Никита Сошников – о претензиях к Умарку, долгах по зарплате и травмах

Большое интервью нападающего «Салавата Юлаева» Никиты Сошникова. О БОЯЗНИ ПОСЛЕДСТВИЙ ОТ СОТРЯСЕНИЙ: «ЕСЛИ В ТАКОМ КЛЮЧЕ ДУМАТЬ, ТО ЛУЧШЕ ВООБЩЕ НЕ ИГРАТЬ» – В СМИ появилась информация, что «Салават» задерживает зарплату игрокам. Что говорят, когда отдадут деньги? – Не знаю, пока еще не разговаривал об этом. Посмотрим. В Мытищах я и не в таких ситуациях бывал. Сейчас немного другая жизненная ситуация, потерпим немного. Надеюсь, это скоро решится. – В Мытищах задержка по зарплате была полгода? – Да, шесть месяцев. – Как ваше здоровье? Регулярный сезон завершили в списке травмированных, сейчас удалось восстановиться? – Да, все нормально. – Отличный подробный ответ. – Ну, правда все нормально (смеется). Так что не переживайте за это. – Вы забивали весь сезон, а потом перестали выходить на лед. Как не переживать? – Все бывает. Получил травму на ровном месте, и пришлось пропустить первый раунд. Но видите, как все сложилось, так что ничего страшного. – Сотрясения имеют накопительный эффект, врачи что-то говорят по этому поводу? – По поводу сотрясений все говорят разное, поэтому никого не слушаю. Только прислушиваюсь к своему самочувствию. – Была информация, что вы могли выходить на лед, но говорили врачам, что чувствуете себя не лучшим образом. – Если я не вышел, значит, не был готов на сто процентов. Тут один ответ. – Не страшно, что следующее сотрясение может привести к тяжелым последствиям? – Если в таком ключе думать, то тогда лучше вообще не играть. Пытаюсь всегда работать, выходить и не думать об этом. Там получил травму на ровном месте из-за того, что не совладал с эмоциями. – Как правило, существует посттравматическое состояние, когда игроки начинают бояться идти встык. У вас есть такое? – Нет. Когда чувствуешь себя на 100%, то не боишься идти ни в какой стык. Самое главное, чтобы ты хорошо себя чувствовал. Если у тебя есть какие-то проблемы, то тогда ты опасаешься. Никита Сошников / Фото: Сергей Словохотов О ДЕТСТВЕ В ТАГИЛЕ, ИГРЕ ПОД ЧУЖОЙ ФАМИЛИЕЙ И ЖИЗНИ В МЫТИЩАХ – Никита, расскажите о «Спутник»-92. Кто кроме вас оттуда выбился? – Это получается старший год за который я играл, сам я еще за 93 год выступал. Несколько ребят играют в Казахстане с моим братом, насколько я знаю. С 93 года играет Кирилл Дьяков. В КХЛ точно больше никого. – Почему так мало? – Я не знаю. У нас 92 год тренировал отец Радулова. Это был сильный год. Просто он потом уехал к Саше, за океан и как-то все пошло не так, как должно было быть. Был один перспективный парень, который должен был играть на уровне Жени Кузнецова. Но его родители не захотели отпускать ни в «Динамо», ни в другую команду. Они сказали быть с ними. В итоге у парня все не так пошло. – Расскажите о своем детстве в Тагиле. Были моменты, когда вы могли пойти не туда? – Каждый день мог не туда пойти. Спасибо родителям, которые донесли до меня, как расставить приоритеты в жизни. – Близость к алкоголю, табаку, наркотикам. Как удалось отгородиться от этого? – Были такие вещи. Я бы не сказал, что не притрагивался к этому. Меня тоже это коснулось, но проблем с этим не возникло. Просто как все подростки где-то чудил. Но родители вовремя поймали, наругали и объяснили, что надо делать выбор. У меня получилось немного раньше, чем у других ребят. – Есть друзья, до которых не удалось это донести? – До кого-то, мне кажется, и не пытались донести. Кто-то был слишком занят, чтобы прокормить семью. В каждой семье разные обстоятельства. – Когда уезжали, то понимали, что хоккей – социальный лифт? Или просто играли в свое удовольствие. – Когда я уезжал из Тагила в 14 лет, я уже точно знал, что хочу быть хоккеистом, поехал строить карьеру. Учебы как таковой у нас в спортивной школе не было, ничего в головах не было. Если взять школу, то не скажу, что из нас был кто-то очень умный. Не было таких ребят. Поэтому не было бы ни школы, ни хоккея. Я решил уехать на год. Там были проблемы, я год играл в Твери под чужой фамилией. – Какой? – Глеб Данилов (смеется). Я играл так год, чтобы поддерживать игровую практику. Мне просто клуб не отдавал деньги. Пришлось менять прописку. Просто за меня клуб просил 700 тысяч рублей, которых не было у семьи. Я не хотел там оставаться и гнить, поэтому пришлось так сделать. – Глеб Данилов сейчас бы большего добился, чем вы? – Так если бы он большего добился, мне бы не отдали его имя с фамилией (смеется). Он был в команде, тренировался, все делал. Просто я выходил в его майке играть. Это смешно на самом деле. – Не встречались с ним после этого? – Нет. – Как разрешилась история? За вас все-таки заплатили? – Нет. Получилось так, что если ты год пропускаешь, незаявленным ни за какой клуб, то команда теряет права на тебя. Насколько я знаю, до сих пор есть такое. – В Мытищах было тяжело? – Нет, там был классный период. Мы с Яриком (Ярослав Дыбленко. – прим. ред.) там с самого начала были. Еще когда юниорка была. Мы все прошли там. Этот этап жизни навсегда останется в памяти. – Если бы тогда «Атлант» не развалился и не исчез, все равно бы поехали в НХЛ? – Да. Я хотел себя попробовать. Ни о чем не жалею, кроме того, что получилось вот так с травмами. – СКА тогда массово купил права на игроков «Атланта». – Да, я тогда перешел в пакете, грубо говоря. – Когда вернулись, то сказали: «Очень рад, что я не в СКА». Почему? – Я такого точно не говорил, что я очень рад, что не в СКА. Просто был момент, когда я год не играл практически. Ехать сразу в СКА было бы непонятно. Мне нужно было игровое время. Я верил в свои силы. Но я не могу контролировать тренера, даст он мне играть или нет. Поэтому в Питере было бы немного сложнее. Принял решение, что нужен обмен. Получилось, как получилось. Никита Сошников / Фото: Сергей Словохотов «ЗАЧЕМ ВЫИГРЫВАТЬ, ЕСЛИ В ПЛЕЙ-ОФФ УЖЕ НЕ ПОПАДЕШЬ? А НА ДРАФТЕ ТЫ МОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ БУДУЩУЮ ЗВЕЗДУ» – Когда играли за «Торонто», вам запрещали забивать, чтобы вы случайно не выиграли и не потеряли Остона Мэттьюса? – Никто не запрещал забивать. НХЛ – такая лига, что там еще забить надо. Но да, мы начали выигрывать, и Лу (генеральный менеджер «Торонто» Лу Ламорелло) просто взял и всех спустил вниз. Специально подняли игроков, чтобы проиграть. – Как парни к этому относились? – Все понимали. Зачем тебе выигрывать, когда ты в плей-офф уже не попадешь? И ты понимаешь, что на драфте можешь забрать будущую звезду. Зачем тебе куда-то лезть? – Тяжело представить, каково выходить на матч с пониманием, что победа не нужна. – Ты все равно выходишь, доказываешь, делаешь заявку на следующий сезон. Тут уже каждый за себя играл. – В «Торонто» помешала только травма? – Больше не сотрясение меня выбило, а то, что в плей-офф травмировал заднюю поверхность. Этот момент стал ключевым. Меня не отправили на МРТ, и я тоже не сказал. У меня нога болела, а я думал сама пройдет. Потом, когда я приехал в тренировочный лагерь, нога резко заболела. Первый раз такое было. Сложно было кого-то винить. Хотя все равно, если у игрока что-то болит, то надо проводить обследование, чтобы определить, в чем причина. В итоге я месяц протренировался с болью, после чего ногу не мог поднять с кровати. Сам поехал и сделал МРТ. Оказалось, что у меня два надрыва в задней поверхности. У меня уже времени не хватило восстановиться к сборам. Хотя Бэбкок этим летом походил ко мне, говорил, с кем буду играть, в каком звене и какая у меня роль. Все объяснил, было полное доверие. Получилось так, что я на ровном месте просто выбыл. Это было самое обидное – Вы говорили, что врачи в Северной Америке бестолковые. Это из-за этого? – Я не говорил, что они бестолковые. Просто вели себя так, будто ты за ними бегать должен: «Сделайте мне это, проверьте это». Я точно знаю, что главный доктор в «Торонто», который всем заведует в клинике, слова игроков делит на два. Я не единственный игрок, у которого были такие ситуации. – Еще вы говорили, что если бы были в другом статусе, то к вам было бы другое отношение. – Ну, конечно. В любом случае, ты бы как главный тренер подходил каждый день и спрашивал: «Где мой лучший игрок?». Ты бы не спрашивал о хоккеисте, которого можно заменить другим. Ты бы подходил и говорил: «Где Мэттьюс? Почему он не играет? Сколько ему осталось долечиться?». Я много видел таких ситуаций. Это чистый бизнес. – Вы сейчас разочаровали Барабанова, Григоренко, Капризова и Сорокина. – Нет. Ребята едут туда с чистого листа. Григоренко уже знает, но ему дали новый шанс, все будет зависеть от него. – Цулыгин круче Бэбкока? – Я про тренеров, наверное, лучше ничего не буду говорить. – Поставим вопрос по-другому. Вы поняли теперь, почему Бэбкок в черном списке? – В принципе, да. Но я не скажу, что он в черном списке. Мне кажется, в следующем сезоне получит работу. Другой вопрос: хочет ли он сам работать? У него и так все хорошо в плане финансов. Если он соскучится по хоккею, то быстро найдет работу. – У вас ним были какие-то неприятные моменты или, наоборот, все нравилось? – Если честно, я ничего плохого не могу сказать. Он просто был справедливый по отношению ко мне. У меня была своя роль, я играл в четвертом звене. Он почему-то не видел меня в звеньях выше. Я сам понимаю, пропустил предсезонку, только к концу сезона раскочегарился, стал нормально себя на льду чувствовать. Сразу стал получать больше игрового времени. Там нужны были победы, и он играл теми, кто был на ходу. У меня не было с ним конфликтных ситуаций. Но я никогда не стеснялся ему отвечать, если он был в чем-то не прав. Я видел людей, которые его боялись, он съедал их. – Были ли последствия твоих «ответок»? – Нет. Я даже помню момент, он говорил: «Ты мне скажи, если не согласен». Не было такого, чтобы он говорил: «Пошел отсюда, я тренер». Но опять-таки, я тоже не перегибал, это было в каких-то рамках. – Никита Зайцев говорил, что с Мэттьюсом так и не познакомился, он держался в стороне. Вы тоже не близко были знакомы с этими ребятами? – Да, он больше своей бандой общались. Но они всегда были в команде хорошими партнерами. Был классный коллектив. – Душой команды был Морган Райли? – Да. Он всегда смеется, громко разговаривает, нравится ему это. – Вы уже высказывались на тему игры Ожиганова, его слов о том, что все там лижут ж***. Понятно, что у него был культурный шок. Был ли ты удивлен отношением с главным тренером в раздевалке? – У меня разные ситуации с Ожигановым. Он приехал сразу на все готовое. Мне пришлось проходить через АХЛ, доказывать. Когда год поживешь, поиграешь, то уже привыкаешь к этому. В первое время да, что-то кажется странным. Когда в АХЛ меня поставили в четвертое звено с двумя тафгаями, я вообще в шоке был. Думаю, зачем я сюда приехал? Для чего меня подписали? Я вообще ни слова не говорил не английском, мне пришлось подъехать к тренеру, что-то ему промычать, что хочу больше времени и играть в большинстве. Никита Сошников / Фото: Сергей Словохотов «В ГРУППЕ «САЛАВАТА» НАПИСАЛИ: «УБЛЮДКА КАКОГО-ТО ВЗЯЛИ, Я ЖЕ ГОВОРИЛ ОН НИКАКОЙ» – Вы остаетесь в «Салавате Юлаеве»? – У меня по контракту еще сезон. – Это понятно. А если платить не будут? – Конечно, остаюсь (смеется). – Умарка замените? – Я с удовольствием. – Сможете валяться, падать? – Я хочу немного в другом плане его заменить. – У вас 27 голов в КХЛ. Вы приехали сюда голодным до игры, не кажется, что отчасти от этого такой результат? – Я не играл давно. Скажу честно, летом было сложно. Первая товарищеская игра с Казанью. Я на тот момент уже месяцев 8-9 не играл. Это слишком много. Я вышел в шоке от того, что происходит, хотя это товарищеская игра. Со временем начал понимать. Еще немного хоккей отличается. Хотя когда с «Ак Барсом» играешь, это почти то же самое, что в Северной Америке. – В сезоне вы говорили, что «Салават» местами неправильно играет. В чем это проявляется? – Сейчас уже не вспомнишь. Сезон прошел и все из головы вылетело. Я говорил после игр, значит, были какие-то ситуации. Я точно помню матч с «Йокеритом», там мы реально неправильно играли у себя дома. Мы могли их задавить давлением, а делали то, что они ждали. Начинали играть в откат, и они просто нас по зоне возили впятером. А когда шли активно, то они просто отбрасывались, сами шайбу отдают. – Нравится ли тебе Тригубчак? Знаком с ней? – Я с ней не знаком. – Как ты отнесся к ее конфликту с Паниным? – Я не был ни на чьей стороне. Мы проигрывали много игр подряд, а на это мы не обращали внимание. Грише, наверное, вообще ничего не стоило отвечать. Ему нравится вся эта социальная жизнь. Это его дело. – А вы даже инстаграм перестали обновлять. – У меня есть приватная страница. Там для близких и друзей. – Избегаешь общения с болельщиками через директ? Наверняка, хоккеисты показывали, что происходит после поражений. – Я с болельщиками не общаюсь в соцсетях. Если кому-то есть что сказать, они всегда могут подойти после игры. У нас открытый доступ. Я считаю, что боты, которые пишут сообщения, что проиграли из-за тебя ставку, это не болельщики. Я не знаю, как их назвать. Это боты. Настоящие болельщики в Уфе есть, они хорошие. Приходят на арену и болеют, они реально крутые. – Ладно, когда пишут про ставку, но иногда желают и смерти. – Да. В начале сезона была ситуация в первой игре против «Куньлуня», я забил, отдал и буллит реализовал. Я тогда вышел дополнительный буллит бить и не забил, и мы проиграли. Потом в комментариях в группе «Салавата Юлаева» написали: «Ублюдка взяли какого-то, я же говорил он никакой». Мне ребята из команды показали. – В живую болельщики когда-то предъявляли претензии? – Нет. В этом сезоне до такого не доходило. Я знаю, что до этого Захар (Захар Арзамасцев. – прим.ред) участвовал в ситуациях в Уфе. Приходилось объясняться. – Чем Цулыгин хороший тренер? – Тем, что он гибкий тренер. Не придерживается какой-то одной схемы. Ты знаешь, что можешь где-то креативно сыграть. Нет такого, что если допустишь одну ошибку, то сразу сядешь. Он очень спокойный. Не пихает после каждой смены за одну вещь. – Говорят, что взрослым игрокам он вообще не пихает, но молодым достается. – Никому из молодых не достается. Да, он им больше говорит, как играть. Но такого, чтобы он кому-то пихал, разговаривал с каким-то тоном с игроком, такого не было. У нас же молодые хоккеисты сейчас очень любят обижаться на любое слово. – У команды была задача просто попасть в плей-офф, а там уже все пойдет? – Я не знаю. Задачи попасть только в восьмерку не было. Мы начали сезон в топе, а потом проиграли одну-вторую игру и начали скатываться. – В плей-офф было явно видно, как смещались акценты, явно была поставлена работах на сменах. – Вопрос не ко мне. Я был травмирован. Меня не было и комментировать нечего. Но могу сказать, все знали, что Умарк в плей-офф будет играть в полную силу. И у Цулыгина на лице было видно, что он реально хочет выиграть. Линус Умарк / Фото: Сергей Словохотов «БЫВАЛИ ИГРЫ, КОГДА УМАРК ИГРАЛ ОЧЕНЬ ЗДОРОВО, А ИНОГДА БЫЛО СТРАШНО СМОТРЕТЬ» – У Сергеева получится в НХЛ? – Надеюсь. Позвоните во «Флориду», у них узнайте. Если подготовится хорошо к сезону, тогда почему нет? Будет зависеть от тренерского доверия, на что он едет туда. – Знали, что за вас «Авангард» предлагал Шумакова? – Я поверхностно слышал, что Омск хотел меня обменять, но был уверен на 99%, что этого не случится. – Почему? – Я знал, что Уфа не будет меня менять. На тот момент им это не нужно было. – Кто для вас самые лучшие партнеры по звену? – Я в этом сезоне со всеми поиграл. Честно, не знаю, не могу кого-то выделить. Со всеми старался играть. – Ты видишь перспективы у Амирова, Мухамадуллина? Не должны ли они вести себя иначе? – Такого точно нет, что они должны себя как-то по-другому вести. Они все правильно делают, у них нормальное поведение. Хорошие и воспитанные парни. Все у них будет нормально. Просто в этом сезоне попали в ситуацию, когда команда кувыркалась. В этом наша вина, что не создавали условия для тренера, чтобы он мог больше доверять молодым. – Что думаете об уходе Умарка? Сказывалось то, что по ходу сезона стало об этом известно? – Никак это не сказывалось. Все знали, что он уйдет. Сказывалось, что он делал. – Что он делал? – Бывали игры, когда он играл очень здорово, а иногда страшно было смотреть. Все смотрят и видят прекрасно. Когда у него было хорошее настроение, выходил и творил. Были игры, когда тяжело смотреть. – Когда было тяжело смотреть, ему кто-то высказывал недовольство, или он был неприкасаемый? – Конечно, высказывали. Было даже, когда его убрали в запас. В игре с «Адмиралом» его убрали с предлогом, что дали отдохнуть. Но на самом деле наказали. После этого я удивился, насколько быстро он умеет, оказывается, кататься на тренировке. Он разозлился и просто летал. – Хартикайнен в этом плане другой? – Да, другой. Но опять же, мы говорим, а они выходят в плей-офф и начинают команду на себе тащить. – Из легионеров в плей-офф очень удивил Маннинен. Это он взял пример с партнеров? – С ним была другая ситуация. Он такого плана, как я. Каждый день выходил и выкладывался. Каждую игру старался играть на максимуме, потому что если он не выкладывается полностью, то не может показать хороший хоккей. Если Харти и Умарк могут где-то выйти и сыграть не на 100%, и при этом показать результат, то с ним такое не прокатывало. Еще он травму получил, точнее у него было заражение. Из-за этого пропустил месяц и не мог ничего делать. – Как относитесь к штрафам Панина за его силовые приемы? – Сложно комментировать. Если ему не надоело платить (смеется). Когда он получил последний штраф, то начал играть намного аккуратнее. Не то, что он в чем-то потерял, но это уже не Гриша. Он такой игрок, который играет на грани фола. Соперник знает, что сейчас на синей линии лучше не пытаться что-то придумывать. Он либо тебя расколет, либо промахнется и вынесет коленом, – расшифровал ГорОбзор.Ру из интервью на ютуб-канале «Спорт-Экспресс». Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook