Олимпийский чемпион, обладатель Кубка Стэнли, чемпион мира и один из сильнейших отечественных защитников 1990-х и начала 2000-х годов Владимир Малахов 30 августа отмечает юбилей. В интервью ТАСС он рассказал о работе в департаменте по развитию игроков "Нью-Йорк Айлендерс", воспитании подрастающих спортсменов и своем юношеском увлечении хоккеем с мячом. — Планируете ли вы отмечать свой юбилей дома или, может, на льду, как это делал Вячеслав Фетисов нынешней весной на свое 60-летие? — Нет, на льду праздновать не собираюсь. Буду отмечать юбилей дома с семьей. — Вы переехали из Свердловска с семьей в Кемерово, где занимались хоккеем с мячом. Могли ли вы на серьезном уровне заиграть в бенди? — В тот период времени в Кемерово просто не было школы по хоккею с шайбой. Я думал, что продолжу заниматься хоккеем с мячом, мне нравился этот вид. Не знаю, хорошим был я игроком или плохим, но я занимался бенди два года, учась в 9–10-м классах, мы что-то выигрывали. Думал, что и дальше буду играть, но судьба распорядилась немного по-другому. — Вас тогда не допустили до финала юношеского чемпионата СССР в Мурманске по этому виду спорта из-за наличия свердловской прописки. Могло ли это событие как-то повлиять на ваше дальнейшее решение сделать выбор в пользу хоккея с шайбой? — Там история в том, что мы не меняли прописку, поскольку у нас в Свердловске оставалась квартира. Из-за этого меня не допустили до соревнований, но я думал, что и дальше продолжу играть в хоккей с мячом. Просто после 10-го класса я по инициативе отца уехал поступать в институт физкультуры в Москву и начал опять играть в хоккей с шайбой, поскольку факультета хоккея с мячом не было, был только факультет хоккея. Когда ты начинаешь учиться в институте физкультуры, то должен играть за институтскую команду, поэтому я вернулся в хоккей с шайбой. — Многие звезды хоккея 1950–1960-х годов играли в хоккей с мячом. Что вам дал бенди? — Говорят, что в хоккее с мячом своеобразное катание. Наверное, он дал мне какие-то навыки, учитывая очень большую разницу в размере ледовой площадки. Это был для меня хороший опыт. — Как вы оказались в "Спартаке"? — Я отыграл год за университетскую команду, в ней играли ребята из "Спартака", которые и позвали меня поиграть за молодежную команду этого клуба. А затем меня пригласили в команду мастеров. — Тогдашний главный тренер "Спартака" Борис Майоров говорил, что ему запомнились ваши физические данные и катание, благодаря чему вы оказались в основном составе. Насколько сложным было для вас войти в основу команды? — Для меня вообще было сюрпризом, что меня пригласили в команду мастеров, потому что после того, как я поиграл в хоккей с мячом, не планировал, что буду играть на серьезном уровне. Думал, что закончу институт, вернусь в Свердловск или Кемерово и буду там работать. Но мне повезло в жизни: видимо, чем-то я приглянулся, и меня пригласили в команду. Понятно, что я был не на первых ролях, но, наверное, что-то во мне увидели (смеется), раз меня позвали. В "Спартаке" по тем временам очень сильный был состав. — Насколько быстро вам удавалось адаптироваться к игре в командах мастеров что в "Спартаке", что в ЦСКА? — В обоих клубах я начинал в четвертой пятерке. Это нормальная практика: когда приходит новый игрок, тем более молодой, то надо его, как говорится, обкатать, а не ставить сразу в первую пятерку. — Если бы ЦСКА вас не призвал в армию, могла ли ваша карьера по-другому как-то сложиться? — У Марио Пьюзо в "Крестном отце" было написано про предложение, от которого нельзя отказаться. Вот мне такое же предложение поступило из ЦСКА. Когда селекционер клуба Борис Шагас подошел ко мне и сказал, что я привлек интерес Виктора Васильевича Тихонова, то я понял, что у меня больше шансов заиграть в сборной, это большой шаг вперед. Я прекрасно понимал такой вызов и что надо двигаться дальше. Понимал, что если есть в жизни такой шанс, то надо его использовать. — Могли бы сравнить тренерское мастерство Тихонова и Майорова? — Я не сравнивал. Тренер есть тренер — ты должен выполнять его установку. Если Борис Александрович не был тренером сборной, то Тихонов, значит, сильнее Майорова. Я никогда не думал об этом. Они оба были великими тренерами, и раз Тихонов был у руля сборной, то он был сильнее. — Насколько схожи были их требования к вам? Что они сумели вам дать? — Оба дали мне жизнь в хоккее, давали что-то свое, просто у Тихонова на тот момент было побольше ресурсов, учитывая, что в ЦСКА был костяк сборной СССР, и если ты хотел играть за сборную, то тебе надо было переходить в ЦСКА. Из "Спартака" же меня пару раз призывали в олимпийскую сборную, и на этом все останавливалось. — В ЦСКА вы несколько раз играли в одной паре с Фетисовым и, как говорили ранее, находились под впечатлением от игры с ним. — Слава к тому моменту был заслуженным спортсменом. В игре с ним мне надо было только не испортить, а остальное он все сам делал. — На Олимпиаде 1992 года во время вашего нахождения на льду сборная СНГ никогда не пропускала. Насколько сложным оказался для вас олимпийский турнир? — На нас тогда никто не ставил, поскольку у нас была очень молодая команда плюс сказался развал СССР. Мы просто пытались выиграть каждый матч. О том, что при мне не пропускали, я даже не знал — просто старался хорошо делать свою работу. Хотелось просто выиграть, поскольку такой шанс появляется не каждый раз. — После отъезда в НХЛ вы не так часто играли в сборной. Это было больше связано с тем, что вы не в полной мере могли помочь сборной, либо из-за натянутых отношений с Федерацией хоккея России? — Там было все вместе: и натянутые отношения, и длинный сезон. После 82 игр не хотелось приезжать и отбывать номер. Думаю, все это было взаимосвязано. — Испытываете ли вы сожаление, что отказались от участия в Олимпиаде в Нагано? — Чего сожалеть о том, что сделал? В 1998 году я сделал выбор, что не поеду играть, и потом об этом не думал. Мог бы я помочь команде? Может, и помог бы. — На Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити 2002 года вы чувствовали, что у вас последняя возможность в карьере взять золото Игр? — Конечно. В полуфинале с американцами (сборная России уступила со счетом 2:3, проиграв первые два периода 0:3 — прим. ТАСС) мы сами виноваты, что так сыграли в первых двух периодах. До сих пор когда вспоминаю, поверить не могу, что произошло. Был какой-то ступор, не могли себя перебороть, или мы перегорели. Обидно, поскольку мы могли их обыграть. Команда у нас была хорошая, но надо было играть все три периода — одним периодом нельзя выиграть матч. — Выступление за сборную на каком турнире получилось самым запоминающимся? — Можно таким назвать мой первый чемпионат мира в 1990 году, который я выиграл. Это первый мой серьезный турнир в жизни, после чего пришла такая мысль, что мы будем постоянно побеждать, самоуспокоенность. Олимпиада тоже была большим событием. Тогда казалось, что такое будет всегда, но отъезд в НХЛ охладил мой пыл. — На Олимпиаду-2002 вы поехали только по просьбе Фетисова. Насколько часто удается вам общаться с ним? — Когда есть возможность, общаемся. Да, на Олимпиаду в Солт-Лейк-Сити я поехал только из-за Славы. — Давно вместе играли, к примеру, за команду "Легенды хоккея СССР", которая собирает всех отечественных ветеранов? — В последний раз два года назад. Когда есть возможность, приезжаю в Москву, тренируюсь. Я там по-прежнему числюсь. — Уже год, как вы работаете в департаменте по развитию игроков "Нью-Йорк Айлендерс". Нравится ли вам эта работа? — Да, как я изначально и предполагал. Из наших игроков там есть на драфте Илья Сорокин, сейчас Исхакова взяли на драфт. Я просматриваю игру хоккеистов и даю их оценку генеральному менеджеру. Плюс еще работаю с молодыми ребятами, готовлю их к большому хоккею. Я и не думал, что это будет так интересно, раньше я как-то к этому скептически относился. А сейчас тут был после драфта лагерь для новичков, какие-то вещи подсказывал им. После лагеря ребята подошли и поблагодарили меня, и мне было приятно, что удалось что-то дать молодежи. — В дальнейшем не хотели бы заняться тренерской работой? — Будут предложения — будем рассматривать, а пока не люблю гадать на кофейной гуще. — В Америку в 1992 году вы уезжали не только потому, что вас пригласил клуб НХЛ, но и из-за обвала валюты и криминогенной ситуации в стране? — Да, это был самый главный фактор, почему я уехал. Перестали платить зарплату, надо было на что-то жить. Ну и потом был шанс, и я решил его использовать. — Плюс еще квартиру, в которой вы жили, тогда обокрали. — Ну, я не думаю, что это было отправной точкой, хотя было неприятно. Вынесли тогда все, что нажито непосильным трудом (смеется). Криминальная обстановка была действительно сложной, но был, как я уже говорил, шанс попробовать себя в лучшей лиге мира. Страшно, конечно, было, но я ехал уже с игровым багажом — у меня был определенный опыт игр на международной арене, которого мне хватило, плюс подготовка в России. — Насколько быстро вы адаптировались к условиям в НХЛ? Как вас воспринимали в "Айлендерс"? — Были какие-то злопыхатели, которым я не нравился, но это как в любом бизнесе. Те ребята, которые были в команде на ведущих ролях, относились ко мне нормально. Это как в любом виде спорта. Адаптировался я не сразу, потому что в СССР и России мы почти круглогодично жили на сборах, а в североамериканском хоккее ты сам себе предоставлен. Ты должен выйти и сыграть, а как ты готовишься — дело твое. Если не показываешь должной игры, тебя отсылают в низшую лигу. В этом и профессионализм — игроки сами готовились к матчам. — В НХЛ у вас не складывались отношения с главным тренером "Монреаля" Марио Трамбле, который требовал от вас исполнять функции бойца. Зато вы тепло отзывались о сменившем его Алене Виньо. О ком из тренеров НХЛ еще можете сказать с теплотой? — Нет, ну с Аленом у меня тоже были проблемы. На самом деле, в "Монреале" был тяжелый период, но если отмотать время назад, то сам понимаешь, что тогда себя тоже немного неправильно повел. В Монреале очень взыскательная пресса, надо было с ней дружить, а я такой весь нафуфыренный встал в позу. Мой первый тренер Эл Арбор в "Айлендерс" был очень хорошим. Кен Хичкок из "Филадельфии" даже напомнил мне Виктора Васильевича Тихонова системным подходом. С Трамбле у меня действительно не сложилось — он хотел, чтобы я дрался. Когда я играл в "Дэвилз", там был Ларри Робинсон, не могу его не вспомнить. — Вы еще не упомянули второго тренера "Монреаля" Дэйва Кинга, помощника Виньо. — Дэвид был своеобразным человеком — он немножко не любил русских, хотя это не сильно показывал. Он все время пытался обыграть Тихонова, но у него что-то не получалось. Но как тренер он был нормальным, да и у всех есть свои плюсы и минусы. — Вы не удивились, что Кинг затем неплохо работал в России (с "Металлургом" и "Локомотивом" канадский специалист стал бронзовым призером чемпионата России 2006 и 2014 годов — прим. ТАСС)? — Потому что всю жизнь он играл против представителей советской школы хоккея, пытался ей подражать. И поэтому, я думаю, у него очень хорошо сложилось в "Металлурге". Там попались ребята, игравшие в тот хоккей, который он требовал от них. Тогда североамериканский и российский хоккей сильно отличались друг от друга, не то что сейчас. С приходом европейцев в НХЛ хоккей там стал более мобильным, комбинационным, а раньше он был очень прямолинейным. — Если бы вам не удалось выиграть Кубок Стэнли, были бы вы довольны своей карьерой в НХЛ? — Что касается победы в Кубке, на самом деле, я оказался в правильное время и в правильном месте. Я отыграл в НХЛ 13 сезонов, конечной целью был выигрыш Кубка Стэнли. Все хотят завоевать этот трофей, и надо попасть в ту команду, которая сможет побороться за него. Для примера: Рэй Бурк 20 сезонов провел за "Бостон", но не играл ни разу в течение этого времени даже в финале. И в последний год своей карьеры, когда его поменяли в "Колорадо", он выиграл Кубок. В НХЛ играют очень много, больше 1000 игр, и не все доходят даже до финала конференции. Мне просто повезло, что я попал в очень хорошую команду. В первый год моей карьеры в "Айлендерс" мы попали в полуфинал плей-офф, проиграли "Монреалю", после чего вылетали из Кубка в первом-втором кругах, а потом несколько лет не выходили в плей-офф. Так что, наверное, своей карьерой я доволен. — Фетисов, Александр Могильный, Сергей Федоров и Павел Буре, много лет выступавшие в НХЛ, большую часть времени проводят в России. Была ли у вас мысль вернуться? — Когда у меня появилась семья в Америке, я больше времени проводил здесь с ней. И когда закончил хоккейную карьеру, мыслей вернуться в Россию не было, потому что дети выросли, друзей как таковых нет, поскольку все куда-то потерялись. Возвращаться просто так и ничего не делать… Там [в Америке] у меня прошла большая часть сознательной жизни, там все привычно. Другие ребята возвращались на какую-то работу — Слава [Фетисов] вернулся, Сергей [Федоров] тоже, Паша [Буре]. Беседовал Рустам Шарафутдинов
