Антонио Лауделино Соуза-Кордейру или Антон, как он сам себя называет, вместе с Ланой Петранович выступает за Хорватию. Они — единственная спортивная пара, представляющая эту балканскую страну. В ушедшем сезоне стали восьмыми на чемпионате Европы. На чемпионате мира показали 16-й результат. Главная цель — Олимпийские игры 2022 года в Пекине. News.ru пообщался с уроженцем Москвы о жизненном выборе, развитии фигурного катания на третьей родине, а также о проблемах, с которыми сталкивается спортивная пара. Между Россией и Португалией — Как вы начали заниматься фигурным катанием? — Родился я в Москве, где данный вид спорта достаточно популярен. Фигурным катанием занимался мой средний брат. На самом деле просто пришёл посмотреть на его тренировку. Потом мне предложили выйти на лёд. Вышел, покатался. Мы играли в салочки, и мне понравилось. Когда предложили прийти снова, согласился. Это же было так клёво. Я пришёл, но только в группу постарше. Потом всё закрутилось, понеслось. — Другие виды спорта рассматривали? — Не могу сказать, что сам что-то там рассматривал. На тот момент занимался теннисом, у меня было много кружков, ещё какие-то студии напиханы в моё расписание. Да ещё и музыкальная школа. Так что занятия фигурным катанием воспринимал как данность, поскольку это не было моим единственным занятием. — Как проходил выбор между теннисом и фигурным катанием? — Это всё родители. Они говорили: «Ты идёшь туда». Я отвечал: «Хорошо, я иду туда». — У брата с фигурным катанием сложилось? — Он вскоре завершил карьеру, закончил образовательную и музыкальную школы, а дальше поступил в институт. У меня вообще два брата — один из них занимался пятиборьем. — В парное катание и танцы, говорят, приходят не столь удачные одиночники. — Да, разумеется. — Вы такой же путь прошли? — Как одиночник я катался один раз в день и то — не каждый. У меня была школа и куча других занятий. Катался и катался, больше для себя. Потом мне предложили пойти в танцы. Я пришёл, один день покатался, не помню, где и с кем, и мне не понравилось. Было дико скучно, не было прыжков, нечего было делать. Затем предложили пойти в пары, каток был на «Беляево» — отделение «Хрустальный», а я там живу. Пошёл, попробовал, меня взяли. Эти занятия вызвали на начальной стадии небольшой интерес. Посредственно относился к занятиям, поскольку заканчивал школу, что меня больше волновало. Потом предложили попробовать покататься у Надежды Евгеньевны Павловой. Когда пришёл, первое впечатление было — «вау». Люди бешено работают, на каком-то сумасшедшем уровне. Это был пиковый момент — Нодар Майсурадзе выиграл «мир», Алексей Рогонов блистал на юниорском уровне. И я был потрясён. После этого началась уже настоящая и нацеленная работа, с понимаем того, что я делаю. — У вас мама — русская, а папа — португалец. Чем они занимаются? — Родители живут раздельно. Отец — в Лиссабоне, мать — в Москве, вместе с нами. Оба они — врачи. Познакомились в институте на медицинском факультете. Мама смотрит наши выступления и всегда рада за нас. Для неё вообще классно, что я до сих пор занимаюсь фигурным катанием. Она очень хотела, чтобы я занимался этим видом спорта. Сосватанная Петранович — Вы сначала катались вместе с Евгенией Казанцевой. — Да, но пара распалась, потому что Евгения решила завершить карьеру. Она предпочла пойти учиться дальше. Сейчас она учится на врача. — Тогда приняли решение сменить спортивное гражданство? — Нет, я выступал за Россию сначала с Казанцевой, потом с Ариной Чернявской. С ней у нас был непростой год — второй сезон во взрослом катании. С самого начала он у нас не складывался. Какие-то травмы, потом заболел тренер, не шли общие результаты, ничего не получалось. Это всё давило. Настал момент, когда нужно было думать, что делать дальше. Мы сели и решили, что можно продолжать кататься за Россию, но три раза в год. В то же время нужно как-то зарабатывать, хоть как-то развиваться. Естественно, мы решили попробовать что-то новое. — Почему Хорватия, а не та же Португалия? — Вообще не знал, что буду делать, буду ли искать партнёршу в России. Вместе с тренером были открыты к предложениям. И тут попробоваться к другому мальчику приехала Лана . Но что-то у них не получилось, и Нина Михайловна Мозер предложила мне встать с ней в пару. Только после этого поступило предложение — кататься за Хорватию. Ведь можно же будет поехать на Олимпиаду и так далее. — С Ланой долго притирались? — Не скажу, что это был какой-то дико сложный процесс. Она просто доверяла тренеру и мне. Потому что у нас в принципе было больше опыта в фигурном катании. Лана приходила и работала, работала, работала. Что-то потихонечку начало получаться. Но поначалу, конечно, было очень сложно. — Это были личностные или языковые проблемы? — Личностные — точно нет. А вот языковые... Сначала было немного непривычно. Учил английский язык в школе, обожал его. Со временем только немного подзабыл. Да и неуверенно себя чувствуешь, когда всё время на нём не общаешься. Но мы быстро втянулись. Личностных проблем просто нет. Наши отношения — отношения брата и сестры, где она всё время докапывает чем-то (смеётся). — Не ссорились? — На льду могут случиться какие-то моменты. Но они очень быстро проходят. За пределы катка это точно не выходит. Такие рабочие моменты. Когда шесть дней в неделю на протяжении целого года видишься с человеком, конечно же, это сложно. — У Мозер очень много спортсменов. На вас у неё времени хватает? — Нину Михайловну можно назвать нашим куратором. Она сидит на самом верху и распределяет задачи между членами команды. А тренирует конкретно нас Дима Савин. Да, она иногда присутствует на тренировках, в зависимости от того, в какой группе мы катаемся. Может что-то подсказать. Может подкорректировать планы на сезон. Дать советы — это да. Но чтобы она досконально с нами работала — такого нет. — Сколько человек в команде? — Главный тренер — Дима Савин. Есть Нина Михайловна. Иногда нам помогает Фёдор Климов. Бывает привлекаем хореографов, специалистов, которые повышают навыки катания. — Мозер сравнила вас с Робином Шолковы. — Было время, когда я побрился, и нас довольно часто путали с Робином. Целый год ходил и говорил: «Нет, я Антон, я — Антон». Но меня это, конечно, не расстраивало. Мне тогда очень нравилась их пара с Алёной Савченко. — Хотели быть на него похожим? — У меня нет какого-то одного кумира. Это могут быть абсолютно разные люди. В каком-то сезоне мне может запасть в душу одна пара, в следующем — другая. Одно время мне нравились Максим Траньков с Татьяной Волосожар. Они демонстрировали какую-то идеальную гармонию техники и дикого артистизма. Их номера всегда было интересно смотреть. Меня привлекает, насколько интересно постановка смотрится на льду, а не только хорошо сделанные элементы. — Траньков сейчас тренирует. — Нас устраивают свои тренеры. Могу сказать, что если нам что-то нужно, мы всегда может спросить у Максима. Он работает на одном катке с нами. На самом деле у нас постоянно меняются группы. Последнее время и Женя с Вовой (Тарасова и Морозов. — News.ru) катались у нас на катке. Не знаю, что будет дальше, но на данный момент всё в порядке. — Сколько времени в среднем проводите на льду? — В активной фазе сезона мы проводим на льду не так много времени. Два-три часа в день, не больше. А в межсезонье — около пяти часов. «Пила» прозапас — Как происходит выбор музыки и постановка программ? — Какую-то музыку предлагает тренер, какую-то — мы с Ланой. Все композиции слушаем. Можем в течение сезона что-то услышать, взять на заметку, а по окончании сезона разобрать. В прошлом году тренер скинул часть музыки из нашей произвольной, я нашёл ещё одну композицию. Соединили — получилась произвольная. С короткой было очень тяжело, ставили номер под абсолютно другую музыку. Когда обкатали её, поняли, что она не заходит, что-то не чувствуем. Очень долго искали. Бывает так: пусто в голове, не видишь себя ни в одной музыке, которую слушаешь. Но потом нашли «Летящего шоумена». Это было то, что надо! — Мнение Ланы учитывается? — Да, конечно (улыбается). Обычно её мнение совпадает с нашим. Скажем так: мы с тренером принимает более активное участие в выборе музыкального сопровождения программ. Лана, разумеется, тоже может что-то предложить. Она предлагала музыку под показательную — мы её и взяли. Просто мы с тренером более активны в этом плане. — Какому стилю отдаёте предпочтение? — В короткой программе можем скатать нечто медленное и красивое, как это было сезон назад. Сейчас нам нравится драйвовая музыка с битом, нравится пробовать что-то новое. Выбираем в зависимости от того, чувствуем ли себя в этой музыке или нет. Также, когда ставим программу, к нам приходят другие специалисты, смотрят, высказывают мнение. Их мнение тоже влияет. Всё решается в течении подготовки к сезону. — Есть ли у вас идеи прозапас? — Очень хотел прокататься под музыку из «Игры престолов», обожаю этот сериал. Там была замечательная серия с этой музыкой. Смотрел и думал, что на льду будет смотреться идеально, нужно обязательно сделать. Какое-то время хотел скатать под музыку из кинофильма «Меч короля Артура». Она безумно круто звучала в кинозале. Но когда начал слушать на льду, понял, что там другая акустика, теряется много мелких звуков. Мне ещё очень нравится музыка из «Пилы». Основной саундтрек, который идёт через все части. Но это очень сложно сделать. — Почему? — Программа должна быть с очень крутой историей, но своеобразной хореографией. Такая музыка действительно для мастеров высочайшего класса. Нужно огромную работу проделать. — Вы сказали, что музыка на льду звучи по-особенному. — Когда акустика идёт с разных сторон, слышишь разные мельчайшие звуки, перепады тонов. На льду композиция льётся сверху, и очень многое теряется. Музыка звучит глухо, получается какая-то каша. Поэтому нужны чёткие саундтреки. Одинокие чемпионы — Из-за травмы Ланы не приняли участие в отборе на Олимпиаду. — И это было неприятно, ведь ради этого мы всё и начинали. Думал закончить, когда узнал, что не сможем отобраться. Сказали, что Лана вернётся к чемпионату Европы. Подумал тогда, что докатаем два старта и на этом всё. Но потом поговорили с федерацией и решили, что покатаемся ещё четыре года, до следующей Олимпиады. Постараемся сделать всё, чтобы отобраться туда. — Как оцените прошедший сезон? — Он прошёл с очень большими перепадами. В начале было очень много травм, тяжело было готовиться. Всё время вылетали недели перед соревнованиями, приходилось начинать всё заново. К чемпионату Европы подошли уже в более-менее неплохом состоянии. К чемпионату мира вообще были хорошо готовы, а подготовка проходила восхитительно. Конечно, что-то не получилось. В целом, сезон можно назвать рабочим. Процесс идёт, какой-то прогресс виден, и это хорошо. Но до желаемого ещё работать и работать. — Баллы, которые сейчас получаете, устраивают? — Разумеется, хочется большего. — К чему стремитесь? — К чистому исполнению своих элементов — для начала. Желательно — в обеих программах. Дальше хотелось бы добавить тройной прыжок. Также на протяжении всего рабочего процесса надо уделять внимание хореографии, скольжению. Второй оценкой необходимо добирать очень много. Сейчас она довольно слабая. Выросла, конечно, по сравнению с прошлыми сезонами, но всё равно работы ещё много. Повторения, пластичность, хореография, растяжка — всё это. — Как к вам с Ланой относятся в Хорватии? — Там дико довольны. Для них было нечто, что их пара вообще едет на чемпионат мира. То, что места выше, чем были до этого, тоже вызвало настоящий шок. Иногда приглашают на телевидение, бывает, берут интервью. Где-то иногда узнают. — Какие цели перед вами ставит Федерация? — Олимпиада. Самое главное — отобраться на Игры. Остальное — потом. На чемпионат мира приехало много пар, и у всех — очень хорошие результаты. Почти все чисто откатали короткие программы. Даже были люди, которые, набрав много баллов, не могли попасть в произвольную. И это — с идеально чистым катанием. Так что пока цель — только отобраться. — Представим, что отобрались. Что дальше? — Для меня приемлемый результат — чистый прокат наших программ. Сделать больше — нельзя. Можно сделать лучше на тренировках. Но на соревнованиях нельзя думать о местах или медалях. Нужно просто откатать, как умеешь. Сделать больше — просто не получится. Думать об этом нет никакого смысла. В любом случае всё решат судьи. — Вы — единственная спортивная пара Хорватии. Как проходит национальное первенство? — Мы используем этот старт, чтобы показать себя, свои наработки. К тому же для ISU (Международный союз конькобежцев. — News.ru) обязательно, чтобы мы получили звание чемпионов страны. И абсолютно не важно, сколько пар принимает участие. — Что скажете об уровне хорватского фигурного катания? — Есть девочка-одиночница, которая выступала на чемпионате Европы (Хана Цвянович. — News.ru). Вроде как есть мальчик-одиночник. Правда, ещё работать и работать. Есть ребята, у которых может что-то получиться. Но в Хорватии просто по-другому относятся к тренировочному процессу. Фигурное катание рассматривается как хобби, как лайт. — Когда в Хорватии появятся достойные фигуристы? — Лет через 15. Должно вырасти абсолютно новое поколение. Этого не произойдёт без влияния специалистов извне. Они могут помочь местным тренерам систематизировать тренировочный процесс. Это очень большой объём работы. Его нельзя сделать по щелчку пальцев. — Местных тренеров совсем нет? — Есть, но их немного. Нужен новый дух, другие задачи и другое отношение тех, кто приводит своих детей на занятия. Они должны понять, что их дети приходят не просто пофаниться, покататься в свободное от учёбы время, а чтобы достигать результатов. В России все приходят на занятия с мыслью «Я хочу стать олимпийским чемпионом». Такой подход и нужен. Понятно, что 99% занимающихся не будет выступать на международном уровне, но с этого всё начинается. — Федерация только в начале пути? — Думаю, процесс уже пошёл. Они плотно работают с Ниной Михайловной, у них там какие-то свои проекты. Федю Климова привлекают, чтобы он тренировал одиночницу. Со временем будет видно. Избирательное раздражение — Планируете изучать элементы «ультра-си»? — Перед прошедшим сезоном пробовали четверной подкрут. Но правила сейчас изменились, нет смысла делать плохой или средний четверной, когда можно сделать хороший тройной на большие плюсы и получить большее количество баллов. Затратив при этом меньше усилий. — Вам новая система оценивания по душе? Говорят, она нарушает спортивный принцип «быстрее-выше-сильнее». — Мне не кажется, что она там что-то нарушает. Новая система уменьшает количество брака на соревнованиях. Если хочешь показывать на стартах сложные элементы, умей их делать. Нет смысла идти в сложный элемент, зная, что сорвёшь его, но всё равно получишь много баллов. Система также снижает травматизм. Те, кто не способен исполнять элементы, не будут лишний раз рисковать и подвергать себя опасности. — Насколько силён судейский субъективизм в парном катании? В танцах вот очевиден. — Да, в танцах — всё так. В парном катании субъективизм играет не такую важную роль, как в танцах. У нас это больше соотношение заслуг, рейтинга и так далее. В зависимости от этого и получаешь плюсы. Так что он не особо-то и решает. — Когда переходили из юниоров, система рейтинга и оценивания как-то влияла на вас? — Тогда как-то не ощущалось. Точно помню, что сезон начался с кошмарного старта в Самаре. Потом, кажется, у нас были «Челленджеры». На них уже было получше. В то время я был сконцентрирован на том, что у нас не получалось. Мне очень нравились наши программы и катание, но были свои сложности и проблемы. На оценки судей же не обращал внимание. Я выступал за Россию. — Сильно переживаете, когда что-то не получается? — Меня очень злит, когда я ошибаюсь. К счастью, такое бывает нечасто (улыбается). — А когда ошибается Лана? — Зависит от того, в чём она ошиблась. Для неё сложно, она особо не прыгает. То, что Лана исполняет сейчас, — это уже прогресс. Нельзя требовать от неё идеального исполнения в силу той школы, которую она получила. Когда Лана допускает ошибки в элементах, которые делает хорошо и стабильно, меня это немножко раздражает. Это отражается на тренировочном процессе. Приходится делать больше повторений, фокусироваться и обращать внимание на определённые вещи. — У вас есть любимые элементы? — Подкрут. К прыжкам я нейтрален. Мне нравится их делать, но не могу сказать, что это мой любимый элемент. — Почему подкрут? — Он лучше всего у нас получается. Сейчас делать подкрут достаточно легко. Но это большая работа в плане техники. Она у всех разная. За всю карьеру у меня были разные техники. Приходилось переучиваться, а такие моменты — самые тяжёлые. Тебе объясняют — и ты делаешь. Но в стрессовых ситуациях выскакивает старая техника. Нужно быть дико собранным. Сами понимаете, насколько это трудно. — Насколько тяжело возвращаться к тренировкам после отдыха? — Лично для меня — несложно. За то время, которое я отдыхаю, набираюсь ментальных сил. Хочется прийти и начать делать, придумывать что-то. Самые интересные идеи приходят, когда я отдыхаю. Тяжело бывает, как правило, физически. Садятся ноги, дышать тяжелее. Затем втягиваешься, и всё нормально. — Вес партнёрш после перерыва разочаровывает? — Нет, с этим проблем нет. Все излишки, если они есть, быстро уходят. — Насколько важно держать вес для вас? — Про диеты лучше спрашивать у Ланы. Я не особо за этим слежу. Что хочу, то и ем. Что касается техники, есть какие-то формулы оптимального соотношения между спортсменами-парниками. Но я их, если честно, не помню (смеётся). Что-то около 30 кг, по-моему. Для меня главное комфортно чувствовать себя на льду. Если мне удобно, значит и партнёрше будет хорошо. — Когда-нибудь хотелось всё бросить и уйти? — Конечно. Когда катался за Россию и переходил из юниоров. У меня были амбиции, но что-то не получалось. Сезон не удавался, и я не понимал, что нужно делать. Сменил тренера, но снова не то. Это сильно давило. Взрослеешь, время уходит, родители у меня не миллионеры, и ты не можешь всю жизнь заниматься только тем, что хочешь. Нужно было понять, как зарабатывать и с кем кататься дальше. Все это и приводило к не очень приятным мыслям. — Что говорили родители? — Мама поддержала бы любое моё решение. Разговаривал с друзьями, сам думал и анализировал, принял решение остаться. Неоконченное высшее — Как у вас дела с учёбой? — Довольно сложно. Поступил в спортивный университет — ПИФКиС (Педагогический институт физической культуры и спорта. — News.ru). Решил ведь остаться и кататься. Понимал, что в неспортивном вузе у меня шансов нет. Отчислили бы через месяц. Помню, начал ходить, даже неделю подряд занимался. Но из-за этого пропускал тренировки. Когда пришёл, мне сказали: «Ты — дурачок? Тебя выгонят из группы, если будешь пропускать». Сразу же переключился, полгода не ходил в институт (смеётся). Сдал несколько сессий, снова пропал и меня отчислили. Да я и сам не хотел уже там учиться. Но меня уговорили восстановиться. Помню, ходил около месяц и каждый день понимал, насколько мне это не интересно, не узнаю ничего полезного и нового. В прошлом году поступил на экономический факультет в Хорватии. — Не задумывалась продолжить семейное дело? — Такие мысли посещали. Но душа лежит не к работе врача, а переводчика. Той профессии, где нужно больше болтать. Или же — продолжать занятия спортом. Выбрал последнее. Но всегда хотел, чтобы в моей жизни было что-то несвязанное со спортом. Не важно, получится или нет. Просто хочу разносторонне развиваться. Считаю, глупо поступил, не окончив тогда институт. Отучился ведь три курса. Надеюсь, когда-нибудь доведу дело до конца. Хотя не уверен, что в плане знаний о спорте он мне каким-то образом может помочь. Если не брать анатомию и психологию. Скажем так, не считаю, что ради дух предметов стоит учиться пять лет. — Почему экономика? — Это как минимум интересно. Во-первых, обучение на английском языке. Во-вторых, эта область, в которой я максимально слаб. Всегда ненавидел математику, расчёты. Меня больше привлекали литература, история, где можно разговаривать и болтать. Та же психология. В общем, нестатичные области знания. — Не думали о театральных вузах? — Что-то вроде ГИТИСа я бы попробовал. Надеюсь, в моей жизни ещё хватит времени, чтобы поучиться везде, где хочу. Чтобы получить всё, что я хочу от этого мира. — Кем видите себя в будущем? — Сложный вопрос. Скорее всего, буду как-то связан с фигурным катанием. Мне интересно заниматься на льду. Чувствую, что могу что-то дать и где-то подсказать. Спустя столько лет вижу ошибки и знаю, как их исправить. Но пока не определился, будет ли это работа на льду или что-то связанное с общением. Посмотрим. — Тренером себя представляете? — Возможно. Но мне не очень нравится работать с маленькими детьми. Кому-то ближе ставить азы, учить всему, а у меня не хватает на это терпения. Мне лучше со взрослыми — показывать, взаимодействовать, придумывать. Нравится сам творческий процесс. Хотелось бы работать со спортсменами из разных стран. Возможно, и в Хорватии, где стараются развивать фигурное катание. Это может быть интересно, если поменяется сам подход. — Сталкивались в Хорватии с расизмом? — Нет, в этом плане у нашей пары всё хорошо. Это максимально обошло меня стороной. Как в России, так и в других странах. Понятно, что такая проблема присутствуют, но это всегда будет. Между Лермонтовым и Пушкиным — Какие планы в межсезонье? — Поеду в Сочи кататься на лыжах. Давно планировали. Большая компания — Федя Климов, Егор Базин. Будут и те, кто закончил с фигурным катанием. Потом — возвращение в Москву, лёгкие тренировки. Затем решу учебные вопросы в Хорватии. Лана сделает очередную операцию. Не думаю, что приступим к тренировкам раньше июля. Её ждёт реабилитация. За это время мы с тренером будем придумывать и накидывать идеи для программ. Также будем заниматься ОФП (общефизическая подготовка. — News.ru). — Что за операция предстоит Лане? — Почти год мы пропустили, когда она порвала крестообразные связки колена. Ей вставили нечто металлическое. Теперь с этим что-то не так, что-то там искривилось. В общем, нужно исправлять, чтобы не рисковать, выполняя ограниченное количество повторов, всякий раз думая, что что-то может вылететь. В лучшем случае — пропустим соревнования. Приняли решение сделать операцию сейчас, когда ещё есть время до Олимпиады, чтобы она спокойно успела восстановиться. — Как это сказывается на вас? — Я уже привык к занятиям в паре, а тренироваться в одиночестве — дико скучно. У нас ведь нет триллиарда прыжков, чтобы их совершенствовать. Да, есть над чем работать, но всё же скучно. Надеюсь, у нас будут какие-то свободные девочки, с которыми можно будет делать парные элементы, те же поддержки, выбросы, парные раскатки. — Всё также обожаете футбол? — Раньше — очень. И смотрел, и играл. Сейчас — в меньшей степени. В межсезонье, бывает, но в соревновательном процессе уже не могу — травмоопасно. Всё уже не так легко делать, как раньше. В 18 лет мог отработать семь часов на тренировке и ещё два часа в футбол играть. Чувствовал себя абсолютно нормально. Сейчас предпочту пойти и отдохнуть, полежать. Приходится быть очень внимательным. А то в самолёте продует — неделю повернуться не сможешь. А так — обожаю читать, люблю видеоигры, интерактивы, настольные игры — «Экивоки», «Allias», квесты ещё люблю. — Любимым клубам хоть не изменили? — Нет, по-прежнему болею за «Зенит» и мадридский «Реал». Но сейчас уже более нейтральным стал. А было так: играл в футбол, но не смотрел класса до шестого-седьмого. Потом как-то включил телевизор, а там «Зенит» встречался с «Ростовом». Аршавин, Кержаков... Не понимал, что за команда, откуда, просто нравилось, как они играют. Начал потихоньку следить, узнавать. Но первое впечатление было абсолютно случайным. — «Зенит» — понятно. Как выбрали «Реал»? — То была эра «галактикос». Бэкхем, Роналду, Зидан... Это просто было круто. В Мадриде играли лучшие. «Барселону» терпеть не могу. Там — Лионель Месси, а в «Реале» играл Роналду. Мои предпочтения, разумеется, с детства отданы Криштиану. Для меня это человек, который проводит огромную работу над собой и за счёт этого настолько хорош. А Месси безумно одарён от природы, а особенности его организма позволяют лучше контролировать мяч. — Не расстроились, когда Роналду ушёл в «Ювентус»? — Нет, тогда был крутой сезон. Это просто был следующий шаг. — Вы сказали, что обожаете читать. Какие жанры предпочитаете? — Абсолютно любые. Это идёт из детства, когда мне давали газеты, а я читал, потому что мне был интересен сам процесс. Потом перечитал всё, что было в доме — фантастику, романы. Тот же Жюль Верн. Когда читал, был в восторге от «20 тысяч лье под водой». Всё представлял, как это круто, поплавать. Ремарк нравится, абсолютно разные писатели привлекают. Из любимых — Три товарища" Ремарка, «Здравствуй, грусть» Француазы Саган, «Письма незнакомке» мне очень понравились. Недавно прочитал «Кофейню» Вячеслава Праха — хорошо зашла. Уверен, не вспомнил много из того, что нравится. Из русской классики очень понравился «Герой нашего времени» Лермонтова. — Выбирая между Пушкиным и Лермонтовым, кому отдадите предпочтение? — В школе меня всегда сравнивали с Пушкиным. Всё из-за моей причёски. Да и его трагическая судьба мне захватывала. Но «Герой нашего времени» для меня всё-таки сильнее. Любимчик Коляда — Прессу читаете? — Мне обычно скидывают. Чтобы сам искал — такого нет. Когда выступал за Россию, было такое. Зайти, прочитать что-то на форуме. Сейчас не вижу в этом никакого смысла. Какая мне разница, что там кто-то напишет? Что это изменит для меня? Да ничего. — Наверняка наслышаны о ситуации в сборной России. Как болельщики относятся к спортсменам. Что думают об этом в вашем круге? — Да по-разному. Кто-то кому-то нравится. Каждый поддерживает кого хочет. Чтобы была какая-то война — этого нет. — Многие не поняли решения отправить на чемпионат мира Евгению Медведеву. — Здесь мы возвращаемся к тому, что фигурное катание — это субъективный вид спорта. Выиграла Женя, поэтому поехала она. Судьи решили так. По результатам — всё логично, Медведева оказалась выше. — Поддерживаете отношения с кем-то из женской сборной России, теми же Алиной Загитовой или Евгенией Медведевой? — Нет. — Возможно, с кем-то из мужской команды? — Очень люблю Коляду. Мишу — очень позитивный. С ним приятно общаться, разговаривать, смеяться. Неглупый мальчик, что мне импонирует. Не могу сказать, что мы тесно общаемся, но всегда рад видеть его на соревнованиях и весело провести с ним время. — Что с ним происходит? Когда общается с журналистами, оставляет впечатление замкнутого и нелюдимого человека. — Разумеется, у него есть свой внутренний мир. Не могу сказать, что он дико замкнутый. В компании спортсменов Миша другой. Потому, наверное, что мы не затрагиваем какие-то душетрепещущие темы, которые могут его как-то задеть. Всё у нас протекает открыто и спокойно. — С чем связываете его не столь сильные выступления? — Наверное, с давлением. Сказывается проклятие первого номера сборной России среди одиночников (смеётся). Думаю, Миша справится с этим. Вряд ли виной тому какие проблемы с техникой. Мы видим и знаем, как он может прекрасно всё сделать. Просто через это нужно пройти. — Психология? — Да, это важный аспект. Многие фигуристы обладают примерно одинаковой технической базой. На соревнованиях всё решает именно психология. Кто-то справится и проедет раскрепощённо, а кто-то не справится и замкнётся в себе. В последнем случае срывы неизбежны. — Вы работаете с психологом? — У нас лучший психолог — наш тренер. К нему можно прийти с любыми проблемами, не важно, между нами это или какие-то другие вещи, которые напрягают и давят. Он всегда предложит решение. Он всегда в поиске и отдаётся нам на 100%. — Если предложат место в сборной России, вернётесь? — У меня было желание выступать за Россию и добиваться высоких результатов. Просто выступать за страну и быть четвёртым-пятым — мне неинтересно. Сейчас в таких предложениях уже нет смысла. Начался новый олимпийский цикл.
