В 1950-м в Чехословакии осудили 11 хоккеистов – их пытали и отправили на урановые рудники
11 игроков первого «золотого» поколения сборной ЧССР судили за измену. Даже когда о них забыли на родине, Анатолий Тарасов помнил. В послевоенные годы не было в Европе команды сильнее сборной Чехословакии. На чемпионате мира в 1947 году она стала чемпионом, на Олимпиаде-1948 уступила только Канаде, завоевав серебряные медали. Соотечественники носили своих героев на руках и называли «золотой командой» — они и правда были первым золотым поколением сборной ЧСССР. Большая часть сборников представляла самую сильную чешскую команду ЛТЦ, которая в 1948 году стала соперником первого международного матча в истории сборной СССР (которая тогда скрывалась под вывеской сборная Москвы). Учителя сборной СССР В нашей стране хоккей с шайбой в это время только делал первые шаги. Читались канадские учебники по хоккею, перенимался опыт у латышей, которые начали играть в хоккей ещё в конце 1920-х и до войны участвовали в чемпионатах мира и Олимпиадах. Но опыта у советских хоккеистов всё равно было мало, и чтобы поднатореть в новом виде спорта, в Москву были приглашены лучшие в этом деле – чехословаки. «Они ужасно быстро бегали на коньках, нас это очень удивило. Мы наблюдали за их хоккеем с мячом, и нас поражало всё то, что они умели. Однако когда мы проводили совместные тренировки, то оказалось, что они, например, не могут поднять шайбу и вратари не умеют поймать шайбу в ловушку. Там было столько камер, и все они снимали каждое движение каждого игрока. В течение недели они узнали буквально все подробности о нашей игре», — рассказывал игрок ЛТЦ и сборной Чехословакии Густав Бубник в интервью «Радио Прага». Наши хоккеисты и тренеры получили неоценимый опыт – помимо пяти матчей и тщательного разбора тренировок, была изучена и настоящая хоккейная амуниция. Чехословаки вспоминали, что на первую тренировку наши игроки вышли в шлемах танкистов, обычных кожаных перчатках и футбольных щитках. Той же ночью были приглашены мастера-ремесленники, которые проинспектировали раздевалку ЛТЦ и в кратчайшие сроки создали точные копии профессиональной амуниции. В итоге всего за пять матчей сборная Москвы добилась большого прогресса – от разгромных поражений в первых двух играх до убедительной победы над чемпионами мира в заключительной встрече. «Мы поняли, что советские хоккеисты очень скоро станут для нас опасными конкурентами». Так и вышло», — вспоминал Бубник. Обвинения в госизмене Но до триумфального дебюта сборной СССР на чемпионатах мира оставалось ещё шесть лет, а чехословаки тем временем вернулись на родину и в 1949 году защитили титул чемпионов мира. Правда, было одно но. В том же феврале 1948-го, пока ЛТЦ играл в Москве, в Чехословакии, после долгой внутриполитической борьбы коммунистическая партия окончательно вытеснила на задворки оппонентов и заняла ведущую роль во всех государственных институтах. Над хоккейной сборной стали сгущаться тучи. После февральских событий 1948 года многие чехословацкие спортсмены бежали за границу – например, бывший хоккеист и теннисист Ярослав Дробны, хоккеисты Йозеф Малечек, Зденек Марек и Олрджих Забродски – младший брат капитана сборной Чехословакии Владимира. В ноябре 1948 года над Ла-Маншем исчез самолёт с шестью игроками сборной, которые летели на матчи в Лондон. Ни обломков самолёта, ни тела игроков не нашли (останки двух тел были найдены спустя год), КГБ Чехословакии считало, что они сбежали в Испанию и пристально следило за их семьями. 11 числа сборная приехала в аэропорт, чтобы отправиться за очередным золотом на чемпионат мира в Лондон, но там хоккеистам сообщили, что они никуда не летят. «Вдруг появились агенты государственной безопасности и представители союза чехословацкого хоккея. Они нам сказали, что мы должны подписаться под каким-то заявлением, что мы отказываемся от участия в чемпионате мира, потому что английское посольство не предоставило визу для репортёров чехословацкого радио. Мы, конечно, не расписались, они нас распустили, и мы пошли домой», — рассказывал Бубник. Вскоре выяснилось, что формальный повод не дать сборной улететь в Лондон был профанацией – хотя репортёров, из-за которых разгорелся сыр-бор, включили в делегацию в последний момент, английское посольство в срочном порядке всё же выдало им визы. И даже выставило копии этих документов на всеобщее обозрение в здании Британского информационного центра в Праге. До 13 марта хоккеисты ещё надеялись улететь (на открытии ЧМ их имена даже были внесены в протокол на матч с Бельгией), но затем услышали по радио, что Чехословакия на мировом первенстве не сыграет, якобы в знак солидарности с репортёрами, которым не дали визу. Пылающие гневом игроки тем же вечером собрались обсудить ситуацию в ресторане «У Герлицку» — была почти вся сборная, кроме игроков из Моравии, которые к тому времени уже уехали домой. Градус недовольства повышался вместе с количеством выпитого, игроки стали петь провокационные песни, высмеивающие правительство, а затем совсем разошлись. «Нам заманили в ловушку. Мы пили, стали кричать «Смерть коммунизму!». Мы были двадцатилетними мальчишками, что с нас можно было взять… Мы же были чемпионами мира, думали, с нами ничего не могут сделать», — вспоминал Бубник. То ли за хоккеистами была установлена слежка, то ли кто-то из посетителей ресторана вызвал полицию, но трёх игроков арестовали на месте, остальным удалось убежать дворами. На следующий день арестовали ещё семерых, а через несколько дней под стражу взяли вратаря Богумила Модры, которого объявили организатором заговора. Модры в пивную не ходил и даже не был игроком сборной (хотя был включён в тренерский штаб на ЧМ-1950), но недовольство действиями коммунистического правительства высказывал. В 1940-е он считался лучшим вратарём Европы и после Олимпиаде в Сенкт-Моритце получил предложение из НХЛ. Модры даже заручился поддержкой одного из членов правительства и договорился, что в случае победы на ЧМ-1949 его отпустят в Канаду. Когда Модры всё равно никуда не отпустили, он возмутился и заявил, что больше играть за сборную не будет. Хоккеистов обвинили в антигосударственном заговоре, в качестве подтверждения этих обвинений приводились лозунги, которые выкрикивали хоккеисты в ресторане, а также вскрывшийся факт, что игроки действительно обсуждали возможность побега. Однако это было ещё на Кубке Шпенглера-1948, в котором участвовал ЛТЦ, и большинством голосов команда решила вернуться домой. Правда, один игрок, Мирослав Слама, всё-таки остался в Швейцарии и стал играть за «Давос», а через несколько лет эмигрировал в США. Пытки в тюрьме, суд и урановые рудники Игроков заключили под стражу в так называемом «Домечеке» — печально известном здании в Праге, в котором в войну размещалось гестапо, а после неё расположилось КГБ. По воспоминаниям игроков, там их пытали, морили голодом, грозили смертной казнью и всячески издевались, выбивая признательные показания. Госбезопасность считала, что хоккеисты шпионили на Запад, а после ЧМ в Англии, где они планировали выиграть очередное золото, остались бы в Лондоне, что стало бы большим ударом для коммунистов. «Они были рады унизить нас, чемпионов мира. Помню, как один охранник особенно радовался, кричал мне: «Это ты – чемпион мира? Да для меня ты – просто скотина! Давай, делай 100 отжиманий, раз ты чемпион. И приходилось их делать, если, конечно, ты не хотел получить по лицу или по почкам», — вспоминал Златко Червены. «Трое суток меня держали без еды и воды, не давали спать и заставляли постоянно ходить. Сначала я храбрился, но затем у меня начали опухать ноги, из них сочилась кровь. Каждый час меня заставляли отжиматься и приседать… На третий день я стал умолять дать мне воды», — вспоминал Антонин Шпатингер. Бубник рассказывал, что за несколько месяцев в «Домечеке» похудел до 50 кг. Игроки были настолько истощены, что через прутья окон в камерах пытались ловить воробьёв. Хоккеисты подписали признательные показания, и осенью 1950 года состоялся закрытый суд, на который не пустили не прессу, ни родственников игроков. Самый большой срок – 15 лет – получил Модры. Бубника приговорили к 14 годам, Станислава Конопасека – к 12, Вацлава Розиняка и Кобранова – к 10, Йозеф Йирка получил 6 лет, Златко Червены – 3 года, Иржи Мацелис – 2 года, Антонин Шпанингер и Пршемысл Гайны – по году, Йозеф Шток – восемь месяцев. Помимо тюремных сроков, у всех было конфисковано имущество. Владимир Забродски отделался запретом на участие в хоккейных турнирах и не предстал перед судом. Почему его, капитана сборной и брата сбежавшего из Чехословакии игрока, отпустили, до сих пор остаётся загадкой. Поначалу ходили слухи, что он был информатором и кто-то даже говорил, что видел, как он посещал КГБ, но прямых доказательств как не было, так и нет. Игроков постоянно перебрасывали из тюрьмы в тюрьму, а через год несколько из них оказались на урановых рудниках в Яхимове, где им пришлось работать в «Башне смерти» без каких-либо защитных костюмов. Правда, большинство игроков задержались там всего на пару месяцев, но были и те, кто провёл в Яхимове годы, например, Модры. Радиация подорвала его здоровье и он умер в 1963 году. В 1955 году (после смерти Сталина и тогдашнего президента Чехословакии Готтвальда) хоккеистов амнистировали, некоторые из них даже вернулись в хоккей (но не в сборную). После Пражской весны всех осуждённых в этом процессе реабилитировали. Первое «золотое» поколение чехословацких хоккеистов кануло в лету – сборная ЧССР пропустила не только ЧМ-1950, но и ЧМ-1951. Команду возродили только к Олимпиаде 1952 года, ещё три года потребовалось, чтобы попасть на пьедестал, а чемпионами в следующий раз чехословаки стали только в 1972 году. «Два советских тренера дали моральный урок нашим людям» Основной причиной процесса над хоккеистами считается то, что власти пытались запугать остальных спортсменов и остановить побеги в страны каплагеря. Существует и версия о том, что всё это устроил СССР. «Лично я считаю, что за этим стоял СССР. Они не разбирались в хоккее, но хотели быть в нём лучшими в мире. Самым простым было уничтожить нас», — говорил Конопасек. Была ли реальная почва под подозрениями хоккеистов, или процесс был сфабрикован от и до, уже никто не узнает. Формальные поводы они давали — Бубник, например, водил дружбу с неким высокопоставленным американцем и собирался жениться на француженке. Модры тоже был знаком с американским чиновником. Но реальных доказательств их измены никто не увидел. Показательно, что, несмотря на многолетнюю вражду на хоккейной площадке, в сборной СССР очень тепло относились к тем, кто научил их играть в хоккей, хотя в Чехословакии даже после амнистии и вплоть до 1968 года о них старались даже не вспоминать. «После выхода из заключения Божа сторонился людей. Встречался лишь с теми, с кем был осужден. Не выказывал ни малейшего интереса к встречам с работниками Хоккейного союза. Это стало особенно очевидным в 1959 году, когда в Праге проходило очередное первенство мира. Никто из руководителей нашего хоккея не поинтересовался, хочет ли Божа посмотреть эти игры. Зато это сделали русские тренеры Тарасов и Чернышев. Они возили Божу на стадион своим автобусом и брали к себе на скамейку запасных. Они приходили к нам в гости и тогда, когда Божа уже лежал. Он был им страшно рад… Когда Божик умер, Тарасов с Чернышевым прислали письма с выражением соболезнований. Во время другого посещения — это было зимой 1963 года — мне позвонил Розиняк и сказал, что Тарасов хочет со мной встретиться. Я шла к нему в отель с благодарностью. В номере кроме Тарасова и Чернышёва был и кое-кто из руководителей Хоккейного союза. — Вы знаете её? — спросил Тарасов. — Это госпожа Модры. Знаете, кто был Божа Модры? Он нас научил играть в хоккей, и мы этого не забудем до самой смерти. Так два советских тренера дали моральный урок нашим людям!», — приводил слова вдовы Богумила Эрики Александр Горбунов в книге «Анатолий Тарасов».
