Александр Кержаков – о «Зените», Дзюбе, Лунёве, Лодыгине, Хинкеле, Головине

Сейчас всё объясним. Александр Кержаков не первый раз стал гостем редакции «Чемпионата». Он уже приходил в 2017-м и подробно объяснил, почему Луческу – топ, а Виллаш-Боаш повёл себя странно. Теперь же у Кержакова другой статус – тренер. И здесь всё складывается не так просто, как могло показаться по результатам юношеской сборной. – Если брать турнир в Уэльсе, то 12 дней вообще нормально не спал, – рассказывает Кержаков. – Просыпаешься в 5:30 утра, и потом уже невозможно уснуть. Всё время думаешь, что-то прикидываешь, меняешь. Тем более результаты поначалу были не очень хорошими. – Турнир в Уэльсе начался с двух ничьих. – Да, не всё было гладко. Но в последней игре ребята всё-таки поняли, что надо что-то делать для того, чтобы не выглядеть такими… жалкими, что ли. – В чём это проявлялось? – В последних 15 матчах до этого мини-турнира мы проиграли всего две игры – Аргентине и Англии. А если брать прошлый календарный год, команда в общей сложности выиграла только одну. Наверное, возникшая самоуверенность сыграла свою роль. Но после первых двух матчей в Уэльсе понимал, что надо что-то менять. Впервые выпустили трёх центральных защитников. И всё получилось. Ребята подошли ко мне и сами попросили провести дополнительное занятие по теории. Капитан команды Руслан Литвинов сказал, что есть вопросы тактического плана, попросил конкретнее разъяснить. – Работать с юношами тяжело? – Сложнее всего привыкнуть к тому, что во время общения нет диалога. Когда ты с ними общаешься, они впитывают всё, что ты говоришь. Поэтому в ответ на вопрос о том, есть ли какие-то замечания, они просто молчат. Раньше ждал ответной реакции, но сейчас уже понимаю, что именно надо сказать, чтобы они сразу всё поняли. – Приходится ловить на себе восхищённые взгляды своих игроков? – Нет. Естественно, какие-то прошлые заслуги вначале дают преимущество. Одно дело – воспринимать тренера, о котором ты ничего не слышал. Другое – тренера с неплохим игровым прошлым. Но если тренер заговорит невпопад, уже не воспринимаешь его заслуги. Авторитет помогает только на первом этапе. – Рассказываете игрокам что-то из своего опыта? – Иногда бывает, но не люблю это делать. Иногда возвращаюсь к моментам, когда был в их возрасте. В последний день после турнира сказал, что мне бы не хотелось с ними прощаться в аэропорту, как в своё время это было с моим тренером Гребневым. И рад, что мне этого делать не пришлось. Функции, Быстров – Как пришла идея позвать в помощники Быстрова? – Спонтанно. Володя – очень хороший человек, и одна из главных причин его приглашения в том, что он готов спорить, но при этом готов и слушать. Тот человек, который не скажет, что он не готов работать без того и без сего. Будет делать то, что мы решим, и не свернёт с пути. – В одном интервью вы назвали его уникальным помощником главного тренера. В чём его уникальность? – Ха-ха, это у ребят надо спрашивать. С нами это тренер, а в коллективе игроков – игрок. Словно 18-летний парень, пока не зайдёт в тренерскую комнату. – Играет с ними в двусторонках? – И не только в футбол. Но, наверное, это хорошо. Раз ребята довольны, раз у нас есть результат, почему нет? – Вспоминается видео, где он, как 18-летний парень, тусуется возле гей-клуба и получает по лицу. – Давайте оставим эту историю, у всех они были. И у меня, и у Володи, и, может быть, у вас. Просто вас не снимали на камеру. Даже если у Володи были попытки перехода границ, мы их убрали с самого начала и сейчас сохраняем баланс. – Немного о границах. Недавние слова Быстрова о задержаниях фанатов: «Кому не нравится, вон, Европа есть, там всё можно, и гей-парады там можно проводить». Насколько они допустимы для тренера сборной России? – Не могу говорить своему сверстнику, что он должен рассказывать. – Но вы его босс. – Как босс я нахожусь с ним только на сборах. В свободное время не могу контролировать всех, кто чем занимается. Если он считает нужным это сказать, пусть. Если есть те, кто с ним в этом не согласен, они с ним поспорят. – А вы согласны? – Я не вступаю в такие полемики. Мне не интересны конфликты на уровне того, что сказал один и как ему ответил другой. Думаю, что, если наше руководство посчитало это высказывание неправильным, с ним уже связались и поговорили. – Почему этого не сделали вы? – Лично я не могу его контролировать. Были моменты, когда я ему звонил и говорил, что те вещи, которые он говорит на ТВ, не совсем корректны относительно других тренеров. Должна соблюдаться некая этика – это наши коллеги, и мы тут только в начале пути. Вот это я ему говорил, и он вроде прислушивается. – Как именно он реагирует на подобные слова? – Если говорить мягко: он не согласен (улыбается). Дзюба, аресты – Вы остаётесь лучшим бомбардиром в истории сборной России (30 голов). Хотите, чтобы рекорд держался подольше? – Для меня это непринципиально. Футбол же не индивидуальный вид спорта. Я не теннисист, борец или пловец. Мне столько помогали Аршавин, Зырянов, Широков, Лоськов… А что касается обновления рекорда, то пускай оно случится. Я испытал эти классные эмоции и снова это уже не прочувствую. – А строчка в «Википедии»? – И что мне с неё? Кому-то показывать? Нет, пускай, теперь другие насладятся. Если Артём станет лучшим бомбардиром сборной, то почувствует это классное ощущение внутри. Потом придёт ещё кто-то. Сейчас Дзюба, как лидер сборной, достоин того, чтобы оказаться на первой строчке. – А ведь в сентябре 2014 года вы опубликовали фото с Дзюбой, где подкололи его. Мол, пока твои конкуренты Юра Лодыгин и Артём Ребров. – Это было смешно. Тогда было невозможно предсказать, как у кого сложится карьера. – Недавно случился некрасивый инцидент в Сан-Марино. После этого фанатов стали массово задерживать. Как относитесь ко всей этой истории? – Во-первых, всё это некрасиво. Во-вторых, об этом писали слишком много. – Сколько, по-вашему, можно было об этом писать? – Чем меньше, тем лучше. Если бы не продолжали об этом писать, то мало кто вспомнил бы. – Давайте представим. Вы – главный редактор крупного спортивного СМИ. Как бы вы освещали все эти события? – Один раз написал об этом и всё. Иначе это похоже на жёлтую прессу. На мой взгляд, если СМИ пишут о людях, которые оскорбляют игроков, то эти люди добились своего. – Мы считаем, что нужно рассказывать, что творится вокруг футбола. Например, в ТВ-трансляции не покажут, что фанаты в знак протеста ушли с трибун. – Обратите внимание, по всему миру в трансляциях скрывают тот факт, что фанаты выбегают на поле. – Есть разница между хулиганским поступком и мирным бойкотом против массовых задержаний из-за мата. – Цель привлечь внимание ставил тот фанат, который затеял всю эту историю. И СМИ начали об этом массово писать. – О скандированиях в Сан-Марино писали максимум один день. Тема стала громкой именно из-за массовых задержаний фанатов. – Тем не менее на матче в Сан-Марино писалось больше о фанатах, чем о футболе. – Нам звонят люди и говорят: «Нас задержали, а работник центра «Э» сказал, что я просто попал под гребёнку». Не надо об этом писать? – В футболе всегда были оскорбления с трибун. Иногда с ними перегибали палку, иногда это было красиво и тонко. Фанаты могли без мата так оскорбить человека, что ему реально было тяжело собраться. Наверное, тем людям, которые за всё это отвечают, нужно сесть и как следует подумать, что сделать, чтобы это прекратилось. Важен диалог, футбол должен быть праздником, поэтому требуется правильно выстроить отношения. – Задержания в данном случае разумная мера? – Естественно, я считаю неразумным задерживать людей за то, что они кого-то оскорбляют. Все мы ругаемся и иногда нецензурно – это не значит, что из-за этого мы должны сидеть несколько суток в заключении. Кабинет, Лавров – Чувствуете, что противостояние Москвы и Петербурга сейчас актуально как никогда? – Вам кажется. Вы знаете о конфликте, который привёл к смерти болельщика в 1999-м? Что может быть хуже? – Речь не только о фанатах и Дзюбе. За последнее время накопилось много историй: трансляции на Z+, покупка Сутормина, близость источников финансирования «Зенита», «Оренбурга» и «Сочи»... – В советское время ЦСКА и «Динамо» имели привилегии в том, чтобы со всех городов брать футболистов призывного возраста. – Это факт. – И какие могут быть в этом проблемы? На поле встречаются 11 на 11. Какие бы кабинетные войны ни велись, невозможно выиграть чемпионат в кабинетах. Я в это не верю. Если 11 футболистов «Зенита» сильнее 11 футболистов «Спартака» – а иногда и 10 игроков «Зенита» сильнее 11 игроков «Спартака» – при чём здесь кабинет? Или, наоборот, когда «Уфа» побеждает «Зенит». Это что, в кабинете решилось? – Мы сами пишем о том, что сегодня «Зенит» – сильнейшая команда России по игре. Вместе с тем параллельно существует много разговоров про админресурс. Президенты РФС – из «Зенита». Тина Канделаки – в шарфе «Зенита»... – Ну так петербуржцы везде занимают руководящие посты, не только в футболе. А Лавров в шарфе «Спартака» никого не смущает? – Он не имеет отношения к футбольным процессам. – Считаю, такой проблемы просто нет. – С какими эмоциями прочитали слова Уткина о том, что «Зенит» – империя зла? – Я этого вообще не читаю. Каждый человек имеет право высказывать свою точку зрения. Если бы я мог распределять эфирное время, то поделил бы между всеми поровну. Хотя так сложилось, что болельщиков «Спартака» и «Зенита» больше. Наверное, эти клубы должны показывать чуть чаще. Хинкель, пойа – Уже виделись в России с Андреасом Хинкелем (член тренерского штаба Тедеско в «Спартаке». – Прим. «Чемпионата»), с которым когда-то играли в «Севилье»? – Приезжал в отель накануне матча «Зенит» – «Спартак». Он сам мне написал. У него на заставке стоит фотография гладиатора около стадиона «Спартака». Я увидел и в ответ попросил его, чтобы он больше мне не писал (смеётся). Ну или хотя бы поменял фотографию, потому что не могу на это смотреть. А так, очень хорошо пообщались. – Что он рассказывал? – Ему нравится в Москве, хочет помочь вывести «Спартак» на новый уровень. Обсуждали с ним новые стадионы, они его впечатлили. Сказал, что очень красивые. Тревога за «Спартак»? Нет, ничего такого в его глазах я не увидел. – Каким он запомнился вам в «Севилье»? – Мы были практически соседями, поэтому общался с ним больше всего. Точнее, с ним и с Палопом. Помню, Хинкель приходил к нам домой, когда мы праздновали Пасху, даже выпил 50 грамм. На яйцах дрались. Судя по нашему недавнему общению, он таким и остался – открытым и добродушным. – Вы ведь могли уехать не в Испанию? – В 2004-м звал «Лион». Всё было очень конкретно, и Костя Сарсания, который был моим агентом с 1996 по 2002 год, близко общался с французами. Мы тогда разговаривали с президентом «Зенита» Давидом Трактовенко, и он попросил не уходить. – Как он это обосновал? – Точно не помню, но, наверное, ему с экономической точки зрения было выгодно. Потому что уже через год команду продали «Газпрому». – В «Севилью» поехали сразу, как только возник интерес? – Нет. Испанцы хотели забрать меня летом 2006-го, но клуб не отпустил. Ушёл только зимой. – В Испании случались смешные казусы, как у Слуцкого? – У меня это было позже, когда я приехал с «Динамо» на сборы. В Марбелье мы с Денисом Колодиным пошли в ресторан, и я заказывал салат цезарь с курицей. Курица по-испански «пойо», а название мужского полового органа – «пойа». Ну вот я и заказал официанту: «Цезарь кон пойа». Было смешно, официант пошёл рассказывать об этом другим официантам. Они тыкали на меня пальцем и смеялись. «Фулхэм», Головин – Почему из Испании вернулись не в «Зенит»? – У них не было заинтересованности в моём возвращении, а у «Динамо» была. Я хотел играть, потому что понимал, что в «Севилье» будет очень сложно. Там был момент, когда я мог перейти в «ПСЖ», который находился на последнем месте. Я уже общался с местными спортивными журналистами, в L’Equipe со мной выходило интервью, ходил на французское радио. Мне нужно было только сказать «да», и трансфер совершился бы. – Почему не сказали? – Боялся, что они могут вылететь. Из-за этого не перешёл туда зимой. Потом появился серьёзные интерес «Динамо», ко мне в отель приехали руководители клуба. Поговорили и оформили контракт. – Солидный надо полагать. – В «Севилье» зарплата была около миллиона евро в год. В «Динамо» больше миллиона. Можно было остаться в Испании, но новый тренер Хименес сказал мне, что для него в первую очередь есть Кануте и Луис Фабиано, а только потом иду я и Чевантон. – В Англии предложений не было? – По-моему, говорили о «Фулхэме». Вообще, я всегда говорил, что нужно ехать за границу. Убежден, и Миранчуки, Чалов и остальные должны пробовать себя там. В случае Саши Головина я был косвенным участником его переезда в Монако. Я был за то, чтобы он поехал именно в этот клуб. – В какой роли вы участвовали в переходе Головина? – Писал ему и общался с Вадимом Васильевым. Хотя, возможно, я был лишь одним из сотни людей, которые советовали Головину. Кстати, в 2009-м был момент, когда я и сам мог перейти в «Монако». Но меня гендир «Динамо» Дмитрий Иванов не отпустил, а потом через три недели ушёл из клуба. – Как вы познакомились с Вадимом Васильевым? – Нас познакомил общий знакомый. Не так важно, кто именно. – Почему вы считали, что именно «Монако» был для Головина лучшим вариантом? – Были разговоры о «Челси», но, мне кажется, конкурировать с Канте ему пришлось бы сложно. – А Чалов потянул бы «Челси»? – Чалов? Нет. Он может туда поехать, но вряд ли играть. Вот если подписать контракт с «Челси» и уехать в аренду, то да. Не думаю, что Фёдор готов играть в «Челси». Но опять же, вдруг он придёт и сразу наколотит много мячей. Когда Погребняк пришёл в «Фулхэм», никто же не думал, что он забьёт пять мячей подряд. – Вы писали Головину сообщения, а вас самого когда-то пытались заманить в клуб? – Нет, ничего такого. Помню, в 2001-м, когда меня звали в «Ростов», люди из руководства клуба ждали меня у гостиницы. Тогда было непонятно, буду ли я подписывать новый контракт с «Зенитом», и они наблюдали, чем всё закончится. – После окончания карьеры к вам стали относиться иначе? – Негатив я мог ощутить только на стадионах. До 2004 года нас любили везде. Мы приезжали в любой город, и нас искренне поддерживали. Самара, Ярославль, Волгоград… Может быть, нас воспринимали как какое-то противопоставление Москве. Болельщики нас встречали, просили автографы, провожали. Потом стало немного иначе восприниматься. А лично меня сейчас вообще стали меньше узнавать. – Меньше? – Сейчас ехал в московском метро – не подходили. Может, потому что в шапке. Иногда только взгляды ловлю. Брат, момент – Для вас было принципиально сыграть с братом? – Да, очень. Было бы печально, если бы этого не случилось. Рад, что при Луческу мы вместе сыграли. Хотя тренер даже не знал, как это важно для меня. Пускай мы провели на поле не так много времени, но осталась фотография на память. – Вы всегда были близки с братом? – Тут тяжело. Я же в 11 лет уехал в Питер, а ему было шесть лет, и он остался в Кингисеппе. Брат только спустя шесть лет приехал. Разница в возрасте такая, что у нас не было общих интересов. Потом стало проще. Я всегда чувствовал, что он относится ко мне с уважением. Боялся меня. Наверное, до сих пор боится (смеётся). В детстве не дрались со злостью, но волтузились. – Писали, что в академии «Зенита» вас гоняли за насваем (некурительное табачное изделие. – Прим. «Чемпионата»)... – Это неправда. Я об этом рассказывал, но речь шла про моё училище олимпийского резерва №2, в котором жили спортсмены из зимних видов спорта, тяжёлой атлетики, единоборств… Мне тогда было 12-13 лет. Я видел, как борцы могли послать за насваем лыжников. К «Зениту» и футболу это не имело отношения. – Вы застали дедовщину в интернате? – При мне уже не было. Мы это искоренили – просто ничего такого не делали. Рассказывали, что за 2-3 года до меня могли посылать что-то купить, заставлять отжиматься или бить ночью. – Ваш брат сейчас стал основным вратарём «Зенита», хотя позиции Лунёва в команде казались незыблемыми. – Я постоянно говорю своим игрокам, что в футболе всё меняется молниеносно. Вроде ты не играешь, но случается травма или меняется тренер. Если ты поймал момент, то важно вцепиться и не отпускать. Всегда есть другой человек за спиной, который так же ловит эту долю секунды. Так и брат – играл, ждал и не боялся уйти куда-то. Тут ведь дело не в прогрессе, как многие говорят. – А в чём? – Как брат умеет играть сейчас, так же он мог и полгода назад и год, и два раньше. Дело в доверии тренера. Если оно есть, то чувствуешь себя смелее. У меня тоже так было в юношестве. Иной раз понимал, что меня заменят, что не попаду в состав, если кто-то выздоровеет. В такой ситуации руки опускаются. Брат же до конца верил, и здорово, что у него так всё складывается. Ляп, Денисов – У вас есть понимание, почему вратари «Зенита» так внезапно перестают играть? – Давайте так. Лодыгина я и раньше не считал надёжным вратарём. – Даже вначале? – Начало – это вы про 0:3 от ЦСКА в Суперкубке? – Лодыгин в сборной России играл периодически. – Я его видел на тренировках. Для меня он не был супервратарём. Да, мог выручить, но стабильности не хватало. Я и ему об этом говорил напрямую. – Что касается Лунёва, то его уровень сомнений не вызывал. Даже условный Кафанов, незаинтересованная сторона, отмечал Лунёва. – В случае с Лунёвым я сильных провалов не видел. Ну, пропустил один гол где-то. Просто если ты в «Зените», то всё подмечают сразу. Если ты выступаешь за «Уфу», то не так обращают внимание. Тут у твоих ворот много моментов, и ты пропускаешь только один мяч у подмышки – 1:1 и все сразу «вау!» А если ты в составе скромной команды допустил ляп, но выиграл 2:1, то никто даже не обратит внимания. В «Зените» в такой ситуации заметят. Разный уровень ответственности. – Такого рода претензии были только от вас? – Много от кого. И ко мне были претензии. И у меня к другим игрокам. Это всегда будет в спорте. К Ионову у меня постоянно были претензии, к Шатову… (улыбается). – С кем вам было проще всего найти общий язык в «Зените»? – Аршавин, Денисов, Быстров. Ещё Слава Малафеев. – Кстати, куда пропал Денисов? – Он сейчас там, где ему хорошо. Последний раз общались, когда он закончил карьеру. Примерно представляю, где он. – Намекнёте? – Живёт с семьей. С ним всё отлично, не переживайте. – Он может вернуться в футбол хоть в какой-то роли? – Думаю, в ближайшие 2-3 года нет. Хотя, может, мне его позвать в юношескую сборную (смеётся)? – И последнее. Ваш слоган: «Бил, бью и буду бить». Кто теперь в РПЛ действует по вашей заповеди? – Наверное, Панченко. Меня пригласили в качестве эксперта, когда играли «Динамо» со «Спартаком». Он действительно много бьёт. Беседовали: Максим Еремин, Павел Прохоров, Григорий Телингатер.