Хозин: жене сказали, что мою ногу могут ампутировать, но всё обошлось

Защитник Владимир Хозин выступает сейчас в ФНЛ в составе «Нижнего Новгорода». Но в какой-то момент из-за тяжёлой травмы футболист мог завершить свою спортивную карьеру: врачи рассматривали возможность ампутации ноги. В эксклюзивном интервью NEWS.ru Хозин рассказал о своём самочувствии, задачах «Нижнего» в текущем сезоне и своём отношении к екатеринбургскому «Уралу», где после травмы защитнику даже не дали шанса себя проявить. Развитие футбола в Армении — Долгое время вы были ключевым футболистом екатеринбургского «Урала», теперь же выступаете за «Нижний Новгород». Как так получилось? — У меня была очень тяжёлая травма, из-за которой я оказался вне футбола на два года. Не получилось остаться в «Урале», к сожалению. Если бы там на меня рассчитывали, то думаю, что до сих пор выступал бы в Екатеринбурге. Но что произошло, то произошло. Появился вариант с «Нижним Новгородом», я подумал, что это хороший шанс вернуться в большой футбол после двухлетнего перерыва. Да и команда у нас с амбициями. — До переезда в Нижний вы ещё заехали в чемпионат Армении. Зачем надо было переходить в «Арарат-Армению»? — Когда человек выпадает из жизни на длительный срок, то не каждый может в него поверить, не каждый может дать шанс. Ведь не было стопроцентной уверенности, что я вернусь на свой былой уровень. Поэтому пришлось строить карьеру с транзитом через Армению. Меня пригласил генеральный директор Погос Галстян, который в «Урале» был тренером. Он хорошо знал меня и мои возможности. У нас получилось плодотворное сотрудничество, «Арарат» стал чемпионом Армении. Я там много играл, набрал форму, поэтому я считаю, что сделал правильный шаг, отправившись в Ереван. — Тогда почему там не остались, раз всё складывалось хорошо? — Они хотели меня оставить, сделали соответствующее предложение, но я планировал вернуться в Россию. Рассчитывал, что окажусь в одном из клубов премьер-лиги, так как чемпионат у нас сильнее. Но в итоге оказался в «Нижнем Новгороде», о чём не жалею. Постараемся через тернии ФНЛ пробиться в элиту, ведь тот же чемпионат Армении практически никто не смотрит. Да, там есть еврокубки, что очень хорошо, но я все равно не жалею о принятом решении и переезде в Нижний Новгород. — Сейчас же в Армении вообще очень много русскоязычных футболистов, если я не ошибаюсь. — Да, очень много ребят из ФНЛ отправились как раз туда. — Там появились хорошие средства? — Дела с финансированием стали там куда лучше. Плюс все видят, что лучшие клубы пробиваются в еврокубки, пиарят себя. Там ведь средств на содержание команд нужно намного меньше, чем в России. Так что местный футбол постепенно начинает подниматься на более высокий уровень. — Даже известного футболиста-сёрфингиста Дмитрия Сычёва удалось туда заманить. — Да, он туда поехал минувшим летом. Но я за «Пюником» не слежу, если честно, хотя за результатами «Арарата-Армении» посматриваю, периодически списываюсь с бывшими партнёрами по команде, переживаю за них. Надеюсь, что они снова станут чемпионами. — «Арарат-Армения» — это клуб, который не так давно выступал в российском чемпионате... — Всё верно. Они базировались в Москве, а затем их перевезли в Ереван. Они выступали в ПФЛ, но настраивались на выход в первую лигу. В Армении денег требуется, как я уже и говорил, меньше. Там всего два-три выезда, то есть ты спокойно на автобусе едешь часа полтора. — А как вообще там приняли «Арарат»? Это же новодел, если можно так сказать. — Приняли не очень хорошо, так как «Арарат» в чемпионате Армении уже есть. Пришлось делать приставку к клубу, чтобы как-то отличаться. Когда сходились на поле два клуба из Еревана, то на трибунах бушевали страсти, а местные СМИ соперничество двух «Араратов» поднимали до уровня главного противостояния турнира. Другие команды нас сначала не очень серьёзно воспринимали, но уже после первых побед начали относиться иначе. — Что в Армении запомнилось? Это достаточно колоритная страна. — Это страна с большой историей. Еревану только 2800 лет. Там очень красиво и есть, куда поехать. Мне, конечно, не везде там удалось побывать, так как у нас достаточно плотный календарь, а в свои выходные я частенько улетал в Россию. Но мне было комфортно, почти все говорят по-русски и очень дружелюбно относились ко мне. Два года без футбола — Возвращаясь к теме «Урала». Не было ощущения, что после долгого восстановления просто не дали шанса себя проявить? — Я тоже думаю, что мне могли дать возможность проявить себя, но у главного тренера было своё видение на этот счёт. У меня была какое-то время поддержка со стороны клуба, но затем она резко пропала. Сказали перед самым началом чемпионата, чтобы я искал себе другой вариант продолжения карьеры. Хотя изначально говорили совсем другие вещи. На тот момент все команды уже укомплектовались, и в России идти было уже совершенно некуда, даже на сборы не мог ни с кем поехать. Не понравилось такое отношение ко мне со стороны «шмелей». — А с кем в «Урале» обсуждали своё будущее? — Нет, ни с кем не общался. А смысл было что-то обсуждать, если решение уже принято? Было неприятно, но такова футбольная жизнь. — Обид на «шмелей» не осталось? — Когда ты тренируешься и играешь, а в отношении тебя принимают такое решение — это не обидно, ты понимаешь выбор тренерского штаба. А у меня была тяжёлая травма: такое переживаешь в своей жизни, а клуб от тебя отвернулся. Но обид нет, все взрослые люди. — Что же у вас была за травма, что два года Хозин был вне спорта? Там ведь вначале ничего не предвещало такого развития событий. — Была проблема с сухожилием и задней поверхностью бедра. Сделал операцию, врачи сказали, что всё прошло хорошо. Через некоторое время у меня поднялась температура, которая держалась три недели. Врачи «Урала» были в курсе моего состояния, отправляли меня в клинику проходить обследование, сдавать анализы. Мне сначала сказали, что у меня какая-то неизвестная лихорадка. А оказалось, что у меня там развивалась инфекция. Я был на контакте с врачами из Финляндии, где меня и оперировали, но сказали, что ничего страшного, такое бывает. Затем у меня открылся шов, и оттуда начало что-то вытекать. Однако мне не поверили, что такое бывает, пришлось ехать к ним и делать пункцию. Обнаружили стафилококк, но сказали, что всё хорошо, он умрёт через пару дней. В итоге же запустили всё так, что пришлось ногу «чистить». Пока сделал визу, дождался момента, пока доктор вышел из отпуска, — там почти месяц прошёл. А я всё ходил, и из ноги вытекала жидкость. Мне сделали повторную операцию, вроде бы всё «прочистили». Но нога продолжала болеть. Думали, что всё в конечном счёте притрётся и будет нормально, что ничего страшного в болевых ощущениях нет. Сделали МРТ, там ничего криминального не было. Но боль не уходила со временем, а даже усиливалась во время тренировок. После завершения сезона вроде бы всё нормализовалось, но уже на первых занятиях на сборах вновь появились ощущения не самые приятные. Сделал очередное МРТ, и тут медики в один голос заговорили: «Друг, у тебя инфекция». Я не мог в это поверить, меня же уверяли, что всё будет нормально. Финские лекари посоветовали помазать мазью специальной, сказав, что наши врачи ошиблись и никакой инфекции в моей ноге нет. Я для самоуспокоения отправил свои данные в Германию, а там медики сказали, что всё очень плохо, и они ничем мне уже помочь не могут. Потом отправил все снимки в Италию, и мне подтвердили, что проблемы с ногой серьёзные. Приехал к ним, и полтора месяца там разбирались в том, что у меня за инфекция. Сдавал все анализы, но они не показывали того, есть ли у меня там что-то или нет. А там всё засело очень глубоко, прямо у кости. Год в итоге антибиотики пить пришлось. Спасибо, что профессор хороший разобрался, а то у меня инфекция распространилась уже по всей мышце. Можно сказать, что в Риме мне просто спасли ногу. — То есть был шанс, что, возможно, всё дойдёт до ампутации? — Да. Но мне они этого не говорили, сообщили данную информацию жене. Они стараются такое не говорить пациенту, чтобы тот был на позитивной ноте. Мне сообщили, что через четыре-пять месяцев всё будет в порядке, а жене — что у меня уже кость почернела от действия микробов. Если не помогли бы их манипуляции, мог остаться и без ноги. — Не слишком позитивными выдались у вас эти два года на больничном... — Не знаю. У меня в этот период родилась дочка, это меня очень отвлекло от негатива. Это ведь такое событие, были только положительные мысли. Хорошо, что они мне реальную картину не расписали, так хотя бы настраивался только на позитив. Благодаря поддержке близких я выкарабкался. — Не было в то время мыслей, что пора завершать свою спортивную карьеру? — Я знал, что обязательно вернусь на поле. У меня была цель, к которой я постепенно шёл. Хотел забить ещё не один гол. Думал даже на врачей подать в суд, но мне сказали, что шансов выиграть дело было бы мало. — Можно ли сейчас сказать, что вы полностью восстановились от того повреждения? — Да, уже полтора года прошло. Сейчас меня ничего не беспокоит, никаких проблем со здоровьем больше нет. Понятно, что нога сейчас не в той форме, что была до травмы, но ничего не мешает заниматься любимым делом. — Продолжаете ли до сих пор проверяться у врача время от времени? Бережёного бог бережёт. — Да нет, не проверяюсь. Если что-то возникнет снова в ноге, то это будет заметно. Меня врачи давно обследовали, сказали, что уже всё в порядке, нет никаких проблем. — Была ли тогда уверенность во врачах? В Финляндии же тоже дали «зелёный свет», а потом стало только хуже. — В том профессоре была полная уверенность. Он так скрупулёзно подошёл к решению моей проблемы, составил план действий. Очень ответственно подошли к проблеме, так как понимали, что были большие риски потерять ногу. ФНЛ — это специфическая лига — Возвращаясь к теме футбола: у вас сменилась позиция на поле? Раньше закрывали правый фланг обороны, а сейчас переместились в центр. — В «Урале» меня ещё до травмы хотели перевести в центр обороны. В итоге окончательно переквалифицировался уже после восстановления от травмы. — Комфортно ли вам на данной позиции? — Да, вполне. Нравится быть в центре, никаких проблем или дискомфорта я точно не испытываю. Понимаю, как действовать, перестроился уже полностью. — Во многом вы выбрали вариант с «Нижним Новгородом», так как знали, что у клуба есть цель добиться повышения в классе. Что в первой части сезона пошло не так? — С самого начала, может, где-то была излишняя самоуверенность, думали, что легко будем всех побеждать. А потом посыпались поражения, появилась нервозность, психологически надломились. И просто не получилось выбраться из этого вороха проблем, плюс травмы ведущих игроков наложились. Вроде с лидерами мы выходим, бьёмся и выигрываем, а с командами более низкого ранга мы очки теряем. Если бы удалось избежать необязательных потерь, то мы были бы где-то поближе к четвёрке сейчас. Зимой бы подкорректировали работу, и тогда можно было биться за одну из первых двух строчек. Посмотрим, как теперь будет в итоге, постараемся как можно выше оказаться в турнирной таблице. — По составу у вас одна из самых опытных команд в лиге. Как может быть недонастрой? — ФНЛ — это специфическая лига, где много закрытой борьбы. Мы стараемся всегда действовать первым номером, но не всегда, может быть, настрой на соперника был должного уровня. Мы порой «включаемся» уже по ходу противостояния, но частенько это происходит слишком поздно, не удаётся поменять ситуацию на поле. — Какая у вас атмосфера в коллективе? Много амбициозных ребят в «Нижнем», каждый, думаю, хочет иметь больше игрового времени. — У нас хорошо всё. Ребята друг друга хорошо знают, так как многие уже успели вместе поиграть в других клубах. Никаких проблем нет, мы поддерживаем друг друга. — Сейчас понятно, что команда в текущем сезоне уже вряд ли пойдёт на повышение. Какую для себя ставите задачу теперь? — Надо выходить и добиваться результата в каждом матче. Понимаем, что сделать это всё будет крайне тяжело. Но может произойти всякое, это ведь футбол. А вдруг следующий год начнётся для нас успешно. Все соперники сейчас настраиваются на «Нижний Новгород» по-особому — так на них прошлый сезон подействовал. Команды выходят как на последний бой, нам надо так же к этому относиться.