The New Yorker (США): Китай вынуждает НБА выбирать между прибылями и ценностями
Невероятный роман между китайским государством и командой из Национальной баскетбольной ассоциации «Хьюстон Рокетс» начался в 2002 году, когда этот клуб взял в свой состав настоящую китайскую легенду Яо Мина — скромного гиганта с приличными данными и ростом два метра 29 сантиметров. Китай уже давно манил к себе НБА, ведь баскетбол там был намного популярнее американского футбола и бейсбола. Но для руководства команды это была совершенно незнакомая страна, и поэтому перед первой поездкой в КНР на переговоры о приезде Яо в США они получили инструктаж от китаеведа, который рассказал им о культуре этой страны, в том числе о концепции «потери лица» и о подозрительном отношении к чужеземцам. С прибытием Яо в Хьюстон многое изменилось. Уже через два года НБА проводила в Китае игры предсезонья, а в 2008 году она учредила компанию «НБА Чайна», которая занимается деятельностью ассоциации в этой стране. Коммунистическая партия внимательно наблюдала за НБА, колеблясь между «страхом потерять контроль и желанием завоевать международный престиж», как написал автор книги «Операция Яо Мин» Брук Лармер (Brook Larmer). Со временем Китай стал для НБА исключительно важен. К сезону 2017-2018 года игры и прочий контент НБА смотрели уже более 600 миллионов китайских фанатов, а почти треть подписчиков на потоковое вещание НБА была из Азии. Яо сыграл за «Хьюстон Рокетс» восемь сезонов, и эта команда в мгновение ока стала в Китае всеобщей любимицей. Она запустила вебсайт на китайском языке, а игроки время от времени надевали майки на темы лунного Нового Года. После завершения спортивной карьеры в 2011 году Яо купил команду «Шанхайские Акулы», которая до сих пор ездит в Хьюстон на предсезонные игры. На этой неделе в отношениях НБА с Китаем произошел резкий разворот. В субботу утром генеральный менеджер «Хьюстон Рокетс» Дэрил Мори (Daryl Morey) разместил у себя в Твиттере запись, циркулировавшую в социальных сетях. Там был лозунг протеста: «Боритесь за свободу. Поддержите Гонконг». Вскоре после этого Мори удалил свой твит, но к тому времени «скриншот» (мгновенный снимок появившегося на экране изображения) уже был сделан, и он широко разошелся по китайским государственным СМИ. Последовала бурная политическая и экономическую реакцию, которая наглядно продемонстрировала некоторые часто не замечаемые факторы напряженности между США и Китаем. Даже если бы Мори не удалил свой твит, в Китае он набрал бы мало просмотров, потому что китайское правительство запретило Твиттер еще в 2009 году, опасаясь политических волнений. Но, как выяснили исследователи из проекта «Китайские СМИ» (China Media Project), власти в последние годы резко ужесточили свой контроль над тем, как Китай обсуждают за пределами его границ. Это было сделано в интересах концепции «хуаю куань» (власть дискурса), которая определяет, кто может говорить о Китае и что эти людям стоит сказать. В декабре 2013 года, то есть через год с небольшим после прихода Си Цзиньпина на пост генерального секретаря коммунистической партии, он заявил на заседании Политбюро, что Китай «должен уделять внимание формированию национального имиджа нашей страны». Вместо того, чтобы полагаться на старые, видавшие лучшие времена государственные газеты, на которые за пределами КНР никто не обращал внимания, он призвал использовать «новые СМИ для развития творческой силы, харизмы и достоверности нашего внешнего дискурса». Китайский лидер также призвал грамотно знакомить мир с китайскими «историями» (под ними понимается и прошлое страны, и жизненные пути отдельных граждан и коллективов — прим. ред.). В феврале 2016 года Си нанес знаковые визиты в государственные информационные агентства и выступил с речью о важности «внешней пропаганды, которая оказывает довольно сильное международное воздействие». Когда летом в Гонконге усилились протесты — сначала из-за закона об экстрадиции, а потом и из-за многочисленных китайских мер контроля — правительство в Пекине начало специальную кампанию по формированию глобальной дискуссии на эту тему. Китайские дипломаты, работающие в 70 с лишним странах и международных организациях, начали писать статьи и давать интервью, осуждая протесты и обвиняя Запад в разжигании «цветной революции» типа тех, что в свое время охватили бывший советский блок. Пекин также призвал их использовать социальные сети, такие как Твиттер, Фейсбук и Ютьюб (все они в Китае запрещены). Но эта кампания ковровых бомбардировок критиков Китая китайскими взглядами и мнениями, которую в КНР иногда называют «оккупацией интернета», была настолько хорошо организована, что в августе все три сайта объявили об удалении тысяч аккаунтов за «скоординированную и поддержанную государством операцию», проведенную с целью «разжигания политических разногласий в Гонконге». Уже через несколько часов после появления твита Дэрила Мори нападкам подвергся его работодатель. Китайская баскетбольная ассоциация, являющаяся национальной лигой страны, прекратила «все обмены и сотрудничество» с командой, а спонсоры во главе с компанией спортивных товаров «Ли-Нин» (Li-Ning) и Банк развития шанхайского района Пудун (SPD Bank) отказались ей помогать. Компания «Тенсент Спортс» (Tencent Sports), транслирующая игры команды «ракет», прекратила свои передачи. А «Си-Си-Ти-Ви Спортс» (CCTV Sports), входящая в состав государственной вещательной компании, отказалась показывать проходящие в КНР предсезонные игры американцев. Товары команды исчезли с сайта электронной торговли Taobao. Китайские пользователи в онлайне наводнили аккаунт Мори гневными ответами, в том числе NMSL (это китайский интернет-слэнг, означающий «твоя мать мертва»). Реакция американцев была более открытой и не связанной с государством. Владелец команды Тилман Фертитта (Tilman Fertitta) попытался дистанцировать «Хьюстон Рокетс» от ее генерального менеджера, написав в сети: «Д. Мори выступает не от имени „Хьюстон Рокетс"». НБА оказалась в очень затруднительном положении. Ассоциация известна тем, что защищает свободу слова, и ее часто ставят в пример Национальной футбольной лиге, которая выступает против протестов во время исполнения государственных гимнов стран, которых в США считают диктатурами. Более того, в январе НБА активно поддержала право одного игрока критиковать турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Но в случае с Мори НБА тщетно пыталась успокоить и смягчить все стороны конфликта. Она выступила с заявлением на английском языке, назвав твит Мори «достойным сожаления» и отметив, что «лига поддерживает право частных лиц на ведение разъяснительной работы и на выражение мнений по важным для них вопросам». Но в переводе в китайском аккаунте НБА в социальной сети были добавлены слова и фразы, в результате чего появилось следующее: «Мы крайне разочарованы неуместными замечаниями генерального менеджера „Хьюстон Рокетс" Дэрила Мори». Своей попыткой найти компромисс НБА умудрилась сплотить республиканцев и демократов, которые обвинили лигу в низкопоклонстве. Кандидат в президенты и бывший конгрессмен из Техаса Бето О'Рурк (Beto O'Rourke) написал в Твиттере: «Единственное за что следовало бы извиниться НБА, так это за то, что коммерческую выгоду она нагло ставит выше прав человека. Какой позор». Сенатор из Техаса Тед Круз (Ted Cruz) тоже обратился к Твиттеру, написав: «В погоне за большими деньгами НБА позорно отступает». Во вторник НБА прояснила свою позицию. Признав, что ее первое заявление «вызвало у людей гнев, путаницу и неясность», комиссар лиги Адам Силвер (Adam Silver) заявил: «НБА не будет диктовать своим игрокам, сотрудникам и владельцам команд, что говорить, а что не говорить. Мы просто не сможем действовать таким образом». Свою позицию НБА прояснила, но шансы на рост напряженности в отношениях с Китаем у нее выросли. История с Мори многое дала всем сторонам. Для противников сотрудничества с Китаем (а их вес в Вашингтоне сегодня усиливается) это стало доказательством того, насколько опасно с нравственной точки зрения работать на рынке страны, которая рассчитывает на экстерриториальное право на цензуру. Для директоров компаний, зависящих от бизнеса с Китаем (их голоса на этой неделе были не слышны), в этом не было особой неожиданности. Для них эта история стала очередным свидетельством того, что, нравится им это или нет, но Китай невозможно игнорировать в силу его размеров и мощи. По этой же причине Голливуд сегодня занимается самоцензурой, отказываясь от сценариев и персонажей, которые могут не понравиться китайскому государству. Более масштабные последствия не имеют почти никакого отношения к баскетболу. В последние месяцы такие компании, как «Версаче», «Кельвин Кляйн» и «Гэп», вовсю извиняются за то, что на своих вебсайтах и одежде обозначили некоторые китайские территории типа Гонконга и Тибета как независимые страны. Столкнувшись в прошлом году с угрозой экономического давления со стороны Пекина, «Американ Эрлайнз», «Дельта» и «Юнайтед Эрлайнз» удалили со своих вебсайтов ссылки на Тайвань как на государство. Дело «Хьюстон Рокетс», начавшееся в социальной сети, которая даже не разрешена в Китае, представляет собой новый уровень китайских усилий по контролю над интернетом. Такая стратегия открывает безграничные возможности для китайской цензуры за пределами границ этой страны — и повышает шансы на мощную ответную реакцию. Когда Китай начинает прессинг через СМИ, насаждая свою «власть дискурса», он подрывает улучшение своего имиджа. Пытаясь казаться сильным, Китай в итоге выглядит как немощный из-за обидчивости громила. Ли Хонмэй (Li Hongmei), занимающаяся вопросами коммуникаций в Университете Майами, изучила предыдущий националистический диспут с тайваньскими критиками и выяснила, что аргументы Китая признает лишь незначительное меньшинство тайваньцев. «Многие смеялись над болезненной чувствительностью материковых китайцев, заявляя, что, мол, у людей из сильной страны сердца сделаны из стекла», — написала Ли. Возведенные в ранг стратегии попытки Китая управлять глобальной дискуссией придают сил его критикам и ослабляют поддержку его друзей. Когда Яо Мин начал играть в НБА, его успехи и победы создавали идеальный портрет китайской мягкой силы. Чем больше китайские руководители пытаются изменить этот портрет, тем быстрее он ветшает и портится.
