Донские ложкари сыграли для шведов Smoke on the Water

Швеция - холодная страна, там характер у людей в основном нордический. Чем тронули их "Мишкинские ложкари", никто так толком и не понял. Даже сам руководитель ансамбля Сергей Толмачев пожимает плечами: "Говорят, мы неправильные. Да хоть бы и так. Но ведь лучшие!" В Стокгольме собрались коллективы со всего мира. Из Индии приехали - играли на бансури и пунги. Из африканской страны Гана - били в бубен и барабанили. Из европейских стран - кто во что горазд. Каждый со своей изюминкой, жюри было на что посмотреть и из кого выбрать. Но Йони Янгтун, президент Шведской молодежной ассоциации, именно донским ложкарям вручил сертификат на двухнедельный гастрольный тур по скандинавским странам. Следующим летом ребята с балалайками, ложками и прочими инструментами отправятся в большое путешествие. "Вы все делаете неправильно, - отметило высокое жюри. - Играете неправильно и даже сидите не по правилам. Но глаз от вас не оторвать". Играли ребята знаменитую композицию Deep purple Smoke on the Water, только на казачий лад. Поэтому и называется она у них "Туман над рекой". А потом был саундтрек из фильма "Пираты Карибского моря", тоже на свой лад. Зрительный зал, узнав хорошо знакомые мелодии, взревел от восторга. Потом и народные песни пошли на ура. Надо сказать, что Толмачев не профессиональный музыкант. То ли упрек, то ли завуалированный комплимент про "неправильность" Сергей слышит не первый раз. За спиной у него два высших образования, он инженер и экономист. А музыкальной школы - только два класса. На баяне, по собственному признанию, играет одним пальцем. - Мама тапкой меня подбадривала, когда я учился премудростям нотного строя, - говорит Толмачев. - Знал бы, что так пригодится, дневал бы и ночевал в музыкальной школе. Несколько лет назад Толмачеву доверили детский ансамбль, с которым никто не хотел работать. Ребята были такими сорванцами, что найти на них управу не представлялось возможным. Вот и решили станичники, что если у кого-то есть шанс справиться с этими архаровцами, то только у Толмачева. Что ему сделается, он даже из горячих точек вернулся живым. - Я себя чувствую, как мама-обезьянка со своими бесенятами из известного мультика, - не скрывает Сергей Петрович. - Но это они не из вредности, просто энергии у них много, вот и вырывается на волю. Я решил направить ее в правильное русло. Репетиции у меня проходят не в классическом стиле, я им не запрещаю все переворачивать. А когда не запрещают, то не очень-то и хочется. Никого в ансамбле не держу, не уговариваю, сам понимаю, что это титанический труд, и он не каждому под силу. Есть такой момент, когда инструмент перестает тебе подчиняться, и надо его преодолеть. Кто смог, не отступил, тот и остался у нас. Инструменты в ансамбле стоят отдельного разговора. Например, что такое рылей, многие понятия не имеют. А у ложкарей есть еще жалейки, донциола, гусли и инструмент колдунов - варган. И это кроме привычных балалаек и баяна. Многие инструменты пришлось восстанавливать "из дров", потому что они годами пылились на бабушкиных чердаках. А теперь все пошло в ход. Говорят, они даже на пищевой пленке играют. - Играем, - соглашается Толмачев. - Получается изумительный романтический свист. У нас же все не так, как у всех. Например, кому-то по всем канонам категорически не следует петь. Голоса нет. Так решит профессионал и поставит пацана в последний ряд - рот открывать. А я говорю: хочется петь, пой обязательно. А кому танцевать неймется, пусть танцует. Главное, вдохновение, а навык придет.