О счастье Тимофея Калачёва, миттельшпиле и барочности. Колонка Отара

Тимофей Калачев, Андреа Бардзальи, Антон Вязигин, Паша Погребняк... Всех этих ребят объединяет знание, что к индейцу надо подкрадываться с подветренной стороны, что мы сами, не ожидая помощи, способны обеспечить злу подлейшее состояние духа и спеть «ВYE ВYE ВYE!» пустельгам, предварительно превратив их в картофельную тюрю. Эти парни - очень разные парни - не страдают диссоциативным расстройством идентичности, они знают, что водораздел проходит по линии «пацан/карикатура на пацана». Когда я смотрел, как футбольный Ростов прощается с Калачевым, решившим начать новую жизнь, я едва сдержался, чтобы не заплакать. С Калачевым я не знаком, но из Москвы видно и слышно, что у парня многолюбивое сердце, отливающее золотом. Итальянец уходил из «Ювентуса», буквально рыдая. Буффон, Рибери, Роббен - с пантеоном все понятно, но мне ближе рабочие лошадки, полные достоинства, не избивающие людей (тоже, надо признать, полунепонятных) в кафешках чуть свет. Может, у каждого из этих парней барочный характер, у них или у двух Карякиных, Сергеев, из-за одного из которых я выучил слово «миттельшпиль», а второго по-свойски зову Пентатлонычем, - может, и барочный, кому какое дело, у вас, что ли, простой; но все они дорожат репутацией, не склонны к чрезвычайной заливистости речей, но просто живут простой и непростой, но всегда достойной жизнью. Достойной жизнью могут жить только те, кто движим редким сегодня здравомыслием и гармоничным самоощущением. «На все должна быть манера» - так говорили когда-то, и к манерности, к жантильности, к самолюбованию эта присказка не имела отношения никакого. Быть просто хорошими, при всей многосложности, людьми - это сущность каждого, кого я назвал. Ростов плакал именно потому, что Калачев воплотил представление людей о том, каким должен быть спортсмен. Первая заповедь такого спортсмена - уважение к людям. Я это вижу в Погребняке, в Антоне Вязигине, в Карякиных. Положительно удостоверяю: я не очень осведомлен о Бардзальи, но, когда рыдающего парня СТОЯ провожает римский стадион, видавший и куда более именитых игроков, значит, парень не докучал никому выпендрежем, не фраппировал никого, а честно прожил свой футбольный век. Чем больше на свете таких парней, а их много, тем меньше поводов для сущностной дискуссии, совместимы ли гений и лиходейство. Я очень хочу, чтобы Тимофей Калачев был счастлив в новой жизни.