Даниэле Финци Паска: нераскрывшееся кольцо игр в Сочи показало русскую душу

Спустя пять лет после зимней Олимпиады в Сочи многие до сих пор вспоминают нераскрывшееся во время церемонии открытия Игр кольцо, улетающего олимпийского мишку на закрытии соревнований и ледокол "Мир". Корреспондент РИА Новости в Швейцарии поговорила с постановщиком церемоний закрытия ОИ и открытия Паралимпийских игр в 2014 году, ведущим мировым режиссером, постановщиком шоу Corteo для Cirque du Soleil и спектакля по мотивам пьес Чехова "Донка" швейцарцем Даниэле Финци Паска. Он рассказал о том, как нераскрытое олимпийское кольцо помогло показать настоящий характер россиян, кто придумал запустить мишку на закрытии зимних Игр, в чем заключается политика мягкой силы и почему праздник виноделов швейцарского кантона Во, который проходит раз в 25 лет, нельзя сравнивать с Олимпиадой. — Даниэле, как вы стали режиссером-постановщиком сразу двух церемоний Олимпийских игр в Сочи? — Я завершил работу над Corteo для Cirque du Soleil, и Валерий Шадрин, генеральный директор Международного театрального фестиваля имени Чехова, который хорошо знал людей с Первого канала, спросил меня, не хотел бы я с ними встретиться. И вот так все и случилось. Меня привели на Первый канал, в офисе мне показали план стадиона и спросили, что я могу сделать? Так мы познакомились с Константином Эрнстом. После этого он позвонил мне спросить, хочу ли я участвовать в одной из церемоний, потому что я делал закрытие зимней Олимпиады в Турине. Я очень хотел сделать церемонию открытия Паралимпийских игр. В начале я отвечал только за эту церемонию. Потом там появились проблемы с закрытием Олимпийских игр, и меня спросили, могу ли я заняться и закрытием ОИ. Это было сумасшествие, потому что обе церемонии очень сложные. А с Константином Эрнстом дружба началась вот так, за чашкой кофе в офисе Первого канала. — И вы до сих пор дружите? — Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, я встречаюсь с той маленькой группой людей, с которыми мы пережили Олимпиады. Это было настолько сложное и волнующее приключение! Это было очень сложно с той точки зрения, что наше желание сделать что-то настолько грандиозное граничило с риском потерять душу того, что мы делали. В лице Константина я встретил человека, который находился под огромнейшим давлением, который также пытался сохранить душу своей страны. Это создало очень сильную связь. — Откуда вы черпали идеи для создания церемоний открытия и закрытия? Некоторые были просто гениальными. Например, то, как было обыграно нераскрывшееся по техническим причинам на церемонии открытия ОИ олимпийское кольцо, или мишка, который улетает вдаль. — Про медведя придумал Константин Эрнст. Он мне дал карт-бланш, но сказал: "Я хочу видеть медведя, потому что для нас это история закрытия". И мы просто пытались найти способ сделать так, чтобы этот медведь соответствовал той задумке, какая была у него в голове. Что касается колец, то тут была совершенно другая история. Мы уже подготовили всю хореографию, когда была церемония открытия и появилась эта проблема. Я подумал, что это будет красиво, потому что мы часто думаем, что русские очень серьезные. И это была возможность добавить легкости. Это было красиво и хорошо, и на международном уровне показало другую сторону русской души. Иногда есть такое ощущение, что у русских все четко, что все должно работать, но это не так. Вы ждете нечто подобное от итальянцев, но не от русских. И это тогда помогло раскрыть ощущение того, что на открытии случилась ошибка. Вы что-то делаете один раз, два раза, но оно не может быть полностью идеальным. Но иногда в неидеальном кроется ключ к поэзии. И я написал эту поэзию. Понимаете, Олимпиаду создает не только одна страна. Есть Олимпийский комитет, который также много говорит, что необходимо, и надо уважать весь этот протокол, который очень жесткий. Нужно учитывать, что вот тут вносят флаги и так далее. Олимпийский комитет постоянно тебе говорит о том, что этот спектакль в первую очередь создается для спортсменов. И они должны все хорошо видеть, потому что в определенный момент ты теряешь этот взгляд с их стороны. Рядом с тобой постоянно камеры, ты продолжаешь представлять, как картинка будет выглядеть на ТВ, но для Олимпийского комитета спектакль разворачивается в первую очередь для спортсменов. — Какая сцена из церемоний больше всего вам запала в душу? — Это сцена из открытия Паралимпийских игр, когда появляется ледокол. Возможно, это самая большая сценография, которую я когда-либо ставил в своей жизни, — этот корабль, расколотый лед, которые означают очень много вещей. Всего за несколько недель до Олимпиады мы оказались в ситуации, когда ощущалось политическое напряжение. А мы уже создали этот корабль, который раскалывает лед, и он, ко всему прочему, назывался еще и "МИР". Мы это очень много обсуждали за несколько дней до церемонии. Мы даже задавали себе вопрос, нужно ли менять название ледокола? — Почему? — Потому что произошли внезапные события (ситуация на Украине – ред.), а мы придумали эту сцену за несколько лет до этого. Нельзя было, чтобы эта сцена что-то подчеркивала. Но этот ледокол был не только сложным в реализации, но еще и представлял собой очень сильную картину. Иногда надо все расколоть, чтобы что-то получилось, чтобы снять все напряжение. И в этом заключается и наша роль, артистов. Я недавно был в России, встречался с друзьями. И я считаю, что необходимо сохранять эти связи между артистами. Это единственный способ избежать создания стен. Ведь это так легко. Если не поддерживать эти связи, это желание что-то сделать совместно, то можно выстроить стену с огромной скоростью. В нашей труппе люди 18 национальностей. И если вы научитесь работать с людьми, которые думают по-другому, но которые работают вместе, это показывает, что они могут это делать, и что это возможно. Это как раз и противодействует строительству стены. Даже с политической и стратегической позиции это будет способствовать установлению связей. — Это политика мягкой силы. — Это именно так. И это необходимо. — Готовы ли вы повторить ваш опыт работы на Олимпиаде? — Это забирает огромное количество энергии, и я думаю, что я уже пережил свои сильнейшие моменты в Турине и в Сочи. В Сочи это было настолько громадно, что очень сложно вновь пережить этот опыт. Но никогда не говори "никогда". Я часто соприкасаюсь с миром Олимпиад. К примеру, в Корее, где я был в турне два года назад, я встретился с режиссером, который делал открытие Олимпийских игр. Просто, чтобы обменяться идеями. Когда ты этим занимаешься, ты открываешь для себя большое количество всего и передаешь это потихоньку коллегам. — У вас будет почти такое же приключение в 2019 году. Вы является режиссером-постановщиком праздника виноделов в кантоне Во, который проходит в Швейцарии раз в 25 лет. Для Швейцарии это почти Олимпиада. Будете использовать свой опыт из Сочи? — Я думаю, что меня выбрали потому, что почти все люди, которые занимаются созданием праздника, это те люди, с которыми мы вместе работали на одной из Олимпиад. Так что, безусловно, мы привыкли к работе с большими размерами. Конечно, праздник виноделов отличается от Олимпийских игр. В нем сильнее театральный аспект. В том смысле, что церемонию ОИ ты не можешь увидеть полностью, потому что там никогда нет настоящей генеральной репетиции. Ты видишь, но ты и не видишь ее, потому что ты сидишь в режиссерской будке, тебе надо контролировать 500 вещей одновременно, а церемония вдруг заканчивается. Праздник виноделов же существует в виде спектакля, который вы играете не один раз. Его будут повторять как минимум раз двадцать. И мы, как в театре, пытаемся сделать его идеально. Но именно поэтому это уже другое приключение. На Олимпиаде ты не всегда понимаешь, хотят ли волонтеры и участники реально быть на этом месте или это их работа. Но в Веве все по-другому. Там люди действительно желают и ждут возможности принять участие в этом приключении, поэтому мы будем окружены энтузиазмом. У этого праздника особый, почти мифический характер, его даже не повторяют каждый год. Бюджет на этот год монументальный, гигантский. В Веве будут строить театр на 20 тысяч зрителей. Его построят и разберут. В стране, которая не является Китаем или Россией, это невероятно. Но захватывающая вещь заключается в том, что это не только праздник, который создается для людей, но он создается самими людьми. — Хотите ли вы использовать тему России в вашей постановке? Ведь очень много русских проживало в кантоне Во и, в частности, в Веве. — Это правда. Мы думали про Стравинского, но необходимо понимать, что это праздник, который рассказывает про жизнь виноделов. Он концентрируется на теме, которая не касается напрямую Веве. Это те отношения, которые были более известны 50 и больше лет назад. Это темы отношения с природой. Это те темы, которые сейчас не являются частью нашей повседневной жизни. Так что на празднике виноделов мы пытаемся показать больше тему отношений человека и природы, чем углубляться в историю региона.