Александр Гольц – о связке с Андреем Разиным и жизни в России и Германии

Александр Гольц вернулся на родину после девяти лет в Германии и рассказал, чем жил все эти годы. О новом помощнике главного тренера «Северстали» Александре Гольце до этого сезона практически ничего не было слышно. В конце 1990-х – начале 2000-х он вместе с Андреем Разиным образовал убойную связку в магнитогорском «Металлурге», которая разрывала Суперлигу. Затем их пути разошлись, Гольц поиграл за разные команды высшего и даже первого дивизиона, а девять лет назад уехал в Германию, где играл за «Фюссен», а потом там же тренировал молодёжку. Разин уже давно зазывал старого друга поработать вместе, но Александр согласился только теперь. «Чемпионат» поговорил с тренером о его карьере, голевых свершениях, жизни в Германии и работе на новом поприще. «Дома разговариваем только на русском, знаю примеры, когда люди забывали язык» — Лет 20 назад вы говорили, что не любите журналистов. — Действительно, внимание к себе не очень люблю. Мне так лучше живётся, спокойнее. Понимаю, что это часть работы, не скажу, что внимание журналистов сильно меня напрягает, но по возможности стараюсь поменьше общаться. — Болельщики со стажем помнят вас по «Металлургу» и вашей связке с Андреем Разиным, но я специально посмотрела, в русской «Википедии» о вас пару строчек написано всего, зато в немецкой – целая статья. — Я же не олимпийский чемпион, не чемпион мира. — Вы появились из ниоткуда, долгое время жили в Германии. — Я доигрывал там, потом перешёл на тренерскую должность, работал с молодёжной командой. — У вас же был бизнес там? — Это жизненный опыт, понял, что это не моё. Занимался витаминами, спортивным питанием. Когда сам играл в Германии, принимал хорошие натуральные витамины. Когда играл, мы пили непонятно что, а эти витамины производятся в 40 километрах от моего дома в Германии, купился на то, что это качественный продукт. — В Россию наведывались в эти годы? — Да, у меня родители в Челябинске живут, так что приезжал к ним, в Магнитогорск тоже ездил, к тёще, в Москву. Но чаще всё-таки родители сами ко мне ездили. — Семья сейчас в Германии осталась? — Жена приезжает, а дети там учатся, приезжают на каникулы, ну и я к ним по возможности. — У вас никто из детей же в хоккей не пошёл, вы сами не хотели этого? — Я не настаивал, они сами принимали решение. Я направил, в детстве они занимались. Но это же надо, чтобы глаза горели! Меня-то никто не заставлял, была минутка, я сразу шёл на каток. Старший сейчас в университете учится, играет в хоккей на любительском уровне, для себя. Средний в школе, младший тоже. — Сколько сыновьям? — 23, 17 и 8 лет. — По сути, они в Германии выросли? — Да нет, хотя последний там родился. — Они больше русские или уже немцы? — Русские, конечно. Дома мы только по-русски разговариваем. Немецкий они в школе выучили, а вот русский забыли бы. Есть примеры перед глазами, когда люди переходили полностью на немецкий, даже дома на нём разговаривали. Тем более бабушки с дедушками живут в России. — Часто бывает, что люди, которые долго живут за границей, начинают говорить с акцентом на родном языке. У вас его нет. — Мне немецкий тяжело даётся. Мама у меня русская, а отец, хоть и немец, всё равно с русским менталитетом. Он из тех немцев, которые ещё при царе приехали в Россию. Его семья из Евпатории, потом в Казахстан всех переселили, потом в Челябинске оказались. — Сначала ваша бабушка в Германию переехала? — Да, сначала бабушка. Родители переехали на год, потом вернулись в Челябинск, не смогли там остаться. Там всё хорошо, но всё равно тянет на родину. — Вы три раза уезжали в Фюссен. — Я ехал именно туда, мне нравится город. Велосипед себе купил хороший, в горы ездить. В клуб по настольному теннису там записался, участвовал в соревнованиях полупрофессиональных. Когда было время, ездил с командой, играли. «Врачи, учителя должны больше зарабатывать. Но всё равно в России стало лучше» — В Фюссене много русских? — Много. Конечно, я и с немцами общался, но в основном с русскими. — Как там относятся к нашим? — Ко мне – нормально. Не скажу, что там плохое отношение к русским, всё зависит от того, как себя ведёшь. Где-то есть, конечно, предубеждения. Например, баварцы даже других немцев за немцев не считают. Даже в деревнях в округе Фюссена другие диалекты уже, там в ходу слова, которые другие немцы не понимают. Но мне комфортно там жилось, только язык был проблемой. А дети вот сразу выучили немецкий. — Живётся там тихо-спокойно? — Германия уже не та, что была в 1970-1980-е. Сейчас и велосипеды воруют, у меня вот украли. А сын когда кошелёк потерял со всеми документами, мы его в почтовом ящике нашли. Кто-то привёз. — Арабов много в Фюссене? — Сирийцев много. У меня друг сидел на кухне, пил кофе, смотрит – едет человек на его велосипеде, который до этого угнали. Но у нас город маленький, поэтому беспорядков не было. Хотя есть и наглые, в той же Швейцарии тоже не знают, что с ними делать. — Здравоохранение как? — Работодатель оплачивает страховку. — То есть там комфортно? — Если хорошую работу иметь, то и здесь комфортно. От себя не убежишь же. Мне и здесь хорошо, только семьи не хватает. В Череповце гуляю, пробок нет, пешком хожу везде. Год так поживём, там видно будет. Пока дети учатся, не хотелось пока дёргать их со школы. — Читали интервью с Панариным? Вы пожили и здесь, и на Западе, согласны с его словами? — Интервью читал. Я считаю, каждый должен заниматься своим делом. Есть свои мысли – скажи их на кухне, товарищу. Тем более если не разбираешься в политике, неправильно такие темы поднимать. Германия тоже не вся благополучная. В Берлине, думаете, всё гладко сейчас? Нет, и нигде здорово не бывает. Есть какие-то проблемы в России, какие-то в Германии. Нет такого, что там всё благополучно, тепло и мягко. — В России стало лучше или хуже? — Лучше. Конечно, есть большая разница между богатыми и бедными, жизнь в Москве и Петербурге отличается от жизни в маленьких городах. Но в Череповце мне нормально, всё устраивает. Чисто, тихо, рестораны есть, в кино сходить можно. Согласен, есть проблемы. Врачи, учителя, пенсионеры должны другие деньги получать. Но улучшение у нас всё равно есть по сравнению с тем, как было. Нужно быть благодарным за то, что есть. — Когда вы уехали в Фюссен в первый раз, команда играла в третьем дивизионе. Не хотели в высшую лигу, куда-нибудь в Кёльн или Берлин? — Так получилось, что туда уехал. Честно говоря, в высший дивизион меня никто и не звал. Я тогда ещё был никем, в «Магнитке» играл мало. Мне надо было что-то менять, чувствовал, что если ещё пару лет на скамейке посижу, то закончу. Наигрался, почувствовал уверенность и спустя год вернулся. — Вы так долго и упорно пробивались – в Челябинске были не нужны, в Уфе поиграли, потом в «Магнитку» отпрашивались. — Да, спасибо Валерию Викторовичу Постникову, царствие ему небесное. Взял он меня, потерпел, пока я немного окрепну. Когда сказал, что уезжаю, в Челябинске меня отпустили. Я же слабее других был, никаких обид на «Трактор» и «Мечел» у меня нет. — Желания бросить хоккей не было в те годы? — Нет, верил в себя, плюс мне нужно было время. — Поездка в «Фюссен» позволила вам вырасти? — И «Магнитка» тоже, я же там три года играл до Германии. У нас сильная команда была, было у кого поучиться. Не так много времени проводил на льду, но всё равно, тренировался, играл. У нас там собирали лучших – Могильников, Филиппов, Девятков, Тютиков, Осипов. Молодому пробиться тяжело было. — В «Магнитке» получали много? — Зарплаты были не больше, чем в других клубах, но премиальные за победу были больше. Зарабатывали много, потому что выигрывали. — Окончательно уехали почему? — Я не бежал из страны, ничего такого. Просто мне там понравилось. Маленький город, хорошая природа. — Разница там разительная была? — Нет, большой разницы, как когда уезжал в 1996-м, не было. «У Белоусова было чутьё, если он кого-то приглашал, уже видел, с кем его поставить» — Когда вернулись из «Фюссена» в первый раз, Белоусов сразу знал, что вас с Разиным надо вместе ставить? — Он меня и звал на точечное усиление. Звонил мне в Германию, говорил – приезжай, у меня есть место для тебя. Если Белоусов кого-то приглашал, он уже видел, куда его поставить. У него было это чутьё, у кого с кем будет химия. Даже иногда бывало, не идёт игра, он перестановки в звеньях после первого периода сделает, и они действовали. — У вас сейчас есть такое видение? — Я ещё только начинаю, поэтому не знаю. Иногда поставишь игроков, кажется, они заиграют вместе, а не получается. Ищем, стараемся. У нас есть определённые связки. — Белоусов вспоминал вам уход из «Трактора» и то, до кого вы доросли в «Магнитке»? — Нет, все ж понимают, кто мне помог. Я до сих пор благодарен и Постникову, и Белоусову. Сейчас даже больше стал понимать моменты, которые не видел, когда играл. Понятно, что игрок сам себя делает, но сейчас я вижу, как тренер меня направлял. Но если игрок ничего не будет делать, он не заиграет. — Вы как раз отличались не совсем тогда привычным отношением к питанию, к тренировкам. — Всякое было, но да (улыбается). После тренировок всегда старался потянуться, что-то поделать. — Успех к вам пришёл за счёт трудолюбия? — Скажем, мне повезло. Работал над собой, но доля везения тоже есть. — Повезло получить такого партнёра, он вас вытянул? Или вы – друг друга? — Почему, мы же не вдвоём играли, у нас был Дима Попов, потом Равиль Гусманов, защитники ещё. В хоккей же не связкой играют, я просто был наконечником, завершал атаку, это было моё сильное качество. Но перед этим тоже ведь кто-то проделывал работу – обрезать, шайбу доставить… Равиль Гусманов на себя соперников стягивал и нам передачу отдавал, защитники забирали шайбу и быстро начинали атаку, первый пас отдавали. Это работа всей пятёрки, а не нас с Разиным. То, что в истории остался «Раз и Гол», это так получилось, потому что мы завершали атаки, набирали очки, но другие ребята выполняли не меньшую работу. — Вы с Разиным свои достижения всегда принижали. — Так и есть, не буду же я говорить, что у меня хороший бросок, это не так. У меня были другие сильные качества – чувство гола, умение открыться вовремя, прочитать игру. Стартовая скорость у меня была, я бежал, а Разин отдавал мне. Это всё видел Белоусов, так же подбирал игроков не только для нашего состава, но и для других. — Не обидно, что связка ваша распалась так быстро? — Из «Динамо» я не сам ушёл, меня ушли. В первый год Андрей уехал туда, меня тоже звали, но я остался в «Магнитке». На следующий год уехал, но… — Билялетдинову не понравились? — У каждого тренера своё видение. Я делал всё, что мог. — Из хоккейных только с Разиным продолжаете общаться? — Созваниваемся с ребятами, но более близко – только с Андреем. Мы же вместе играли, в одном номере жили, поэтому и стали общаться. «Наигрался, сейчас даже за ветеранов нет желания играть» — Вы играли до 45 за счёт трудолюбия? — Так я уже играл в слабых лигах. Не скажу, что я жёсткий режимщик, наоборот, нормальный человек, и выпить могу, и тортик съесть. Сладкое вообще люблю, просто с физиологией повезло, обмен веществ нормальный, могу много есть. — Ягр говорит, хочет играть до смерти. — До смерти я точно не хотел. Уже наигрался, даже за ветеранов сейчас нет желания играть. — В «Фюссене» вас как-то чествовали? — Проводили хорошо, полный дворец был, перед игрой. Подарили вино, корзину фруктов, было приятно. — Вы как поняли, что пора заканчивать? — Настал такой момент. Я уже закончил, а на следующий год наша команда обанкротилась. Меня позвали помочь в слабой лиге, согласился. Но я уже к тому моменту понял, что наигрался. Всё равно же, пока играешь, надо каждый день тренироваться, держать себя в форме. — В шестом дивизионе Германии можно же на одном коньке выйти. — Там так и было, да. А в третьем уже надо напрягаться, каждый день работать, ходить в зал. Молодые ребята там, надо тоже бегать. — Не скучно было там играть? Вы лучший снайпер в истории «Фюссена», очки набирали, как семечки щёлкали. — Да, уровень там другой даже в третьем дивизионе, что уж говорить. «Не сомневался в победе России на ОИ, но в концовке финала мы отскочили» — А в высшем? Немцы чуть Олимпиаду не выиграли... — Там неплохой уровень. Немцы сильно выросли в хоккее за последние годы – поменяли подход, питание, тренировочный процесс, у них сейчас всё отработано. Они и так дисциплинированная нация, спортивная, продумывают всё до мелочей. Не хоккейная, но сейчас между сборными уже нет такой пропасти как раньше. Все научились играть, хорошо кататься, обороняться. — Но если бы энхаэловцы играли на Олимпиаде, Германии там бы и близко к финалу не было. — Согласен, в финал бы они не попали. НХЛ – самая сильная лига, тут и говорить нечего. — Олимпиаду смотрели? — Конечно. Удивился, конечно, от немцев никто такого не ожидал, но в финале я не сомневался в победе. — Даже когда немцы вперёд вышли в концовке? — Это было неожиданно. Думал, что будет нелегко, но считал, что выиграем без особых нервов и переживаний. Хорошо, что так всё закончилось. — Спасибо Гусеву. — Что шайба на ребро встала, и он по ней так попал хорошо. Если бы шайба лежала, неизвестно, что бы было. Повезло уже нам в конце, отскочили. — Если бы не отскочили, был бы позор. — Почему позор? Разве можно было кого-то упрекнуть в самоотдаче? Позор – это когда выходишь на лёд поприсутствовать, просто катаешься, из себя не выжимаешь, жалеешь себя. — У России самая сильная команда там была. — По именам, но играет команда, а не имена. Сборная Германии была физически сильная, дисциплинированная, обученная. Они же не только с нами так сыграли, Канаду обыграли. — За Канаду ни Ковальчук, ни Гусев с Капризовым не играли. — В Германии тоже были сильные хоккеисты, Эрхофф долгое время в НХЛ был на ведущих ролях. Видите, как получилось? Немцы упёрлись. «Чтобы играть комбинационно, нужно мастерство. Сейчас у нас его не так много» — Разин вас давно зазывал к себе. — Да, звал. Мы вместе играли, взгляды на хоккей у нас одинаковые. — Если бы не он, задумались бы о том, чтобы попробовать себя в КХЛ? — Не знаю, почему нет? Если уж я стал тренером, наверное, мне хочется шагать наверх, работать в хорошей лиге, с профессиональными игроками. — Вы с Разиным на тренерском мостике понимаете друг друга с полуслова так же, как когда-то на льду? — Есть тактика, есть система игры. У нас не дуэт, а команда тренеров – четверо на скамейке и ещё пятый тренер по физподготовке. Каждый выполняет свою работу. Это раньше был Белоусов и помощники, но всё решал Белоусов. И со штангой упражнения он давал, и тактику, и всё остальное. Сейчас всё иначе, посмотрите, сколько тренеров в НХЛ, каждый отвечает за свой участок работы. Хоккей изменился, один главный тренер не может всё объять. — У вас тренерские взгляды с Разиным тоже совпадают? — В общем, да, хотя абсолютно всё совпадать не может. У всех своё мнение, мы его говорим, но решение принимает главный. Спорить до посинения, отстаивая своё мнение, я не буду, решать должен именно главный. — На вас какой тренер оказал самое большое влияние? — Я у всех по чуть-чуть брал. Белоусов, Постников, Михайлов. Смотрел, как тренер ведёт себя с командой, как создаёт атмосферу, это тоже очень важно. — Разин – человек эмоциональный, а вы? — Стараемся, хотя всякое бывает. Эмоции у любого тренера зашкаливают, все мы люди, все можем сорваться. Просто кто-то больше, кто-то меньше. — Вам какой стиль хоккея ближе – кружевной или более агрессивный, прямолинейный? — Нельзя сравнивать, хоккей стал быстрее. Раньше закаты были, а сейчас с места отбора все стараются побыстрее убежать вперёд. Раньше комбинаций было больше, потому что скорости были меньше. Сейчас хоккей быстрее, меньше времени на принятие решения. — Канадцы, например, в сборной всё равно комбинационно играют. — Чтобы так играть, нужно мастерство. Сейчас у нас его не так много. Все мастеровитые уезжают. Да, хоккей стал более прямолинейным, больше борьбы. Но он тоже по-своему хорош, ещё площадки уменьшают, думаю, скоро уже везде их уменьшат. Неправильно играть на разных полянах, в лиге должен быть один стандарт. Если нет возможности уменьшить площадку, значит, не играйте в КХЛ. Представьте – мы играем на канадской площадке в «Динамо», потом едем в Уфу, там аэродром. Ладно ещё, когда с маленькой на большую приезжаешь, хуже, когда играл на большой, и едешь на маленькую, нужно привыкать. Это не отговорка, все в равных условиях, но я считаю, это неправильно. — Какой размер лучше? — На мой взгляд, финский вариант — оптимальный. На большой площадке слишком большой простор, тем более, сейчас, когда ворота сдвинули. Понятно, что переход на единый стандарт стоит немаленьких денег, но у нас же хорошая лига, вторая в мире. Можно найти средства на это. «У меня есть амбиции, плох тот солдат, кто не хочет стать генералом» — За КХЛ следили? — Да, у меня в Германии русское телевидение было, смотрел все игры. Я в курсе всего! Уже когда стал тренером, и для работы смотрел НХЛ и КХЛ. — В бытность игроком уже делали конспекты для тренерской работы? — Да, для себя подсматривал что-то, делал заметки. — Как считаете, действительно начинают подравниваться команды? — Конечно, если уж на международном уровне подравниваются все, то и в КХЛ тоже. ЦСКА, конечно, сейчас выше всех по всему – по игре, по отношению. Сейчас это клуб номер один. Если уедут Капризов, Григоренко, Сорокин, Нестеров, их надо будет кем-то заменять. — Откуда у вас наработки Сумманена? — Да какие наработки! Просто смотрю, с ребятами разговариваю, подмечаю. Мне интересно узнавать что-то новое в упражнениях, физической подготовке. Беру у других то, что мне подходит. Сумманен – тоже сильный тренер, он это доказал с Омском. Да, там сильные игроки были, но с них же нужно всё выжимать, это тоже непросто. Или думаете, Мозякин есть в команде, и всё? Это кропотливая работа. — Но он же неуравновешенный. — Неуравновешенный, но на тренерском мостике нелегко стоять. У каждого есть проблемы, просто не все это показывают. — Чего хотите достичь в КХЛ? — Пока мои мысли связаны с «Северсталью», хочу, чтобы мы выигрывали. Конечно, есть амбиции, однажды хочу стать главным, выиграть Кубок Гагарина. Как говорят, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Но мне сейчас всё нравится, я помогаю, учусь, набираюсь опыта. — «Северсталь» плохо реализует моменты. Чувству гола можно научить? — Это мастерство. Работаем, больше бросковых упражнений делаем, под воротами. Согласен, нам не хватает где-то мастерства, чтобы показать, сделать паузу. То же самое по игре без шайбы, надо уметь вовремя открыться. Катаются все хорошо, бросают, а игра без шайбы – проблема. — Главное в хоккеисте – это ум? — Сейчас всё главное. Если раньше можно было без ног сыграть, только за счёт головы и рук, то сейчас так уже не получится, всё должно быть развито. Если головы нет – не откроешься, а если ног нет, то не добежишь никуда. — В «Северстали» много молодёжи. Вам лично комфортнее от того, что в составе нет громких имён? — Мне приятно работать с этими ребятами. Со звёздами я ещё не работал, но думаю, было бы так же. — «Северсталь» играет в симпатичный хоккей, не мучается на льду. — Бывает, и мучаемся. Но легко с нами никому не будет. Стараемся всех уважать, но не бояться. — Какой у этой команды предел? — Мы даже не в восьмёрке, ещё ничего не достигли. Стараемся расти с каждой игрой, а что касается предела, никто не знает, где он. Ребята становятся увереннее в себе, раст Надеемся, всё будет нормально. Нужно каждый день расти, стараться стать лучше. А если забить три матча подряд и думать: «Ну, три «покурю» теперь, ничего страшного же не будет», тогда расти не будешь. Надо жить одним днём. — Много у вас так по три матча «курят»? — Бывает. Стараемся донести, что надо каждый день работать, а вчерашний день забывать. — Какая задача у команды? — Выигрывать каждую игру и попасть в плей-офф, это будет хорошо. — Примеры таких команд, как «Витязь», мотивируют «Северсталь»? Что можно добиваться результата, не обладая гигантскими ресурсами? — Конечно, хотелось бы иметь ресурсы, но есть более важные вещи.