Александр Филимонов завершает карьеру 27 мая. Интервью, видео

Александр Филимонов – о своём футбольном долголетии, Романцеве, Лобановском, «Спартаке» и многом другом. Филимонов – уникальный. Из «золотого» «Спартака» 1990-х все уже давно закончили карьеру. Он – единственный, кто до сих пор этого не сделал. Да, Филимонов по-прежнему пор является действующим футболистом – в свои 44 года! Но в мае и в этой истории будет поставлена точка. 27-го числа Александр проведёт последний матч за ФК «Долгопрудный», который будет для него прощальным. «Чемпионат» встретился с легендарным вратарём и услышал от него массу интересных историй – как Романцев шутил над доктором «Спартака», как Горлукович штрафовал Титова, как Цымбаларь учил Робсона здороваться и как сам Александр однажды получил нагоняй после победы с разницей в четыре мяча. «Отец сказал: играй сколько сможешь» — Неужели этот момент настал? Казалось, Филимонов будет играть до 50. — Можно было так сделать (улыбается). Хотя меня отправляют на пенсию последние лет десять. Близкие друзья регулярно шутят: «Когда уже закончишь?» — Почему уходите именно сейчас? — Это не совсем моё решение. Руководство «Долгопрудного» ещё в межсезонье обозначило такой сценарий. Тут хотят, чтобы больше играли молодые вратари. Месяц назад возник вариант с прощальным матчем, который стал бы праздником для меня и для города. Практики в последнее время у меня мало, а годы идут. Всё совпало. — А если бы вы чаще выходили на поле? — Я бы не заканчивал. Мне и отец – он сам в прошлом футболист – сказал: «Играй сколько сможешь». После того как я пришёл в «Долгопрудный», мы два года подряд занимали второе место. Если бы я чувствовал, что у меня нет сил или я не соответствую уровню, то сам бы сказал: ребята, мне пора заканчивать. Но результаты, достигнутые клубом за последние пару лет, я считаю успехом для клуба и для города. Особенно с учётом того, что в нашей лиге есть команды, у которых и финансирование лучше, и задачи ставятся выше. Я считаю, что не был статистом. Я не приходил сюда доигрывать или отбывать номер. — И всё-таки: в чём удовольствие падать на землю в 44 года? — Странный вопрос. Если бы я чувствовал, что мне это неприятно, больно или некомфортно, я бы уже давно завязал. Но я, например, до сих пор играю в ЛФЛ – прыгаю, отбиваю мячи, выручаю команду. Всё как всегда. — Как сохранить в себе желание играть в футбол к такому возрасту? — Рецепта я не дам – у всех своё восприятие футбола. У меня так сложились обстоятельства. Когда был молодым, никогда не ставил цели играть до 45. Считал: как бог даст, так всё и будет. — На здоровье вы и сейчас не жалуетесь? — Есть проблемы, хронические болячки. Но они не мешают – я стараюсь правильно относиться к своему организму. — Игровой вес у вас в порядке – выглядите как огурчик. — Это образ жизни. Мне не надо себя заставлять. Хотя ограничения есть. Если бы я постоянно баловал себя калорийной едой, было бы сложно. — Многие говорят, что Филимонов не меняется. — Да. — Вы с этим согласны? — Я вижу и седые волосы, и морщины, когда смотрюсь в зеркало (улыбается). Меняюсь, как и все. Но лукавить не буду: есть ребята помоложе, которые выглядят старше, чем я. «Приехали на игру – а раздевалки в церкви» — Где-то читали, что первый матч в профессиональной карьере вы сыграли под чужой фамилией. Это правда? — Расскажу эту историю. Свой первый контракт я подписал в 1990 году – с молдавской командой «Заря» из города Бельцы. Она играла в буферной зоне чемпионата СССР. Кстати, надо бы подправить информацию на моей страничке в «Википедии» — там этого факта не указано. В чемпионате я не участвовал, но меня как молодого выпустили в паре товарищеских матчей. Один сыграл с болгарским клубом, второй – с румынским. Партнёры шутили, что я играю только в международных матчах. Через полгода я переехал в Йошкар-Олу, где поступил в институт. Но в местную команду меня тогда не взяли. А в соседних Чебоксарах тренером работал знакомый отца, его бывший одноклубник. В его команде было два вратаря: один возрастной, другой молодой. Меня позвали на подмену, но даже в заявку не включили. И тут совпало: ветерану под конец сезона досталась путёвка в круиз по Средиземному морю – попробуй откажись! А молодого вызвали в юношескую сборную. Я был единственным, кто мог ловить мяч. Вот меня и выпустили на поле, указав в протоколе фамилию Алексеев – был у нас такой защитник. Я два матча так провёл. — Первую зарплату помните? – 180 рублей. А когда всё-таки перешёл в «Дружбу» из Йошкар-Олы – в 18 лет, — стал там не только самым молодым, но и самым высокооплачиваемым футболистом. – Это как? – У всех в клубе была одинаковая зарплата – 200 рублей. Но я дополнительно получал 40 рублей стипендии. Советское время. Тогда у всех уровень зарплат был почти одинаковым. — Сходу назовёте число клубов, в которых вы поиграли? — Вроде бы 15. Если считать «Зарю». — За почти 30-летнюю карьеру наверняка было много удивительного? — У меня есть свежий пример очень необычной поездки. Отправились на матч с командой из посёлка Белоомут. Во-первых, через Оку переправлялись на пароме. Прямо на него заезжали машины, и мы ехали на другой берег. Во-вторых, поле было рядом с церковью. А раздевалки – в самой церкви! Представляете? Было чуточку непривычно. — В Интернете есть одна забавная фотография с вами – из 1990-х. Как это вообще возможно – тренироваться в таких условиях? — Ну было такое, да. В наши времена много чего случалось. Но если я сейчас начну про это вспоминать, современное поколение не поймёт. Они спросят: «Что там этот дядя рассказывает? Это было сто лет назад, и это никому не интересно». А у меня очень много мыслей по поводу того, что происходит у нас в футболе. — Например? — Некоторые, например, радуются, что мы достойно сыграли товарищеский матч с Францией. Но Россия проиграла, причём дома! И без шансов. Что значит – достойно? А наше поколение Францию обыгрывало в гостях. И «Реал» побеждали. Вижу, как за 20 лет изменилось восприятие футбола у нас в стране. «В 2001-м понял, что «Спартак» пошёл не той дорогой» — Вы работали с Романцевым, Лобановским и Слуцким. Были ещё тренеры, которых вы бы поставили особняком? — В тройку лучших тренеров, с которыми я работал, я бы включил Аленичева, а не Слуцкого. Тот футбол, который он ставит, мне ближе. — Романцевский? — Да. Со своими нюансами, конечно. Но когда я был в Туле, словно вернулся в те годы, в которые играл в «Спартаке». – По Слуцкому в «Москве» не было понятно, что это тренер с огромным потенциалом? – Честно говоря, нет. Он здорово объяснял свои мысли, доносил требования. Сразу давал понимание, чего хочет от игроков и как они должны это реализовать. Но по его управлению командой было заметно, что за плечами нет опыта профессиональной футбольной карьеры. В кризисные моменты по ходу матчей это проявлялось. — Каким запомнился Лобановский? — Основательным. Мэтр. У него всегда все чётко, по полочкам. Но я не скажу, что я был прямо-таки заворожен. Всё-таки я несколько лет работал с Романцевым. А он в плане внутреннего магнетизма не менее внушительная фигура. Да и сам футбол «Спартака» был ближе. Там, когда я выкидывал мяч, у меня было сразу несколько возможных адресатов. А в Киеве я заносил руку и видел только спины игроков. — Переезд в Киев в 2001-м – ошибка? — Уход из «Спартака» — не ошибка. — Почему? — Я тогда уже видел, что клуб пошёл не той дорогой. Странные трансферы, непонятные люди в «Спартаке», которые раньше ни при каких раскладах не могли оказаться в команде. Атмосфера была уже не та. Я лично переговорил с Романцевым и сказал ему, что хотел бы поиграть в Европе. Понимая, что я могу скоро уйти, Олег Иванович стал наигрывать Левицкого. Я его в этом смысле понимаю. А потом в Киеве сломался Шовковский. Всё было решено за два дня. Я даже ни с кем не попрощался. Вещи из Тарасовки забирали родственники. — Сейчас понимаете, что годы, проведённые в «Спартаке», — счастье? — Я и тогда это понимал. Чемпионские эмоции ни с чем не сравнить. «Сбрил бороду и услышал от ребят: «Неужели заплатили»? — Романцева вспоминаете с теплотой? — Да. Сейчас, когда мы встречаемся на ветеранских мероприятиях, очень душевно общаемся. — В одном из интервью вы сказали, что у вас была обида на одно решение Романцева. — Я оказался единственным из основного состава, кому не заплатили премиальные за победу в чемпионате-1996. Почувствовал несправедливость. Но тем не менее даже мысли уходить из команды у меня не возникло. Понимал: я играю в лучшем клубе страны, чемпионе. Я получаю удовольствие от футбола, и это всё перекрывает. Я проглотил эту ситуацию и пошёл дальше. И сейчас ни в коем случае не держу зла на Олега Ивановича. Наоборот, благодарен ему за всё то, что он сделал для меня. Показательно: даже после того, как я ушёл из «Спартака», он вызывал меня в сборную. – Часто сталкивались с несправедливостью в футболе? – Чуть ли не в каждом клубе (улыбается). Бороться просто – обо всём договариваться на берегу. — Играя в «Арсенале», вы отрастили бороду – и долго не сбривали её, в знак протеста против невыплаченных команде премиальных за выход в ФНЛ. Вы упёртый. – Это был вопрос принципа, уважения к игрокам. Поймите, мне же в Туле уже не 20 лет было. Я к тому моменту что-то сделал для российского футбола. И когда обещания даются, но не выполняются – это неправильно. В итоге я своего добился – мне всё выплатили, и в тот же вечер я сам всё сбрил. Педагогический ход работал: при каждой встрече со мной руководство видело бороду и вспоминало о долгах. И в тот момент заплатили только мне. Остальным ребятам тоже – но через какое-то время. — Когда игроки увидели вас без бороды – сразу всё поняли? — Конечно. Хотя некоторые удивлялись: «Неужели заплатили?» «Зашёл в кабинет к Романцеву – а он весь в дыму» — Вы не раз рассказывали, что в «Спартак» попали случайно – оказались в офисе ПФЛ на Солянке и там попали на глаза начальнику команды Жиляеву. А что вы там делали? — Я тогда был без клуба и приехал в офис ПФЛ проверять подлинность своего истекшего контракта с «Текстильщиком». Боялся, что они со мной подписали одну версию, в клубе оставили вторую, а в офис лиги прислали вообще третью. — Были опасения так считать? — Да, похожая история была у моего партнёра по «Текстильщику» Вити Навоченко. Он и посоветовал: «Съезди в ПФЛ, разберись». Мне это было важно, потому что от размера зарплаты зависела сумма компенсации за молодого игрока – я тогда ещё подходил под это определение. Но в итоге с контрактами всё оказалось в порядке. И тут встретил Жиляева: «О, Саша, мы тебя как раз искали. Переходи к нам». Я не понял только, как они меня искали – меня можно было легко найти. Футболистом я уже тогда был довольно известным: игрок молодёжной сборной, участник еврокубков. – Согласились на предложение прямо на месте? – Нет. Сначала нужно было обсудить условия. — Смелый вы. У Романцева в «Спартаке» в те годы была позиция: само приглашение в команду – за счастье. Кто интересуется деньгами, пусть идёт в другие команды. — Тут интересная история. Олег Иванович приглашал меня ещё до этого эпизода. — Как это было? — В конце 1995-го, после матча «Текстильщика» со «Спартаком», ко мне подошёл тренер команды Сергей Павлов и сказал: «Саша, с тобой хочет поговорить Романцев по поводу приглашения в «Спартак». Мы вместе подошли к нему. Олег Иванович обозначил свой интерес. Я ответил, что подумаю. Опять-таки ждал, что мне озвучат условия. Не мог же я, условно, приходить на два рубля. А Романцев, как я уже потом понял, хотел услышать от меня принципиальное согласие. Чтобы уже дальше переходить к обсуждению контракта. Но если я сказал «да», то затем уже не могу говорить «нет». Хотя потом узнал, что так можно (улыбается). Может быть, именно поэтому в переговорах со мной случилась пауза, и мне никто не перезвонил. — Онопко рассказывал, что в 1995 году в «Спартаке» получал 10 тысяч долларов. – У меня была сумма такого же порядка. А вот некоторые молодые долго играли на ставках дублёров. Притом что стали чемпионами и выступали в еврокубках. – Сколько раз в «Спартаке» вам повышали зарплату? – Один. Причём я не просил об этом – Романцев сам мне её повысил. Для меня это было очень неожиданно. Он вызвал меня в свой кабинет на третьем этаже. — Про который ходят легенды. — Да. Я и сам был поражён, когда в первый раз там оказался. Всё в табачном дыму, полумрак – и Олег Иванович за столом. – Вы сами не курили? – Во втором классе начал. И тогда же бросил. Видели, что старшие курят – тоже попробовали. Никакого удовольствия. – А к алкоголю как относитесь? – Если знать время, место и меру – вообще спокойно. Виски после сезона мог себе позволить. Я даже коллекционировал разный алкоголь. У меня дома есть книжка «1444 коктейля». — Делали? — Да. Но не все, конечно. Сделал немногим меньше сотни. Там масса экзотических ингредиентов – где их все найдёшь? «Горлукович объявил собрание. А потом оштрафовал Титова» — Расскажите какую-нибудь весёлую историю из спартаковских времён. — Ну, например, такая. У Цымбаларя и Мамедова была склонность к лишнему весу. Они находились в этом плане под особым контролем. И тут ситуация: сборы, взвешивание. Превышений вроде бы ни у кого нет. Но в этот момент к доктору Василькову подходит лично Романцев. Сзади него: Цымбаларь и Мамедов. Олег Иванович говорит: «Так, Юрий Сергеевич, есть информация, что ты покрываешь игроков. Давай-ка этих двоих перевесим». Тот: «Давайте, какие проблемы?» Взвешиваются – у Цымбаларя пять лишних килограмм, у Мамедова три. Васильков в шоке, ничего не понимает. Только что же всё в порядке было. — И? — Выяснилось, что доктора разыграли. Ребята надели на себя тренировочные пояса, а Васильков в стрессовой ситуации подвоха не заметил. Веселились. Ещё мне запомнилась история с фотографией. — Какая? — После победы над «Ротором» в чемпионате-1997, которая принесла «Спартаку» золотые медали, был сделан командный снимок. Но на нём не оказалось Романцева – Олег Иванович в это время давал интервью. Не было на фотографии и нескольких игроков – например тех же Цымбаларя и Мамедова. Зато в кадр влезли какие-то два непонятных мужика. Снимок на память из Волгограда был единственным. Что делать? И в клубе после этого решили слепить фотомонтаж – вклеили в фотографию вместо этих мужиков Илью, Рамиза и Олега Ивановича. Она смотрелась несколько забавно. Два фото с матча «Ротор» — «Спартак»: найдите 6 отличий Первое фото с матча в Волгограде 1997 года — оригинальное. Второе — монтаж. Найдите шесть отличий. – Некоторые игроки говорили, что боялись Романцева. Мы были удивлены, обнаружив эти же слова в одном из ваших старых интервью. – Конечно, я боялся. Человек поменял моё футбольное мировоззрение. Он несколько поколений игроков научил играть в фирменный футбол, привил им дух победителей, изменил отношение к тренировкам и партнерам. Первый шаг к этому я ещё с Ярцевым сделал. Думаю, если бы я сразу попал к Романцеву, было бы сложнее. – Почему? – Высочайшая требовательность. Ты думаешь, что отработал на тренировке или отыграл нормально. А он потом объясняет, что надо было действовать намного лучше. Был один разбор матча, который я запомнил надолго. — Расскажите. — Мы играли с болгарским «Литексом» в предварительной стадии Лиги чемпионов. Выиграли 6:2. А первую игру, в гостях, — 5:0! Один из голов в Москве пропустили следующим образом. Мяч у меня. Парфёнов открыт, но на него движется соперник. Я кидаю ему мяч, он в лимите времени делает пас, следующая передача тоже под прессингом. В итоге перехват и гол в наши ворота… Разбор матча. Ничего не предвещало грозы. И тут дошли до обсуждения этого гола. Романцев был очень зол. И назвал виновным в голе меня – потому что плохо разыграл. В любой другой команде на это бы не обратили внимания. Я тогда совершенно не ожидал такого. – Вы все игровые эпизоды так хорошо помните? – Это была ошибка, за которую мне досталось – поэтому и помню. Это уже был 1998 год, я в команде три года играл. Не новичок какой-то. Но Олег Иванович не смотрел на личности. — Были ещё слова Романцева, которые запомнились? — Перед сезоном-1999 на первой же тренировке после отпуска он сказал: «Ребята, никто в СССР и России больше трёх раз подряд чемпионат не выигрывал. Давайте постараемся». Эта мысль стала не просто задачей на сезон – она у меня в голове была постоянно. Не давила, а помогала и мотивировала. – При вас в «Спартаке» появились первые легионеры. Над Робсоном много шутили? – Его Цымбаларь разыгрывал постоянно. Научил разным матам и сказал, что этими словами надо здороваться с людьми. Робсон их вместо «привет» говорил. Хорошо, хоть не Олегу Ивановичу. С Романцевым шутить никто не рисковал. – Про Горлуковича рассказывают невероятные истории. Как он отбирал у Аленичева мобильник и разговаривал по нему четыре часа. Как людей из парилки выгонял. – Не выгонял! Просто поддавал столько пара, что сами все вылетали. И я тоже. Дед в 1996 году сделал очень многое для нашего чемпионства. И я не только о голе со штрафного в ворота «Ростсельмаша». Помню, был момент, когда «Спартак» притормозил, игра не шла. Тогда Горлукович объявил, что будет собрание футболистов. Своим кругом, без тренеров. В итоге на него не пришли Титов и Мелешин. — Что с ними сделал Горлукович? — Оштрафовал. — Заплатили? — А куда денутся? Это вопрос уважения к партнёрам. Все обо всём договорились, нарушать договор неправильно. — В «Спартаке» был ещё один интересный персонаж – Баранов. Закончил играть – и пропал. Ни с кем из старых партнёров отношений не поддерживает. – Это меня не удивляет. Он ещё во время игровой карьеры нам говорил, что после её окончания мы его не найдём. Так и вышло. «Люди говорили, что я сломался после Украины. Но это не так» — Если бы отмотать карьеру назад, что бы вы в ней изменили? — В футболе я бы ничего менять не стал. Другое дело – в личной жизни. — А в футболе – почему нет? — Менять надо, если ты где-то недоработал или схалтурил. У меня такого не было. Я был честен по отношению к себе или к партнёрам. Другое дело, если говорить о конкретных эпизодах. Но это сейчас анализировать просто. Если бы я все эти моменты отыграл по-другому, у меня вся карьера бы на ноль прошла (улыбается). Я играл, как подсказывали опыт и игровая ситуация. — Начиная с 1999 года все вас спрашивают про один-единственный эпизод. Это сильно злит? — Эмоции менялись. Была злость, было непонимание. С возрастом реакция стала менее чувствительная. Иной раз люди подходят и говорят: «Мы не хотим вам напоминать про Украину. Но вы не берите в голову». Так я и так не беру! Вроде пытаются поддержать, но зачем это делать таким образом? — Переживают больше вас? — Они переживают это только в тот момент, когда видят меня. — Вам обидно, что у многих сильный вратарь Филимонов ассоциируется с одним матчем? — Отношусь к этому философски. Вот вам пример. Меня пару лет назад спросили: «А вы до сих пор играете в мини-футбол?» — «Я никогда в него профессионально не играл», — ответил я. – «А, ну в пляжный», — уточняют. Понимаете? Я там провёл три месяца из почти 30 лет карьеры, а ассоциации у людей всё равно идут с ним. Притом что я после пляжного футбола играл в РФПЛ, в «Арсенале». Ну и стоит ли на это реагировать? – Что для вас важнее — титулы чемпиона России в «Спартаке» или Кубок мира в пляжном футболе за сборную страны? – Это вопрос на уровне, кого любишь больше — папу или маму? Для меня это равнозначные титулы. Многие мои товарищи шутят о пляжном футболе. Ставят его в один ряд с матчами звёзд эстрады. Но я всегда напоминаю, что ФИФА проводит всего четыре турнира – и пляжный ЧМ среди них. – Сейчас нет желания вернуться в пляжный футбол и побеждать бразильцев? – Вот и у вас эта психология. В пляжном футболе не легче побеждать. И шансов на победу там не больше. Мы чемпионами стали во многом вопреки. — Почему? — Была одна история: нас перед ЧМ во время подготовки выселили из пансионата. РФС не перевёл деньги. Это было за два дня до вылета на турнир. Но, несмотря на это, мы сыграли достойно. — Вы в судьбу верите? — Думаю, что есть высшая сила. Она и даёт, и отбирает. Другое дело, что я не фаталист. Не плыву по течению, а стараюсь сам влиять на свою судьбу. — Был период, когда вы говорили, что не верите в бога. — Я говорил, что против обязательных походов в церковь. Человека не надо заставлять делать что-либо. Это должно быть личным. Я крещёный, православный. Но я не стремлюсь соблюдать все обряды. Вы же сейчас про ту ситуацию перед Украиной, когда я не пошёл с командой к батюшке? Но я и до неё не ходил в церковь, и всё было нормально. — Мы не только про неё. Но раз уж вы сами затронули эту тему… — Не пропусти я тот гол, никто бы вообще об этом не вспомнил. Или если бы доктор Васильков не поднял эту тему в своём интервью. У меня такая позиция: если ты ходишь в церковь – ходи постоянно. Но не надо никого обманывать. Это как в футболе: сегодня пришёл на тренировку, а завтра решил, что тебе неохота, ты устал. Для меня это то же самое. Если ты чем-то занимаешься, надо делать это от и до. — Когда в последний раз ловили себя на проявлении сентиментальности? — Сейчас не вспомню. Но такое было. Я не железный, как многие думают. — Плакали когда-нибудь? — В детстве да. Во взрослой жизни нет. — Даже после Украины? — Какие слёзы, если у нас через шесть дней игра с «Локомотивом»? Надо было вставать и идти дальше. Причём в первые полгода шла поддержка. А потом пошла непонятная волна. Люди стали говорить, что после того гола я сломался. Но это не так. Напомню, что после Украины я ещё трижды стал чемпионом России. Сначала я пытался изменить общественное мнение, рассказав, что произошло и как произошло. Потом понял – это бесполезно. — Чтобы закрыть тему той злосчастной игры, зададим ещё один вопрос. Администратор сборной Александр Хаджи рассказал, что перед той игрой у вас была волнительная жизненная ситуация. Одновременно забеременели и жена, и подруга. Это могло на вас повлиять? — Это могло, да. Возможно, и повлияло… «Полтора месяца тренировался со сломанным пальцем» — Сколько раз ломали пальцы? — Два. Один перелом – уникальный. Дело было перед ЧМ-2002. Первая тренировка в Бору. Отбивал мяч и почувствовал боль. Решил не обращать внимания. Замотал мизинец пластырем и стал заниматься дальше. После тренировки смотрю – палец весь синий. Ладно, просто выбил – решил я. В итоге с такой рукой тренировался полтора месяца. Вернулся из Японии – решил всё-таки сходить в ЦИТО. Сделали снимок и говорят: «У тебя перелом». А палец уже неправильно сросся. Предложили сломать его снова и вставить спицы, чтобы он был ровным. Сказали, что восстановление займёт месяц. Я ответил: «Какой месяц – у меня уже через неделю чемпионат начинается». И отказался. — Странных травм в карьере не было? Как у Канисареса, который упал в ванной и порезался, а в итоге пропустил чемпионат мира? — Как-то делал ремонт дома – уже здесь, в Долгопрудном. Резал пластиковый плинтус и попал ножом по пальцу. Приличная рана была. — Сколько пропустили? — Нисколько. Хотя перед каждой тренировкой приходилось перематывать пальцы, а потом чистить эту рану. — На чемпионате мира Нигматуллин справедливо был первым номером? — Абсолютно. На тот момент он был лучшим вратарём страны. — Вы с ним были друзьями? — Нет. Но и проблем с ним у меня не возникало. Я не бесконфликтный человек, но с партнёрами всегда старался поддерживать ровные отношения. — Вратари могут дружить? — Да. Я, например, дружил и до сих пор дружу с Андреем Сметаниным. – Вратари по-разному относятся к конкуренции. Кому-то она нужна, а для кого-то важно чувствовать себя незаменимым. Вы из какой категории? – Я для себя на этот вопрос давно ответил. Важна конкуренция с собой – то, что ты показываешь на поле. Можно быть первым номером в клубе, а потом попасть в сборную и столкнуться с реальной конкуренцией. И не выдержать её. Потому что там есть вратари, не уступающие тебе в классе. Или другая ситуация: ведёте с конкурентом борьбу за место в составе. Потом он уходит в другую команду – и ты сразу расслабляешься. Вопрос принципиальный в том, что надо делать во время игры. Не конкуренцию выигрывать, а мячи отбивать. Есть конкурент или нет его – мне надо делать всё, чтобы не мяч не залетел в ворота. — Романцев недавно признался, что считает ошибкой невызов на ЧМ-2002 Овчинникова. И рассказал историю: мол, опытные игроки перед турниром пришли к нему и попросили не вызывать Сергея. Мол, это повлияет на атмосферу в команде. — Я эту историю не помню. Но такое могло быть. В сборной действительно очень важен микроклимат. Люди здесь не на контракте, а собраны на маленький промежуток времени. Важно, чтобы коллектив был единым целым. Сам Романцев обжигался на этом в 1996 году. Насколько я помню, перед ЧМ Овчинников давал колкие интервью. При этом ни у кого не было ощущения, что мы не справимся без него. Поэтому в сборной его никто особенно не ждал. — Почему сборная провалилась в Японии? — У меня до сих пор нет ответа на этот вопрос. Может, не повезло. Может, в игровом смысле чего-то не хватило. Но всё равно – даже тогда команда не производила такого удручающего впечатления, как в последнее время. Как в анекдоте – помните? То была совсем не чёрная полоса. «Я бы ещё поработал с Аленичевым» — Кого из друзей обязательно хотели бы видеть на своем прощальном матче? — Было бы символично увидеть там Аленичева. Мы же играем с Великими Луками – он оттуда родом. Я звал его, но он не сможет. — Вы восстановили отношения после ухода из «Арсенала»? — Мы их и не разрывали. Просто они перешли в другой формат. — Вы остались друзьями? — Наверное. Порой созваниваемся. Но мы точно не близкие друзья. До «Арсенала» мы тесно не общались. И сейчас отношения такие же, как и до совместной работы. — Причина вашего ухода из «Арсенала» – спортивная? — Нет. — Обида осталась? — Нет. Я понимаю его мотивы. Но рассказывать о них подробно всё ещё не хочу. — Если бы появилась возможность поработать вместе, согласились бы? — Без проблем. — С кем из «Спартака» у вас были самые тёплые отношения? — С Бузникиным, с Кечиновым. С Валерой нас помимо прочего объединяет любовь к творчеству Владимира Кузьмина. Тесные отношения были и с Ананко. Но теперь мы с ним не общаемся. В том, чтобы я больше не играл за «Арсенал», его желания, наверное, было гораздо больше, чем у Аленичева. «Сын хотел играть, но не хотел тренироваться» — Некоторые, закончив, сталкиваются с депрессией. Вам это не грозит? — Уверен, что нет. Я уже несколько лет играющий тренер. А это и есть плавный переход к от статуса игрока к тренеру. Так что не будет ни ломки, ни переживаний. – В статусе играющего тренера вы фактически обучаете своих конкурентов – это не странно? – Я играющим тренером стал как раз здесь, в «Долгих Прудах». До моего приглашения у них был всего один вратарь. И у меня сердце защемило, когда я впервые увидел его тренировку. Представьте: ранняя весна, ветра холодные ещё. И вся команда побежала, а от общей группы один парень идёт в сторону ворот. Пытается что-то с мячом делать, разминаться. Ну что это такое? Когда я стал частью команды, мы стали тренироваться вдвоём. Так как играл я, то это было не обучением конкурента, а просто передачей опыта и знаний коллеге. В тульском «Арсенале» была аналогичная ситуация. Я не приходил тренировать парней уровня Габулова, Рыжикова или Акинфеева. У нас с ребятами был разный статус. Их надо было учить, подсказывать, помогать. Поэтому никаких трений не возникало. – Споры на тренировках часто возникают? – Да постоянно. Пенальти на спор, штрафные. В ташкентском «Локомотиве» был главный тренер Вадим Абрамов. Он любил после тренировки спорить с игроками, кто точнее пробьёт по воротам. А с вратарями – на то, что забьёт им. Спор начинался с бутылки шампанского, а заканчивался тысячах на 10 долларов. Он часто проигрывал – но никогда не отдавал. А в «Долгопрудном» у нас новый спор – не материмся на тренировках. Каждый мат – кувырок. Сначала кувыркались очень много – и я в том числе. Но способ эффективный – сейчас уже ругаемся ощутимо меньше. – Сейчас у вас квартира в Долгопрудном – 10 минут от стадиона. Всегда о таком мечтали? – Когда я играл на Кипре, у меня дом был в 100 метрах от моря – вот о таком я мечтал. Отсутствие финансирования, к сожалению, вынудило вернуться. Я от той команды получил деньги только через два года. Для Кипра это нормальная история. А в другие местные команды не звали – там в основном смотрят игроков ЕС. — Возможно ли, что в будущем вы станете главным тренером, как Черчесов? — Если бы мне задали этот вопрос пару лет назад, я бы ответил: точно нет. Сейчас уже не исключаю такого поворота. Могу представить себя и детским тренером – у меня с ребятишками нормальный контакт. Если что-то не сложится во взрослом футболе, без работы сидеть не хочу. — Бизнесом пробовали заниматься? — Была футбольная школа Александра Филимонова. Но ей больше управляла моя вторая жена. Я был действующим футболистом и сказал: «Хочешь – занимайся. У меня сейчас возможностей включаться нет». Что сейчас с этим юридическим лицом, я не знаю. — С бывшей женой не общаетесь? — Нет. Она сделала много плохих вещей. Поэтому нет никакого желания общаться. — Вы ведь женаты третьим браком? — Да. — Разводы давались тяжело? — Для меня – да. Но если отношения вредят всем, смысла держаться за них нет. Даже ради детей. С ними – сыном от первого брака и дочками от второго – я, кстати, регулярно общаюсь. — Сын, кажется, занимался футболом? — Да. Но там у него не пошло. Я как-то у него спросил: «Ты хочешь играть в футбол?». «Да», — ответил он. – «Но для этого же надо тренироваться». – «А вот тренироваться не хочу». Сейчас учится в российском экономическом университете имени Плеханова. «Фрезеровщик второго разряда» — Вы человек азартный? — Да. Поэтому не играю в казино. По молодости пару раз заходил, проиграл. Не скажу, что много. Но мне не нравится, когда в игре результат зависит не от меня, а от того, как ляжет кубик. Больше по душе шахматы и шашки. – Вы получали юридическое образование – зачем? – Само образование я получал практически заочно по совету бывшей тёщи. Она была руководителем института, где я в итоге прошёл обучение. Плюс бывшая жена подсказывала какие-то моменты, она тоже юрист. Потом так вышло, я эти знания использовал против неё – когда она поступила несправедливо, с моей точки зрения. В общем, самые большие знания у меня в Семейном кодексе (улыбается). Но это не очень правильная история, разумеется. – Старость вас пугает? — Нет. Это естественный процесс. С каждым годом начинается новый интересный этап. Я сейчас читаю много литературы для тренеров, многое узнаю. – Вы читали Солженицына. Как к нему пришли? – Я начинал, когда его только разрешили в Союзе – мне было лет 15-16. Читал в «Новом мире». В более зрелом возрасте вернулся к его творчеству. Сейчас тяжело даётся «Красное колесо» – там описана более ранняя эпоха, начало прошлого века. В ту атмосферу погружаться сложнее, чем во времена ГУЛАГа. Но очень интересно. – Продолжите фразу: мало кто знает, но футболист Филимонов на самом деле неплохо умеет… – Работать на фрезерном станке. — Да ладно. — Да, я фрезеровщик второго разряда. Это результат советской системы образования. В старших классах у нас была дополнительная нагрузка под названием УПК – учебно-производственный комбинат. Обучали азам технических профессий. Кто-то был автослесарем, кто-то водителем. Я стал фрезеровщиком. Отдельные навыки помогают в работе по дому. Что ещё? Умею отлично жонглировать тремя футбольными мячами – освоил это в 39 лет. А в 43 года научился делать передачу левой ногой на 40 метров. — Так, может, не заканчивать? Ещё чему-нибудь научитесь. — Так я же говорю: я бы ещё играл. Но раз попросили – пришлось согласиться. И сказать «стоп».