Часовой киевских ворот: одессит Николай Трусевич и «Матч смерти»

Для Одессы начала XX века футбол был не просто игрой, завезённой в город моряками британских кораблей. В эти годы в родном городе нашего героя началась настоящая футбольная «лихорадка», которая не отпускала его даже во время Гражданской войны. Николай Александрович Трусевич родился 22 ноября 1909 года в промежутке между двумя российскими революциями, и взрослел в те времена, когда власть в Одессе попеременно захватывали то красные, то украинцы, то белые, то французы. Когда вся эта политическая чехарда закончилась и в Одессе водворилось относительное спокойствие, в ней с новой силой забила спортивная жизнь. Уже в 20-е годы в первенстве города участвовало более 100 команд. Юного Колю, с детства увлечённо гонявшего в футбол со знакомой дворовой шпаной, с головой «засосало» в этот водоворот. Уже в 16 лет Трусевич играл за местный «Пищевик», одновременно работая кондитером на хлебозаводе, где он пёк торты. Парнишка среднего (178 см) для вратаря роста обладал невероятной реакцией и часто спасал команду, вытягивая, казалось бы, «мёртвые» мячи. Как настоящий одессит, он не обходился без шалостей и розыгрышей. Коля любил с товарищами по команде нанять бричку, и, когда ничего не подозревающий извозчик вёз футболистов по городу, свистнуть, после чего все стремительно «испарялись», оставив растерянного и ругающего возницу в гордом одиночестве. Игру Николая вскоре заметили, и в 1933 году предложили перейти в городской клуб «Динамо», курируемый ОГПУ. Почти в то же самое время Трусевич начал защищать честь родной Одессы в составе её сборной, а затем и в составе сборной республики. В 30-е годы в СССР практиковалось проведение матчей как с приглашением иностранных клубных команд и сборных в страну, так и с выездом наших команд за рубеж. 13 августа 1935 года из Москвы в Париж для участия в показательных матчах фестиваля рабочего спорта Франции выехала сборная УССР по футболу. Костяк команды составляли игроки харьковских, киевских и днепропетровских клубов. Одессу представлял только Николай. В ходе турне наши футболисты сыграли 7 матчей (2 из них в рамках фестиваля) с любительскими командами Франции и Бельгии и только один матч, состоявшийся 29 августа, с профессиональной парижской командой «Ред Стар Олимпик». Именно последняя игра благодаря советской пропаганде стала крайне известной в СССР. Сборная Советской Украины обыграла французов 6:1. Николай всухую отстоял ворота, единственный свой гол французы смогли забить только сменившему его в «рамке» защитнику Константину Фомину. После французского турне Николая пригласили выступать за киевское «Динамо», с которым Трусевич отыграл 73 матча, среди которых были и головокружительные успехи, и отрезвляющие поражения. 13 июля 1937 года в Киев приехала сборная команда Басконии. В Испании громыхала Гражданская война, на родине футболистов шли боевые действия, и СССР решил поддержать их, предложив сборной 100 тысяч французских франков (очень солидный по тем временам гонорар) за серию матчей с командами Советского Союза. Игры, состоявшиеся в Москве и Ленинграде, подействовали на отечественный футбол отрезвляюще. Баски громили и «динамовские» клубы, и их сборные, и сборные городов. Выиграть удалось только московскому «Спартаку» (но у басков возникли объективные вопросы к судейству), да ещё в ничью закончился матч со сборной Ленинграда. Пришёл черёд держать трудный экзамен и «Динамо» (Киев). Игра началась 15 июля в 19:00. Баски вышли на поле в бело-зелёной форме, киевляне — в белой с голубой поперечной полосой на футболках. Гости очень плотно, жёстко и при этом корректно играли в защите, используя новую схему игры «дубль вэ» вместо устаревшей и распространённой в СССР «пять в линию», чего наши игроки на тот момент ещё не умели. Вратарь Грегорио Бласко не «заморачивался» с мячом, а часто просто выбивал его кулаком в поле, что тоже было в новинку. В результате Николаю пришлось трижды доставать мяч из сетки ворот, а баски пропустили только один гол. К чести гостей нужно сказать, что они играли в очень тяжёлых психологических условиях. Оформивший в наши ворота хет-трик Исидро Лангара только накануне узнал, что его родителей убили франкисты. Голкипер Грегорио Бласко потерял отца, мать и двоих детей. У этих профессионалов своего дела киевляне почерпнули много полезного. Трусевич, например, теперь часто не ловил мяч, а просто выбивал его, используя кулаки. В этом же году Николаю пришлось пережить ещё одну крупную неудачу. В четвертьфинале Кубка СССР в конце матча с тбилисским «Динамо», который проходил в Москве, правый защитник соперников Мераб Бердзенишвили чуть ли не с середины поля от белой линии навесил мяч на дальнюю штангу. Николай застыл на месте и, словно зачарованный, провожал мяч взглядом, пока тот не оказался в верхнем углу ворот. Гол оказался решающим, киевляне выбыли из розыгрыша со счётом 1:2. Николаю никто ничего не сказал — игра есть игра. Но он и без сторонних замечаний был подавлен. Своему другу капитану команды Константину Щегоцкому он потом признался наедине: «Я был спокоен, потому что считал, что мяч обязательно пролетит над воротами, и всё будет хорошо. А он вдруг опустился в сетку…» На следующий день никого, кроме Кости, не предупредив, Николай улетел в Одессу. В Киев он вернулся, только когда руководство «Динамо» прислало ему грозную телеграмму. Вскоре об этой неудаче все забыли, Николай надёжно заиграл в воротах и стал всеобщим любимцем киевских болельщиков. 1 июля 1939 года. Киев, полуфинал чемпионата СССР по боксу. На ринге с фаворитом поединка ленинградцем Филипповым боксирует одессит Аркадий Бакман, болеть за которого Трусевич привёл половину команды. Его земляк выиграл бой. Николай зашёл к другу в раздевалку, хлопнул по плечу: «С победой, Одесса!» Но Аркадию было не до радости, в последнем раунде он получил рассечение брови и очень расстроился: в финале его бровь станет первой мишенью, куда станет бить соперник. Николай отвёл друга, с которым когда-то давно тоже занимался боксом, к «Митеньке» — так динамовцы называли врача санчасти стадиона «Динамо», известного спринтера, неоднократного чемпиона СССР в беге на 200 и 400 метров Марка Подгаецкого. Он аккуратно «заштопал» Бакману бровь, замазал «своим» особым раствором коллодия, заклеил аккуратным прямоугольником пластыря. Николай попросил точно такой же наклеить на здоровую бровь. Вот в таком виде, с двумя пластырями, Аркадий и вышел на финальный бой. Проигрывая поединок, его противник пошёл ва-банк и саданул по здоровой брови. Пока он удивлялся, что под отвалившимся пластырем ничего нет, Бакман успел набрать победные очки, а Трусевич потом всем хвалился своей «хохмой» (он так и назвал свою идею с «липовым» пластырем — «хохма»), которая позволила его другу и земляку выиграть чемпионат. Была у Коли одна слабость, над которой все посмеивались. Он, житель портового города, на дух не переносил запаха селёдки. В любом ресторане, кафе или столовой Трусевич начинал трапезу с того, что тщательно обнюхивал тарелку и приборы, не несут ли они на себе зловредный запах. Однажды во время игры на поле попал мяч, который заботливый завхоз стадиона для лучшей сохранности кожи смазал рыбьим жиром. Трусевича рвало, и игру пришлось остановить. Матч возобновился только после замены спортивного снаряда. Была у Коли ещё одна особенность. Он считал, что ему фатально не везёт в Николаеве. И потому просил не выпускать его в этом городе на поле. Однажды тренер «Динамо» его не послушал, и команда чуть не потеряла очки. Трусевич пропустил два необязательных гола, победу удалось вырвать на последних минутах. После этого случая к подобным просьбам стали прислушиваться. Вместе с киевским «Динамо» Трусевич, ставший основным вратарём команды, выигрывал Кубок УССР в 1936-38 годах. В 1936-37 команда занимала в чемпионате СССР почётное 2-е место, каждый раз пропуская вперёд московских одноклубников, однако в последующие годы она не могла похвастаться значительными успехами. Наступил сезон 1941 года. На 22 июня в Киеве было назначено открытие Республиканского стадиона. Апофеозом праздника должен был стать матч всесоюзного чемпионата: московский ЦДКА (современный ЦСКА) — киевское «Динамо». Трусевич уступил место в стартовом составе молодому, в первый раз выходящему в основе вратарю Олегу Лаевскому. Сам он оставался на скамейке запасных. В день игры в 7:15 немецкая авиация совершила на город первый налёт, о чём вскоре узнали все киевляне. Команда к полудню собралась в раздевалке, когда по радио с заявлением о начале войны выступил Молотов. Через час его повторил Левитан. Игроки ждали до трёх часов дня, состоится матч или нет, но игру всё-таки отменили. В полседьмого прозвучал сигнал воздушной тревоги, «динамовцы» распрощались друг с другом и разошлись по домам. Команда входила в структуру республиканского НКВД. Её курировал непосредственно первый зам наркома республиканского НКВД полковник Тимофей Строкач, хорошо лично знавший всех игроков. К нему и обратился Николай, который очень хотел драться с врагом. Строкач помог ему записаться в один из истребительных отрядов, формированием которых занимался он сам. 31 июля немецкие войска подошли к линии обороны города, и Николая отправили в разведку, которая для него закончилась ранением в ногу и госпитализацией. На следующий день на стадион «Динамо» к его другу Косте Щегоцкому заглянул какой-то раненый боец, который принёс записку. Трусевич просил передать ему в госпиталь «чего-нибудь вкусненького», потому что сам ходить ещё не мог. Пока Костя кормил посланца, весь «динамовский» штаб сбился с ног в поисках деликатесов, с которыми в осаждённом городе было сложно. Через неделю Трусевич пришёл на стадион сам, худющий, хромающий, но при этом чуть ли не сгибающийся под тяжестью различного оружия, которое он на себя понавешал: пулемётные ленты, винтовка, гранаты, кинжал, лопатка… Когда все «динамовские» обедали вместе, Константин спросил у Трусевича, зачем он пришёл на стадион, если ранен. Тот отшутился, что его ранение несерьёзное, а у них тут столько вкусного, что грех было не прийти. Все рассмеялись, а Ячик (бывший киевский футболист Исаак Ячменников) открыл шкаф, набитый разной снедью, и сказал, чтобы Николай забирал столько, сколько сможет унести. «Штаб» нагрузил динамовского вратаря пакетами с едой, а Константин вышел вместе с ним за ворота стадиона — проводить. На прощание друзья обнялись. Они виделись в последний раз. Затем последовали сдача Киева, трагичное отступление и Киевский котёл, в который угодил и Николай. В Дарницком лагере военнопленных Трусевича встретил игрок киевского «Локомотива» Владимир Балакин. Вместе с нападающим динамовцев Колей Коротких они бродили по лагерю в поисках хлеба, который скрытно от охранников перебрасывали через колючую проволоку местные жители. Вскоре они наткнулись на спящего мужика с длинными мускулистыми ногами, торчащими из коротких солдатских галифе. Балакин ещё подумал, что такие здоровенные ноги видел только у Трусевича. Спящий им и оказался. Он потом подтрунивал над Балакиным: «Зря ты, Володя, не перешел к нам в «Динамо». Дался тебе этот «Локомотив». Ведь приглашали. Теперь жди конца войны. Ладно, не грусти, победим немца, может, еще и возьмём». Своим бодрым настроением и «непотопляемостью» (он даже умудрялся бриться в лагере) Коля вызывал у друзей восхищение. А вот немолодых охранников из числа бывших белогвардейцев своими подколками и подначками он довёл до бешенства. Один раз они схватили его с криками, что это еврей и его надо расстрелять. На защиту Трусевича поднялся чуть ли не весь лагерь, и Колю отпустили. Вскоре о спортсменах узнали заведующий секцией физкультуры Киева Дубянский и профессор Киевского университета, редактор газеты украинских националистов «Нове Українське Слово» Константин Штеппа. Они написали главе киевской управы Александру Оглоблину письмо с просьбой об освобождении «лучших мастеров спорта Украины — футболистов сборной команды Киева», и тот «продавил» решение об их освобождении. Оставшихся в городе киевских футболистов устроили работать на местный хлебозавод и собрали в команду «Старт», которая отыграла беспроигрышную серию из девяти матчей против команд немецких и венгерских солдат, а также украинских националистов. Большая часть игроков работала грузчиками. Трусевичу, как бывшему кондитеру, предложили пойти в пекарню, но он только отшутился: «Сначала из кондитеров — в голкиперы, а потом из голкиперов — в кондитеры?» Старт и Flakelf 9 августа 1942 года Предпоследнюю игру, сыгранную полуголодными футболистами 9 августа 1941 года, с лёгкой руки советской пропаганды стали называть «Матчем смерти». Общепринятая версия развития событий говорит о том, что 16 августа «Старт» сыграл свой последний матч против команды националистов «Рух», обыграв их со счётом 8:0, после чего 18 августа девять человек — основной костяк команды, включая капитана «стартовцев» Николая Трусевича, — арестовали. Один из свидетелей тех игр, которому в 1942 году было 12 лет — академик Вячеслав Сабалдырь — провёл расследование, инициированное Академией наук Украины, и аргументированно утверждает, что 18 августа игроков «Старта» не арестовали. Их собрали на стадионе напротив Сырецкого лагеря, где готовился закрытый для гражданских зрителей десятый матч с командой «Люфтваффе», который состоялся 6 сентября 1942 года. Немецкую администрацию начало раздражать воодушевление, царившее на трибунах среди зрителей-унтерменшей, поэтому на матч их не пустили, «болеть» позволили только немецким солдатам. Участники игры Макар Михайлович Гончаренко и Владимир Николаевич Балакин в интервью «Российской газете», взятом в 2012-м, единодушно вспоминают, что к ним в раздевалку заходил какой-то гестаповец и требовал приветствовать соперника словами «хайль Гитлер!». Также он потребовал матч не выигрывать. В ответ футболисты только угрюмо промолчали, а когда вышли на поле, привычно крикнули команде соперников: «Физкульт-привет!» Ну а потом началась «рубка», которую зрители-киевляне не видели и не могли видеть, но которую хорошо запомнили сами футболисты. Гончаренко рассказывал: «Лупили нас по лапам так, что кости трещали». Но футболисты были заряжены на победу. Рвавшихся вперёд защитников Трусевич по своей привычке подначивал: «И куда вы опять? Поскучать и то не с кем». В одной из атак немцы его «вырубили». Растерянные футболисты сгрудились над потерявшим сознание Николаем, стали лить на лицо воду, заменить его было некем. Но тут Трусевич открыл глаза и, как обычно, пошутил: «Не делайте из этого ушиба смертельного сотрясения. Буду играть». По ходу игры «стартовцы» проигрывали, но со счётом 5:3 всё-таки одержали верх… и на следующий день их арестовали и заключили в Сырецкий лагерь. Игроки «Старта» не были членами подполья, по крайней мере, немцы так не считали, иначе бы их отправили не в лагерь, а в тюрьму гестапо, откуда никто не выходил. Но спасти заключённых кто-то всё же пытался. Пять динамовцев, в том числе и Трусевич, попали в рабочую бригаду, отправившуюся в город. Возле места, куда их везли, кто-то спрятал гражданскую одежду. Когда бывшие «стартовцы» укладывали асфальт, выжидая подходящий для побега момент, возле них появилась овчарка начальника лагеря, унюхавшая свёрток с вещами. Один из футболистов ударил псину лопатой, от чего та взвизгнула. Тут же подбежала стража и всех избила. Бригаду вернули в лагерь, всех заключённых построили на плацу, провинившихся — отдельно. Из этой группы начальник концлагеря, штурмбанфюрер СС фон Родомский приказал отдельно выдернуть Трусевича, а вместе с ним ещё двух футболистов: Ивана Кузьменко и Алексея Клименко. Их уложили лицом вниз. Родомский достал из кобуры пистолет и начал одному за другим стрелять футболистам в затылок, Николай только успел крикнуть: «Все равно красный спорт победит! Да здравствует победа!» С 1942 года прошло 77 лет. Времена изменились. На трибунах стадиона «Динамо» беснуются современные фанаты команды или, как их модно сейчас называть, «ультрас». Слушая их бандеровские кричалки, скопипастенные с нацистских лозунгов времён Адольфа Гитлера, как-то с трудом верится, что когда-то под бело-голубыми флагами с заглавной буквой «Д» играли совсем другие люди, с другими идеалами, устремлениями, с другой верой. Для них была бы дикостью расистская выходка этих «бабуинов» в Харькове по отношению к бразильским игрокам «Шахтёра» или откровенно демонстрируемая ими бандеровско-нацистская символика. Остаётся только надеяться, что всё равно наступит время, когда к украинскому народу вернётся его память, он вспомнит своих настоящих, а не надуманных и навязанных ему героев, которые действительно сражались за свою Родину, за свой народ. Героев, среди которых особняком стоит ушедшая в вечность команда «Старт» и её капитан — «часовой киевских ворот» и никогда не унывающий одессит Николай Александрович Трусевич.