«Политический оброк»: как бизнес финансирует избирательные кампании в России

Выборы для бизнеса — одновременно и тяжкая ноша, и счастливый случай. Возможность продвинуть «своего» кандидата сочетается с неудобными тратами, которые сами предприниматели сравнивают с оброком. Реальная стоимость избирательной кампании гораздо выше той, что установлена в регионах законом. Поэтому в ход идут теневые схемы, завязанные на отношениях с местными бизнесменами. Кто-то в рамках этой стратегии оплачивает непонятно откуда взявшийся миллионный чек за уроки ораторского мастерства, а кто-то помогает предметно: техникой, листовками, строительством фонтанов в городе. Отдельная история — финансирование партий-спойлеров и «протестных бригад», которые все больше влияют на итоги голосования. В основу публикации вошло исследование частного фонда «Хамовники», любезно предоставленное его авторами. Руководитель проекта и собеседник издания — профессор департамента социологии факультета социальных наук НИУ ВШЭ Светлана Барсукова. Цифра закона Теневые фонды возникают не на пустом месте. Их появление вызвано финансовыми ограничениями со стороны государства. По закону РФ перед выборами кандидат создает собственный избирательный фонд, который покрывает все расходы на ведение кампании. Если на выборы идет партиец, то фонд формируется на средства кандидатов и партии, а также различных пожертвований. Независимые кандидаты обходятся без аппаратной помощи. (Напомним, мэр Москвы Сергей Собянин и губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов шли на выборы как самовыдвиженцы.) Те же формальные документы определяют, кто вправе финансировать избирательную кампанию, а кто нет. Например, иностранное лицо не может быть спонсором, то же самое касается анонимных жертвователей или религиозных организаций. Помимо этого, закон устанавливает для меценатов денежную планку. Занести махом от одного лица 100 миллионов рублей не получится. Отдельная разнарядка есть и по регионам. Например, в 2015 году на выборах губернатора Ростовской области можно было официально потратить 200 миллионов рублей, а в Краснодарском крае — «всего» 10 миллионов. Другой любопытный момент касается рассекречивания пожертвований. В том же 2015-м максимальный размер избирательного фонда в Еврейской автономной области составил пять миллионов рублей, однако раскрытию подлежали взносы более 500 тысяч от юрлиц и более 100 тысяч от физлиц. То есть финансирование избирательной кампании оказалось непрозрачным для избирателей. Чаще всего деньги из фонда идут на оплату рекламы, контента в СМИ и зарплату агитаторов. Однако есть расходы, которые официальный бюджет покрыть не в силах и не вправе. Формально избирательная кампания в стране идет всего три месяца. Тогда же, за три месяца до выборов, создается денежный фонд. Но неформально у кампании есть огромная латентная стадия, за время которой формируется имидж кандидата. Высокий рейтинг необходим любому политику, и это всегда требует солидных затрат. Из «теневых» фондов финансируются и так называемые протестные бригады, задача которых — подорвать популярность конкурента. Например, кандидат из другой партии владеет мусоросжигательным заводом. Цель его оппонентов — организовать и проплатить выступление «недовольных горожан», якобы задыхающихся от смрада и дыма. Нередко деньги идут на финансирование партий-спойлеров, которые вводят в игру, чтобы «растащить» голоса избирателей, поддерживающих противника. Отдельных трат стоит оплата публикаций в СМИ. Так, в сентябре 2014 года в Алтайском крае состоялись выборы губернатора. Победу на них одержал Александр Карлин, руководящий регионом с 2005 года. Особенностью его кампании стало резкое увеличение тиража краевой газеты «Алтайская правда». Если обычный ежедневный тираж составлял порядка 50 тысяч экземпляров, то 10 мая 2014 года вышел полумиллионный тираж со спецпроектом «Приоритеты», который распространяли бесплатно. По данным доклада «Трансперенси Интернешнл», публикация материала обошлась кандидату в 1,3 миллиона рублей. В итоге даже консьержка может получать деньги за то, что будет относить в мусоропровод агитационные материалы конкурентов. Теневой бюджет обычно превосходит официальный в несколько раз, а в некоторых случаях достигает 90% самого фонда, подсчитали исследователи. Однако не только траты, но и источники вливания средств кажутся абсурдными. Так, в 2013 году работница иркутского вуза пожертвовала «Единой России» три миллиона рублей. В том же году на счет партии «Справедливая Россия» некий безработный гражданин из Санкт-Петербурга перевел 2,7 миллиона. Насильно мил Отбить траты сверхбюджета обычно помогает бизнес. Почему он впрягается и оплачивает излишние для себя расходы? По сути бизнесу делают предложение, от которого он не может отказаться. И не потому, что предложение кажется сильно выгодным, а потому, что от согласия зависит спокойное будущее на рынке после выборов. Чтобы деньги не оставили следа, занести их можно через фиктивные услуги. Например, бизнес получает счет на оплату курсов ораторского мастерства или школы личностного роста. Предприниматель в недоумении, но ему дают понять: спокойно, так надо. Бизнес оплачивает квитанцию и средства попадают на счет фирмы, которая выполняет роль «кошелька» кандидата. Но помощь необязательно должна быть денежной. Услуги и предметная поддержка тоже идут в счет. Бизнес может сказать: «У нас нет денег, но есть свое дизайн-бюро, мы будем бесплатно макетировать листовки». Или: «Мы дадим вам столько-то машин, чтобы вы развозили агитаторов по области». Или: «Мы предоставим часть своих работников, которые будут расклеивать листовки». Иногда бизнесменов могут оставить в покое, не добиваясь финансирования. К примеру, если фирма недавно спонсировала некий проект, допустим, празднование Дня города или строительство фонтанов в сквере, власти могут повременить с требованиями. В целом же помощь кандидатам сравнима с «политическим оброком». Предприниматель из Поволжья в интервью исследователям ВШЭ так и заявил: «Это те же налоги как бы. Это как будто мы под барином живем и должны ему оброк платить… Все это вместе они называют политической стабильностью, мы ее должны оплачивать, потому что мы под ними бизнес делаем. И тут своя логика есть, потому что как только меняется губернатор, начинается новый передел собственности... Нет, я бы не стал рисковать, выпрягаться». Но иногда сбор «оброка» может пойти не по плану. Показательна история с бывшим губернатором Сахалина Александром Хорошавиным, арестованным в 2015 году за коррупцию. Политтехнолог Анатолий Макаров, который вел его кампанию, скрывался от следствия в Грузии, но был выдан по запросу России. В Facebook он писал о своей невиновности: «То, что силовики называют преступной группой, — это предвыборный штаб «Единой России». А то, что силовики называют взяткой, — это избирательный фонд этой же партии. По линии аппарата губернатора я занимался выборами и выполнял задачи, поставленные мне моим руководством, а также людьми из федерального руководства партии. Деньги в фонд «ЕР» собирают на любых выборах в разных регионах страны». Один из политтехнологов, с которым пообщались авторы проекта, так прокомментировал смещение Хорошавина: «Деньги, которые собирались с бизнеса на Сахалине, должны были обеспечить победу «Единой России». Макаров лично собирал деньги у коммерсов. Никто особо не боялся, потому что по этой схеме работают все. Других вариантов просто нет. Я провел больше десятка кампаний, и всегда бизнес трясут, собирают деньги. А то, почему потом это превратилось в «дело о коррупции», мы никогда не узнаем. Значит где-то кому-то губернатор помешал…» Проспойлерили Для того чтобы выборы состоялись, необходимо присутствие разных партий. Некоторые политические силы пытаются одержать победу, используя партии-спойлеры. По словам собеседников фонда «Хамовники», в Ульяновской области в 2018 году такой стала партия Максима Сурайкина, которая шла на выборы с лозунгом «Скумбрия — рыба будущего». Летом 2018-го в России была проведена пенсионная реформа, крайне непопулярная у населения. А уже в сентябре должны были пройти выборы (в 22 регионах избирали губернаторов, в пяти городах — мэров и в 16 регионах — депутатов в региональные парламенты). Пенсионная реформа резко осложнила задачу кандидатам от «Единой России», и протестный потенциал стал концентрироваться вокруг КПРФ. Чтобы этого не допустить, на выборы решили впустить левые партии, которые бы «отобрали» голоса у КПРФ, считают источники «Хамовников». Так в Ульяновской области появилась партия «Коммунисты России» (лидер Максим Сурайкин). Ее избирательную кампанию вел тот же политтехнолог, который отвечал за победу «Единой России». На одном из выступлений Сурайкин резко раскритиковал партию власти и заявил, что если дела пойдут так и дальше, то скоро скумбрия станет деликатесом. Слоган «Скумбрия — рыба будущего» поместили на билборды и распространили по области. Политтехнологи сделали ставку на избирателей, которые ценят иронию и ходят на выборы «по фану». Но пранк, что называется, вышел из-под контроля. «Коммунисты России» получили 6% голосов и мандат депутата в региональном парламенте. Несмотря на все усилия, КПРФ все же победила на выборах в региональный парламент (36% голосов). Региональная администрация сделала вывод, что на победу просто не хватило денег: «Мы проиграли, потому что кампания была сильно недофинансирована. Мы исходили из обычных раскладов. А тут пенсионная реформа. Да еще буквально за месяц до выборов арестовали за коррупционные схемы крупного чиновника, члена «Единой России»... Сами понимаете, какой мощный антипиар. Народ буквально взбунтовался. Нужны были принципиально другие деньги, чтобы выиграть в этой ситуации. Нужно было выпускать на выборы чертову дюжину партий — разных там «Женщин России», «Партию Зеленых», да хоть партию инвалидов каких-нибудь. Нужно было растаскивать протест между десятком партий... А для этого нужно было все эти партии накачать деньгами, чтобы они как-то маячили, привлекали избирателей». Бизнес выбирает Иногда бизнес и сам решает податься во власть. Это нужно, чтобы защитить фирму от рейдерства, получить депутатскую неприкосновенность или познакомиться с влиятельными людьми. Для примера, в регионах Северо-Западного федерального округа парламенты пятого созыва, избранные в 2011 году, почти наполовину состояли из предпринимателей. Больше всего бизнесменов оказалось в заксобрании Вологодской области (62%), а меньше всего — в Ненецком АО (25%). Остальные регионы СЗФО насчитывали в своих парламентах от 40% до 57% предпринимателей. Одними финансами дверь в политику не открыть. Огромную роль играет имидж предпринимателя. При правильной подаче власть сама может «позвать» бизнесмена. Главное, запастись терпением. Из интервью с политтехнологом исследователям ВШЭ: «Мы ведем одну предпринимательницу уже полтора года, вот только сейчас ее согласовали и внесли в избирательные списки. Она уже нервничать стала, а я ей говорил: «Спокойно, они должны сами тебя позвать». Просто заплатить не получится. У них тоже есть запрос на обновление партии, на новые лица на выборах. Мы ей сделали типа такой службы, бесплатной юридической консультации для пенсионеров. Нагнали туда студентов юридических факультетов. Они типа такие волонтеры. Полтора года она им зарплату платила. И дождалась: позвонили, пригласили на встречу с вице-губернатором, как она смотрит на возможность войти в горсовет. Вот скоро будем ее избирательную кампанию вести». Вдобавок, как вариант, можно создать фонд защиты бездомных животных или открыть консультацию для жертв домашнего насилия. Расходы на социальное благо фактически и есть та латентная фаза, которая может превосходить по цене сами выборы. «У меня один клиент целый год бесплатным молоком школьные столовые поил, пока молва о его геройстве не дошла до мэра. Он в имидж вкладывался, — рассказывал политтехнолог. — Ну а потом дело техники, его пригласили войти в списки «Справедливой России», он от них потом и избрался в заксобрание области. Любая партия на ком-то просто зарабатывает, а на ком-то хочет себе еще и репутацию поднять». Если бизнесмен публичен и его имидж симпатичен электорату, то партии могут даже конкурировать за него. «Я не последний человек в городе, и мне сразу две партии предложение сделали. Но с коммунистами мне не хотелось связываться, хотя у них на фоне пенсионной реформы мандаты просто с неба валились, а людей нормальных не было», — пояснил российский предприниматель авторам проекта. Выбор партии — вопрос немаловажный. Выбирать придется с учетом политической конъюнктуры и личной выгоды. При этом политтехнологи отмечают, что бренд «Единая Россия» не популярен в нынешнем электоральном сезоне: «Раньше людям было неважно, что там за партия, главной была личность кандидата. Личность перешибала партийную принадлежность. Люди голосовали за конкретного человека. А тут это сломалось. Понимаете? Совсем. Мы это еще на фокус-группах заметили. Так и говорят: хороший мужик наш мэр, и рады бы его поддержать, но единоросс... Еще в начале кампании было понятно, что она проиграна. Люди злые, если единоросс, сразу вычеркивают. И личностью кандидата уже нельзя было передавить партийную принадлежность. И наоборот, от коммунистов абсолютные ноунейм побеждали, только за счет партийного ярлыка». Выбрав партию, необходимо оказать ей спонсорскую помощь. Чем больше окажется взнос, тем лояльнее поведет себя аппарат и тем охотнее он поспособствует победе. Кандидатов с крупными денежными траншами политтехнологи называют «золотыми»: «На нашей кампании к «золотым кандидатам», которые больше всех занесли в избирательный фонд партии, приставили отдельных технологов, они их вели персонально. А остальных кандидатов всей кучей сгрузили на одного технолога, он их вообще путал и не на те встречи с избирателями отправлял». Зачастую бизнесменам приходится оплачивать не только свою кампанию, но и участие в выборах учителей, врачей, спортсменов, артистов, которые из-за симпатии избирателей повышают шансы партии на победу. Таким образом, получение депутатского мандата требует немалых затрат. Но оттого бизнес и идет во власть — рано или поздно инвестиции окупаются. «Мы как врачи, нам без разницы кого лечить» Осталось выяснить, какую роль в избирательной кампании играет сообщество политтехнологов. Несмотря на свой вклад в победу кандидата, порой их услуги даже не указываются в официальной смете кампании. Правда, нельзя исключить, что некоторые политики пользуются помощью специалистов бесплатно. Так, в 2017 году на выборах в Тыве от «Единой России» баллотировался Шолбан Кара-оол. Размер его избирательного фонда составил 2,5 миллиона рублей. При этом на оплату услуг информационного и консультационного характера было потрачено 0 рублей. Но насколько принципиальны сами политтехнологи? Может ли быть, что консультант ведет кампании противоборствующих партий или отвечает за победу крайне неприятного для себя кандидата? Оказалось, что вполне. «Речи о верности вообще нет. Кто предложит, на того и работают. Даже если кандидат не нравится, ответ всегда один: это не мое дело, я профессионал. Я получил деньги и добыл для него мандат», — комментирует Светлана Барсукова, руководитель исследования. «Видимо, для успокоения политтехнологи часто связывают себя с врачами, — продолжает профессор. — Врач ведь лечит, даже если Чикатило ножом поранится. Хирург все равно положит и будет зашивать». При этом сами политтехнологи отмечают: еще несколько лет назад их профессия была весьма конкурентоспособной. Специалисты боролись за заказы, сравнивали, кто выиграл больше кампаний, какого уровня, в какой среде. В зависимости от этого консультанты получали работу и оговаривали гонорары. Но спад политической конкуренции и предрешенность выборов девальвировала профессию политтехнолога. Все стало выстраиваться вокруг Москвы. «Появилась так называемая золотая десятка, которая стала получать указания сверху. Политтехнологам дают разнарядку: тебе такой-то регион, тебе такой-то. Но специалисты часто и не работают в области, а просто находят субподрядчиков, которым отдают часть оплаты. Задача «золотого» политтехнолога дважды приехать в регион: первый раз познакомиться с губернатором, выпить с ним коньяк, успокоить его. А второй раз — приехать обмыть победу», — пояснила Барсукова. Губернаторы в свою очередь рады таким назначениям, это частично снимает с них ответственность за итоги выборов. Справка Материалом исследования фонда «Хамовники» стали 75 глубинных интервью, собранных в период с октября 2018-го по июль 2019 года в Москве, Санкт-Петербурге, Кемерове, Красноярске, Новосибирске, Бердске, Екатеринбурге, Ульяновске. Среди респондентов, помимо политтехнологов и предпринимателей, оказались бывшие и действующие чиновники, наблюдатели участковых избирательных комиссий, бухгалтеры фондов. Члены проектной группы: Василий Звягинцев, Анастасия Казун, Наталья Колесник, Сергей Левин.