«Роналду запостил фотку с Хабибом. Большей чести просто нет». Беженцы-модели из Чечни рвутся в MMA
В немецком Дюссельдорфе живут четверо братьев Дулатовых — чеченских беженцев, которые работают в модельном бизнесе и мечтают сделать карьеру в ММА. Их семья приехала в Германию в середине нулевых. На родине братьев критикуют за «неподходящую» для кавказцев работу, но они воспринимают ее как временную и параллельно занимаются единоборствами. Спецкор Sport24 Ярослав Кулемин встретился в Германии со старшим из братьев — Джабраилом, чтобы расспросить, как совмещаются спорт, религия и модные показы. Мы сидим в турецком ресторане в центре Дюссельдорфа. На стенах — картины с изображением Черного моря, в меню — восточные блюда. Джабраил — единственный из братьев, кто прямо сейчас оказался в городе. Ему 24, и он больше других думает о том, чтобы окончательно уйти в спорт. Остальные — Ислам, Сулумбек и Тамерлан — плотно заняты съемками. Успешнее всего складывается карьера Ислама — среднего брата, у которого контракт с Versace. — В моем возрасте у людей уже пятеро детей. Мой фокус полностью на спорте, а братья еще молодые, у них есть время. Ислам на этой неделе два раза летал в Лондон. На прошлой — вернулся из Парижа, — объясняет Джабраил. — Я тоже должен был находиться в Лондоне, там у нас запланирован shooting (фотосессия) для одного онлайн-магазина. Но не получилось — проблемы с паспортом, надо продлить. А вот младшему брату не вариант так часто работать, ему только 18 исполнилось, он еще учится. Если бы не ремень Gucci, ничего этого, скорее всего, не было. Чтобы купить его, Джабраил когда-то устроился в супермаркет — и зарабатывал 6 евро в час. Статусная вещь в итоге изменила всю жизнь Дулатовых. — Ремень стоил где-то 195 евро, я в тот месяц заработал 270. А когда пошел наконец за ремнем, все случилось, — вспоминает старший Дулатов. — На выходе из магазина я увидел очки, которые подходили к этому ремню. Зеленые и красные, за 150 евро. И тут ко мне подошла женщина. Я, говорит, из модельного агентства, мы переехали из Кельна в Дюссельдорф, ищем людей на кастинги. В шоке оглядываюсь: «Это розыгрыш, что ли? Скрытая камера?» Я чеченец, отвечаю, мы таким бизнесом не занимаемся. Она посмотрела секунды три, а потом сказала: «Нет, ты не понял! Голым ходить не надо. Мы все обсудим, только приди на кастинг. Дай мне поговорить с отцом». У меня тогда еще глаз был разбит, в спарринге повредил. Но ее это не смутило. Мы обменялись номерами — так она в тот день шесть раз мне позвонила! Вообще в покое не оставляла! Отец, конечно, смеялся, когда узнал. В общем, посмотрели мы их сайт — все фотки в черных штанах, черных джинсах. Вроде бы нормальные ребята. Приходим в агентство. Та женщина говорит: ты будешь нашей следующей топ-моделью — после какого-то пацана, который тоже для Gucci работал и других дизайнеров. Отвечаю: да ладно, ты это всем говоришь. — Она объяснила, почему так в вас верит?— Сказала, что я «специальный» (видимо, особенный — Sport24) тип. Два месяца спустя я уже был на Fashion Week в Париже, Милане и Лондоне. А по итогам сезона стал топ-1 по заработку. Сезон спустя — повторил это. В агентстве было 200 человек, но меня, конечно, на руках носили. — Вы как-то помогали братьям?— Поверите, если я скажу, что нет? У нас город вроде бы большой, но гуляем мы в одном месте. И там всегда очень много скаутов. Сулумбека с 15 до 18 лет раз 30, наверное, спрашивали. Но у нас всегда было понимание, это — не навсегда, надо учиться. В общем, всех по-разному нашли. И все были в разных агентствах. Потому что у каждого агентства свой тип человека, который они ищут. Но теперь мы все в IMG London and Worldwide. Одном из самых больших агентств мира. — Самая крутая съемка? Я и Сулумбек работали с Магдаленой Фраковяк — топ-моделью, участвовавшей в показах Victoria Secret. По футбольным меркам, это Champions League. Но мы с ней нормально общались, она не вела себя круто, — продолжает Джабраил. — Самый известный человек, которого вы встречали, работая моделью?— Бекхэм! Видел его на шоу в Китае. В Лондоне встречал Сальму Хайек. В какой-то момент ты перестаешь воспринимать это как что-то невероятное. Я не фоткаюсь с людьми, мне всегда было неудобно. Если только с кем-то из бойцов: Тайсумовым или Густафссоном, с которым я делал спарринг. Напоминаю Джабраилу о комментариях в сети, среди которых встречается и такое: «А Дулатовы знают, что Версаче был геем?» — Некоторые пишут мне гадости, а потом извиняются. Взгляды людей меняются, когда они узнают о нашей работе, — отвечает Джабраил. — Мы никогда не делаем фотографии в нижнем белье. В агентствах ты можешь выбрать, на что согласен, а на что — нет. И агентство знает, что нам предлагать. Конечно, когда они слышат про Armani, в любом случае сообщают. — Что для вас религия?— Мы с этим выросли. Что бы я ни делал, я не забываю о религии. Она для нас — все.Было несколько контрактов, от которых я отказывался по этим причинам. Про Armani и 140 тысяч евро уже говорил, это один из самых больших контрактов. У Ислама было предложение от Calvin Klein, он отказался, потому что не вариант. Но они все равно его взяли. Многие спрашивают: «Какая тебе разница? Ты в ММА тоже в шортах». Но это мой принцип, вещь, которую я никогда не буду делать. — И все-таки вас ругают.— Возьмем Хабиба — самого известного бойца в мире. Он же снимается для спортивных брендов? Мы тоже для Adidas снимались. Все почему-то любят дизайнерские вещи. А то что я делаю для них фотографии, многим мешает. Но критика всегда будет, нет человека, которого все обожают. Без этого нет success (успеха — Sport24). — Что еще нужно, чтобы добиться успеха?— То, что тебя кто-то где-то увидел, вообще ничего не значит. Если ты модель, ты не зарабатываешь деньги автоматически. Ты можешь два года сидеть без работы. Мне повезло: я в первый же год сделал много разных шоу. В Париже и Милане всегда были 6-7 шоу, которые меня брали. Несколько сезонов, когда хорошо все получалось. — Сколько из заработанного приходилось отдавать агентству?— Условия в контрактах бывают разные. Обычно агентство берет 30%. Когда я начинал, было 50 на 50. — Среди мужчин-моделей большая конкуренция?— Не такая, как у женщин. Я замечал, что они друг с другом не разговаривают. Просто пацаны видят это как хобби, у них есть другая работа. А женщины этим живут. — Каким было ваше первое шоу?— Первое шоу было для LaVa. В то время они были очень известные. Я, конечно, разбирался в моде, но не знал, что это hi-fashion. А тогда почувствовал, что такое дизайнерские бренды. Всегда считал, что Gucci — это максимум. Но когда ты держишь питоновую куртку за 10-15 тысяч, смотришь на вещи по-другому. Плюс я видел, как они все организовывали, какие суммы делали. Люди из России приезжали и закупались на миллион-полтора. Это первое, что меня шокировало. — Самая безумная покупка, которую вы себе позволяли? Кроме ремня Gucci.— Одно время я был сумасшедшим. Очень много денег отдавал за вещи. Какие? Ну вот, к примеру, куртка кожаная, такие вещи были самыми дорогими. Не люблю об этом вспоминать. Просто есть люди, которым нечего кушать, а кто-то может отдать 30 тысяч евро за часы. Я знаю, о чем говорю. Нам чисто повезло. Все могло быть по-другому. О детстве в Чечне Джабраил не рассказывает. Свою историю он начинает с Дюссельдорфа — трудного, но все-таки мирного времени. — Почему мы поселились здесь? Германия была хорошим выбором. Здесь самая чистая страна. Ты выходишь на улицу — и видишь разницу по сравнению с тем же Парижем. Я приехал сюда еще школьником, учился в обычной школе. Быстро словил язык, где-то через год мог разговаривать. Но было тяжело: мы жили в месте для иммигрантов. — Драться приходилось?— Ты что, конечно! Тем более, когда языка не знаешь. Здесь тоже дерзкие люди: курды, турки, марокканцы. Все время приходилось за себя заступаться, пока не стал королем школы. На самом деле, здесь уважают чеченцев, говорят, что мы сильные и стабильные. Это уже оберегало от проблем. Все знают, что мы хорошие, но если что-то не нравится, можем и по-другому. — Когда вы стали моделью, что-то изменилось?— После того, как я подписал контракт и полетел в Париж и Милан, поменялось все! Как со мной общались учителя — это нечто! Они, прямо скажу, подлизывались. До этого было по-другому. Хотя ничего нечестного или плохого я не делал. Просто занимался спортом. Но чувствовалось, что люди уважают тебя, потому что НАДО уважать. И им это не нравилось. Единоборства — не единственный спорт в жизни Джабраила. Долгое время его страстью был футбол. Дулатов рассказывает, что мог повторить едва ли не все трюки Роналдиньо. — Потом эта жажда прошла. На поле было лишком много агрессии, поэтому решил: хватит, — вспоминает Джабраил. — Сейчас иногда смотрю игры, но на стадион не хожу. В начале года был на матче «Фортуны», меня пригласили. Вообще, я всегда с Роналду, где бы он ни играл. Когда португалец был в «Реале», я очень часто смотрел игры. Знаю, что он помогает бедным. Еще с Хабибом сфоткался и поставил фотку в инстаграм — проявил уважение. Не будем обманывать: все знают, что будет с твоим инстаграмом, если Криштиану решит опубликовать фотку с тобой. Большей чести сейчас не представить. В планах у Джабраила — стать профессиональным бойцом MMA. Сделать это он хочет ближайшей весной. — Я немножко занимался кикбоксингом. Провел несколько боев, потом не занимался, потом вернулся, — говорит Джабраил. — А два года назад мы пришли в ММА. Для меня это был самый интересный спорт, всегда планировал им заниматься. Когда мне исполнилось 22, мне подарили перчатки. И я подумал: вот хороший момент. Перешел в ММА, а братья занимались боксом. У них там случились неприятности: подрались на улице, об этом написали в газете. Школа, где они тренировались, от них отказалась. «Байер» Леверкузен, знаешь, да? Там не только футбол, высокий уровень. Жаль, что так получилось, потому что Ислам и Тамерлан талантливые боксеры. Лучше варианта не было, и они тоже пришли в ММА. Теперь мы проводим любительские бои — на самом высоком уровне в Германии. В марте–апреле планируем выйти на профессиональный уровень. Насколько это сложно? Вообще не сложно. В Германии ничего для этого не нужно, даже ты можешь стать профессионалом. За полгода я провел пять боев, это была цель, хотелось проверить себя. Думаю, я готов. В MMA разные уровни: когда у тебя 5-6 побед и нет поражений, ты можешь идти выше. UFC, к примеру, хочет видеть 10 побед подряд. — Что у вас со статистикой?— В кикбоксинге — 9 побед и 1 проигрыш. В ММА — 2 победы и 3 поражения. Это все любительские бои. Вообще, я должен был выигрывать все бои. Но делал ошибки. У меня нет тренера, без него тяжело. Помогает брат. Сейчас ждем, когда наш тренер по борьбе перейдет из борьбы в MMA. — Как это все совмещается с модельной карьерой? Когда у тебя контракт с Versace, как у Ислама, получать по лицу не очень хочется.— Нам просто нереально повезло с генетикой. Очень редко бывают синяки или какие-то травмы. Если из-за разбитого лица ты не сможешь выступить, это конкретные проблемы. Нужно платить штраф. Но мы осторожны: о шоу ты знаешь заранее, за пару недель, а часто — за месяц. Когда есть возможность, занимаемся в шлемах. В неделю у нас где-то 10 тренировок — по две в день, утром и вечером. В понедельник, к примеру, бокс или кикбоксинг. Во вторник — борьба. И так далее. Я несколько раз ломал себе нос. На спаррингах с каким-нибудь тяжеловесом. У кавказцев как принято? Кто бы ни попросил спарринг, ты не можешь отказаться. Из-за этого травмы. Я полгода не занимался — и сразу шел на спарринг. А потом полгода не выступал. Сегодня так уже не делал бы. — Вы говорили, что хотите открыть собственный зал. — Я был в 6-7 разных странах, видел разные уровни ММА. В Таиланде, Польше, Финляндии, Франции. Собрал много опыта, но этого все равно не хватит, чтобы сейчас открыть зал. Возможно, в будущем. — Этот зал будет, в первую очередь, для чеченцев?— В общем разницы нет. Но хорошо, если бы это были наши люди. Все думают, что в Германии деньги растут на деревьях. Но людям здесь тоже тяжело. Нам-то есть где заниматься, но мы хотим, чтобы и другие не беспредельничали. Может быть, это поможет не сразу. Какой-нибудь пацан 12-14 лет, который шатается по дворам, придет на тренировку, а потом 3-4 года не будет заниматься. Но однажды он пройдет мимо зала и вспомнит: ага, а ведь я был когда-то на тренировке. — Про симпатии в бою Конор — Хабиб, наверное, бессмысленно спрашивать?— У меня руки мокрые были, когда смотрел! То, что случилось после… Я так понял, что кто-то со стороны Конора оскорбил Хабиба. Сказал: «Ты мусульманская крыса» или что-то такое. И Хабиб сошел с ума. Обидно, что он себя не сдержал. Но вообще он долго терпел. Хорошо, что до клетки выдержал — Конор давно его провоцировал. Только сейчас это все неважно. Сегодня он звезда, а Конора забыли. — Забыли?— Я надеюсь, что все поменяется. Этот спорт становится смешным. Люди видят, как ведет себя Конор и повторяют это в маленьких организациях. Даже на любительском уровне! В шубах не приходят, конечно, но на взвешивании понтуются и толкаются. И сразу проигрывают бой. Когда Конор начал это делать, он заработал хорошие деньги. Но я всегда говорю: есть Тайсон, есть Конор, а есть ты. Это спорт, а не уличная драка. Наш спорт и так тяжело развивается. Но теперь Хабиб займет место Конора и покажет пример. — Но разве организаторам это выгодно?— Конечно, шум для них выгоднее. Какая-то история, ненависть друг к другу. Но в общем для спорта это нехорошо. В конкретную секунду такое может быть интересно, но людей это отпугивает. Знаешь, как в Германии рекламировали ММА? «Бои в клетках». Это неправильно, надо помягче. Клетка ведь для того, чтобы защищать спортсменов, а не для брутальности. Ты запросто можешь вылететь с ринга. И это надо объяснять.
