15 готовых законсервированных блюд

Удивительно, сколько в наших магазинах — как обычных, так и в интернете, — продается готовых блюд, законсервированных в жестяные банки. В номенклатуре — практически все богатство мировой кулинарной мысли: и лагман, и карри, и рататуй, и щи с харчо. Посмотришь на банки — и кажется, что поход в двадцать первом веке легко превращается в гастрономическое путешествие. Мы для нашего номера про еду в пути решили узнать, что же находится в этих завлекательных банках, — и продегустировали 15 штук. Увы, в большинстве случаев это даже в походе можно есть только при угрозе нешуточного голода. В дегустации приняли участие писатель и журналист Катя Метелица, редактор «Еды» Екатерина Акимова и главный редактор «Еды» Роман Лошманов. Лошманов: Добрый день. Для нашего номера про еду в пути мы решили устроить небольшой пикник на обочине... Метелица: На обочине жизни. Лошманов: И купили для него консервы с готовыми блюдами. Я буду дегустировать их с двумя очаровательными кудрявыми девушками. Это Катя Метелица — журналист, писатель, автор искрометных колонок в журнале «Афиша-Еда», и Катя Акимова — редактор нашего сайта. Пир на Грушинском у нас сегодня — есть и борщ, и харчо, и гречотто, и рататуй, и утка конфи и даже лагман. Предлагаю начать с закуски — с рататуя. А потом перейти к первым блюдам. Акимова: О, его можно не греть. Лошманов: Какие тут кубики. Метелица: Похоже на что-то грузинское. Лошманов: Кубанское. Акимова: Одесское. (Пробуют.) Акимова: О, отлично. Это даже не в лесу можно есть. Метелица: Это потому, что ты голодная. Акимова: Нет, правда нормально. Лошманов: Ну это скорее не рататуй, а кабачковая икра, только не пюрированная. Акимова: Да-да. А давайте ее оставим, чтобы потом закусывать ею мясо. Лошманов: Вкусно, но надо, наверное, остановиться, да? Метелица: Я бы притормозила. Акимова: Как скажете. Лошманов: Какой мы вынесем этому блюду вердикт? Метелица: Фьюжн. Лошманов: Овощи не совсем распались на фракции. Акимова: Съедобно. Там все чувствуется — баклажан, и прочее. Зиганини: Ответьте на главный вопрос — это рататуй? Метелица: Нет. Акимова: Нет. Лошманов: Это не рататуй, а овощная икра. Но вкусно. В том числе из-за томатов, они же помидоры. Акимова: Потому что Франция. Метелица: А на даче на грядке все это уже посажено, но никогда не созреет в Московской области. Но можно сидеть, смотреть на грядки и представлять, что так будет после сбора урожая. Показать рассаде — вот, такой ты станешь, такой ты будешь фьюжн. Акимова: Давайте, пока не испорчены рецепторы, будем есть следующее. Лошманов: Солянка из осетра, из страны Гурмении. Метелица: Это наша страна. Лошманов: Мы хотели еще попробовать харчо из осетра, не нашли его в магазинах, но оно есть. А это солянка. Смотрите, тут даже акцизная марка. Видимо, на осетровых в Армении она положена. Акимова: Почему Армения? Это же Гурмения. Лошманов: Армения, она же Гурмения. Акимова: Кто тебе сказал? Лошманов: Я тебе говорю. Сейчас покажу (читает этикетку) ООО «Рыбаринъ», республика Армения, Араратская область, село Нормарг, улица Азатутян. Все звучит аппетитно. (Открывает банку.) Лошманов: У, какая она. Акимова: Там целый помидор! Лошманов: Ну он не целый, но он есть. Акимова: А это яйцо? Лошманов: Это осетр! У осетра другие яйца, что ты. Акимова: Она очень плохо пахнет. Лошманов: Плохо пахнет? Акимова: Очень. Лошманов: Тут даже оливки армянские. Да нет, нормально пахнет. Акимова: Ну когда все вышло, то уже да. Лошманов: А, смотрите! Картофель! Метелица: Ах, это тоже пасленовый. Лошманов: Вот это да — такое и в походе. И все по правилам: и черненькая маслина, и зелененькая оливка. Акимова: Это на семью? Лошманов: Как ты представляешь себе такую маленькую армянскую семью? (Пробуют разогретую.) Лошманов: Предлагаю взять ложки и, как советуют шеф-повара, собрать в одной ложке все компоненты блюда, чтобы полностью прочувствовать его вкус. Акимова: А как мы будем делить оливку? Метелица: На цу-е-фа. Лошманов: Вы знаете, я себе ее вкус просто представлю, так что можете забирать. Мне, конечно, импонирует, что здесь есть помидор. Но как по мне, в солянке-супе не должно быть ни картошки, ни капусты. Метелица: Картошки точно не должно быть. А капуста в рыбной солянке тоже лишняя. Акимова: А что там должно быть? Метелица: Лимончик. Но его можно взять с собой в поход. Лошманов: Нормальный суп! Картошка там как в солянке из столовой, но сам суп вполне себе приличный. Метелица: Я тебе оливочку оставила, Катя. Лошманов: Главное — там осетр. Метелица: Да? Но он какой-то большой. Огромный кусок. Лошманов: Большому куску и рот рад. Вполне съедобный суп, да? Метелица: Ну да, кисленький. В походе это была бы радость. Осетр какой-то странный, он какой-то жесткий. Акимова: Он и есть жесткий. Метелица: Интересно, а это все из одного осетра или из разных осетров? Лошманов (читает этикетку) : Ну-ка посмотрим, что тут написано. Осетр, краснокочанная капуста, оливковое масло... Метелица: Изысканно. Акимова: Она какая-то очень соленая и очень жирная. Лошманов: Это свойство солянки — она должна быть соленой и жирной. Метелица: Это же с похмелья. И с водкой. В походе. Лошманов: Ну что? Приличные закуска и первое у нас уже намечаются, да? Метелица: Очень много масла и там и там. Не жалеют. Масло — это консервант? Лошманов: Мало того, что консервант. Поскольку большинство ароматических веществ не водорастворимы, а жирорастворимы, масло делает еду ароматней. Метелица: Ага, молекулы. Лошманов: Давайте разогреем сразу две банки — борщ и харчо. Их делает один и тот же «Мастер шеф», он же «Главпродукт». (Открывает.) Акимова: Ой, что это?! Лошманов: Ого. Это чьи-то мозги, что ли? Или это икра морского ежа?! Метелица: Да ладно! Борщ украинский? Лошманов: Да, борщ украинский. (Открывает вторую банку.) Это по их мнению — харчо. Метелица: Ой, там тоже икра морского ежа. Лошманов: А может, это зобная железа какого-то животного. Метелица: Морского ежа. Ой, я сейчас обшпокаюсь. Лошманов (переливает в миску): Как бы, действительно, не обшпокаться. Что мы здесь видим? Тушенку. Акимова: Рис. Метелица: Может, вернемся к осетру? Потому что, честно говоря, то, что мы здесь видим… Акимова: Прессованный рис. Лошманов: Фрагмент лаврового листа. А это что? Непонятно. Акимова: Это томат-паста. Лошманов: А почему она такая? А, из оранжевых помидоров. Метелица: Ну да, конечно. Из них. Акимова: Тут ад. Лошманов: Раем это точно не назовешь. Метелица: Тут две порции. Это вам. Лошманов: Какой-то жидковатенький харчо, на самом деле. Метелица: Нормальный. А, это харчо? Акимова: Это сало? Это грудинка? Лошманов: Нет, это жир говяжий. Растопленный. Точнее, застывший. Метелица: Слушайте, а мы же не обязаны все это съесть. Акимова: Мы обязаны все попробовать. Лошманов (рассматривает борщ в тарелке): Щедрый кусок тушенки. Свекла присутствует в каком-то виде. Акимова: А что плавает-то? Лошманов: Вот не знаю, что плавает. Так, теперь надо разогреть и потом, главное, не перепутать. Но первоначальный вердикт таков: в неразогретом виде это выглядит как не бог весть что. Метелица: Очень страшно это выглядит. (Смотрят на разогретые супы.) Метелица: Ну теперь не так страшно. Или, возможно, мы привыкли. Лошманов: Все разошлось, ароматические вещества растворились, пахнет харчо. Акимова: А где эта штучка, которая плавала? Лошманов: Разошлась. Метелица: Это были те самые молекулы жира. Лошманов: Ароматизатор харчо, идентичный натуральному. Метелица: То есть вы вообще все и всегда дегустируете без водки, да? Принципиально? Профессионализм. Акимова (смотрит на харчо): Катя, ты будешь? Метелица: Я могу пропустить. Лошманов: Остро. Ароматно. Но это, конечно, не харчо, а симулякр. Хотя и вполне для похода питательно. Акимова: Такой оранжевый, что можно губы не красить. Лошманов: Опять же много животного жира, он так и застывает на губах. Акимова: Ну, это не смертельно. Лошманов: Катя, ваш ход. Метелица: Ах. Акимова: Очень острое мясо, очень. Лошманов: Да это бульон острый. Акимова: Нет, мясо острое. Я что-то разгрызла. Метелица (пробует): Круто. Лошманов: Что круто? Метелица: Застывает на губах мгновенно. Лошманов: Вам дать баночку с собой? Метелица: Да, спасибо. Буду с ней ходить. Акимова: Нет, это мы не едим. Лошманов: Скорее нет, чем да. Метелица: Ну да. Хотя с голода это можно употребить в пищу. Акимова: Солянка — это приятно, а это — если нет выхода. Метелица: Если ты три дня уже ходишь в лесу и вдруг спотыкаешься о такую банку — то это прямо находка. Лошманов: Грибочков туда еще добавить. Метелица: Коры. Акимова: Кору нельзя, будет аппендикс. Метелица: Аппендикс — это орган. Лошманов: Аппендицит. Кору можно добавить в водку, и будут танины. Акимова: Да, только так. Лошманов (смотрит на борщ): Борщ как будто с голубцом каким-то. Метелица: Борщ с голубцом! Акимова: А мясо там прессованное? Лошманов: Это обычная тушенка. Акимова: А, консерва в консерве. (Пробует.) Там какая-то ненужная специя. Лошманов: Там какая-то непонятная кислота. Метелица: Куркума? Акимова: Нет. Какая-то подравка или что-то такое. Метелица: О господи. Акимова: Что-то из другого супа там. Лошманов: Я бы даже сказал не из супа. (Читает этикетку.) Это регулятор кислотности «Лимонная кислота», вот что это. Ну этот суп как будто станок делал. Метелица: Короче, да. Акимова: Харчо лучше даже. Лошманов: Да, получше. Метелица: Третий день блуждания по лесу. Ягод, грибов, ничего уже нет. И вот. Лошманов: У Кати вдохновение. Метелица: Я пытаюсь понять ситуацию, когда можно обрадоваться этому борщу. Лошманов: Щи по-старомосковски, ни больше ни меньше. Акимова: Если мы их не разбавим, мы их не поймем. Лошманов: Из чего состоят щи по-старомосковски: говядина, шампиньоны, капуста, картофель. Шампиньоны — как они назывались по-русски? Печерки? Метелица: Печерки, да. Лошманов: Щи по-старомосковски с печерками. Тут написано, что нужно разбавить 300 миллилитрами воды. Но мы попробуем в концентрированном виде. Если что — дождевая вода по вкусу. (Открывает банку.) Акимова: Мне кажется, сейчас будет пахнуть. Лошманов: Это все-таки надо разбавить водой. Метелица: А можно я так попробую? Лошманов: На самом деле это холодец из щей. Инновационный. (Переворачивает банку вверх дном.) Сейчас всех обшпокает. (Из банки ничего не падает.) Акимова: Это если дождь и нет огня. Лошманов: Что если дождь и нет огня? Акимова: Если дождь и нет огня, то можно есть так. Лошманов: Я придумал. Я попробую это сначала вилкой. Сделаю бутерброд со щами. Дайте мне, пожалуйста, лаваш. (Вносят лаваш.) Лошманов: Канапе со щами. Акимова: Катя очень любит канапе. Метелица: Я? Я хлеб не ем. Это все легенды. Акимова: Можно я это не буду? Метелица: Ешь давай. Лошманов: Не понимаю, а где шампиньоны? Акимова: Вывали, и увидишь. Метелица: Пахнет бескомпромиссно. Акимова: Ого, какой там кусок мяса! Лошманов: А шампиньоны где? Акимова: А вот и шампиньон. Лошманов: Ладно, была не была. (Пробует бутерброд со щами, но в итоге ничего не говорит.) Метелица: Можно я без хлеба? Так поем. У моей собаки похожая еда, только без капусты и без соли. Она — маленькое избалованное существо. Акимова: О, это вкусно. Это лучше, чем харчо. Метелица: Лучше, чем харчо, Катя, многое в жизни. Акимова: Это классно! Лошманов: Я бы не назвал это классным. Метелица: Ага, ага. Лошманов: Что, неужели правда классно?! Метелица: Нет. Я хотела сказать, что классно это так проглотить, чтобы не чувствовать. Лошманов: В них есть какой-то кондитерский привкус. Метелица: Капуста — ужасная. Акимова: Как будто мука на языке. Там есть мука? Метелица: Катя, дай кусочек рататуя. Акимова: Есть вода. Метелица: Вода не поможет, надо перебить. Акимова: Может, тебе осетрины дать? Метелица: Отвратительно. Я ничего гаже не ела много лет. Лошманов: Вот так ели люди в старой Москве. Метелица: Ужас. Акимова: Да нормально, вы чего. Рома, ну скажи, что нормально. Лошманов: Что нормально? Там как будто конфеты «Дунькина радость» растворили. Метелица: Это мерзко. Рататуй теперь кажется божественным. Я даже думаю, что эти щи — отрава. Лошманов: Так, сделаем из щей щи. Может быть, если добавить 300 грамм воды, они изменят картину в целом. (Разогревает разбавленный водой щаной концентрат.) Лошманов: Произошло ли преображение? Появилась какая-то пена. Акимова: Это нормально для капустных супов. Лошманов: Хотя надо говорить не пена, а эспума. Метелица: А, да, она. Лошманов (ставит в суп ложку): Ложка стоит. (Пробует.) Отчетливая «Дунькина радость». Вот хоть убей меня. Акимова: Можно я без моркови? Метелица: Мы все называем «Дунькиной радостью»? Лошманов: Нет, именно этот оттенок вкуса. Метелица: Это настоящая вещь или образ? Лошманов: Ну «Дунькина радость», конфеты такие. Акимова: Не было таких конфет. Лошманов: Как не было! Слипшаяся карамель в какао-порошке. Акимова: Да не может быть такого. Метелица: У нас не было. Лошманов: Два мира, два Шапиро. Чувствуешь конфетный вкус? Акимова: Да, но он мне не мешает. Ой, нет, что-то сводит вот тут. Теперь чувствую. Он ярче стал. Метелица: Ужасный привкус. Это ад. Ну правда, это в аду есть. Молю, уберите это от меня. Я теперь понимаю, что харчо — это съедобно. Лошманов: Чистой воды аутсайдер. Третья лига. Метелица: Нет, это даже не третья лига. (Смотрят на разогретые голубцы и чахохбили.) Акимова: Очень странно режется капуста. Как будто она… Лошманов: Желированная. Акимова: Да. Вообще без напряга. Лошманов: Похоже на блюменталевские фокусы с паштетом в желе. Акимова: Вот вставляешь нож, и смотрите: опа — и все. Разрезалось без усилий. Лошманов: Может, в этом есть какой-то смысл? А смотрите: вот это называется чахохбили, но здесь не видно курицы вообще, одна фасоль. Акимова: Это очень некрасиво. Лошманов: Какое-то модернизированное лобио, причем по виду из сухой фасоли. Вот откуда может быть вкус чахохбили у субстанции, которая на 90% состоит из фасоли? Нет, это не чахохбили, абсолютно. Акимова: Фу. Метелица: Это не такой ад, как старомосковские щи, но в общем, конечно, ад. Это очень плохо. Лошманов: Очень плохо, конечно. Метелица: Еще догоняет потом тебя. А у вас другие дегустации тоже были, да? А вы меня именно на эту позвали? Акимова: Да, у нас и камамбер бывает. Лошманов: Дайте я попробую желированные голубцы. Акимова: Тебе с капустой? Лошманов: Какие же без капусты голубцы. Акимова: Смотри, она даже сквозь вилку просачивается. Метелица: Вы знаете, борщ и харчо были хороши. Лошманов (пробует голубец): Ой, нет. Это какой-то хлеб в капусте. Метелица: Нет, там нет ни хлеба, ни капусты. Лошманов: Вкус влажной пыли. Метелица: Не то, чтобы я ела влажную пыль в своей жизни, но, думаю, да. Лошманов: К щам их? Метелица: Да. Акимова: И еще дальше. Лошманов: Да, это еще хуже, чем щи. И то и другое. Лошманов (разглядывает лагман) : Может, лагман будет настоящий? Хотя здесь только основа для лагмана. (Читает этикетку.) «Рецепт на три персоны: налить в кастрюлю 600 мл (3 стакана) воды, добавить содержимое банки, довести до кипения». Акимова: Лапша! У нас нет лапши. Лошманов: Попробуем одну основу. (Выкладывает на тарелку.) Это как рыба под маринадом, только мясо. Давайте еще что-нибудь сразу разогреем. Например, долму. Метелица: Я холодную хочу. Заесть голубец. Лошманов: А потом вам захочется заесть долму. (Открывает долму.) О, смотрите какая она. Акимова: А какая она еще может быть-то? Метелица: Знаешь, после голубцов ко всему можно быть готовым. Лошманов: Там наверху было написано, что это консервы экстра-класса. (Открывает макароны по-флотски.) Акимова: Ооо! Лошманов: Оооо! Пенне по-флотски. Метелица: Это просто арт-объект. Лошманов: Это еда будущего, такую будут выращивать на фермах. Зиганини: А они аль денте? Метелица: Сейчас, аль денте! Они уже в стадии полураспада. Лошманов: Это похоже на… (Трогает макароны вилкой.) Даже не знаю я, как это назвать. Акимова: На пупок похоже. Ты вилкой разрушаешь эту плоть. Метелица: Аль денте — нарушил. Лошманов: Это такое аль денте, что можно есть совершенно беззубому человеку. Акимова: Как же они осмелились это туда положить. Могли бы буковки или звездочки — ну что-то, что не сломается. Лошманов: Если бы ты буковки туда положила, они бы знаешь у тебя в какой текст превратились! Акимова: Заговорили бы. Сейчас это солярис. (Рассматривают подогретые макароны.) Лошманов: Это блюдо называется «Корчи». Метелица: Оно там не шевелилось? Умерло? Акимова: По-моему, еще нет. Лошманов: Давайте сначала все попробуем основу для лагмана. (Пробуют.) Акимова: Нормальная. Метелица: Дико переварено, но там специи, и это вообще напоминает... Лошманов: Что? Акимова: Еду. Метелица: Ну не еду, но какой-то вкус. Лошманов: Зира там. Метелица: Противоядие для «Дунькиной радости». Лошманов: В принципе, если добавить воды и лапши, то получится лагман из дешевой забегаловки. Метелица: Можно и так съесть. Лошманов: Зира спасает дело. Акимова: Но все равно очень невкусно. Метелица: Ну, Кать, хочешь — восстанови вкус щей. Освежи рецепторы. Лошманов: Я предлагаю лагман поставить на уровень харчо. Да? Метелица: Да. (Рассматривают разогретые макароны.) Акимова: Они с мясом? Лошманов: Считается, что да. Метелица: Это Эйзенштейн, «Броненосец Потемкин». Лошманов: Да-да. Когда черви достигли уже таких размеров (пробует), что их трудно, трудно… Ой, нет, господи, дайте я… Акимова: Запей! Запей! Проглоти. Господи, на салфетку! Лошманов (выплевывает): Простите, но есть это нельзя. Акимова: Кате дай. Попробуй. Надо. Метелица: Ты первая. Акимова: Я съела уже, я проглотила молча. (Предупреждает.) Горячо, горячо! Ошпаришься. Метелица: К лучшему. (Глотает.) Как профессионал поступила. Все. Лошманов: Это знаете на что похоже? Представьте: заброшенный пионерлагерь и в нем библиотека, и в ней рагу из влажных книг. Метелица: Томик Бунина. Лошманов: Да-да, забытый в 1984-м. Акимова: С ума сошли? (Пробуют долму.) Метелица: Фу. Лошманов: Что фу? Метелица: Тоже фу. Лошманов: Давайте не будем делать скоропалительных выводов. Метелица: Катя так опасно покраснела. Лошманов: Да нормально. Акимова: Да противно. Лошманов: Не шедевр, но это в лесу съедобно будет. Листики — хорошие. Акимова: Там какое-то масло не пищевое. Метелица: Ох! Лошманов: Что? Метелица: Мама увидит ведь. Лошманов (читает этикетку) : Свинина, говядина и мясо курицы механической обвалки. Акимова: Вот механическая обвалка чувствуется. Лошманов: Знаете, что такое механическая обвалка? Метелица: Это то, что со мной сейчас. Акимова: Ну не ешь, не ешь, не ешь! Лошманов: Плохо, но это съедобно. Метелица: Это не так плохо, как вон то (показывает на щи), но да. Если вылить эту дрянь, в которой долма плавает, вымыть ее под краном… Лошманов: Или под дождевой водой. Лошманов (читает этикетки и открывает банки) : Гусь по-итальянски с клюквой. Метелица: Казалось бы, где клюква, а где Италия. Лошманов: Цыпленок карри по-восточному. Метелица: Ой! Лошманов: Что? Метелица: Клюковка. Лошманов: Ну вот, не обманули. Метелица: Я верю в цыпленка, потому что мне кажется, что когда много специй, то тогда хорошо. Акимова: А это червяк. Лошманов: Это не червяк. Это рис. (Читает состав.) Филе цыпленка, яблочное пюре. То есть это карри с чатни. Метелица: А пахнет не этим. Акимова: Мне кажется, самой вкусной должна оказаться гречка с мясом. Лошманов: Это не гречка с мясом, я попросил бы. Это гречотто с говядиной «Курганский стандарт». Метелица: То есть в Кургане искренне думают, что если просто написать «Гречка с мясом», то люди не купят. Лошманов: Я думаю, что неспроста. Смотрите, какая текстура: гречка не разваренная. Метелица: Да? Убедительная? (Смотрит на гуся с клюквой.) Ой, пахнет яблочком. Лошманов: Клюковкой должно пахнуть. Это от карри запах доносится, наверное. Акимова: Это корицей пахнет, ты перепутала. Лошманов: И еще пахнет прогорклыми грецкими орехами. Акимова: Да, это корица и орех. Лошманов (читает): А на самом деле морковь, яблоки, клюква. (Пробуют гуся с клюквой.) Лошманов: Пыльный опять какой-то привкус. Акимова: А что это мы едим? Лошманов: Это гусь по-итальянски. Акимова: А почему там столько моркови на банке? Лошманов: В Италии так принято. Метелица: С голоду это съесть можно. Акимова: Отвратительно. Лошманов: Я бы не назвал это отвратительным. Акимова: Это очень кисло. Кажется, что это испорчено. Лошманов: Кажется, что это испорчено из-за этого пыльного привкуса. Метелица: Пыль библиотечных книг. Я думала раньше, что это фигура речи. Лошманов: А оказывается, консервная промышленность дошла и до этого. Метелица: Фантастика, чувствую себя мышью. Лошманов: Это бы дать попробовать какому-нибудь итальянцу. В общем, к щам. (Пробуют карри.) Метелица: Это поразительно: тут вообще нет ничего от карри. Акимова: А птица там есть? Лошманов: Механической обвалки. Метелица: В мире, по-моему, тонны порошка карри, и если заморачиваться над банкой цыпленка карри, то можно было бы немного карри положить. Лошманов: Но это съедобно, хотя и просто каша. Рис с яблоками. Метелица: Моя собака попробовала бы. Очень разваренный рис. Походная рисовая каша. Это к лагману. Акимова: А чего вы такие добрые-то? Лошманов: А тебе не понравилось? Метелица: Кать, попробовала бы щей, макарошек. (Пробуют гречотто.) Метелица: Гречотто выглядит потрясающе. Давно не видела ничего такого аппетитного. Да. «Отломив кусок гречотто, он отправил его в рот». Лошманов: Ломоть, я бы сказал. Ну это тоже, кстати, съедобно. Акимова: Этого можно съесть тарелку, если надо. Лошманов: В походе самое оно. Метелица: Там кость, нормально? Кость! Акимова: Это не обидно. Лошманов: Кость, как говорит венгерская пословица, это признак натуральности. Акимова: Это можно съесть, если голодно. И все будет нормально. Метелица: В общем, да. Лошманов: Это знаете на что похоже? Метелица: На гречку. Акимова: На гречку третьего дня. Лошманов: Это похоже на гречку с тушенкой, которую едят в походе. Акимова: Такую подсохшую, вчерашнюю. Лошманов: Нет, она специально такая. Это же гречотто, не гречка. Акимова: И вот у нас мороженое. Лошманов: Десерт. Элитные консервы, выпускаемые под именем Александра Раппопорта. Смотрите, прямо такие. Метелица: Дизайн. Акимова: Вообще все надо по дизайну, кажется, выбирать. Лошманов: Утка конфи, это скорее не готовое блюдо, ее надо использовать как добавление. Тушенка, но позиционируется она чуть ли не как блюдо, которое в ресторане можно подавать. Кстати, в одном ресторане в Москве, в Duran Bar, консервы подавали — прямо в банках. Пелядь, например. Метелица: А, это отличные консервы, эти пеляди. (Пробуют утку конфи.) Лошманов: Там знаете, что в составе? Вот почувствуйте в этой утке розмарин, мяту, корень пастернака и зелень петрушки. 580 рублей, да? Утка и утка. Я не вижу там во вкусе ничего такого. Метелица: Пряного. Ну да. Ути уть. Лошманов: Нормальные сносные консервы. Акимова: Но за 200, не за 580. Лошманов: Утка вообще дорогая. Но я тут не чувствую вкусового многообразия. Метелица: А потом — это какая часть? Такое ощущение, что грудь. Лошманов: Нет, мне кажется, ноги. Акимова: Неинтересно совсем. Лошманов: Неинтересно. Не 580 рублей. (Пробуют баранину с зирой и барбарисом.) Лошманов (читает состав) : Зерна граната свежие, ягоды барбариса сушеные. Ну и где здесь гранат? Что-то не вижу его. Метелица: Но есть вкус баранины. Лошманов: А вкус граната? Это обычная тушенка. Метелица: Чуть-чуть есть. Господи, это конец! Это последняя банка. Лошманов: Это обычная тушенка. Акимова: Да. Метелица: Но хорошая. Лошманов: И никакого нет смысла добавлять сюда гранат и барбарис. Метелица: Нет смысла брать в поход. Лошманов: Подведем итоги. Метелица: Это была трудная история. Лошманов: Безоговорочные победители — это солянка из осетра и рататуй. Метелица: И я бы отметила лагман. Люди, которые его делали, добавили туда зиру, не самую дорогую вещь. И это сделало блюдо. А люди, которые делали карри, поскупились на карри. Лошманов: Они, видимо, карри видели только на картинках. Метелица: Они, видимо, думали, что карри — это такой рис. Акимова: Они, видимо, думали, что карри — это морковь. Метелица: Удивила долма, которая что-то обещала. На ней, между прочим, медали на банке, а она мерзкая. Лошманов: Ну она не совсем мерзкая, она съедобная. Метелица: Условно съедобная. Как свинушка. Лошманов: Свинушку уже в разряд ядовитых перевели. Какой будет вывод? Акимова: Надо смотреть на красоту. Красивая баночка — берем. Некрасивая — не берем. Лошманов: Я бы сказал, что при желании можно найти что-то такое, что в походе можно съесть по-человечески. Но вот щи — это не еда. Это биологическое оружие. Не дай бог Трамп узнает об этих щах, он нас начнет тупо бомбить. Акимова: Солянку и рататуй можно без котелка даже есть. Зиганини: И не стоит вестись на красивые псевдонациональные названия. Лошманов: Абсолютно. А еще вывод такой: вместо того, чтобы брать готовое блюдо, все-таки лучше потратить какое-то количество времени и приготовить в походе нормальную еду самим. Взять нормальную гречку, нормальные макароны, сварить их как угодно, хоть аль денте, хоть нет. Ну что, солянку доедим?