Не вписались в поворот: коронавирус ударил по европейским националистам

Американское издание Politico опубликовало статью «Европейцы крайне правые знают, как потерять (подразумевается — популярность. — Авт.) в сильный кризис». Данные, обобщенные в статье, весьма интересны, хотя выводы и вызывают ряд вопросов. Журналисты Politico обобщили данные разных соцопросов и с цифрами в руках показали, что с января, то есть с начала эпидемии COVID-2019, крупные европейские правые партии достаточно ощутимо и синхронно «просели» в плане поддержки в обществе. Так, рейтинги «Альтернативы для Германии» (нем. Alternative für Deutschland, AfD) упали с начала января с 14,2% до 10,1% (минус 4,1%, ранжировка идет именно по уровню падения рейтингов); итальянской «Лиги» (итал. Lega) — с 32,6% до 28,6% (-4,0%); «Народной партии — Нашей Словакии» (слов. Ľudová strana Naše Slovensko, LSNS) — с 11,6% до 7,7% (-3,9%); «Шведских демократов» (швед. Sverigedemokraterna, SD) — с 24,7% до 21,5% (-3,2%); Австрийской свободной партии (нем. Freiheitliche Partei Österreichs, FPÖ) — с 14,6% до 11,7% (-2,9%); нидерландского «Форума за демократию» (голл. Forum voor Democratie, FvD) — с 10,7% до 7,9% (-2,8%); «Истинных финнов» (фин. Perussuomalaiset, PS) — с 23,3% до 20,2% (-2,8%); испанского «Голоса» (исп. VOX) — с 15,8% до 14,0% (-1,8%); нидерландской Партии свободы (голл. Partij voor de Vrijheid, PVV) — с 12,1% до 10,3% (-1,8%); Датской народной партии (дат. Dansk Folkeparti, DF) — с 8,5% до 7,1% (-1,4%); чешской «Свободы и прямой демократии» (чеш. Svoboda a přímá demokracie, SPD) — с 6,0% до 5,0% (-1,0%); венгерского «Йоббика» (венг. Jobbik) — с 9,3% до 9,1% (-0,2%). Причем, стоит подчеркнуть, что многие из этих партий — такие как «Альтернатива для Германии», «Шведские демократы», «Голос» и «Свобода и прямая демократия» — прямо перед этим находились на очевидном подъеме, успешно выступая на выборах и по рейтингам прямо подбираясь к правящим партиям своих стран. В диаграмме Politico нет данных по Украине, но их можно почерпнуть из опросов Социологической группы «Рейтинг». По данным опроса, проведённого 22-26 января, за партию «Свобода» (прочие националисты в опросы не попали из-за рейтинга в доли процента) готовы были проголосовать 1,8% от общего числа опрошенных, 2,1% от числа намеренных идти на выборы и 2,5% от числа намеренных идти на выборы и определившихся со своим кандидатом. А по данным опроса, проведённого 10-12 апреля, соответственно 1,3%, 1,4% и 1,8%. «Проседание» тоже заметное. Politico связывает это с известным эффектом «сплочения вокруг флага» в кризисной ситуации, указывая и на синхронный рост рейтингов глав европейских государств. Впрочем, в свое время после терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке российский правый публицист Александр Казинцев охарактеризовал этот эффект достаточно нелицеприятно: «После нью-йоркских взрывов обыватель готов был льнуть к ботинкам рядового спецназовца, не то что к ногам Всесильного Защитника. Помните: США закрыли свое воздушное пространство; эвакуация всех федеральных служб в США; центр Торонто закрыт для публики, введены войска; центр Брюсселя перекрыт спецназом — новости 11 сентября». Действительно, испуганный «маленький человек», ощущающий себя бессильным перед махиной глобализма и цунами миграции, традиционно поддерживает обещающих его защитить брутального вида ультраправых. Но в условиях мощного кризиса всегда готов качнуться в сторону власти, если увидит в ней «настоящую силу». Впрочем, нельзя не отметить, что европейские ультраправые сами вырыли яму, в которую сейчас упали. Каков был их основной месседж накануне эпидемии? Гнилая продажная демократия не способна вас защитить от орд мигрантов из третьего мира, прорвавшихся в нашу страну как захватчики. А вот мы сможем. Но когда начался кризис, связанный с эпидемией, власти европейских стран буквально в 24 часа обязали всех неграждан взять и уехать домой, даже если они жили здесь годами. Зачем теперь нужны националисты? Есть и вторая проблема. В последние годы западные националисты охотно кивали на пример Китая, который, по их мнению, единственный проводит эффективную политику в отношении мусульман. Речь про политику Пекина в Синьцзяне, которая с 2014 года выразилась в создании повсеместной системы видеонаблюдения с распознаванием лиц, электронных пропусков с разным допуском для граждан с разной степенью лояльности, отправке тысяч мусульман-уйгуров в «лагеря для перевоспитания», массовом закрытии мечетей и т.п. Обращу в этом контексте внимание на интересную статью Михаила Коростикова «Желтый бог белого человека», опубликованную 9 апреля 2019 года на сайте Московского Центра Карнеги. Коростиков привел выразительную цитату из манифеста Брентона Таранта, после расстрела десятков мусульман в новозеландской мечети ставшего героем для ультраправых всего мира: «Государство с политическими и социальными ценностями, которое ближе всего к моему идеалу, — Китайская народная республика». И отметил: «Заявление привело наблюдателей в замешательство: стрелявший — белый националист, противник мусульман и иммиграции. От него ждут поклонения пламенным тиранам прошлого — Адольфу Гитлеру и Бенито Муссолини, но никак не сдержанному китайскому аппаратчику Си Цзиньпину. Так мировая общественность узнала о том, о чем уже несколько лет говорят некоторые китаеведы: Китай в последние годы обретает все больше черт, которые превращают его в икону для альтернативных правых по всему миру». Так вот сейчас западные государства ввели нечто похожее — конечно, в гораздо более мягком варианте, нежели в Синьцзяне, — и у себя дома. Цифровые пропуска, системы видеослежения за вышедшими из дома, армейские патрули на улицах… Опять-таки зачем тогда обывателю националисты, если власть и так реализует подобную стратегию? Сейчас националисты на ходу перестраиваются на критику «полицейского государства» за ограничение прав и свобод граждан. Но выглядит это не очень искренне, особенно если недавно они же эксплуатировали тему «сильной руки» и «давайте как в Синьцзяне». Интересно, что практически не пострадал сейчас в плане поддержки венгерский «Йоббик», чему есть очень хорошее объяснение. В нулевые годы во время политического кризиса в Венгрии эта партия создавалась как политическая «крыша» для правых радикалов. При «Йоббике» в 2007 году была создана военизированная «Венгерская гвардия», своей формой и символикой прямо апеллировавшая к фашистской Партии скрещенных стрел (венг. Nyilaskeresztes párt), в 1944-1945 годах находившейся у власти в Венгрии в союзе с Третьим рейхом. Бойцы «Венгерской гвардии» помимо регулярных маршей в униформе по улицам городов регулярно нападали с оружием на венгерских ромов, ряд таких нападений закончился смертельным исходом. Однако в середине 2010-х годов правоконсервативная партия «Фидес» (венг. Fidesz) и её лидер Виктор Орбан установили в Венгрии «мягкий» авторитаризм, так же, как ранее «Йоббик», запугивая население иностранной миграцией и «еврейским капиталом». Накануне парламентских выборов 2018 года центристское крыло в «Йоббике» оттеснило праворадикальное от руководства партией, которая сделала теперь упор на критику коррупции в рядах окружения Орбана, неэффективности поддержки государством малоимущих слоев населения (в Венгрии довольно низкие зарплаты и пенсии) и развале системы здравоохранения. Электорального прорыва это «Йоббику» не принесло, однако партия удержалась в парламенте, а опросы общественного мнения в начале этого года показали, что избиратель партии стоит теперь ближе к умеренному центру и ориентирован на Евросоюз, то есть на права и свободы человека. Кстати, в статье в Politico отмечен рост поддержки ряда правоконсервативных партий — рейтинг «Фидес» вырос с 50,0% до 52,6% (+2,6%), а польской «Права и справедливости» (польск. Prawo i Sprawiedliwość, PiS) с 41,8% до 45,6% (+3,8%). Но тут особо не комментируется — мол, они ведь находятся у власти, а, по версии Politico, все объясняется исключительно этим. Хотя я бы отметил тот момент, что «Право и справедливость» давно позиционирует себя как патерналистская партия, проводя программы выделения помощи малоимущим слоям населения в глубинке страны (собственно, пожилой сельский религиозный избиратель юго-востока Польши — это основной электорат партии). Но еще один очень интересный момент, который вообще никак не комментируется в статье Politico. Это мощный взлёт популярности ультраправой партии «Братья Италии» (итал. Fratelli d'Italia), рейтинг которой с января вырос с 10,4% до 13,2% (+2,8%). Дело в том, что «Братья Италии» — это откровенно неофашистская партия, являющаяся прямым наследником Итальянского социального движения (итал. Movimento Sociale Italiano), созданного в 1946 году бывшими соратниками Бенито Муссолини и прямо апеллировавшего названием к Итальянской социальной республике (итал. Repubblica Sociale Italiana). Это вассальное Третьему рейху государство существовало в 1943-1945 годах на севере Италии и более известно в литературе как «Республика Сало», так как ее столица находилась в одноименном городе. Притом что это государство было откровенно марионеточным, но именно в нем итальянские фашисты полностью избавились от королевской системы власти и позже были склонны рассматривать «Республику Сало» как конечное воплощение своих идеологических подходов. В 1995 году Итальянское социальное движение провело ребрендинг, превратившись под руководством Джанфранко Фини в умеренный «Национальный альянс» (итал. Alleanza Nazionale). Однако далеко не все ветераны ультраправой партии приняли подобное «предательство», и, после того как в 2009 году Фини растворил «Национальный альянс» в «Народе свободы» (итал. Il Popolo della Libertà) Сильвио Берлускони, настало время реванша. В 2012 году ряд бывших депутатов парламента и министров от «Национального альянса» создали партию «Братья Италии — Национальный правый центр» (итал. Fratelli d'Italia — Centrodestra Nazionale), в 2014 году после переговоров с юридическим наследником «Национального альянса» фондом получившую право использовать символику старой партии в виде окрашенного в цвета триколора пламени и переименованную в «Братья Италии — Национальный альянс» (итал. Fratelli d'Italia — Alleanza Nazionale), а в 2017 году ставшей просто «Братьями Италии». «Братья Италии» — это неофашистская (многие исследователи используют термин «постфашистская») партия во всех аспектах этого смысла, хотя, конечно, в Италии есть более радикальные организации — прежде всего «Новая сила» (итал. Forza Nuova) и Casa Pound, которые и собирают в своих рядах уличных боевиков. Но нельзя не задаться вопросом: почему во время эпидемии «Братья Италии» прибавили в рейтинге, а их партнеры по избирательной коалиции 2018 года из «Лиги» потеряли? Скорее всего, дело в том, что «Братья Италии» последовательнее всего выступают за помощь населению в период кризиса. Например, 10 марта лидер партии Джорджа Мелони (кстати, в 2008-2011 годах министр молодежи в правительстве Берлускони) призвала освободить граждан на время эпидемии от уплаты налогов и кредитов, а затем развернула целую кампанию с конкретными предложениями по финансовой поддержке населения во время эпидемии. Такие националисты и в кризис, когда проблема с миграцией (на борьбу с которой делала всегда основную ставку «Лига») отошла на второй план, полезны рядовому избирателю. Вероятнее всего, на подобную стратегию будут перестраиваться и другие европейские националисты. Тем более что «эффект сплочения вокруг флага» не всегда имеет место быть. Возьмем, например, Украину. Здесь правящая партия «Слуга народа», по опросам «Рейтинга», имела в январе поддержку 30,2% от общего числа опрошенных, 35,5% от числа намеренных идти на выборы и 42,2% от числа намеренных идти на выборы и определившихся со своим кандидатом, а в апреле — соответственно 25,5%, 29,5% и 38,1%. Проще говоря, избирателю не нужна власть, демонстрирующая свою неэффективность во время кризиса, и он готов отдать свои симпатии оппозиции. Другое дело, что националисты не всегда способны представить себя как таковая, оставаясь в прежней парадигме.