«Все лето выступали с Галустяном для 12 человек». Уйти из КВН в ЦСКА и снять сериал с «Локомотивом»

5 мая «Локомотив» стал трехкратным чемпионом России, а за десять дней до этого президент клуба Илья Геркуса, братья Миранчуки и Гильерме побывали на премьере сериала «Вне игры», в эпизодах которого они снялись. Авторы проекта называют его самым честным сериалом о футболе. По сюжету разочаровавшийся в работе скаут помогает талантливому парню пробиться в «Локо». За реалистичность сериала отвечает сценарист и креативный продюсер Руслан Хачмамук, 5 лет работавший в селекционном отделе ЦСКА, а до этого капитанивший в команде КВН «Утомленные солнцем». Той самой, с Галустяном и Реввой. Ярослав Кулемин поговорил с Русланом о, возможно, самой удивительной карьере в русском футболе. — Вы — первый капитан команды КВН «Утомленных солнцем». Что вас связывает с футболом?— Футбол на самом деле появился раньше. Отец — гендиректор предприятия «Сочиглавснаб» Вячеслав Хачмамук — всеми силами пытался заманить меня в большой теннис. Пару лет я ходил в парк «Ривьера», стучал у стенки — отец как раз вращался в одной когорте с Кафельниковым. А где-то в старших классах меня заманил футбол. Я никогда профессионально не тренировался, но бегал на улице, потом играл за университетскую команду, за городские. Играл на Кубок края. Это был фанатично любительский футбол: тренировки, бег по песку, безумные физподготовки... Я был болен футболом. На первом-втором курсе университета я случайно попал на отбор в команду КВН, и футбол отошел на второй план. Хотя я все равно продолжал играть в любую свободную минуту. — В основу сериала «Вне игры» лег ваш опыт работы скаутом ЦСКА. Как вы туда попали?— Когда КВН закончился, и я занялся с отцом семейным бизнесом, футбол меня не покидал. Я открыл в Сочи детский футбольный клуб, нашел спонсоров, тренера, и мы набрали детей 1995 год рождения. Это был первый частный клуб среди бесконечных городских спортшкол. Мы обыгрывали всех сначала в городе, потом на побережье, конкурировали с «Кубанью», ездили по стране. Так я втянулся в детский футбол, начал изучать методики разных стран, разбираться, почему у нас такая проблема с футболом. Первое, к чему я пришел — наши дети мало встречаются с мячом на тренировках. Мы стали больше времени уделять технике. При этом наши дети могли уступать кому-то в физике, но возможности отбирать сливки у нас и не было. А в 2008 году случился банковский кризис, и мой спонсор не смог дальше тянуть этот проект. Я взял лучших мальчиков и повез их в «Зенит», в ЦСКА. Армейцы взяли нападающего, а я написал резюме — захотел попробовать себя в структуре клуба. Неважно кем. Мне сказали: есть вакансия скаута. У них тогда работал голландец (Йелле Гус — Sport24), они вместе со спортивным директором Антоном Евменовым проводили со мной собеседование. И, кстати, КВН там тоже очень помог. Скаут ЦСКА Сергей Шестаков, увидев меня на турнире, не поверил глазам: «Это ты?» Он наизусть знал наши игры — и я, можно сказать, через него закинул резюме. — Потом в ЦСКА пришел Леонид Слуцкий, который тоже фанатеет от КВН.— Когда Леонид Викторович увидел меня в коридоре офиса, он, наверное, минуту жал руку. Стоял, смотрел: «Что ты здесь делаешь?» Очень был удивлен. Два года подряд я делал в ЦСКА выпускные вечера для академии — 1995 и 1996 годов. По сути, это был КВН с молодыми футболистами и полтора часа истеричного смеха. Приходили Бабаев, Слуцкий, игроки основы. Чувствовал себя там как дома. — Кто из игроков ЦСКА участвовал в ваших концертах?— Слава Караваев — он 1995 года — был очень тяжелый на сцене, так всего стеснялся! Но потом я его расшевелил. Когда вытащил на сцену Жору Щенникова и Элвера Рахимича, Жора стоял как оловянный солдатик! Помню его взгляд: только не спрашивайте ничего! Им нужно было изобразить пантомиму, а я это комментировал. Федя Чалов, кстати, из творческой семьи. Он толковый парень. Думаю, если бы я делал выпускной для 1998 года, он бы везде участвовал. — Как вас приняли коллеги?— Прихожу в первый день, а меня встречает кумир детства — Олег Ширинбеков! Потом заходят Евгений Варламов, Дмитрий Карсаков... Сказка! В других клубах вначале все ржали: в ЦСКА с ума сошли, КВНщика берут скаутом! А через год, когда я стал у них из-под носа игроков увозить, говорили: «Опять на турнир приехал! Оставь хоть кого-нибудь!» — Сколько времени вы провели в самолетах, работая в ЦСКА?— Нас было 4 скаута. И полный карт-бланш: мы сами выбирали турниры, на которые хотим поехать. В первый год работы Евменов насчитал мне 260 дней командировок! Я жил в самолетах, гостиницах и поездах. — Самое дикое место, где вы бывали?— Турнир в Самаре, начало марта и дикий снегопад. Все по колену в снегу, холод собачий. Какой-то ад, в общем. Играли Нижнекамск и кто-то еще. Вдруг в этом снегу я увидел мальчишку, который феерил. Подумал: если он на снегу такое творит!.. Но, к сожалению, меня опередили ребята из «Чертаново». Это чисто русская тема — увидеть талант в таких условиях. — Похоже на историю Александра Головина.— Сашу Головина в Крымске на турнире спортшкол увидел мой коллега Андрей Мовсесьян. Он 1996 года, шел практически на выпуск. Есть байка, что за год до этого его увидел скаут «Зенита» и составил отчет, который благополучно потерялся в кабинетах питерского клуба. Было парадоксально, когда мальчик из Новокузнецка сразу попадал в дубль, а оттуда — в основу ЦСКА. Удивительная история! — Что еще удивило при соприкосновении с детским футболом?— Родители шокировали. У нас нет ментально уверенных в себе футболистов — их с шести лет подавляют. Родители, тренеры. Наши дети никогда не станут Месси, потому что Месси вырос в бесконечной любви. Смотрели «Нелюбовь» Звягинцева? Это про наш футбол. Скованный, озлобленный и закомплексованный. В той же «Бенфике» раскованные, техничные ребята. Когда на центрального защитника с двух сторон летят нападающие, он спокойно убирает одного на замахе и проверяет между ног второго. Никто ему слова не говорит! Команда проигрывает по пенальти, а потом идет в автобус — и уже через минуту поет вместе с тренерами песни. В российской команде настроение было бы, как на похоронах. Тренеры у нас со злобным видом обсуждают детей: «Дрова, инвалиды». Они их не любят. — Проблема в тренерах?— Глобальная часть моей работы сводилась не к тому, чтобы найти талант, а чтобы в Москве его не уничтожили. Надо было отстаивать своего игрока, просить для него игровое время, какое-то особое отношение. А у тренера чемпионат Москвы, ему не до сантиментов. Бывает, что тренер брал игрока против желания — потому что руководство так сказало, и тогда у них начинались свои счеты. В той же академии Коноплева было не так: решения по детям принимали два голландца, а дальше тренер строго выполнял их установку. В Москве тренер — это бог и царь. А мальчик, который тебе поверил, сталкивается с тем, что он здесь и не особо-то нужен. Едет домой на щите и не может оклематься. Я быстро сгорел на этой работе — пропускал через сердце. — У вас были ситуации, когда тренеры тянули за игрока деньги?— Если мальчишка действительно играет, денег никто просить не будет. Даже самый сумасбродный тренер будет на него молиться. Деньги всплывают там, где мальчик непонятный, и родители пытаются как-то воздействовать. А так как тренеры у нас влачат жалкое существование, не каждый может устоять. Но, знаете, я их понимаю. Если у меня двое детей и жена, которая все время меня чморит, в какой-то момент я принесу ей эти 30-50 тысяч, чтобы она замолчала. На поле блатного всегда видно. Поэтому на уровне топовых команд — «Спартака», «Локомотива», ЦСКА — такие персонажи если и есть, то чаще всего они протирают скамеечку. Что касается просмотра за деньги — такое, уверен, есть. Это ни к чему не обязывает. Я постоянно слышал такие разговоры. У меня друг хотел устроить сына в команду второй лиги, ему назвали сумму — миллион рублей за включение в заявку. Футбол как наша жизнь: все коррумпировано. — Самый сложный разговор с ребенком за эти пять лет?— Когда у мальчишки 1997 года нашли опухоль в голове. Он играл в воротах за «Зенит», неплохо получалось. Но вот я сижу на трибуне пустого стадиона, и передо мной — лысый мальчишка с огромным шрамом через всю голову. А я должен объяснить ему, что кроме футбола есть другая жизнь. Работа скаута — это в принципе больше работа психолога, мотиватора, старшего брата. Надо отдать должное «Зениту» — клуб очень много возился с парнем в плане реабилитации. У нас еще проблема в России — много игроков теряется при переходе с маленького поля на большое. Мальчик недобегает, ему тяжело, но два-три года никто ждать не хочет. Был момент, когда на просмотр приехал мальчик из Владикавказа. Я его устроил в интернат, отвез родителей в отель. Через час мне звонят и говорят: «Мы улетаем! Мальчик в слезах». Я мчусь в интернат — ребенку никто слова не сказал, просто в одиночестве он поплыл, у него началась истерика. В этот же день я провожал их на самолет. — Сейчас в ЦСКА есть ваши футболисты?— В дубле двое ребят, к которым я имел отношение. Наир Тикнизян 1999 года — его я увидел на турнире в Крымске. Он из неполной семьи, очень долго адаптировался, но сейчас тренируется с основой, и Гончаренко его хвалит. И Виталик Жиронкин 2000-го — он стал лучшим бомбардиром в Сочи, но тогда нас опередила академия Коноплева. Он сам из Балаково, они — из Самары, поэтому его быстренько сцапали. Но мы за ним следили и уже потом выдернули в ЦСКА. Именно этот мальчик, кстати, стал прототипом для главного героя «Вне игры» — Дениса Рыбальченко. Точнее, реальный Денис Рыбальченко в ЦСКА тоже играл. Был на хорошем счету, но, когда физически перестал успевать за сверстниками, и у него упало зрение, его отчислили в «Сатурн». А потом он закончил — получил большое сотрясение. Героя сериала я назвал в честь него. У Жиронкина та же ситуация, его можно сравнить с Месси. Когда он к нам пришел, у него ножки болтались на скамейке, тренер в него категорически не верил, и мы давили на директора школы, чтобы ему хотя бы 10-15 минут давали. А недавно Виталий играл в Юношеской лиге УЕФА и забивал удивительные голы «Базелю» и «Бенфике». Это футболист, который легко может обыграть один в один. А в сериале его реальные проблемы. — Кто лучший детский тренер в России?— Александр Гришин — точно один из. Он принял 1992 год — они выиграли чемпионат страны, хотя в этот возраст никто не верил. Потом — 1995 год, который выиграл все и деградировал за год, когда Гришин ушел. Дубль с ним тоже ожил, хотя до этого был на 13-14-х местах. Сейчас Гришина пригласили в РФС в сборную 1999 года, там у него не получилось выйти, и сразу последовало решение. Это еще раз доказывает заскорузлость нашей системы: ставить крест на талантливейшем тренере, который в принципе эту сборную не набирал! Интересно, будет ли в ближайшие три года от школы ЦСКА такая отдача. Но мне нравится подход Гончаренко. Я общаюсь с мальчишками, они говорят, что он на сборах подходит, подбадривает и терпеливо им все объясняет. — Как оплачивается работа скаута?— У скаута есть только зарплата, никаких бонусов, ничего. В моем случае это сто тысяч, на которые нужно было снимать квартиру. Понимаю, что в среднем по России люди, услышав эту цифру, скажут: да ты, сволочь, обнаглел! Но... Единственное — если игрок, которого ты нашел, сыграл за основу какое-то количество матчей, полагается премия. Но эта премия делится между всеми скаутами, такой негласный закон. Да и сама она очень скромная. В свое время я понял, что надо уходить в агенты, чтобы был смысл взращивать звезд. Потому что работать за зарплату во благо российского футбола... Я честно делал свое дело и мечтал о моменте, когда какой-то парень забьет за сборную России. А я бы, сидя на трибуне, думал: помню, как нашел его Сызрани в 2003-м. Ради этого и работал. Когда я был в ЦСКА, три года снимал на Волоколамке убитую двухкомнатную хрущевку, там у меня жили от трех до пяти футболистов с каким-нибудь взрослым — папой одного из мальчиков. Это была перевалочная база для всех, кого я привозил. Никакой личной жизни — кругом шмотки сушились, десять пар бутс в коридоре. Уже тогда возникла мысль, что надо это все запомнить и сделать историю. Это мой лучший вклад в российский футбол. — Часто ребята отвечали вам: разговаривайте с моим агентом?— В последние годы среди 14-15-летних это было вовсю. Находил в каком-нибудь Мухосранске мальчика, который был никому не нужен, привозил его в ЦСКА, убеждал взять, у него начинался всплеск — и тут я узнавал, что им интересуются агенты. Подходил: «Мой друг, ничего ни с кем не подписывай. Будут вопросы с клубом — я смогу их решить». А через неделю он подписывал договор с агентами и не мог объяснить, зачем ему это надо. Им кажется, что агент — это путь к успеху. В итоге парень заканчивает с футболом. А ты думаешь: окей, я понял интерес парня. Понял интерес клуба. Понял интерес агента. Но я не понимаю свой интерес. Для чего я работаю? У меня была мечта узнать и систему и стать агентом. В принципе сериал изначально был об этом. Его рабочее название — «Агент». Но чтобы зайти в агентский мир, нужно обладать ресурсами — административными, финансовыми. Надо либо работать на побегушках, либо должно повезти, чтобы у тебя на руках оказался топовый футболист. И то — если он будет беспредельно предан. Иначе более крупная рыба его отберет. Еще один момент — иностранные языки. Они у меня не на том уровне. В этом плане я завидовал Антону Евменову, который в совершенстве владеет английским и испанским. До сих пор перед глазами картинка, как он сидит нога на ногу и общается по телефону со всем миром. — Чем еще запомнился?— Антон пришел в джинсах и кедах. На фоне директоров старой школы это было что-то! Как гром среди ясного неба момент, когда он написал заявление. Я понимал, что у человека конфронтация с главным тренером, хотя Слуцкий и Евменов — люди из ФК «Москва». Я очень удивился. Но, надо сказать, у Антона очень непростой характер. У нас были великолепные отношения, он мне доверял и ценил, ему нравилось, что селекционный отдел проводит творческие вечера. Но страха перед у него не было ни перед кем: он заходил в любой кабинет и отстаивал свою точку зрения. Может быть, где-то она не совпала. И в «Зените» потом тоже. — В какой момент вы поняли, что больше не хотите заниматься скаутской работой?— Просто накопилась критическая масса отрицательных моментов. У тебя есть талантливый парень, и ты делаешь все, чтобы у него получилось. Сначала борешься за него в ЦСКА, его собираются отчислять, потом он оказывается у Гришина, забивает за год 36 мячей в чемпионате и Кубке Москвы, и Талалаев хочет вызвать его в сборную России. Говорят, это перспектива первой команды, а потом Гришин уходит в дубль, и с новым тренером у него конфликт. Футболист морально сдувается — и в итоге мне говорят: ищи ему команду. Забираю его в молодежку «Химок», там он забивает в каждой игре, Тетрадзе приглашает его на тренировки основы. Потом тренер молодежки меняется, и новый тренер с первой же тренировки его гнобит. Все время ругает. Я привожу игрока обратно в ЦСКА, Евменов говорит: окей, давайте возьмем. А тренер, опять увидев этого парня, просто вне себя. И все — ему даже шанса толком не дают, парень заканчивает с футболом. Это реальная история игрока 1995 года. И таких историй тысячи. Это какая-то китайская стена с шипами и преградами: как будто я заинтересован, чтобы парень вырос, а система его отторгает. Футболисты, игравшие в совке, говорили: понимаешь, Руслан, тут очень многое зависит от фарта, к какому тренеру попадешь. Да не должно тут быть фарта! Должна быть система, которая не пропустит талантливого! У нас, как сказал Слуцкий, игроки появляются не благодаря, а вопреки. Скажу больше: чем быстрее молодой игрок попадет в основу, хотя бы на тренировки, и чем быстрее в него поверит какой-то тренер, тем лучше. История Ивана Соловьева — яркий пример того, как Петреску увидел в дубле никому не нужного парня и поставил его в основу. И тут вдруг — ой, ничего себе! Получается, в «Динамо» его в упор не видели? Потом он, к сожалению, послушал агента, ушел в «Зенит»... — Сейчас Соловьев играет за питерское «Динамо», которое может переехать в Сочи.— В Сочи не раз были попытки создать команду. И каждый раз это заканчивалось фиаско. Если «Динамо» СПб действительно переедет в Сочи, и Ротенберги дадут денег — низкий им за это поклон, но надо, чтобы человек, который будет курировать клуб, думал именно о футболе. Если же это история про освоение бюджета, получится очередной мыльный пузырь. В том же ЦСКА такой успех, потому что Евгений Леннорович (Гинер — Sport24) — человек, который, непосредственно в этом заинтересован. Пример «Кубани» и «Краснодара» тоже говорит об этом. Губернатор не может 24 часа в сутки заниматься футболом. — Ваш самый запоминающийся разговор с Гинером?— Мы пересеклись один раз — когда на выпускном вечере он говорил напутственные слова. Но он про меня знал. Зато ходил к Бабаеву — говорить про Натхо. — Амира?— Нет, Бибраса. Хорошо знаю его дядю — Адама, папу Амира. В тот момент я впервые набрался наглости и позвонил Слуцкому: «Леонид Викторович, а вас интересует такой полузащитник?» Он ответил: конечно, интересует! Потом я пришел к Роману Юрьевичу, весь мокрый. Не знал, как он отреагирует, но спросил, какие условия. И он абсолютно серьезно со мной поговорил, сказал, какой в ЦСКА потолок зарплат. Я вышел и подумал: вау, я в игре! — Потолок зарплат — около двух с половиной млн евро?— Меньше. Он назвал настолько скромную сумму, что я подумал: «Спартак» или «Зенит» могут перехватить Натхо. Но потом Бибрас оказался в ЦСКА, через какое-то время. А когда я уходил, мы с Бабаевым очень тепло прощались. Он сказал: «Мы всегда ждем тебя обратно. Никого не будем брать на твое место. Если захочешь вернуться — твое место всегда свободно». И правда — ЦСКА только недавно взял человека в скаутский отдел. — Было ли в вашей жизни более необычное занятие, чем работа скаутом и КВН?— Только креативный продюсер сериала «Вне игры». Мы начали съемки, у нас менялись режиссеры, и в конце концов генпродюсер сказал, чтобы я брал бразды правления в свои руки. В итоге определенное количество смен я сам был режиссером. Через десять дней после начала. — Из-за чего?— По состоянию здоровья. Искали замену: один не подходил, другой не мог. В итоге мы с Дарьей Балиновой вдвоем это снимали. Я, дилетант, с головой погрузился в мир кино. Больше всего поразило, что люди работают по 14 часов в сутки — и так на протяжении 60 дней! Операторы десять часов стоят с этой камерой и не могут даже сдвинуться. Один час обеда — и все. — Похоже на то, как команда КВН готовится к игре?— Сопоставимо с последними двумя неделями, когда ты показываешь редакторам материал, а они половину выкидывают. Сидишь ночами, переписываешь, репетируешь... Ад! Так вот, съемки — это бесконечные две недели. — «Вне игры» позиционируется как «самый честный сериал о футболе». Что вы вкладываете в это понятие?— Идея моего генерального продюсера — Алексея Троцюка. Просто я все время его этим долбал: Алексей, хочу сделать честное кино о футболе. Чтобы это не превратилось в очередной розово-сиреневый сериал для девочек. Поэтому, когда пришла пора маркетинга, он сказал: это должно звучать так. Касаемо футбола в сериале я ничего не придумал. Все, что переживают герои за эти 12 серий, было со мной в жизни. Либо происходило с моими коллегами. — Сколько времени заняло написание сценария?— На это ушел год. Я долго не мог сдвинуться с мертвого места. Подготовка к съемкам и сами съемки — еще полгода. — Не использовать в роли футболистов профессиональных актеров — принципиальное решение?— Мой соавтор и режиссер Виктор Шамиров, благодаря которому сериал состоялся, с ужасом спрашивал: «Кто будет играть подростков-футболистов?». На кастинг приходили актеры, но то, как они говорили, их мимика, лексикон, манера держаться показывали: это не футболисты. Я работал с футболистами: это очень конкретные, неразговорчивые, резкие парни, с определенным чувством юмора и интонацией. Все решилось за день до съемки: ребята в кадре — действующие футболисты. Игры удалось снять благодаря московской федерации футбола и лично господам Анохину и Старцеву. Они реально откликнулись. Из ЦСКА приехал 2002 год и сыграл матч. Очень важно было найти главного героя — нашего скаута Володю Филимонова. Мы четко понимали, что это не должен быть топ-актер. Иначе история развалится — нужно, чтобы он ни с кем не ассоциировался. И точно попал в образ сбитого летчика. Мы с режиссером столько людей перешерстили — кастинг-директор нас уже ненавидел! В последний момент осталось два человека: Ростислав Бершауэр и Гоша Куценко. — Куценко?— Да. Он очень дружит с режиссером. Гоша прочитал сценарий и с удовольствием прошел пробы. Прекрасно играл на кастинге, но все равно это был Гоша Куценко. Его невозможно воспринимать по-другому. — Действие сериала происходит в академии «Локомотива». Почему именно Черкизово?— Это заслуга генерального продюсера. Естественно, первым делом я обратился в ЦСКА. Мы встречались с Романом Юрьевичем Бабаевым, он был всецело за. Но мы понимаем, что у ЦСКА с финансами большие проблемы, и помогать деньгами клуб не мог. Потом Алексей, общаясь в какой-то компании с президентом «Локомотива», сказал, что есть такая идея. А Илья Геркус загорелся. И я сказал: окей. — В сериале главный герой постоянно пьет и выглядит как бомж. При этом на нем экипировка «Локомотива».— Я очень переживал, чтобы клуб, в котором происходят события сериала, не начал беспощадно все резать. Мы каждый раз говорили, что это не рекламный ролик для «Локомотива», что нам нужны интересные, сложные характеры. И честно скажу: я встречал таких скаутов в разных топ-клубах. В скауты и детские тренеры у нас идут две категории людей: либо фанатики, либо от безысходности. Мой соавтор Витя Шамиров откровенно не верил, что это пустят. Но получилось. — Президент «Локо» Илья Геркус сказал, что фильм лишь отражает точку зрения на детский футбол, но лично он с ней не согласен.— В отличие от меня, он оптимист и верит в наш футбол. Это очень хорошо и нормально. А Фил (герой фильма — Sport24) транслирует мои мысли, что футбола в России не будет. При этом в начале пути я тоже был оптимистом. Но меня не хватило. Если у президента «Локомотива» хватит энтузиазма, вполне возможно, он что-то сможет. — В «Тренере» снимались профессиональные игроки, в том числе Дмитрий Сычев, который там почему-то не сказал ни слова. У вас они тоже есть. Какова их роль?— Гилерме и Тарасов снялись в первой серии, они там садятся в машину на глазах у героев. А вот братья Миранчуки играют у нас целую серию, у них там довольно много текста для непрофессиональных актеров. Целая линия строится на том, что герой с ними взаимодействует. Потом, у нас играли Дмитрий Лоськов и Илья Геркус. В начале седьмой серии они приходят на игру предвыпускного года и дают комментарии. Режиссер переживал: «Ну как они будут говорить? Это же так видно». Но они знали, о чем говорить. Мы написали текст, а потом попросили: скажите это своими словами. Получилось легко и естественно, за пару-тройку дублей все сделали. — Бюджет «Тренера» — 390 миллионов рублей. Сколько стоит снять «самый честный сериал о футболе»?— Точно бюджет не знаю — я креативный продюсер. Но думаю, это больше 60 млн рублей. В детали меня не погружали, но благодаря тому, что снимали на стадионе и базе клуба, здорово сэкономили. Если все арендовать, вряд ли бы мы сделали такой продукт. Удивительно, но накладок не было. Под нас подстраивались от и до — опять же, потому что один день простоя стоит огромных денег. — Есть ли в России у спортивных фильмов достаточная аудитория — чтобы снять и что-то заработать?— Судя по «Легенде № 17» и «Движению вверх», есть. Но оба этих фильма работают на патриотизм, на большие победы страны, которой уже не существует. Людям этого не хватает, им нужны победы, а их глобально нет. Поэтому эти фильмы так популярны. Если честно, мне хочется, чтобы наша страна была более спортивной — в широком смысле. Когда я в 1996 году приехал к брату в Нью-Йорк, понял, что Россия — это вообще не про спорт. Там в шесть вечера весь город выскочил на пробежку! Толпы бегущих, едущих на велосипеде, катающихся на роликах — я просто с ума сошел. В Сочи, южном зеленом городе, если ты увидишь хотя бы одного бегающего человека, это уже событие. Но мы своим фильмом не хотели никого ни к чему призывать. Просто показали, что происходит в детском футболе, с точки зрения психологии ребенка. Когда болельщики сидят на трибуне и орут на несчастного футболиста, хочется сказать: ребята, чтобы оказаться хотя бы в «Амкаре», он столько всего прошел! В каком-то плане референсом был фильм Moneyball (в российском прокате — «Человек, который изменил все» — Sport24). Это идеальное кино про спорт, где сам бейсбол практически не показан. — Новые серии «Вне игры» выходят на цифровой платформе Start.ru. Почему там?— Это проект моих продюсеров, фьючерс, попытка посмотреть в завтрашний день. Примерно то, что делает Netflix. Мы решили посмотреть, сработает ли это и придут ли люди за этим сериалом. Плюс, это больше свободы. На телевидении жесткий ценз с точки зрения того, что человек может говорить, может ли он держать бутылку пива или нет. А у сам герой такой — опустившийся на дно. Для меня, как творца, это прекрасный шанс ни на что не оглядываться. Но на телевидении сериал обязательно выйдет. Мы сделали две версии, одна немножко помягче — чтобы ребята помладше смотрели. — Меня смутила такая вещь. Первый же кадр сериала — очевидный продакт плейсмент букмекерской конторы.— Это наши партнеры, которые тоже помогли. Они появились уже в процессе, и мы попытались как-то их интегрировать. Ставки — неотъемлемая часть футбола. И наш герой, одинокий человек без семьи, все свободное время проводит в букмекерской конторе. Есть несколько серий, где эта тема затрагивается. Но это партнеры именно в интернет-версии. На телевидении их нет. — Первый футбольный матч, который вы осознанно посмотрели?— Тот самый матч, когда Тони Шумахер вытащил пенальти с французами (полуфинал ЧМ-1982 — Sport24). У бабушки в деревне был черно-белый телевизор, который сломался — шел только звук. Картинки я не видел, но мой брат безумно болел за ФРГ. А я просто слушал. И после этого как-то увлекся футболом. — Кто из знакомых КВНщиков — самый большой фанат футбола?— Фанатов много, а лучше всех играл Витя Васильев из Санкт-Петербурга. Он прошел школу «Зенита» и реально играл. У него великолепная техника, просто потом, видимо, больше пошло в учебу. Меня поразило, что Никишин из «Уездного города», толстенький, чуть ли не во второй лиге начинал. И когда он на фестивале в Юрмале стал чеканить мяч, спокойно поймал его на шею, подкинул на голову и опять на ногу, я не понял, что произошло. А мне говорят: Женя был нереально крут. Но у него мениски. И когда он бросил футбол, начал поправляться. А так любителей всегда было много. Я свою команду заставлял играть на гастролях. Даже Галустян и Ревва приходили и играли. — Галустян делает вид, что он большой фанат ЦСКА.— Смешно звучит, но Миша — официальное лицо министерства обороны. Он — это «Армия России». Поэтому ЦСКА — его клуб. Не знаю, насколько это все искренне. Не сказать, чтобы он особо болел, но, думаю, это связано с хорошими отношениями с министром обороны. — Правда, что Галустяна нашли чуть ли не случайно — он просто подсел в ваш автобус?— Это легенда! У нас в университете был какой-то праздник, где выступала команда КВН «Гимназия номер 8». Наш музыкант сказал: посмотрите, там есть мелкий армянчонок талантливый. Миша играл какую-то сценку, я посмотрел на него и сказал: берем! Но он мог и не заиграть у нас. Когда мы ехали на 1/4 финала в Воронеж, придумали Мише его коронный номер — «Пятый элемент», где он играл пародию на Криса Такера. И вдруг Галустян приходит и говорит: «Я не поеду! Моя «Гимназия» играет в Сочи чемпионат города. Не могу бросить ребят». А это какая-то школьная лига! Я в шоке: «Ты понимаешь, что сейчас приедешь и всех порвешь? Это начало большой карьеры». В итоге ходил к руководству его лиги и просил их перенести игру после нашего приезда. Мы отправились в Воронеж — и когда Галустян получил эти овации, он подошел ко мне в гримерке и сказал: «Все, я в команде». — Абсолютно скаутская история.— То же самое и Саша Ревва. Он играл в Донецке, но там команда развалилась. Саша был проездом в Сочи, пришел к нам на репетицию. Хи-хи, ха-ха, одну пантомиму предложил, другую. Я говорю: что ты делаешь в Сочи? А он: «Да к маме заехал. Вообще в Питер хочу — диджеем на радио, есть там знакомый». Я вижу: пацан потрясающий. А нам как раз нужна была свежая кровь, яркий персонаж. Самое главное — другой человек показывает, что он предлагает, и это не смешно. Делает сам — смешно. Я говорю: «Слушай, у меня есть один билет — там человек заболел — и одно место в гостинице, поедешь с нами? Потусуешься в Москве». Прямо в день отъезда это решили! Он взял вещи — и прыгнул в поезд. Мы приехали, до игры неделя. И я говорю: давай ты выйдешь за нас? Он переживал, что Масляков это не одобрит — Саше же вроде как за Донецк играл. Это 2000-й год, Ревва стал первым человеком, кто продвигал в КВН все эти безумные пантомимы. — Самая безумная история о вашей команде?— Наш первый сезон, когда мы вылетели после второй игры. Прихожу к Маслякову: «Нам ехать в Юрмалу?» Он отвечает: «Хотите — приезжайте. Но никто вас особо не ждет». И мы все лето выступали в Сочи по санаториям и ДК. Выглядело это так: советские санатории, залы на 800-900 мест. Миша Галустян, я и еще ребята стояли на пляже и продавали самодельные билетики, сделанные на цветном принтере. Рядом афиша: «Приходите — четвертьфиналисты высшей лиги!» Билеты за 200-250 рублей. Потом — полуторачасовое выступление с реквизитами, ширмами, танцами, песнями... В зале — 12 человек. А мы все мокрые! В конце раздаю каждому по сто рублей, и чуваки идут с ними в ночной Сочи. Удивительное было время! Проведя такое лето, мы на следующий год вышли другой командой. Все равно что на сборе в Кампоаморе три месяца поработали. Дали за лето 60-70 концертов и придумали материал, который весь следующий сезон разрывал. А как мы ездили в Воронеж? Жрали в плацкарте эти шпроты в консервных банках, литрами пили «Юпи»! Еще резали колбаску и считали бутерброды. Шестиместные номера в гостинице «Луч», бывшем общежитии пожарников, мрачные скрипучие кровати — как гастарбайтеры, реально! Парадокс в том, что у нас был драйв, сплоченный коллектив и чистое творчество. — Потом этого не стало?— Знаешь, мне кажется, с нашими футболистами, когда они выходят на уровень топовых контрактов, происходит то же самое. Творчество заканчивается. При этом смотришь европейский футбол — Роналду и Месси по-прежнему играют. Смолову тоже как-то в кайф — у него нет безумных глаз, как у Рибери, но этот чувак как-то легко все делает. Когда в игре он «Локомотивом» он запустил черпачок над Гилерме, я хотел его убить! Не потому что болею за «Краснодар», а за такое отношение к голевому моменту. Смерть команды КВН тоже наступает в момент триумфа — когда она достигает уровня суперкоманды, которая ездит по гастролям. Появляются деньги, поклонницы, а надо писать новый сценарий — и тебе говорят: «А давайте авторов наймем, они нам все напишут». — Вашу команду как раз обвиняли в том, что она покупает и даже крадет шутки у других.— Меня за это проклинали! Успех сложно объяснить, поэтому нашей команде вменяли разные вещи. Скажу так: я сидел в жюри разных лиг и, если видел какую-то гениальную шутку у команды, которая никогда в жизни не выйдет на телек, подходил и говорил: ребята, вот сто или двести долларов, дайте мне этот гэг. В 90% случаев ребята говорили: да не вопрос! Им наоборот было в кайф: смотрите, «Утомленные солнцем» наши шутки используют! Перед финалом с белорусами была история: я судил игру ханты-мансийской лиги, и там играла команда, у которых было два смешных номера. Я подошел и сказал: ребята, давайте я их у вас куплю, дам две тысячи долларов. А они отвечают: нет, мы уже обещали БГУ. Потому что белорусы работали с ними как авторы. И эти шутки потом сыграли против нас в финале. На самом деле, все команды так делали. «Пельмени» собирали лучшие шутки в региональной уральской лиге, белорусы — у себя, казахи — со всего Казахстана. Отыграть сезон только на своем багаже нереально. В Сочи никаких региональных лиг не было — я садился и ездил в Липецк, Воронеж. Ходил, выпивал с этими людьми. Ну как выпивал — за всю жизнь я ни грамма алкоголя не принял. Можете представить эти шесть лет в КВН: бесконечный страшный бухач, а ты должен как-то коммуницировать с людьми. — Самый страшный бухач в КВН, свидетелем которого вы были?— Весь кайф в том, что КВНщики — это хоть и пьющая, но интеллигенция. Из всей этой истории отличался КиВиН — фестиваль, на который съезжалось огромное количество команд. Один раз во время фестиваля в Сочи сошли лавины, обвалился ЛЭП, и город на неделю остался без света. В том числе гостиница «Жемчужина», где все жили. Люди просто выходили в коридоры, зажигали свечи-зажигалки, сидели на полу, бухали и играли на гитарах. Это было круто — как хиппи-коммуна какая-то! Так вот, когда вся эта история с шутками вскрылась, пошел серьезный наказ с регистрацией авторских прав. Хорошо, но ведь вопрос не в этом — сейчас мы играем без всяких наемных авторов, и все равно выступаем классно! А раньше в четвертьфиналах, полуфиналах и финалах против нас играли команды, где авторские группы были по численности равны нашей команде. И выглядели они так себе. Я помню людей, которые поднимали эти вопросы — классические завистливые конъюнктурщики, которые не понимали, почему команде с десятью телками на подтанцовке и кривляющимся армяном, так прет. Но они бы спросили у концертных прокатчиков, кто в стране собирает полные залы — в некоторых городах мы давали по три концерта за вечер! В четыре, шесть и восемь часов. А после этого ехали в ночной клуб и 45 минут хреначили там, потому что заказ. Гонорар команды был 1 200 долларов. Ездило нас 12 человек, у каждого был свой процент. Это не великие деньги, но для студентов четвертого-пятого курсов было круто. Еще нас сильно проклинали за то, что финальные и выходные песни мы пели под фанеру. На что я говорил: мы пели и будем петь под фонограмму. Потому что, когда 20 человек поют живьем, по телеку ни хрена не понятно. Думали только об этом! Плюс, финалки и выходные песни — это не то, что выигрывает игру. Но когда в Юрмале к Маслякову подошли и пожаловались, он издал указ о запрете фанеры. Мне это было сказано в лицо. Я ответил: ай-яй-яй, какие мерзавцы! И все равно на играх включали фонограмму — решили: пусть они нас за руку схватят, чтобы мы не нажали на кнопку. — Конфликт с Масляковым возник из-за этого?— Мой конфликт с Масляковым — это лично мой конфликт, не команды. Я дал пресс-конференцию в Курске и был в такой запаре, что не обращал внимания на вопросы. Там была журналистка одной курской газеты, бойфренд которой — человек из КВН. И вопросы ее были скользкие — например, про цензуру. Я честно отвечал, что, конечно, Александр Васильевич смотрит и какие-то вещи не пускает, что есть наемные авторы — бывшие КВНщики, что жена Маслякова Светлана Анатольевна как режиссер может что-то убрать. Мне казалось, это банальные вещи. Но их преподнесли как революцию. Потом это перепечатали — и мне позвонил финансовый директор Маслякова: «Ты читал газеты?» Я пришел в «Союзпечать» и сразу все понял. Сам позвонил Александру Васильевичу, он в принципе спокойно отреагировал. Хотя был напряжен. Сказал: «Разбирайся сам с этой газетой, я переживу». Я был молодой и гордый, вины в себе не чувствовал. Мне просто не хватило опыта интервью. В тот момент я понял, что с КВН надо, наверное, заканчивать. Плюс, отношения внутри команды тоже обострились. Когда вокруг 11 звезд, капитану сложно их контролировать. Я так устал от бесконечных боданий: одергивать кого-то, получать в ответ тысячи претензий... Это же творческий коллектив, а я, по сути, был продюсером. — Что значит «продюсером»?— Если бы ты знал, сколько кабинетов я обошел, клянча деньги! Средства на первую игру 1999 года дал мой отец! Сказал: «Езжайте — потом отдашь». Мы выиграли, а я ходил и выбивал эту сумму из администрации. Когда мы ездили в Воронеж, ко мне подходил знакомый отца и вручал 200 долларов, на которые я неделю кормил 15 человек. Потом мы прорвались на телевидение, и в нас очень сильно поверил мой друг-банкир. Подключился город, край. Несколько игр нас спонсировали москвичи, которые налаживали бизнес в Сочи. Подъезжала машина — и мне просто давали пакет с деньгами. Я спрашивал: «А кого благодарить?» Да не надо никого, говорят, просто рекламный щит поставь: минеральная вода такая-то. Поиск денег был моей основной обязанностью. Из тех команд, которые играли в полуфиналах и финалах, мы были самой нищей командой. Хотя такие легенды про бабло ходили — мол, мы Маслякову заносим, всех купили... Смешно! Если бы не Владимир Михайлович Филиппов — ректор РУДН, мы бы вообще ни одного сезона ни сыграли. Две игры подряд команда жила у него в общаге. Бесплатно! И потом еще — с бешеной скидкой. Так что, с точки зрения продюсирования, «Утомленные солнцем» — успешнейший проект. К слову, что футбольные команды могут играть и без денег, если подходить к этому с умом. В каждой найдется свой Чалов или Кучаев, если дать им шанс. — Когда парни без вас стали чемпионами, какие были мысли?— Честно скажу: я настолько устал от КВН, что даже не смотрел игры. Работал в семейном бизнесе, тупо не успевал. Потом в записи пересматривал. Было чувство, что наконец-то команда заслужила. Она даже раньше это заслужила — в 2001-м, в финале с БГУ. Тот сезон был гораздо чемпионистее. В 2003-м были сильные моменты, но без такого катка. И все же я очень обрадовался, что так получилось. Собираясь вместе, мы генерируем нереальный атомный заряд — кто бы чем ни занимался. Не могу сказать, что по отдельности творчество наших ребят меня всегда безумно радует. Но какая-то магия внутри команды есть. — «Кто бы чем ни занимался...» У кого самая необычная история?— Для меня самый крутой чувак — Йося Буяновский. Он живет в Таллине, рисует комиксы и персонажей для компьютерных игр! Нереальная профессия! — Когда вы последний раз собирались вместе?— На 55-летии КВН в Кремле. Там были самые сильные команды: «Новые армяне» с Гариком Мартиросяном, Пятигорск со Слепаковым, осетины с ребятами с ТНТ, «Уральские пельмени»... Когда нам дали первое место, Миша с Сашей радовались так, будто получили «Оскар». Или Лигу чемпионов выиграли! Тот же Саша Ревва в кино снимается, клипы делает, ведет дни рождения олигархов, где слово нельзя перепутать. Но, как только начинается КВН, его трясет — на репетициях он текст толком не может выучить! Потому что никто не хочет облажаться. Галустян в торте валялся, только чтобы все получилось. Еще гениальная история была. В день игры я самый первый пришел в гримерку. Меня встретила женщина — такая, советского типа: «Молодой человек, вы к кому?» Проводила, а там такой коридор из позолоты, все очень круто. Вот здесь, говорит, Александр Васильевич, здесь — Александр Васильевич-младший, здесь Эрнст, здесь Нагиев... В самой гримерке две одинаковых комнаты. Мы заходим, и она показывает: «Ну что, вот здесь Галустян, а здесь — ваш коллективчик». Меня это просто порвало! — С Масляковым после конфликта общались?— Да, у нас абсолютно спокойное рабочее общение. Конечно, я не бросаюсь обниматься, но и негатива нет. Он очень мудрый человек. Александр Васильевич сыграл огромную роль в моей жизни: между нами не было ни редакторов, ни каких-то людей. Он смотрел и решал, что мы будем показывать. Все говорили: Масляков вас опекает и любит, поэтому даже соваться нечего. Думаю, если бы я тогда хотел продолжить работу в АМИКе — вообще легко бы! — После ухода из «Утомленных» вы как-то участвовали в КВН?— Нет. На одной игре был директором и автором команды «Мегаполис», там играла Наталья Еприкян из Comedy Woman. И все! Только на последних двух играх — встрече выпускников в Сочи и на 55-летии — я работал как автор и как актер «Утомленных солнцем». Сразу решил, что никаких пописываний на сторону не будет. Интересно придумывать для своей команды, остальное — ремесло. — Вам нравится сегодняшний КВН?— Смотрю его очень редко. И, честно говоря, мне грустно. Такое ощущение, что что-то из игры ускользнуло. Может, сам жанр видоизменился. Может, я просто старый и не понимаю молодых. Но мне не смешно. Когда мы сыграли выпускную игру с Томском, абхазами и РУДН, доля этой программы была настолько высокой, что ее три раза повторяли. Даже Светлаков в жюри удивлялся, насколько уровень юмора, энергетики и подачи у ветеранов выше. Многие сейчас не успевают достичь пика в КВН и быстро уходят на телевидение. Из-за этой утечки мозгов новых монстров и не появляется. Вот почему у нас футболисты не уезжают в Европу, я не понимаю. Когда я смотрел игру «Зенит» — ЦСКА, думал: какой красивый стадион построили. Осталось построить футбол. — Четыре матча ЧМ-2018 пройдут в Сочи. Пойдете на них?— У меня нет билетов ни на один матч. И безумного трепета и желания — тоже. Проработав пять лет внутри футбола, я перегорел как болельщик. Даже выход сборной России в финал ничего не изменит. Был полуфинал с Хиддинком — и что? За ним сплошные провалы. Мне интереснее, что будет с футболом в целом. Благодаря скаутской работе я знаю детей 2000, 2001 и 2002-го годов рождения и примерно представляю будущее. Оно не очень радужное. — Что-то может спасти российский футбол?— Как и все в России — к сожалению, только политическая воля сверху, которая поставит задачу построить систему. Пригласить, как во времена Петра I, иностранцев. И чтобы непосредственно руководство страны четко отслеживало, что их слушают. И делают что они советуют. — Окей, лучшая шутка о футболе, которую вы слышали?— «Песня запасного игрока», которую в КВН исполняла «Станция Спортивная». Больше интервью на Sport24: