Ольга Подчуфарова: СМИ раздувают из мухи слона

Бывшая биатлонистка сборной России Ольга Подчуфарова во второй части эксклюзивного интервью News.ru рассказала о своём отношении к журналистике, смене гражданства, проблемах российского биатлона. Не обошла она стороной и свои планы на будущее. О мононуклеозе - Нашей главной звездой, надеждой биатлона был Антон Шипулин. Сейчас ситуация по нему не совсем ясная в связи с обнаруженным у него мононуклеозом. Как вы считаете, вернется он после паузы или нет? - Вы у Антона Шипулина спросите. Это его жизнь, его дело. И как он решит, так и будет. - А вообще мононуклеоз насколько распространён в биатлоне? - Это распространенное заболевание. Есть вероятность что после сезона и меня это коснулось, симптоматика была очень схожа. Причём это всё выявляется задним числом, к сожалению. Дело в том, что, допустим, когда это выявляется у иностранцев, люди не тренируются вообще, пропускают сезон. У нас же это не диагностируется особо. И человек не знает о том, что у него есть какое-то заболевание. Он продолжает тренироваться и сажать себя, сажать свой организм. Это достаточно серьёзные вещи. - Не каждый просто понимает, что такое мононуклеоз. Многие думают, что это, наверное, как грипп. Насколько это серьёзно? - Нет, это не грипп, всё серьёзнее. Это вирус, который если у тебя появился, то он уже не уйдет. Как герпес. Он волнами то обостряется, то утихает. И это сказывается на печени, иммунной системе, воспаляются лимфоузлы. - То есть, как находишь эту гадость, так сразу надо прекратить тренировки? - Я не врач, не могу точно сказать, что надо делать. Сразу же надо идти и проверяться. Пусть лучше медики скажут. Если бы мне сказали, что надо остановиться, я бы остановилась, следуя советам врача. О допинге - Главная новость сентября: Союз биатлонистов России (СБР) не восстановили в правах. Вы говорили, что это вполне логично и ожидаемо. Почему? - А что глобально изменилось, чтобы нас восстановили в правах? - Сменилось руководство, почти выполнена «дорожная карта» РУСАДА, новых случаев употребления допинга у нас не выявлено. «Свежих», как принято говорить. - Не знаю, но почему-то было понятно, что нас не восстановят. Опять-таки, можно сколько угодно листать прессу, сколько угодно слушать, как нас руководители заверяют в том, что у нас всё «ОК», что мы работаем, всё супер. Но вы не знаете, что происходит на самом деле. Я точно знаю, что если что-то говорят некоторые наши руководители, это не всегда правда. Ничего не было сделано именно в противовес тому, что сыпется против нас: обвинений и подозрений. Особенно когда вылезла история с допингом, что опять кого-то заподозрили. - Александр Тихонов предложил сажать за допинг. - В Италии это работает, в принципе. - Такая система у нас прижилась бы? - Я не знаю, прижилась бы она у нас или нет. Россия вообще уникальная страна. Если в Италии этот закон действует, это не значит, что у нас он приживётся. С какой стороны не посмотри, у нас уникальная страна. - Эти допинговые дела – фейк или что-то действительно могли найти? Фамилии всё-таки весомые. Но, опять же, это было из серии «мы их подозреваем», никаких доказательств, ничего. - Мне нечего сказать, я не знаю. Но дыма без огня не бывает. Я всю свою сознательную карьеру перепроверяла каждую «витаминку». Всё. И в себе на 100 процентов уверена. А что там другие – я не знаю. Будет очень обидно, если все обвинения окажутся правдой, и буду очень рада, если их оправдают. О журналистах - Нападать на Россию в плане спорта с политической стороны – это тренд? Делать Россию виноватой везде. - Что значит тренд? Чей тренд? - Мировой. - Вы, наверное, думаете, что я читаю всю прессу и в курсе всего, что происходит. Но это не так. Не могу сказать, тренд это или нет. Насколько эти нападки действительны или не действительны. Я точно знаю, что многие политические события, допустим, у нас в стране, в прессе и в телевизоре показывают или описывают не так, как это подают за рубежом. И это мы даже спорт не берём. Есть разница в том, как наши СМИ преподносят информацию, и как это делают журналисты других стран. Это делается намеренно. Я могу что угодно наговорить в собственных целях, и нет никакой гарантии, что я вам сказала правду. Вроде как информационная война. - Мы поверим. — Это ваше право. То же самое, это право каждого – верить или не верить тому, что выдает пресса или телевидение. Будь то политика или спорт. - А вообще есть ли у нас какие-то союзники? Братья Бё о нашей стране хорошо отзывались, а вот словаки с чехами - наоборот. У шведов Самуэльссон вечно недоволен. - Все спортсмены, в целом, нормально общались. Если Самуэльссону что-то не нравится – это его право не любить Россию. Точно так же, как и мое право не любить Самуэльссона. Есть категория людей, которые серьёзно относятся к его высказываниям, а есть категория людей, которым всё равно. Я отношусь к той категории людей, которым всё равно. Это право каждого – воспринимать или нет. А ваша работа – публиковать всё это. И вы сами создаёте этот тренд. И если никто не будет писать об этом, то его и не будет. А вы все пишете, сами создаете тренд, раздувая факты. - Раздувает у нас обычно один человек. - Даже сейчас вы пытаетесь спровоцировать кого-то, это ваша работа. Журналисты делают сюжеты, которые раскручивают то или иное событие. Они и делают тренд. - А вы не считаете, что если журналисты не будут писать, то спорт загнётся? Он никому не будет интересен, кроме спортсменов, тренеров, ну и, возможно, чиновников. Взять того же Дмитрия Губерниева, он же каждый «чих» в биатлоне раскручивает. - Я считаю, это безумие раскручивать настолько. Это мешает. В то же время, нужно как-то продвигать виды спорта. У нас есть примеры видов спорта, которые не популяризированы вообще. И это плохо. Единицы знают, кто там и что. Но то, как делают это некоторые журналисты – уже перебор. Не всегда у них есть понимание того, что та или иная его информация мешает спортсмену или течению дел. Некоторые считают, что они чуть ли не руководят процессом: «Это мы там вам тренеров поменяли своей информацией», «Это мы вам там состав на эстафету изменили». Полный бред. - То есть каких-то стычек между спортсменами нет, и это всё внешняя оболочка? - Ещё год назад, варясь в этой спортивной каше, я видела, как происходит общение - проблем ни у кого не было. Я не вижу такой уж массовой нелюбви к России. Она есть, но она не из той степени, в которой её выставляют. - Получается, что сборная России с Габриэлой Коукаловой не конфликтовала? А она очень негативно отзывалась о нашей сборной. - С Габриэлой Коукаловой вообще никто не конфликтовал. Больше скажу, с ней даже никто и не общался (смеётся). Как-то так вышло, что она со всеми поконфликтовала. Это её право. - Есть ли у вас доверенные источники в масс-медиа? Радиостанция, телеканал или газета. Что-то из серии «эти точно не врут» или «с этими можно общаться, они не перекрутят». - Да, конечно. Есть два человека, с которыми я всегда общаюсь. Я знаю, что информация, которая была мною сказана, будет освещена правильно, как я хочу. Достоверно. И я уверена, что в отношении других людей ситуация будет такой же. - Не считаете, что есть такая проблема в журналистике, когда сильно «передёргиваются» факты. Наговорил одно, а потом думаешь, я же всё по-другому говорил. Кому-то дал после гонки комментарий, а человек «передёрнул», и уже краёв не найдешь, когда это всё уже распространили. - Эта та причина, по которой многие спортсмены не хотят общаться с прессой. Не то, что люди придираются к словам, а потому что конечная фраза может быть выдернута и употреблена не в том контексте. Тогда какой смысл давать вам комментарий, если вы всё перековеркаете? Это ещё раз подтверждает факт, что к прессе нельзя относится серьёзно. Бывало, мои знакомые, читая обо мне в СМИ, задавали вопросы. К сожалению, такое часто было. Даже не тот человек, который брал интервью, а другие посредники-источники меняют смысл. - В своей карьере чаще всего вы сами выходили к журналистами или вас, всё-таки, просили, убеждали? - Во-первых, было чётко прописано в договоре с СБР, что мы должны общаться с прессой, помогать нашему виду спорта появляться в СМИ. Были договорённости, например, что после гонки двое лучших должны обязательно пообщаться с журналистами. Лично я всегда старалась найти общий язык с людьми. Я понимала, что отчасти они могут мне помочь донести людям какую-то информацию. Но не всегда она доносится верно. - Вы прекращали общение с какими-нибудь журналистами? - Были ситуации, когда я отказывала конкретным людям, но всегда информировала сотрудников СБР об этом, что вот конкретно этим людям я отказала. Раньше была определённая система выстраивания отношений, а сейчас не знаю, есть ли человек, который за это отвечает. Все интервью, все комментарии, всё согласовывается с пресс-службой СБР. В обход пресс-службы я ничего никогда не делала. Только после согласования мы могли давать какие-то интервью. Но это не относится к тому, что мы говорили после гонки. Было пару случаев, когда после гонки я говорила «нет» и то, я была очень сильно «разбитая». К тому же я понимала, что я не в числе тех двух человек, показавших лучшие результаты. О смене спортивного гражданства - В последние месяцы, что не новость – то информация, что кто-то из наших спортсменов будет выступать за другие страны. Как вы относитесь к смене гражданства? - Я всю свою жизнь бегала сама за себя и для себя. Конечно, страна воспитывает, тренирует, она делает для тебя всё. Но это, скорее, инструмент, при помощи которого ты тренируешься. Если человек хочет самореализоваться, то я не вижу ничего постыдного в том, чтобы сменить гражданство. - Из последних потерь – Екатерина Шумилова, достаточно проверенный и опытный боец. Теперь она будет выступать за одну из соседних стран. Массовые переходы — это упущение нашей системы в целом. Многие спортсмены уходят. - Да, но смотришь на это всё и ужасаешься. Тот же Тимофей Лапшин ничего особенного у нас не показывал, а за Корею он неплохо выступал. - Нет никакой гарантии, что в это же самое время в российской команде он показывал бы такие же результаты. Это к вопросу о конкуренции, психологии. В данном контексте можно рассматривать многие вещи. Ни одного спортсмена, перешедшего в другую страну, нельзя осуждать. Никогда нельзя с уверенностью сказать, что в России он показал бы точно такой же результат. Просто там обеспечили ему все необходимые условия. И я не про материальные условия сейчас говорю. Это какие-то другие факторы. Психологические, например, с помощью которых он показал результат. Другая федерация помогла ему реализоваться. Если он хочет бегать и показывать результат – пусть бегает и показывает. - Дарья Домрачева, Настя Кузьмина, Катя Шумилова – так все разбегутся. - Пока в нашей системе высокая конкуренция среди равных, то история будет продолжаться. - Вам когда-нибудь предлагали выступать за другую страну? - Предлагали, я и не скрываю. Были моменты, когда хотелось попробовать свои силы в другой стране. Но так или иначе, сейчас я здесь, в Москве. Работаю в другой сфере. - Что тогда остановило? Кажется, что новый вызов давал бы новые возможности. Мы не говорим о финансах, мы говорим о новой подготовке, материально-технической базе. - Понимание, что в данный момент моей жизни у меня есть более важные вещи, которые меня останавливают. Мысли о переходе были, я не скрою. Да я и не скрывала никогда, все об этом знают. Но есть ряд обстоятельств. Я вижу стопроцентный плюс тренироваться в маленькой команде, в другой стране, с меньшей конкуренцией. Это почему? - Потому что есть спортсмены, которым нужна конкуренция, а есть те, кому она не нужна. В этом вся разница. У нас очень выхолощенные психологически спортсмены. Это из-за того, что система отбора неправильно выстроена. - В этом случае, уход на индивидуальную подготовку – это для тех, кому не нужна конкуренция. Они готовятся по-своему плану, могут пропустить контрольные старты. - В том числе. Но я бы не сказала, что это главный фактор ухода на «индивидуалку», просто один из нескольких. Есть спортсмены, которым не нужны контрольные старты вообще. Они могут сделать раз в две недели скоростную тренировку и всё, им больше не нужно физиологически. Постоянные контрольные, затем ещё контрольные… Ни к чему хорошему, для некоторых, это не приводит. У меня всегда летом было изумительное самочувствие, всегда лучше себя чувствовала, чем зимой. И зимой той заряженности, которая у меня была летом – не было. Я для себя могу какие-то выводы сделать, но у нас такая система, и её уже не изменить. А если сделать закрытый клуб – то его всегда тоже будут критиковать. Создаёшь текучку – тоже есть недовольные. Мол, вы не дали им ещё шанс. Согласитесь, когда при Пихлере была закрытая команда, относительно закрытая, а костяк был твердый, всегда находились недовольные. «А что она здесь делает, а почему она?». Только тренер верил в девочку, что она когда-то выстрелит. И когда из раза в раз человек не выстреливает, он сам начинает переживать. В другой же стране, где нет такой конкуренции, такого не будет. Раз не получилось, два не получилось, а на третий он уже не будет так сильно переживать. Он покажет себя в какой-то момент. Если говорить не про Россию, а про страны с меньшим количеством людей, то здесь, конечно, можно говорить про победы, про призовые места, спортсмены психологически готовятся к этому. А в нашей стране, чтобы быть спокойным в команде, тебе нужна стабильность. О будущем - Вы говорили, что не видите себя тренером. Почему? - Мне это неинтересно. Я никогда не возьму на себя ответственность за другого человека, за его результаты. Если я могу сказать что-то про себя, то вникнуть в организм другого человека на 100 процентов я не готова. Это неблагодарная работа. Может быть в другой стране, да, у тренеров есть какой-либо рост, но в нашей стране у специалиста в какой-то момент наступает стагнация и он не развивается. У меня по жизни философия такая: в своём развитии не тормозить, не останавливаться, куда-то двигаться, что-то узнавать. Открывать новые горизонты. - Хорошо, если не тренер, то кем вы себя видите? - Я не исключаю возможность работы консультантом. Это разные вещи. Сейчас я задействована в любительском спортивном проекте, где буду выступать в роли консультанта. Консультант - это не тренер. История с любителями и профессионалами в корне разная. Но на самом деле мне больше по душе организаторская работа, предпринимательская деятельность. У меня есть два критерия той работы, которой я хочу заниматься. Первое – чтобы я не сидела на месте, второй – чтобы я была сама себе начальник. Я не говорю, что не готова работать в подчинении, но при этом у меня должна быть свобода действий, мышления. - Мы уже поняли, что вам по душе организаторская деятельность. А вы планируете обучаться в вузе или ещё где-то? — Я буду учиться в МГУ на факультете спортивного менеджмента. - Вы как-то готовились к поступлению? Может быть читали специализированную литературу? - Тут скорее переквалификация. У меня есть образование Государственного Университета управления по профилю менеджмент организации. Кроме этого, была специализация по предпринимательской деятельности. С учётом тех знаний и умений, какие получила в спорте, я знаю, как устроено множество вещей в структуре. Не всё, конечно, но нужно просто интегрировать эти вещи и опыт в новую сферу. В первую очередь, я приобрету знания не сколько для дальнейшей жизни, сколько для того, что я хочу давать. Есть несколько задумок, есть идеи того, что я хочу сделать, но пока мне не хватает навыка. И я рассчитываю поменять что-то в себе. Возможно, придёт и решение. То, что я сейчас делаю в нынешней работе, практически не связано с тем, как я вижу свою дальнейшую жизнь. Это всё – первые шаги. Надеюсь, через год или два применить свои знания, соединить воедино. Тогда из этого может получится неплохой проект. - Как вы пришли к идее стать организатором? - Лет 5-6 назад возникла идея, но пока я не хотела бы говорить о том, что хочу реализовать. Что мне для этого нужно? Мне нужно обучиться и применить новые навыки. По мере того, как я тренировалась, у меня эта идея не выходила из головы. Теперь я закончила карьеру и двери открыты. Хочу в итоге сделать так, чтобы те ресурсы, которых не хватало мне в свое время на старте, появились у людей, детей, желающих заниматься спортом. - И все же, что за сфера деятельности у вас? Раскройте уже секрет. - Я намеренно не определяла единственной сферы для своей нынешней работы после жизни спортсмена. Одна связана с маркетингом и продвижением спортивного бренда. Вторая – консультативная по спортивной части. Третья – спортивные ивенты, немного социальной нагрузки, в том числе. Это все помогает увидеть спорт абсолютно со всех сторон. Я знаю его как спортсмен, теперь узнаю с других позиций: хочу понять всю кухню от и до и реализовать большую цель. Вижу, что могу быть полезной кому-то. Это делается для того, чтобы я смогла освоить нишу, в которой чувствую себя хорошо, где могу максимально быть полезной людям, и близким в том числе. Организовать свою жизнь так, как хочу. - Вы столько всего перечислили. Как вы всё успеваете? - Да, я ещё и тренироваться иногда успеваю. О хобби - Возвращаясь к тренировкам. Вы постигаете новый вид спорта – триатлон. Что легче даётся, а что сложнее? - Я для себя рассматриваю эти занятия как хобби. Активное времяпрепровождение. Я закончила со спортом, но нельзя останавливаться. Это очень вредно для организма. Нужно что-то делать, как-то двигаться. У меня абсолютная апатия по отношению ко всему, что связано с лыжами. Я нашла для себя что-то новое. Поняла, что получаю кайф от плавания, езды на велосипеде, а плюс моя давнишняя мечта пробежать полную «железную» дистанцию триатлона. Я делаю все шаги для того, чтобы она сбылась. На самом деле, это очень классный вызов. Не каждый день человек сделает половину «Ironmаn» или полный «Ironmаn». Это что-то такое, что помогает человеку поставить цель, делая какие-то последовательные шаги по ее достижению, тренируясь и дисциплинируя сознание. И я к этому не отношусь как к спорту. Для меня это как хобби. Если ребята выходят погонять мяч во двор, то я буду плавать и педали крутить. Мне просто по кайфу пробежаться утром или вечером и почувствовать себя здоровым человеком. - У вас такой «forfun», но, может быть, вы ставите себе какие-то цели? - Конечно. Если в этом году я хочу пробежать пробную дистанцию, то в следующем, ориентируясь на предыдущие показатели, хочу улучшить. Постановка цели – это всегда принципиально важно. О возвращении - Есть ли шанс, что через три-четыре года Ольга Подчуфарова снова выйдет на биатлонную дистанцию? Понимаем, что сейчас желания нет, но в будущем, может быть… - Ровно год назад, если бы мне кто-нибудь сказал, что я через полгода закончу, и вообще буду жить другой жизнью, то я бы не поверила. Понятия не имею, что будет через год. Я даже не знаю, что будет завтра. Зачем такие планы строить? Будущего, мне кажется, вообще не существует. Это иллюзия. Есть сегодня и сейчас. Когда живёшь постоянно в будущем, можно сойти с ума. Вероятность того, что я снова вернусь в биатлон, существует, но сейчас у меня другие приоритеты в жизни, другое видение. Может быть через год что-то изменится. - Главное различие биатлонной жизни и нынешней – в той жизни всё циклично, а в настоящем – вы живёте здесь и сейчас. Наслаждаетесь, а что будет потом, не столь важно. Нет давящих на вас факторов? - Да, самое главное различие, что сейчас я хозяйка своей жизни. Делаю то, что нужно, от чего кайфую, что мне нравится и к чему лежит душа. Всё предыдущее время мне приходилось делать не всегда то, что мне было нужным. Приходилось доверять свою жизнь, отчасти свою карьеру, деятельность, другим. И в этом большая разница.