На какие меры пошли китайцы для борьбы с футбольным кризисом

Сборная Китая по футболу – позор нации. Досадное недоразумение, которое выбивается из череды триумфов, достигнутых за 70 лет истории КНР. Единственный раз сборная Китая вышла на чемпионат мира в 2002 году, когда конкуренция в Азии за путевку на турнир была ниже, поскольку сборные Японии и Южной Кореи на правах хозяев попали туда автоматически. В честь этого исторического события в Шэньяне даже поставили памятник. Однако на самом турнире китайцы проиграли все матчи и с разницей мячей 0–9 отправились домой. С тех пор возвращение на мундиаль стало для национального футбола идеей фикс. Особенно она обострилась после прихода к власти Си Цзиньпина – известного любителя футбола. В середине 2010‑х владельцы бизнес-империй бросились вкладываться в эту игру. Чиновники рассчитывали, что вслед за конкуренцией в клубах возрастет и уровень национальной сборной. В результате китайская Суперлига начала тратить на покупки игроков больше, чем английская Премьер-лига, а размеры зарплат вышли за пределы разумного. Например, бразилец Халк, выступая в «Зените», получал 7 млн евро в год и считался самым высокооплачиваемым игроком в России, однако после его перехода в клуб «Шанхай Шанган» его зарплата выросла до 20 млн евро, и это все равно меньше, чем у его одноклубника Оскара (24,5 млн евро). Но результата не было. На Кубках Азии 2015 и 2019 годов сборная КНР не поднималась выше четвертьфинала. «Так дальше нельзя, – решили в китайской футбольной ассоциации и пошли ва-банк. – Если не можем воспитать хороших игроков сами, просто купим их». Тем более что натурализация иностранцев была обязательным условием продолжения работы от главного тренера сборной итальянца Марчелло Липпи, который, похоже, отчаялся добиться результата с доморощенными игроками. Для того чтобы успешно отобраться на чемпионат мира 2022 года в Катаре, китайцы решили натурализовать несколько иностранных игроков (официальные представители называли цифру девять, не уточняя, кто именно входит в это число). Это решение вызвало бурные дискуссии в стране. Принять его китайскому обществу оказалось нелегко. Во‑первых, это такой же удар по национальной гордости, как и поражения на футбольном поле. Во‑вторых, история Китая таких прецедентов еще не знала. Что в других видах спорта Действительно, по меркам современного глобализованного спорта китайские национальные команды выглядят удивительно гомогенными в этническом (или, если угодно, расовом) отношении. Во всех видах спорта честь флага защищают не просто граждане КНР по рождению, а еще и, как правило, ханьцы – так правильно называется китайская национальность, к которой относится 92% населения этой страны. Некоторое исключение составляет баскетбол. Традиционно наличие в сборной высокорослых представителей нацменьшинств, проживающих в Китае, было конкурентным преимуществом на фоне более низкорослых соседей КНР по региону. Главными звездами китайского баскетбола до пришествия Яо Мина считались центровой Менге Батыр (монгол) и разыгрывающий Адильжан Сулейман (уйгур). Менге Батыр был приглашен в НБА раньше Яо Мина и в составе «Сан-Антонио Спёрс» даже стал первым чемпионом заокеанской лиги. Начиная с 1992 года из 12 игроков баскетбольной сборной всегда как минимум один был представителем нацменьшинств. На прошедшем этой осенью чемпионате мира их было двое: киргиз Кыраанбек Макен уулу и уйгур Абдусалам Абдулрашид. Оба они – уроженцы Синьцзяна, региона, печально известного из-за нарушений прав местных мусульман, но в баскетбольном отношении остающегося одним из самых успешных в Китае. Впрочем, все выше перечисленные спортсмены – граждане КНР по рождению. До сих пор китайские спортивные федерации не прибегали к массовой раздаче паспортов легионерам или игрокам из соседних стран. Например, игрок сборной России по футболу, уроженец Киргизии, уйгур по национальности Ильзат Ахметов даже не получал приглашения из КНР, хотя, учитывая, что большая часть уйгуров проживает в Китае, ФИФА не стала бы запрещать ему смену спортивного гражданства. Очевидно, что для китайского общества важно, чтобы натурализованный спортсмен был именно китайцем. Британец с китайско-киприотскими корнями Нико Еннарис (Ли Кэ) и бразилец Элкесон (Ай Кэсэнь) отмечают победу КНР над сборной Гуама AFP / East News Так, к Олимпиаде 2022 года, которая пройдет в Пекине, китайское руководство принялось массово натурализовать зарубежных хоккеистов, но все они были «хуацяо» – этническими китайцами из-за рубежа. В команде «Куньлунь Ред Стар» из 13 игроков с паспортом КНР лишь двое родились непосредственно в Китае. Остальные приехали из-за океана, причем большая часть родом из канадского Ванкувера, как капитан команды Брэндон Ип и автор первого «китайского» гола в КХЛ Зак Юэнь. «Куньлунь» имеет сразу несколько фарм-клубов, которые укомплектованы в основном молодыми российскими игроками, однако речи об их натурализации не идет. Китайцы хотят штурмовать хоккейный олимп, рассчитывая на своих – если не по факту рождения или школы, то хотя бы по этническому признаку. И данная позиция вполне соответствует настроениям в обществе, которое всегда отличалось бытовым шовинизмом, а сегодня, когда от замедления темпа роста экономики и проблем на международной арене граждан КНР отвлекают националистической риторикой, тем более. Пекин не приемлет двойного гражданства, а по индексу свободы перемещения паспорт КНР – один из самых бесполезных в мире (ниже всех стран из G‑20, 120‑е место, то есть наравне с Лесото и Саудовской Аравией). К тому же его сложно получить. Если ты не родился в Китае и у тебя нет китайских родителей, то практически невозможно. По результатам переписи 2010 года, лишь 1,5 тысячи человек (из 1,4 млрд населения) смогли это сделать. Выдача паспортов спортсменам – поистине экстраординарная мера. Что же заставило власти пойти на это? Помимо исключительности задачи, помноженной на значимость футбольных результатов для национальной самооценки и футбольные амбиции лично председателя Си, это изучение опыта соседей, и прежде всего Японии. Что у соседей Китайцы подчеркивают: «натурализация иностранцев – мера временная, нужная лишь до той поры, пока КНР в футбольном отношении не станет на ноги. Примерно так же в 1980‑х отцы Коммунистической партии объясняли переход страны к рыночной экономике. Это, мол, пока мы бедные, неразвитые и находимся на «начальной стадии построения социализма». А как только преодолеем этот переходный период, так тут же начнем строить настоящий социализм по заветам Маркса–Ленина. Гражданин КНР этнический монгол Менге Батыр проторил для китайцев дорогу в НБА Sunny Mok / Eyepress / AFP / East News Идею о «начальной стадии развития национального футбола» китайцы могли подсмотреть у Японии. Эта страна, даром что считается одной из самых этнически гомогенных в мире, на практике давно не боится использовать полезных иностранцев. Еще в 1970 году японское подданство получил Нельсон Ёсимура – бразильский «никкэй» (потомок японских мигрантов). В 1990‑м подданство получил бразилец без каких-либо японских корней – Руй Рамос. Позднее его примеру последовали Вагнер Лопес и Алессандро Сантос, причем последний стал «несущей конструкцией» японской сборной и провел за нее 82 матча. Для японцев важным фактором было то, что Сантос женился на японке и сносно говорил на их языке. Еще большую роль иностранцы сыграли в японском регби. Осенью 2019 года Япония сотворила настоящую сенсацию, выйдя в четвертьфинал Кубка мира, обыграв по ходу дела Ирландию и Шотландию. Страна буквально влюбилась в регби и свою сборную, несмотря на то, что более половины команды (16 человек из 31) родились за рубежом, включая капитана Майкла Лича. Впрочем, сами японцы любят подчеркивать, что Лич, новозеландец по отцу и фиджиец по матери, живет в Японии со школьного возраста, говорит по-японски лучше, чем по-английски, и регбийной звездой стал именно здесь. Есть в сборной и другие примеры. Темнокожий вингер Котаро Мацусима совсем не похож на азиата, но его мать японка, а имя, в отличие от имен многих товарищей по команде, записывается иероглифами, а не катаканой, специальной азбукой, используемой для слов иностранного происхождения. И для японцев он намного более «свой», чем, например, кореец Ку Джи Вон или белокожий фланкер Питер Лабускагне, африканер по происхождению, ставший «японцем» только в 30 лет, непосредственно перед началом Кубка мира. Теперь по пути Японии пошел и Китай. Хотя грань, за которой иностранцу позволяется защищать честь национального флага, по-прежнему размыта и вызывает в обществе ожесточенные дискуссии. Например, реагируя на приглашение в национальную сборную 30‑летнего бразильца Элкесона, один из китайских блогеров написал: «Во всяком случае, хорошо, что он нечерный». Ему ответили: «Мы не страна мигрантов. Чтобы играть за Китай, нужно любить Китай, а не китайский юань». Что дальше Пока же китайская футбольная федерация надеется обойтись малой «заграничной кровью». Во‑первых, столкнувшись с критикой, представители организации продолжают твердить, что натурализация – это вынужденная и ограниченная мера, а информация о планах подписать еще 50 иностранцев – не более чем слухи. Во‑вторых, пока за сборную дебютировали только два натурализованных игрока: британец с китайско-киприотскими корнями Нико Еннарис (его сейчас знают как Ли Кэ) и тот самый Элкесон (Ай Кэсэнь). Еще несколько игроков на подходе – это норвежец Йон Сэтер (Хоу Юнъюн), у которого есть мама-китаянка, и британец Тайас Браунинг (Цзян Гуантай), у которого дедушка-китаец. Оба натурализовались еще несколько месяцев назад с прицелом на игру в сборной Марчелло Липпи, но пока ждут одобрения ФИФА. Если китайское происхождение родственников будет доказано, они смогут быть заявлены за КНР. Если нет, им придется сначала отыграть в Китае пять лет на общих основаниях, как это сделал, например, Элкесон. Доводы португальца Педру Делгаду, который утверждал, что его мозамбикский дедушка в свое время приехал в португальскую колонию из провинции Гуандун, чиновников ФИФА не убедили. Между тем Делгаду уже получил китайское удостоверение личности и в графе «национальность» написал: хань, то есть китаец (португальцев среди 56 официально признанных в КНР национальностей не имеется). В перспективе сборная может усилиться еще двумя бразильцами. Рикардо Гуларт (Гао Латэ) получил паспорт КНР и в принципе уже может выступать за китайцев, несмотря на заигранность за сборную Бразилии. Дело в том, что он играл в товарищеской, а не в официальной игре, как и, например, Марио Фернандес, которому это не помешало выступать за Россию. Однако окончательное решение по делу Гуларта будет принято чиновниками ФИФА. Еще есть Алекс Тейшейра, в свое время игравший в Донецке и даже претендовавший на украинское гражданство, но у него пятилетний фильтр истечет только в 2021 году. Майкл Лич смог не только повысить популярность регби в Японии, но и завоевать любовь местных жителей Guillaume Horcajuelo / AFP / East News В общем, из обещанных девяти иностранцев к старту отборочного цикла Марчелло Липпи получил в свое распоряжение только двоих. Китайцы начали с побед над сборными Мальдивских островов и острова Гуам (154‑е и 198‑е места в мировом рейтинге). Однако затем оступились в играх с более «сложными» соперниками. Сначала сыграли вничью 0:0 с Филиппинами (126‑е место), а 14 ноября и вовсе проиграли 1:2 сборной Сирии (83‑е место). Отчаявшийся сделать что-то путное с китайским футболом Липпи подал в отставку, и его не остановила даже рекордная зарплата – 25 млн евро в год (для сравнения: его соотечественник Фабио Капелло получал в России «жалкие» 7 млн евро). Сборная Китая осталась без главного тренера и с весьма смутными перспективами на будущее. В рейтинге ФИФА она занимает 70‑е место – это ниже, чем, например, у Гондураса и Северной Македонии. Чтобы выйти в следующий этап отбора на чемпионат мира, нужно или обходить сирийцев в оставшихся четырех турах, или надеяться на удачные расклады в других группах. При самом неблагоприятном стечении обстоятельств «дорога в Катар» может завершиться для сборной КНР уже в июне 2020 года. Если повезет, китайцы примут участие в третьем раунде отбора, где китайским футболистам, которые в очередной раз остались на перепутье и с разбитым корытом, придется прыгнуть выше головы, чтобы выполнить партийный наказ.