Скандал на ЧМ-1970: русский судья приехал на матч пьяным и заснул во время игры

Тем утром Анатолий Сеглин отмечал день рождения товарища, а после, даже не протрезвев, поехал обслуживать игру Швеция – ГДР. Анатолий Сеглин стоял у истоков отечественного хоккея – играл в самом первом международном матче сборной СССР (тогда её назвали сборной Москвы) с чешским ЛТЦ, семь лет провёл в хоккейном «Спартаке», позже и тренировал красно-белых, затем стал арбитром. Его судейская карьера рефери оборвалась после скандала, когда на один из матчей чемпионата мира-1970 Сеглин приехал подшофе. Матч в разбомбленном Сталинграде, переход в хоккей и стычка с Бобровым Сеглин пришёл в «Спартак» в 1930-х и продолжал играть в футбол даже после перехода в хоккейную команду. В Великую отечественную войну на фронт не попал, хотя сначала повестка пришла. «Как только объявили войну, меня сразу в военкомат вызвали. Я жил на Ленинградском шоссе. «Завтра с вещами!» – «Хорошо, – отвечаю, – приду». А я тогда уже был в «Спартаке». Старостин предупредил: «Не ходите никуда, всем сделаю бронь!» Эта бумага у меня где-то сохранилась, тяжело про неё говорить, сейчас расплачусь… «Правительство просит до конца войны освободить от призыва в армию». Спасли нас», — вспоминал Сеглин в интервью журналу «Российский хоккей». Продолжал играть в войну, а фронту помогал, работая на заводе – делал автоматы. В 1943 году в составе «Спартака» сыграл в знаменитом матче в только что освобождённом Сталинграде. «Мы прибыли туда через пять или семь дней после освобождения, на улицах ещё лежали трупы. Всюду сновали крысы. Жили в полуразрушенной после артобстрела школе. Ночевать было, признаться, страшновато. Но всё-таки мы провели этот матч. Хотя и проиграли сталинградскому «Трактору» 0:2», — рассказывал Сеглин «Советскому спорту». После войны ему предложили попробовать себя в хоккее – как и в футболе, выступал на позиции защитника. Сеглин стал участником первого международного матча сборной СССР (тогда, опасаясь провала, её назвали сборной Москвы) с чешским клубом ЛТЦ. По воспоминаниям других игроков, Сеглин был одним из самых жёстких хоккеистов того времени – не отличаясь техничностью, брал агрессивной игрой — раздавал силовые приёмы, грубил, наводил страх на лидеров соперников. Однажды, уже под конец игровой карьеры, всерьёз закусился с Всеволодом Бобровым, своим хорошим другом. Провёл против него силовой приём, за что вскоре получил ответку клюшкой. В 1960 Сеглин начал судить хоккейные матчи – тогда в арбитры брали в основном бывших игроков. Работал на чемпионатах СССР, вскоре стал обслуживать и международные турниры. Он зарекомендовал себя с лучшей стороны, и в 1965 году был признан лучшим арбитром чемпионата мира. «Мне надо лампочку зажечь, а я момент проспал. Закемарил после утренних торжеств» Естественно, Сеглина пригласили и на чемпионат мира 1970 года в Швеции, который оказался последним в его карьере. Приехал он не с пустыми руками – привёз ящик водки. «Водка на чемпионате мира решала всё: напоить судью, напоить директора гостиницы, напоить человека, который наш автобус будет пропускать», — рассказывал он. 22 марта был днём рождения другого советского арбитра Юрия Карандина, который также работал на мировом первенстве. Перед началом игрового дня, в полдень весь судейский корпус собрался в гостиничном номере отмечать праздник. «Человек восемь собралось, и каждый со своим национальным спиртным напитком. Всё расставили на столе — только водки было бутылок пять. Не меньше. Финский судья был, так тот только стаканами пил. Исключительно. Ууух, и нету! Я уж Карандина толкаю в бок: «Юра, не давай ему больше пить, нельзя столько!» О предстоящих матчах не вспоминали до тех пор, пока судьям не принесли расписание. Сеглина, которому всегда доверяли важнейшие игры, почему-то назначили не главным судьёй, а сидеть за воротами и зажигать лампу при голах. Вот так, даже не протрезвев, Сеглин поехал на игру Швеция – ГДР. «Усаживаюсь за воротами, как положено. И в этот момент до меня доходит: на льду-то ты ещё двигаешься, а за воротами и заснуть вполне можно. Тем дело и закончилось: шведы немцам забили, мне надо было лампочку зажечь — а я момент проспал. В самом прямом смысле, закемарил после утренних торжеств. Прошло полтора периода, ко мне подходят: «Простите, Анатолий Владимирович, надо для вас легенду придумать. Дескать, с сердцем стало плохо, или ещё что-то. Притворитесь». Подошёл Ахерн, президент Международной федерации. Он ко мне очень хорошо относился. Но я уже совсем устал к этому моменту. Говорю: «Ребята, больше не могу судить». И ушёл. Да, шатался. Те говорят: давай, дескать, другого судью туда посадим. Кого? И сажают финна, который стаканами пил! Тот вообще на ногах не держался! Вот это кино!», — вспоминал Сеглин. «Мы, молодые хоккеисты сборной СССР, называли Сеглина папой» От судейства его, конечно, отстранили, и буквально на следующий день вызвали в Москву, хотя до конца чемпионата мира оставалась всего пару дней. Оказалось, один из судей отправил шведский журнал с карикатурой на спящего судью в ЦК. Разразился большой скандал, Сеглина сделали невыздным. «По возвращении домой меня потащили по высшим инстанциям. Досталось мне по первое число, слушали моё дело и в спорткомитете, и на судейской коллегии. Короче, посчитали зачинщиком пьянки. Предоставили слово и мне. Говорю: так, мол, и так, я же за советский хоккей переживал, я же специально судей угощал, чтобы они к нашим хоккеистам подобрее были. Не поняли меня тогда, отлучили от свистка», — приводит слова Сеглина в книге «Российский хоккей: от скандала до трагедии» Фёдор Раззаков. Судейская карьера Сеглина на этом закончилась, он лишился работы, также его выгнали из Спорткомитета, но через несколько лет взяли обратно – похлопотал заместитель председателя Спорткомитета Валентин Сыч. Сеглин умел легко перестраиваться и находить себя в разных профессиях. Работал в обеспечении инвентарём, начальником хоккейного «Спартака», потом стал администратором национальной команды, с которой объездил полмира. У него была явная предпринимательская жилка, ещё в бытность судьёй он привозил из заграницы дефицитные товары и сбывал их в Москве. Потом договаривался с иностранными фирмами по экипировке, обеспечивал хоккеистов хорошими клюшками, шлемами, щитками. «Брал в то время взятки. Сейчас можно об этом говорить. Харламов, например, надевает определённый шлем, а мне ещё до игры принесли по тысяче долларов на каждого игрока. За то, чтоб надевали именно эти шлемы. И каждый игрок получал эти деньги, хотя Третьяк, например, играл в другом шлеме», — рассказывал он. Игроки сборной его очень любили: «Мы, молодые хоккеисты сборной СССР, называли Сеглина папой — настолько огромным уважением он пользовался», — рассказывал Вячеслав Фетисов. Сеглин прожил яркую жизнь, и скандал в Стокгольме на неё не слишком повлиял (по возрасту ему тогда и так пора было заканчивать с судейством). В 2004 году Анатолий Владимирович был введён в Зал славы отечественного хоккея в судейской категории.