Трагедия футболиста Валерия Брошина, любимца болельщиков «Зенита» и ЦСКА

Его обожали болельщики «Зенита» и ЦСКА. Немногим дано покорять миллионы. Не армией — талантом. У Брошина – получилось. Этого взрывного, техничного блондина помнят и любят болельщики даже не одного – двух больших клубов, родного «Зенита» и ЦСКА. Он не был ни мальчиком-мажором, ни баловнем Фортуны – скорее хулиганистым драматичным героем, вроде Есенина. Простой ленинградский парень с привычными советскому работяге слабостями, он был близок и понятен современникам. Играл изумительно — вот чем пленил сердца людей в двух столицах. Спустя несколько месяцев после чемпионства Брошина дисквалифицировали на два года и отправили в армию Это сейчас Петербург не удивить футбольными медалями и кубками – привык, приучили. В бытность Ленинградом, в пору яростного соперничества Москвы и Киева, он перебивался в чемпионате СССР ролями второго-третьего плана. Золото 1984 года, первое для «Зенита» в истории, моментально сделало его добытчиков популярнейшими людьми в городе. Коренной «зенитовец», классный хавбек и симпатяга Брошин был обречён на повышенное внимание земляков. Доверчивость и безотказность иногда играли с ним злую шутку. Ладно бы — выпивал потихоньку (в том поколении трезвенников, кажется, не было). Хуже, что попадался… «У Валеры здоровье было сумасшедшее, а с одной кружки пива вело – особенность организма, — рассказывал мне вратарь чемпионского «Зенита»-1984 Михаил Бирюков. — Тяжело отходил – вот и попадался чаще всех. Человек, злоупотребляющий алкоголем, чисто физически не смог бы выполнять те объёмы работы на поле, которые выполнял Брошин. Была пара кафешек, куда могли заглянуть, в закрытом режиме немного посидеть, но не частили. Разговоры о том, что «Зенит» долго и бурно обмывал первое золото – полная ерунда». Ерунда — не ерунда, а скандал грянул. В третьем туре сезона-1985 «Зенит» принимал в СКК имени Ленина «Спартак». По легенде – после коллективных посиделок. Играли паршиво. В перерыве, при счёте 0:3, рассерженный Садырин заменил Брошина. На исход встречи – 1:4 – это не повлияло, но больше Валерий в том сезоне не сыграл ни минуты. Следующий раз он наденет майку со стрелкой на груди через 10 лет, ради родного клуба погрузившись в первую лигу. А тогда, весной 1985-го, его образцо-показательно наказали. В духе времени. Нет-нет, не за поражение в отдельно взятом матче – за якобы недостойный советского спортсмена моральный облик и тлетворное влияние на коллектив. Вот фрагмент обличительной заметки в «Советском спорте» за 1985 год: «Уже после первой игры с «Факелом» за нарушение спортивного режима команда вынесла строгий выговор полузащитнику Брошину и ходатайствовала об условной дисквалификации его до конца сезона. Футболист, однако, не сделал из этого выводов и продолжал появляться на тренировках в состоянии, как говорится, лёгкого подпития. Пришлось к нему принять более строгие меры: Брошин теперь дисквалифицирован на два года. Дисциплинарным взысканиям были подвергнуты и ещё несколько игроков (Степанов, Тимофеев)». Сергей Веденеев, который и заменил Брошина в злополучном матче со «Спартаком», настаивает: Валерия сделали крайним, козлом отпущения. «После предыдущего сезона команда нуждалась в эмоциональной подзарядке и доукомплектации, а нам только увеличили нагрузки, — вспоминает он. — Все сборы в Сочи грязь месили. К чемпионату подошли не в лучшем физическом и эмоциональном состоянии. Видимо, Садырину где-то не хватило опыта — совсем ведь молодым по тренерским меркам был. Плохо стартовали. А когда в руководящих кабинетах города потребовали объяснений, профессиональные причины никто искать не стал — нашли крайних. Нужна была жертва, чтобы бросить к ногам начальства. Ну да, Валера мог иногда прийти на тренировку с запашком — так что же, за это отлучать от футбола? Пьяницей, каким его выставили в советской прессе, Брошин никогда не был. Пьяницы до 40 лет не играют в футбол!». Веденеев допускает, что одноклубники могли бы решительнее вступиться за опального товарища: «Об отчислении Брошина нам сообщили на собрании. Пытались отстоять его, но, видно, недостаточно настойчиво. Всё-таки за пределами поля мы близкой дружбы не водили: потренировались, сыграли — и по домам. Переубедить Павла Фёдоровича не удалось". Любимца ленинградской публики дисквалифицировали и отправили в Эстонию в строительные войска. Наверх доложили, что воспитательная работа в коллективе проведена. Валерий считал, что Садырин с ним «поступил крутовато». Что не помешало им выиграть ещё одно совместное золото. В ЦСКА Валерий нечасто изливал душу журналистам, но даже в редких и немногословных интервью у него нет-нет, да и проскальзывали еле уловимые нотки обиды. «Я считал, что он (Павел Садырин. – Прим. «Чемпионата») поступил крутовато, — сказал Брошин корреспонденту «Спорт-экспресса» Леониду Трахтенбергу в мае 1990-го. — Но команда проигрывала, и какие-то меры надо было принимать. Объективно тренер был прав, но с моей точки зрения… Честно говоря, вспоминать не хочется». «1984-1985 годы – не моя история, — сразу подчёркивает вторая супруга Садырина Татьяна Яковлевна. – Мы ещё не были вместе с Павлом Фёдоровичем. Но Валеру я прекрасно помню – как своевольного, отчаянного парня. С одной стороны – любитель нарушить режим, а с другой – любимец публики и всей команды. Знаю, что взаимоотношения у них с Садыриным были разнообразные. Павел Фёдорович сильно расстраивался, когда Брошин позволял себе лишнее, но вместе с тем Валера и возвращался к нему, и успешно играл в его командах». Это правда. Садырин с Брошиным воссоединялись трижды – дважды в «Зените» и раз в ЦСКА. Все свои золотые медали – по одной в Ленинграде (1984) и Москве (1991) – они завоевали совместно. Садырин недоумевал, как можно пить и побеждать. Брошин ответил: «Фёдорыч, вы же знаете, везёт дуракам и пьяницам» Не менее важную роль в жизни Валерия сыграл тренер Морозов. Юрий Андреевич взял щуплого блондинистого мальчика из школы «Смена» в «Зенит». Он же в 1986-м вернул Брошина большому футболу. После армии тому и первая лига Союза была за счастье. Двухлетнюю дисквалификацию удалось скостить: между последним матчем за «Зенит» и первым за ЦСКА у Брошина прошёл «всего» год и два месяца. 17 мая 1986-го новобранец принял самое деятельное участие в развесёлом матче в Орджоникидзе. «Армейцы» победили с чудным счётом 5:3, Брошин ознаменовал дебют голом. «Он удивительно легко влился в коллектив и заиграл так, будто и не было этой дисквалификации, — свидетельствует многолетний капитан «армейцев» Дмитрий Кузнецов. – Честно скажу: не видел футболиста сильнее Валерки. У него такая левая нога была, такое мышление – дай бог любому левому крайнему. Куда хочешь мяч как рукой кидал. По-футбольному злой, а в жизни – сплошная доброта…» «В каком бы состоянии ни был Валера, всегда оставался боевой единицей, — добавляет Веденеев, с которым Брошин встретился в ЦСКА в 1987-м — Такая работоспособность в сочетании с техникой не каждому дана». Годы в ЦСКА – одни из лучших и точно самые плодотворные в рваной карьере Брошина. С Морозовым выиграл первую лигу, с Садыриным – серебро и золото высшей с Кубком Союза в придачу. В этой команде Валерий обрёл не просто сослуживцев – верных друзей. «Они с Володей Татарчуком на базе жили – вместе курить бегали, — улыбается Кузнецов. – Морозов их на «губу» на Таганку отправлял за мелкие прегрешения, но быстро остывал и возвращал обратно». Дерзкие, резкие Брошин с Татарчуком и внешне были похожи, как братья, и на поле гармонично дополняли друг друга. Да и за полем – тоже… 1990-е – тяжёлое время для всей страны, беспокойное, но «армейцы» той плеяды вспоминают его с ностальгической улыбкой. Молодость, успех, ощущение, что всё по плечу и вся жизнь впереди… Байка в тему от Кузнецова: «В чемпионский год позволили себе немножко расслабиться после матча. Не буду называть фамилии – полкоманды участвовало. Садырин поймал. Перед следующим матчем сокрушается в раздевалке: «Я не знаю, как вы будете играть…». А мы вышли и выиграли. Пал Фёдорыч заходит: «Слышь, алкаши, как вы выигрываете? Пьёте – и выигрываете. Объясните – как?!». Брошин нашёлся, что ответить: «Фёдорыч, вы же знаете, везёт дуракам и пьяницам». Обезоруживающее простодушие – как не улыбнуться? Брошин с Масалитиным в метро на тетрадных листах писали заявления о сотрудничестве с испанским агентом У Валерия Масалитина – товарища Брошина по ЦСКА, испанскому «Бадахосу», туркменскому «Копетдагу», ростовскому СКА и «Нике» (неслабо так покатались вместе?!) – своя история знакомства с Валерием. Трагикомичная. — Команда уже играла в высшей лиге, когда случилась трагедия с Сергеем Березиным (в результате падения на бетонный пол в манеже «Олимпийского» форвард получил тяжёлую травму – перелом основания черепа, провёл в реанимации 47 дней, 22 – без сознания и был вынужден завершить карьеру. – Прим. «Чемпионата»). ЦСКА срочно потребовался нападающий, отказать было нельзя. Меня приказом перевели из СКА (Ростов) в ЦСКА. Приезжаю в Архангельское – вратарь Тяпушкин зовёт в бар через дорогу кофейку выпить. Заходим в полутёмное помещение, Дима и говорит: «Познакомься, Валерий Брошин». Присмотрелся – в полумраке за столиком человек в олимпийке СССР… Оба приезжие, бесквартирные, мы быстро сдружились. На базе безвылазно торчали: нарды, бильярд. Валерка мог иногда побубнеть, повозмущаться в раздевалке, но на него никто не обижался. Камня за душой Броха никогда не держал. За компанию два Валерия и за рубеж рванули. По самому популярному тогда направлению среди наших футболистов – в Испанию. — В инфизе преподавал Руперто Рупертович Сагасти, бывший советский футболист испанского происхождения, — продолжает Масалитин. — Предложил нам с Брохой вариант с «Бетисом». С агентом, Бартоломе Торресом, встречались на перроне метро. Вокруг шум-гам, а мы на листочках из школьной тетради заявления пишем: «Просим представлять наши интересы…» В итоге ничего с «Бетисом» не выгорело. В «Бадахос» в 1992-м нас другой деятель устроил, Иньяки Уркихо. Он многих ребят из ЦСКА в Испанию перевёз, но вёл себя некрасиво – процент с зарплаты забирал. Мы с Валерой поехали, шороху навели, назабивали. Потом к нам присоединился Перепаденко. Их оставили, меня – нет. Впоследствии судьба ещё трижды сводила тёзок-приятелей в различных командах, не считая ветеранских. К сожалению, в другой жизни, после большого футбола, Брошин себя не нашёл – типичная история для спортсменов того поколения. У Валерия поздно диагностировали онкологию. Операция и химиотерапия не помогли Страшный диагноз Валерию поставили летом 2008 года. «Запустили болезнь, — сокрушался в интервью «Чемпионату» Владимир Татарчук. — Валера приезжал ко мне на дачу, жаловался: «Горло болит и не проходит». Моя жена уговорила его поехать в больницу». «Мы жили по соседству, и я часто подвозил Валеру с ветеранских игр, — уточняет Кузнецов. – Он говорил, что прикусил язык во время еды. Язык распух, появились наросты. Чего только ни подозревали – вплоть до туберкулёза. Но когда поставили диагноз – рак горла четвёртой степени – все в шоке были, он – в первую очередь. Валера быстро и очень резко сгорел. Когда звонили, просил: «Не приходите. Не хочу, чтобы вы меня таким видели». «За неделю до смерти были у него в больнице с Татарчуком, — вздыхает Масалитин. — Валера сильно похудел, с трудом разговаривал – больше нас слушал и кивал. Я попытался его подбодрить: мол, всё будет нормально, ещё выйдем, сыграем. Смотрю – слёзы покатились. Говорит: «Иди отсюда, иди…» 5 марта 2009-го Валерия Брошина не стало. Ему было всего 46. С тех пор дважды в год, ранней весной и посреди осени, на участке 29Б Хованского кладбища собираются люди футбола – помянуть классного мастера и светлого, безобидного человека. Кузнецов приходит – баночку Lowenbrau и пачку Marlboro другу приносит. Брошин не был святым, но был и остался любимым.