Ши Теодор поборол рак благодаря проваленному допинг-тесту
Ши Теодор мог отказаться от вызова в сборную. Тогда бы всё могло закончиться печально. Что может быть прекраснее лета? Солнышко, тепло, время отпусков… Защитник «Вегаса» Ши Теодор минувшим летом успел испугаться до смерти и начать ценить жизнь. В мае у него диагностировали рак яичек – совершенно случайно, на чемпионате мира, когда он провалил допинг-тест. Допинг он не принимал, но анализы были ненормальными. Ему повезло, что болезнь обнаружили на ранней стадии, пролечили и он даже не пропустит ни одного матча. Свою историю Ши Теодор рассказал для The Players’ Tribune. «Мне сказали, что я провалил допинг-тест. Это какой-то кошмар, я что, сплю?» Доктор просто сказал: «Так, операцию можем назначить на следующий вторник». Я ему ответил: «Подождите, что? Значит, ЕГО нашли?». «Тесты выявили опухоль пять на пять миллиметров в вашем яичке. Будет рутинная процедура, мы удалим опухоль, проведём биопсию и узнаем, что это за вид рака. Но вы молоды, и мы обнаружили его на ранней стадии». Вот так три месяца назад мне поставили диагноз рак яичка. С ума сойти, правда? Я не самый общительный парень в мире, а о таком говорить тем более непросто, так что наберитесь терпения. Когда я услышал эти новости, у меня был шок. Всё случилось очень быстро. Мы вылетели из плей-офф намного быстрее, чем рассчитывали. Но через пару дней мне предложили присоединиться к сборной Канады на чемпионате мира. Воспоминания расплывчатые – мы с Джонатаном Маршессо едем в Словакию, селимся в один номер с двумя односпальными кроватями, которые стоят почти впритык друг к другу. Мы с Марши очень сблизились на этом турнире, а сборная дошла до самого финала. К сожалению, мы проиграли финнам, но турнир всё равно был классным. Наконец, я мог поехать домой и отдохнуть после нескольких сумасшедших месяцев. Но затем, моя жизнь изменилась в мгновение ока. Я шёл в раздевалку сразу после того, как нам вручили серебряные медали, когда какой-то мужик в костюме схватил меня и сказал идти с ним. Я сразу понял, что меня вызвали на допинг-тест. Обычное дело, но я немного удивился, потому что пару дней назад я уже его проходил. Два теста за один турнир – крайне необычно. Мужик завёл меня в маленькую команду, где меня ждали ещё четыре человека. Вот тогда я и подумал, что всё это очень странно. Они сказали, что я провалил допинг-тест, который сдавал перед четвертьфиналом. В голове была только одна мысль: «Это же невозможно, я ничего не принимал. Это какой-то кошмар». Меня прошиб холодный пот. Они завалили меня терминами, а я думал только о том, что это невозможно. Откуда? Неужели дело в странном протеиновом коктейле? Я что, сплю? Они объяснили, что я не прошёл тест из-за повышенного гормона, ХГЧ. Обычно он есть только у беременных женщин, но в некоторых случаях ХГЧ может указывать на рак яичек. Наверное, в тот момент я должен был сильно испугаться. Но, если честно, я даже не знал, что и думать. Единственным чувством было смятение. Я хотел вернуться домой и показаться своему врачу. Мой агент помог мне успокоиться, он проходил то же самое с Филом Кесселом. Он всё повторял, что даже если у меня что-то найдут, я ещё молод и всё будет в порядке. «Доктор сообщил, что у меня рак яичек. Вот тогда мне стало действительно страшно» Вернувшись домой, я сдал кровь и результаты подтвердились: уровень гормонов был выше нормы. Даже в тот момент мне не было страшно, так быстро развивались события. Так быстро, что у меня не было времени их обдумать. Меня направили на УЗИ, и, скажу вам, всё было совсем не так, как показывают в кино. Когда я пришёл узнать результаты, не звучало никакой драматичной музыки. Не было никакой драматичной паузы. Доктор рассказал всё очень спокойно и прямо. Наверное, это должно было меня успокоить, но нельзя подготовиться к известию о том, что у тебя рак. Вот теперь мне стало страшно. И теперь мне предстояло самое сложное – позвонить своей девушке и родителям. Беседы были волнительными, особенно с девушкой, потому что она едва не потеряла своих родственников из-за рака. Эта болезнь затронула и мою семью – у бабушки на ранней стадии нашли рак груди, а дедушка поборол два рака – почек и простаты. Нас, хоккеистов, с малых лет учат быть мужественными, никогда не показывать эмоции и боль. Что бы ни случилось, ты думаешь – ничего, я справлюсь. Но когда я сообщил новости семье, меня накрыло – всё было взаправду. Ребята из команды – тоже моя семья, и это не просто слова. Сказать им о раке было так же сложно. Между нами, я рассказал им всё, как настоящий хоккеист. Мы же не спецы в том, что касается эмоций. Я бы не смог звонить каждому отдельно, и мы с девушкой разработали план. Все ребята в «Вегасе» очень близки. Не только игроки, но и наши жёны, подруги и другие члены семьи. Наша ситуация уникальна, потому что 23 игрока одновременно переехали в новый город, и все вместе пытались в нём обустроиться. Нас можно было сравнить с первокурсниками, и наша связь отличается от той, что есть в других командах. У нас огромный общий чат для жён и подруг, он похож на собственное новостное агентство. Если что-то случается или кому-то что-то нужно, в чате об этом знают уже через пять секунд. Мы подумали, что, если поделиться новостью в чате, это смягчит удар и люди не будут так переживать. Сейчас я понимаю, что это был самообман. Помню, как мы сидели на диване, девушка нажала «Отправить», и уже через 10 секунд мне звонил Джонатан Маршессо. А мы с ним только утром вместе занимались в зале, и я ничего ему не сказал. Думаю, он был потрясён. Он сказал: «Чувак, как ты мог не рассказать мне? С тобой всё будет в порядке? То есть это же рак…». Не знаю, как так получилось, но на драфте расширения, да и после тоже, «Вегас» подбирал только замечательных людей. Эти ребята значат для меня всё, и я не знал, как им сказать об этом. Я не хотел, чтобы они смотрели на меня как на больного, хотел, чтобы всё было как обычно. «За пару дней до операции я встретил Кессела, но о раке рассказать не решился» К счастью, все меня поддержали. За неделю до операции один мой близкий друг прилетел из Канады, и мы поехали на озеро. Я смог отвлечься от своих тревог и переживаний. Забавно, что за пару дней до операции я играл в гольф. Угадайте, кого я встретил на поле? Фила Кессела. Можете поверить? Вы, наверное, решили, что я всё ему рассказал, задал миллион вопросов об операции и восстановлении, но на самом деле я не сказал ни слова о раке. Просто спросил, как у него дела, мы мило побеседовали. Почему-то о раке я сказать не решился. Накануне операции я был как один комок нервов, в полном раздрае. Пытался смотреть кино, чтобы отвлечься, но сейчас я даже не вспомню, что это был за фильм. Тревоги полностью поглотили меня. Наутро я получил смс с незнакомого номера. Это был Фил. Мой агент ему всё рассказал, и он пожелал мне удачи, заверил, что всё будет хорошо. Для меня было важно получить такое сообщение от человека, который не просто был на моём месте и выздоровел, но и стал суперзвездой НХЛ. Один из главных моих страхов был наркоз. Верьте или нет, за 20 лет в хоккее мне ни разу не делали наркоз. К счастью, всё прошло очень легко. Если у вас скоро операция и вы боитесь наркоза, не переживайте. Тебе на лицо надевают маску, и ты тут же вырубаешься. Я проснулся, как после отличного сна, врачи сказали, что успешно удалили опухоль. Чувствовал я себя нормально, только вот было очень больно смеяться. А я хотел дома сразу завалиться и смотреть «Суперперцы» или ещё какую-нибудь комедию, но даже от маленького смешка казалось, что меня режут ножом. Я всё говорил знакомым: не присылайте мне ничего смешного! Кстати, если вы подумали, что я преувеличил, говоря о прекрасных людях в «Вегасе», то Макс Пачьоретти с женой заказали для нас трёхразовое питание с доставкой на дом на три дня, чтобы мне не надо было беспокоиться о еде, пока валяюсь на диване. Спасибо ему. «В 24 года многие вещи не ценишь. Теперь я понимаю, что мог потерять» Я столько пережил за лето, что сейчас мне не терпится вернуться к любимому делу. Я хочу насладиться каждой секундой нового сезона. Каждой тренировкой, каждой игрой, каждым полётом на самолёте. Всем тем, что я мог потерять. Ведь это чудо, что всё закончилось именно так. Биопсия показала, что у меня была смешанная опухоль – семинома и эмбриональный рак в первой стадии. Эмбриональный компонент может быть крайне агрессивным и распространяться в лимфоузлы. У меня его выявили так рано, потому что на чемпионате мира провели полный анализ крови. Уму непостижимо, какой эффект бабочки последовал за этим. Если бы я не сдал допинг-пробу, если я ещё несколько лет не знал, что болен… Даже не хочу думать, как могла бы измениться моя жизнь. Верите вы или нет, что в жизни нет случайностей, то, что произошло со мной, выглядит чудом. Сейчас я полностью вылечился и, конечно, буду постоянно наблюдаться у врача. Каждый день я просыпаюсь счастливым от того, что могу надевать коньки и заниматься любимым делом, видеть любимых людей, смеяться с ребятами. В 24 года такие вещи не ценишь, не думаешь, что с тобой может что-то случиться. Но в реальности мой возраст находится в группе риска, каждый год рак яичек диагностируют у 9500 мужчин, и чаще всего это ребята от 20 до 35 лет. Мне несказанно повезло. То, что пережил я, не сравнится с тем, что переживают больные дети, которых я встречал. Они проходят химиотерапию, лучевую терапию. Они гораздо храбрее меня. Но я надеюсь, мой пример прольёт больше света на проблему, о которой мужчины стараются не говорить. Я и сам не смог рассказать Филу. Боялся поделиться с ребятами из команды. Мы не слишком хорошо справляемся с эмоциями, ведь так? Мы не лучшим образом заботимся о себе, если только что-то явно не сломано. Но на самом деле тут нечего стесняться. Ранний диагноз спас мою карьеру. Даже не хочу гадать, что бы было, если бы рак распространился. Меня захлёстывают эмоции, когда я думаю о том, что если бы я не поехал в Словакию, то… Мужчины, хоккеисты не любят быть уязвимыми. Даже при такой серьёзной проблеме, как рак, мы делаем храброе лицо и притворяемся, что всё в порядке. В этом мы спецы. А о важном – жизни и смерти — мы стараемся не думать. Но теперь я понимаю, что я мог потерять. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как все в «Вегасе» разъехались в отпуск. Я скучаю по ребятам, скучаю по болельщикам. Скучаю по моментам, когда стою около раздевалки, ожидая, когда команду пригласят на лёд, и понимая, что через несколько секунд ты начнёшь ещё один матч в НХЛ. Я скучаю по всему этому, хотя прошло всего три месяца. Представьте, если бы у меня отняли это навсегда.
