Интервью Сиренко: Если стану чемпионом, на старости скажу себе, что я красавчик

Украинский проспект супертяжёлого веса (свыше 90,7 кг) Владислав Сиренко (13-0, 12 КО) дал обширное интервью телеканалу XSport, в котором рассказал, в каком районе Киева вырос, каким было детство, как работал грузчиком в США, как впервые прилетел в Африку, жил на ферме в ЮАР и боксировал в Германии. Я совсем из обычной семьи. Мама и папа не разнорабочие, а обычные люди, просто ходят на работу. Среднестатистическая украинская семья. У меня родители развелись, когда я был маленьким. В основном, живу с мамой. Всю жизнь провел на Радужном. Это массив, в Киеве. Все знают, кто такой Kyivstoner. Так он мой сосед, из соседнего двора. Очень хорошо его знаю. Я с ним не промышлял, но в футбол играли вместе и все тому подобное. Есть у вас такой момент, который красноречиво опишет, каким было ваше детство? Меня уже со второго класса забрали на секцию футбола, и я начал играть. Наверное, все воспоминания будут связаны с футболом. У нас была команда, выступали за ДЮСШ-14. Нас набрали детьми, был сплоченный костяк, мы же с самого детства вместе. Все были плюс-минус в одной школе. Я мог бы это сравнить с американскими фильмами. Там эти футбольные команды всегда в университетах ходят вместе, группировка такая, все друг за друга стоят. У нас что-то по типу такого было. Мы были такими сплоченными. Если у кого-то какие-то терки, то сразу друг другу помогали. У нас был хороший костяк и многие, кто приходил, отсеивались. Поэтому всегда были кадровые проблемы. Мы могли приехать на игру, а нас было 8 человек, когда игра 11 на 11. При этом мы еще и умудрялись их наказывать. Просто этих 8 человек были такими, что мы рыгали вместе до последнего. Задача стояла в том, чтобы никто не получил красную карточку, потому что тогда команду дисквалифицировали бы. Мы не были технически супер-пупер. Но были сплоченными, агрессивными, играли в настоящий футбол. Вы создаете впечатление думающего человека. Интересно, как учились в школе? Не могу сказать, что хорошо учился. Наверное, средне. Некоторые предметы вообще были ужасны, как математика, например. Еще в младших классах – куда не шло, а когда началась алгебра и геометрия, было тяжело. Не вспоминаете учительнице по алгебре, мол она рассказывала, что ее предмет еще пригодиться в жизни? Это, кстати, моя классная руководительница. Мы с ней живем в одном доме, поэтому я ее периодически вижу. Адекватно реагирует на меня, хорошо. В детстве вас из-за ваших крупных размеров не обижали? Наверное, я больше был тем человеком, который обижал младших. Мы ведь все были детьми, все отстаивали свои жизненную позицию. Поэтому и такое было. Не могу сказать, что кого-то там обижал – не позволял никому обижать себя, так сказать. Бывало, что меня словами оскорбили, мог подойти, щелбан дать и сразу вопросы все отпадали. Ну а так меня, в основном, никогда не трогали. Разве что старшеклассники, но это у всех такое было. Вот только мы их запомнили и, когда повзрослели, то уже, наверное, мы тех старшеклассников начинали щемить. Боялись нас. Вы начинали из футбола, но команда распалась, наверное, из-за того, что после 9 класса многие ушли из школы? И вы пошли на кикбоксинг. Да. Очень много кто пошел в бурсы. Когда мы были детьми, то нам это очень нравилось. Спорт – круто очень. Я счастлив, что попал в спорт с самого детства, что по сборам ездил. С класса 3-4 мы уже ездили на море, тренировались. Это даже не любовь, а больше жизнь. Потом, когда команда распалась, мне предложили пойти позаниматься кикбоксингом. У отца тренер был знакомый. Мне всегда были интересны единоборства. Тогда мне было 15 лет. Год позанимался, а после этого попал в бокс. Я там выступал на турнирах по кикбоксингу. Всегда был большим парнем, а у всех ведь интерес к супертяжам. Вот меня начали подтягивать на разные соревнования. У меня есть записи моих первых боев. Мне стыдно. Просто стыдно. Я понимаю, что у всех такое было, что все подобное проходили. Но сейчас просто стыдно. В то же время и смешно. Но кикбоксинг не очень интересен тем, что там куча версий, куча разных контактов. Да, можно стать чемпионом мира. Но это не вызывало у меня прямо восхищения. А почему вы пошли на бокс? Это, наверное, инициатива папы была. Отец занимался моим определенным продвижением. Мы нашли тренера Виктора Сидоренко. Сказали, что есть такой парень, хочет заниматься боксом попробовать. Меня пригласили на тренировку. Посмотрели, возможно, на какие-то определенные мои умения. Хотя я не уверен, что тогда много чего умел, как боксер. Ну, руками махать мог, был большим, молодым парнем, который хотел заниматься. И так оно все закрутилось, завязалось. Был период, когда я ходил в понедельник, среду и пятницу на кикбоксинг, а во вторник, четверг и субботу – на бокс. Но это был не долгий период. Занимался у Виктора Сидоренко, он был тренером профессионалов. Именно в то время, во мне посеяли зерно профессионального бокса, а не любительского. Но я ведь не мог в 15-16 лет стать профессионалом. Это было бы бессмысленно. Поэтому Сидоренко привел меня к Владимиру Богатыренко. Они товарищи, в одной команде были. Этот тренер должен был помочь выступать в любителях. Получилось так, что во вторник, четверг, субботу я тренировался у Сидоренко, а в понедельник, среду, пятницу – ходил на занятия к Богатыренко. Так я занимался определенное время и начал выступать, ездить на разные турниры. Мои первые соревнования – это был 2011 год. Я поехал на чемпионат Украины среди юниоров. Тогда первый бой выиграл, а второй – проиграл парню, который стал чемпионом. Я очень расстроился. На следующий год уже попал на чемпионат Украины по молодежи во Львове. Тогда скажем так, неожиданно для всех победил. В моем весе было два серьезных соперника: Александр Бабич и Богдан Блашко. Была конкуренция и я сам не ожидал, что получится победить. Но выиграл турнир, попал в сборную, все закрутилось. В 2012 году поехал на молодежный чемпионат мира. Увы, там я в первом бою проиграл россиянину. У нас заруба была. Тогда чемпионат мира, кстати, выиграл Хьюи Фьюри. А в следующем году эти все ребята, сильные конкуренты перешли во взрослые, а я был на год младше и остался в молодежи. Поэтому был первым номером сборной, выступал на всех турнирах. И в 2013 году поехал на чемпионат Европы, где стал вторым, выиграл серебро. Считаю, что несправедливо проиграл в финале. Там была такая ситуация, что сборные Украины и России больше всех призовых мест заняли. И уже началась борьба за то, кто станет первой сборной. Я как раз в финале с россиянином боксировал. У нас очень равный бой был, но подняли руку сопернику. Так бывает, это любительский бокс. Первые вызовы в сборную, как они воспринимались вообще? Мотивирующее. Тогда было просто «вау». Хоть и молодежная сборная, но это круто. Ты всегда едешь на соревнования, понимаешь, что на тебя падает какой-то груз ответственности. Ты там форму носишь Украины. Ты представляешь страну. На тот момент это было круто. Наверное, предел мечтаний. Но со временем это больше переходит в работу. Ты уже как-то к этому относишься попроще. Уже, возможно, не так мотивирует, наелся. Меня поймут те, кто это проходил. Когда ты за два года из 24 месяцев, наверное, 17-18 проводишь в каких-то тренировочных лагерях, то оно уже немножко надоедает. Я не знаю, какое слово подобрать. Ты устаешь от этого. Вы не скрывали, что профессиональный бокс вам более интересен, чем любительский, но не жаль, что все же не поехали на Олимпиаду? Для многих Олимпиада – это все. Но для меня она не была супермотивацией. Я для себя любительский, олимпийский бокс рассматривал, как подготовку к профессиональной карьере, возможность набраться опыта. Изначально я ведь попал к тренеру, который тренировал профессионалов. Там в зале разговоры были не о том, как боксировали на Олимпиаде, а о профессиональных боях, о Канело там, образно говоря. Я мечтал больше пояса поднимать над головой, нежели медаль из Олимпиады привезти. Сейчас понимаю, что Олимпиада – это очень и очень круто, предел, наверное, в любителях. Но, повторюсь, мне любительский бокс не так интересен, как профессиональный. Профессиональный бокс не расстроил? Все так, как и задумывалось, как и ожидалось? Были некоторые нюансы, которые мне были неприятны. Мы себе представляем одно, но то, как оно в действительности, может нас либо обрадовать, либо разочаровать. Я себе представлял это немножко круче, а оказалось – проще. Нельзя сказать, что это плохо, но в тот момент немножко разочаровался и мне пришлось перестраиваться, свои мысли перестраивать. В какой момент вы решили, что нужно переходить в профессиональный бокс? Скажем так, и в жизни у меня начались определенные трудности, и я поехал на чемпионат Украины, проиграл в первом или во втором бою, даже в сборную меня потом не приглашали. Я не показал никаких результатов. Бывает, что в один момент все на тебя опускается. Возможно, это было время принять какое-то решение. Не зря говорят, что все испытания, которые на нас ложатся, они нам по силам, они для чего преподносятся. Можно сказать, начался творческий кризис. Я тогда решил поехать в США, у меня виза была. Там приглашали определенные люди. Не помню, как это все всплывало, через кого, куда. Но я попал в Америку и не могу сказать, что удачно. Я тогда приехал, меня приглашали, говорили, что все готово, все мне дадут. Но в реальности этого не было. Мне говорили, что я слабенький, у меня нет никакого будущего в профессиональном боксе, лучше заниматься чем-то другим. Это стресс, когда ты тренировался много лет, вроде все получалось, а тут говорят, что ты слабенький, не стоит даже пробовать. Но я не сдавался. Сейчас я анализирую, что это было сумасшедшее решение поехать в США. Я попал в страну и у меня в кармане было 500 долларов. Да, был обратный билет, но месяца через два-три. Я в тот момент не разговаривал так хорошо на английском. Знал, но слабенько. Если бы у меня возникли какие-то серьезные трудности, то вряд ли кто-то бы мне помог. Были там ребята из Украины, но они были на таких же птичьих правах, как и я. От них ничего не зависело. Могли бы по плечу похлопать, сказать, чтобы держался. Это, наверное, максимальная помощь была бы от них. Самая большая проблема в том, что мы никому не нужны до определенного момента. То есть, ты приезжаешь, ты хороший парень, у тебя много любительских боев, определенный опыт, ты молодой, но этого недостаточно. В тебя нужно вкладывать деньги, чтобы делать бои, сделать тебя немного известным, поднять тебя в каком-то профессиональном рейтинге. Увы, в наше время в боксе люди хотят много чего и бесплатно. Но так не бывает. Наверное, для того чтобы что-то получить нужно что-то и вложить. Одно дело – когда это время, какие-то желания, а другое – когда это финансы. Найти людей, которые захотят вкладывать в тебя финансы и поверить, что ты можешь стать чемпионом мира – это безумно сложно. В какой момент своих поисков вы встретились с Баширом? Когда я был уже в США, то нужно было кушать, у меня был период, что я работал грузчиком, как и большинство наших боксеров. Я в первое время жил с ребятами, с боксерами, которые были уже на контракте. У них было жилье и меня хотели подписать те же люди. Поэтому я с ними жил. Мы были сами и Америка перед нами, которую нужно было покорить. Когда у меня не получилось с промоутером в Лос-Анджелесе, то меня пригласили в Торонто, в Канаду. Один человек обещал, что поможет найти промоутера, что буду боксировать. Я от безысходности согласился. У меня была и канадская виза, так что я мог себе позволить полететь туда. Подумал, что чем черт не шутит, можно попробовать Канаду. Тоже тогда сумасшедшее движение с моей стороны. Я прожил там два месяца, тренировался. Меня кормили завтраками, что все сделают, все получится, все будет. Но ничего не получилось и мы с этим человеком, который пригласил меня в Канаду, попали на бой Ломаченко – Уолтерс в Лас-Вегасе. Там мы познакомились с Эгисом Климасом, менеджером Усика и Ломаченко. Он тогда спросил, не хочу ли я быть спарринг-партнером Усика. У меня был только один ответ. Так я и попал к Усику в лагерь. Там познакомился с Баширом. Потом моя история продолжалась. Я был с этим человеком из Канады, но там не заладилось. Я уехал оттуда на собственные хлеба к друзьям, с которыми познакомился первый раз. Попросился пожить вместе с ними до момента, когда у меня будет вылет. У меня оставался до вылета месяц где-то. В это время я работал грузчиком, это правда. Для того, чтобы заработать деньги на еду, на какие-то расходы. У меня денег уже не было. Попросить у родителей я всегда бы мог. Они помогли бы, чем смогли, но жизнь в Америке и в Украине абсолютно разная. Они прислали бы мне 100-300 долларов, а для меня там это было бы два дня покушать. Нужно было самому думать, как заработать. Так я работал грузчиком. Я там все равно тренировался, встречался с разными людьми, тренерами, менеджерами местными. История везде одинаковая. Ты молодой спортсмен без имени и говоришь, что у тебя 200 боев в любителях. Они такие: «Вау, круто!». А на самом деле всем пофиг. Они только говорят, что круто-круто. В любителях оценивают только, когда ты олимпийский чемпион, а все остальное – такое. Потом я вернулся домой, в Киев. На тот момент уже общался с Баширом. У него был спортсмен из ЮАР. Отец этого боксера – небедный человек, поэтому он предложил Баширу приехать потренировать его сына. Башир сказал, что берет меня с собой, что буду там тренироваться, спарринг-партнером работать. Башир говорил, что вы ему первые позвонили и сказали, что хотите, чтобы он был вашим тренером. Мне было интересно, он меня мотивировал. Представляете, после всех моих путешествий в Америке, когда я никого не мог найти, тренер говорит, что ты красава, что у тебя все получится. И ты не веришь, но в то же время это приятно, мотивирует. Башир ведь не последний человек в боксе. Это не то, что я пришел к нему и сказал, что хочу у него тренироваться, не видя его отдачи и энергии. Я бы сказал, что мы оба это почувствовали и это произошло. Он прилетел потом в Украину после Америки, не знаю почему. Мы начали тренироваться здесь, в Украине, готовиться к бою в Африке. Потом улетели туда, отбоксировали. Первая реакция, когда вам сказали, что нужно лететь в Африку, поскольку это очень далеко для многих? Ко мне пришло осознание, что я полетел куда-то очень далеко, когда прилетел в Йоханнесбург, вышел из аэропорта и меня должны были встречать, а никого нет. И тут я задумался: у меня ведь обратного билета нет, денег нет. А что, если они так и не приедут, что тогда? В тот момент я реально немного застремался за свою жизнь. Эти ощущения были незабываемыми. Башир с парнем, с которым я должен был тренироваться, приехал, но с опозданием. Заставили меня понервничать немножко. Тогда еще ночь была, мы едем в машине, я вообще ничего не вижу, и мы приезжаем на ферму. Меня заводят в комнату, и я такой: «Опа-па, интересно, что же будет дальше?» Помню, мы тогда поздно приехали, а на следующее утро нужно было улетать, с самого утра просыпаться. Кто-то стучит, я с кровати вскакиваю, открываю дверь, а там стоит белый человек, отец этого парня, и собака питбуль у меня в комнате. Моя первая реакция, когда я увидел питбуля, – страшно. Он заходит и что-то мне говорит на английском, на африканском английском. А у меня шок, страх, изобилие эмоций в один момент. Потом мы полетели в город Дурбан. Там уже начали знакомство. Но когда я утром увидел, где нахожусь, то это чем-то напомнило фильм «Джанго». На какой-то ферме, темнокожие люди ходят, смотрят на меня, а я – на них. Очень необычные ощущения были. Потом мы попали в город Дурман, в казино. Я понял, что здесь цивилизация все-таки есть. Отбоксировал. Мне понравилось: нам собственные раздевалки дали, в большом казино были бои, в ресторан самый лучший отвели. Было круто, конечно. Приятные впечатления у меня остались. Восприятие Африки тогда и сейчас очень сильно поменялось? Абсолютно. Первые ощущения были непонятные. Даже нет сравнения. Это было что-то особенное. Другая культура абсолютно. Там 11 или 12 официальных языков. Изобилие всяких культур. В основном, темнокожие люди. Это их земля, они там в приоритете. Если я не ошибаюсь, на данный момент в ЮАР 90% населения – темнокожие люди. Естественно, чем больше я там жил, тем больше людей встречал, знаний получал. И сейчас мне в ЮАР очень сильно нравиться. Те люди, которые там побывают, они поймут. Там безумно красивая природа. Ты там можешь найти и горы, и океан, озера, реки – все, что душа пожелает. Ты можешь с одной области поехать в другую и переехать, будто в другую страну. Как вы реагировали на разговоры о том, что бьете мешков? Я не спорю. Не то, чтобы мне было стыдно за мою историю в ЮАР, но не было другого выбора. Боксировал с тем, кого мне давали. Я даже приезжал на взвешивание и не понимал, кто мой соперник. Так что я не парился, честное слово. Боксирую с мешками, но что я могу сделать? У меня не было на тот момент никаких контрактов, мне никто не мог проплатить хороших соперников. Если я боксирую с ними, это не значит, что я сам не хочу драться с тем, кто лучше. Хороший соперник всегда хочет получить гонорар за свой бой. Никто не хочет выходить и драться бесплатно. Это работа, мы тоже очень сильно трудимся. Я в тот момент не переживал за то, сколько заработаю. Понимал, что мне нужно начать свою карьеру, сделать бои, что в будущем все будет. Поэтому я очень спокойно относился к вот этим вот финансовым моментам. После этих боев в ЮАР вы говорили о контракте в Лас-Вегасе на 10 боев. Почему он сорвался? Самая большая проблема в том, что в боксе очень много лживых людей. Тех, кто хочет зарабатывать, не вкладывая. Наверное, мы тоже попали в такую историю. Нас пригласили, сказали, приезжать в Лас-Вегас, что будем боксировать. Мы приехали, жили там в доме, тренировались каждый день. Спортсмены меня поймут. Когда тебе говорят, что нужно готовиться, что вот скоро бой, то ты там стараешься, шпаришь, тренируешься усердно, держишь себя на определенной диете, в каком-то весе. Месяц ты тренируешься в таком режиме, ну полтора. Ты не можешь на машине постоянно ехать 200 км/час – бензин закончится. Нужно где-то ехать быстро, где-то медленно. В спорте так же. Мы так просидели в ожидании боя, но он не происходил. Мы уже туда-сюда. Кое-как нам сделали поединок, мы отбоксировали, потом опять вернулись в Африку, но с пониманием того, что это все было ни о чем. Но это тоже определенный бой. Я побывал в Лас-Вегасе, пожил там. Спарринговал с топовыми спортсменами. В 2017 году Башир говорил, что через два года Сиренко будет новой звездой и все будут о нем знать. Что-то пошло не по плану или просто Башир в вашем дуэте отвечает за то, чтобы говорить громкие вещи, раскручивать вас? В жизни есть подъемы и падения. В тот момент у нас планировалось одно. Мы думали, что карьера будет развиваться стремительно. Башир, сам по себе, человек, который верит в разное такое. Он видел во мне потенциал. Ты никогда не знаешь, как сложится твоя судьба. У нас на тот момент были одни планы, возможности, ожидания. Но нам наобещали одно, а получилось – другое. Вы подписали контракт с немецкими менеджерами. Как это произошло? С нами связались, опять же, через моего папу. Предложили, сказали, что вот так и так. Мы пообщались, они рассказали, что могут предложить. Я не хочу иметь промоутера, который будет толкать меня под танки. Это пришло, наверное, с моим каким-то опытом. Я достаточно молодой для супертяжелого веса. Мне нет смысла в ближайшие два года отбоксировать свои лучшие бои. А что мне тогда делать дальше? Завязывать с боксом? Мне нужно еще возмужать, набраться опыта, умений, знаний того, чего я еще не умею. Никогда нет предела совершенству. Я усердно тренируюсь и надеюсь, что когда-то в моей судьбе выпадет правильный момент и я буду к нему готов. Какая у вас договоренность с менеджером? Мне повезло с тем, что мой менеджер прислушивается к моим пожеланиям и понимает плюс-минус, как моя карьера должна развиваться. Мне хотят помочь добраться до определенного уровня знаний и умений. Я должен гулять возле джунглей и в правильный момент быть готовым туда впрыгнуть и сразиться с самыми опасными хищниками. Вся команда это прекрасно понимает. Мне нужно еще набираться опыта, раундов в свою копилку. Мой африканский опыт не считается. Эти все семь боев можно, максимум, в два скинуть. Сейчас мы ищем таких соперников, такую оппозицию, которая поможет мне набраться опыта. После подписания контракта с менеджерами вы провели бой в Украине? Наши вечера бокса не самые атмосферные, но как это воспринималось? Конечно же круто. До этого я боксировал непонятно где, в Африке. А здесь – дома. Классно. Это очень крутые чувства. В Германии люди в залах во время бокса сидят за столами, кушают. Это нормально? Мне это тоже не нравится. Ощущения немного странные. Для нас это очень непонятно. А для них – нормально. Нужно понимать, что мы люди из разных стран, с разным пониманием, с разным менталитетом. У немцев это вполне хорошо. Мне это тоже не нравится. Но мы на их территории, так что играем по их правилам. Но, думаю, в будущем организаторы прислушаются к нашему мнению и немного переиграют это все в другую форму. Вы спарринговали с Поветкиным, Хантером, Усиком, Стиверном, Джо Джойсом. Как ощущали себя на их фоне? Для меня был огромный опыт побывать с ними рядом, посмотреть, как они тренируются. Это давало уверенность в себе, потому что я видел, что тренируюсь так же. То есть, я ничем не хуже. Делаю все так же, а может где-то даже и лучше. Вам не избежать сравнений с Усиком и братьями Кличко, хотя они уже всего достигли, а вы только начинаете свою карьеру. Как вы относитесь к таким сравнениям? Я понимаю, что людям и журналистам это интересно. Для меня большая честь быть в плеяде с этими людьми и стараться, достичь их рекордов. Этих спортсменов я считаю великими. Они являются просто огромной мотивацией для молодых спортсменов и для меня в том числе. Смотришь на них, ровняешься и пытаешься достичь их результатов. Вы выучили английский, сейчас, как я понимаю, учите немецкий. Зачем это Вам, немногие наши спортсмены занимаются этим? Если бы не знал английский, то не мог бы общаться с тренером, давать интервью, путешествовать и быть там, где уже был. Немецкий. Мне пока еще тяжело, потому что нет времени. Думаю, в какое-то межсезонье пойду заниматься с репетитором. Очень тяжело быть в определенных странах и чувствовать себя изгоем, когда ты не понимаешь, о чем говорят, а просто сидишь и улыбаешься. Мне эта позиция не симпатизирует. Я хочу хотя бы определенные, базовые умения и знания немецкого иметь. Есть ли внутри вера в то, что вы можете стать чемпионом мира? Представляете, заниматься каким-то определенным делом и не верить в успех? Наверное, тогда нет смысла этим заниматься. В моем случае я верю в то, что у меня будет возможность подраться за пояс чемпиона мира. А стать – верю в то, что смогу. Для этого, наверное, нужно сделать что-то большее, чем ты можешь, переступить через себя в определенных моментах. Если я буду продолжать работать в том же духе, то, уверен, мне выпадет такой шанс. И я сделаю максимум, чтобы добиться своих целей. Это как цель жизни. Если я смогу этого добиться, то на старости скажу себе, что я красавчик. Если я дойду до того этапа, когда у меня будет возможность и не воспользуюсь ею, потому что не смог, не захотел, то всю жизнь буду мучатся. Нет страха, что это бокс – бизнес, а супертяжелый вес – бизнес в квадрате? Поэтому я никуда не тороплюсь. Мне нужно пройти через определенные трудности, которые меня подготовят к тому, что будет ждать впереди. Если я справлюсь с вот этими вот подготовительными моментами, то, уверен, смогу справиться и в будущем, когда буду на очень высоком уровне. Поэтому мы очень усердно трудимся, развиваемся во всех направлениях, чтобы добиться поставленных целей. Читайте также: Интервью Паркера: о бое Усик–Чисора, самом сильном сопернике и бое мечты Чтобы не пропустить самые интересные новости из мира бокса и ММА, подписывайтесь на нас в Youtube, Instagram, Facebook и Twitter.