Сын американского шпиона объяснил, почему тот сдался властям СССР живым
МИДЛОТИАН, 1 мая – РИА Новости, Михаил Тургиев. Ровно 60 лет назад в небе над СССР был сбит американский самолет-разведчик U-2. Его пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс остался жив и попал в плен. Спустя примерно два года его обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля. Почему Пауэрс не использовал иглу с ядом, почему на родине он стал "токсичным" и как ЦРУ не давало ему осуществить карьеру мечты, РИА Новости рассказал его сын Фрэнсис Гэри Пауэрс-младший. Против коммунизма, не против людей "Можно начать вот с чего? Мне важно донести это до русских людей. У моего отца не было враждебности по отношению к русскому народу. Он был ярый сторонник демократии и ярый противник коммунизма. Но он был против властей, а не граждан", - с этих слов начинает свой рассказ Пауэрс-младший. И это несмотря на то, что свое представление о советских людях, говорит он, Пауэрс сформировал, видя тех, с кем он сталкивался во время заключения: охранников, медсестер, уборщиц. Его отец погиб в вертолетной катастрофе в 1977 году. Пауэрсу-младшему тогда было 12 лет. Только после этого, по его словам, он начал задумываться о произошедшем с отцом. После колледжа Пауэрс-младший занялся изучением того, что случилось в небе над Свердловском (ныне Екатеринбург) 1 мая 1960 года. Главное – высота "Я хотел выяснить высоту, на которой его сбили. Это оказалось 70 500 футов (21,5 километра). Я хотел выяснить, сбили его ракетой, или это заглохший двигатель, или это был саботаж. И это был разрыв ракеты рядом, который сбил его. Я хотел узнать, что он сделал или не сделал, следовал ли приказам. Он следовал им в точности", - говорит о своих мотивах собеседник агентства. Не последнее место было и в восстановлении доброго имени отца. Несмотря на то что конгресс и ЦРУ не нашли в его действиях ничего предосудительного и оправдали его, пресса, говорит Пауэрс-младший, сделала свое дело. "Он перебежал. Он посадил самолет в целости. Его видели в баре пьющим русскую водку вскоре после этого", - вспоминает он варианты подобной информации в прессе тех времен. Вопрос о высоте был не праздным. Эта информация оставалось секретной вплоть до 1998 года, когда была раскрыта вся программа U-2. За этой цифрой стоит ответ на вопрос, не снизился ли Пауэрс по какой-то причине туда, где его могли достать советские ракеты. Сколько раз ни пытался сын выведать это у отца, тот так и не сказал ему ничего. Игла без приказа Один из вопросов, который задавали его отцу был, почему он позволил взять себя живым. Якобы тем самым он нарушил приказ. С собой у него была отравленная игла, спрятанная в монете. На земле он избавился от монеты, а иглу, острие которой было прикрыто колпачком, спрятал в карман. Ее нашли при третьем обыске. Пауэрс предупредил тех, кто его обыскивал, чтобы они были осторожнее, так как не хотел, чтобы к обвинениям в шпионаже добавились обвинения в убийстве, рассказывает его сын. "Сотрудники КГБ испытали иглу на собаке – собака умерла через 20 секунд от удушения. Яд парализует центральную нервную систему", - описывает он действие иглы. По словам сына Пауэрса, приказ о самоликвидации его отец не нарушал. "В ЦРУ на брифинге говорили примерно следующее: "Если вас поймают, то будут пытать. Вот способ смягчить боль и страдание. Официального приказа брать это нет. Официального приказа использовать это нет. Это полностью на ваше усмотрение", - рассказывает он. Именно отсутствием прямого приказа, говорит Пауэрс-младший, отец объяснял ему, почему не использовал иглу. "Хотя, конечно, мне тогда было 8-9 лет, и он давал мне очень простой ответ", - добавляет он. Соответствующие инструкции ЦРУ были впоследствии рассекречены. Там также рекомендовалось не утаивать, что миссия заключалась в фотографировании территории СССР, но запрещалось сообщать любые характеристики самолета и оборудования. "Он сотрудничал с ними, когда мог или был вынужден, потому что это придавало его словам достоверность. И вот он играл в эти "кошки-мышки" с дознавателями, чтобы это выглядело, как будто он сотрудничает, а на самом деле не содействовал им никак", - говорит потомок пилота. Бомба для Пауэрса На вопрос о том, была ли все-таки бомба в кресле-катапульте, он отвечает отрицательно. По его словам, когда в 1997 году он посетил музей в Центральном музее Вооруженных сил в Москве, то у кресла-катапульты заметил табличку с надписью "Бомба для подрыва пилота". "Я говорю: Бомба? Я никогда об этом не слышал раньше. Я знаю, что внизу есть заряд, который катапультирует кресло наружу. Но я никогда не слышал, чтобы там была бомба. Когда я вернулся (в Россию) в 2000 году, то этой таблички уже не было… Я не верю, что под креслом есть бомба", - говорит он. С одной стороны, он допускает, что это было результатом пропаганды. С другой, не исключает, что у этого могли быть основания. "Может, ЦРУ поместило бомбу под кресло. Я не знаю. Не думаю, что она была. Если бы она была, то, полагаю, эта табличка до сих пор была бы там. Раз ее убрали, то эта информация, полагаю, была неверна", - говорит Пауэрс-младший. Еще один миф – о заглохшем двигателе. Именно эту версию сначала предлагало как самую вероятную руководство страны. Впоследствии она была опровергнута. Неверна и версия о намеренном снижении. "Это был разгар холодной войны. Было легче обвинить пилота, чем признать, что Америка отставала от СССР, что у них были радарные технологии, ракетные технологии, позволяющие сбивать наши самолеты", - считает Пауэрс-младший. Давили, но не пытали Во время пребывания в советской тюрьме физического насилия к пленному не применяли, говорит Пауэрс-младший. "Было много психологического давления, лишение сна, были все эти психологические игры, чтобы добиться от него сотрудничества", - рассказывает он. ЦРУ впоследствии использовало этот опыт Пауэрса. Когда он еще полгода по возвращении работал на управление, он рассказывал агентам, как держаться и отвечать на допросах, каких вопросов следует ожидать. Почти два года в заключении не прошли бесследно, хотя характер Пауэрса, уверяет его сын, не изменился. "Я думаю, что тюремное заключение повлияло на его религиозное и духовное мировоззрение. В тюрьме, я считаю, он потерял былой интерес к религии. Он практически не ходил в церковь после возвращения", - рассказывает он. Непривычное для желудка американца питание в течение длительного времени тоже имело последствия. "Ему приходилось принимать лекарство, чтобы лучше переваривать некоторую пищу после плохого питания в тюрьме", - говорит сын Пауэрса. Однако если бы не обмен на Абеля, то закончиться все могло бы совсем по-другому. Пока Пауэрс был в плену, его брак разваливался – первая жена начала пить. Все это давило на него. "Если бы он остался в советской тюрьме еще некоторое время, думаю, его психическое здоровье ухудшалось бы все больше и больше", - полагает Пауэрс-младший. Токсичный след На родине Пауэрса встретили прохладно. Он мечтал отслужить в ВВС оставшиеся восемь лет и выйти на пенсию, однако это ему сделать не дали. Незаслуженный ареол предателя привел к тому, что в ЦРУ его оставлять не желали и обратно в ВВС принимать не хотели. При этом Пауэрс, по словам сына, всегда мечтал продолжать летать. В итоге ему было предложено место летчика-испытателя в компании Lockheed. "Он был расстроен тем, как власти обошлись с ним. Он сделал то, что должен был, и все равно за ним вился этот след. ЦРУ могли бы помочь ему исправить репутацию тогда, но это был разгар холодной войны. Если бы они открыто поддержали его и сказали, что он поступил правильно, то их секреты были бы раскрыты", - поясняет его сын. Но на этом ЦРУ не исчезло из жизни Пауэрса. Из-за просьбы управления отложить на несколько лет написание своей книги о произошедшем Пауэрс упустил баснословный по тем временам аванс в 100 тысяч долларов. Только в 1969 году после неоднократных напоминаний ему дали утвердительный ответ, но попросили представить книгу на утверждение специальной комиссии, что он и сделал. "И в том же месяце его уволили из Lockheed. Это не совпадение", - уверен Пауэрс-младший. Lockheed зависит от госконтрактов и нередко трудоустраивает бывших силовиков, в том числе из ЦРУ, и эта тесная связь вполне могла сыграть свою роль, считает он. Два года после этого его отец искал работу пилота, но безуспешно. В одной крупной компании, куда он обратился, друг прямо сказал ему: "Фрэнк, они сказали мне поить тебя, кормить тебя, но не нанимать", - говорит Пауэрс-младший. Доходы от книги и лекций по ней позволили семье не остаться без денег. Кроме того, Пауэрс нанял адвоката, который добился от ЦРУ и ВВС, чтобы они выделили средства на пенсию для него. Впоследствии он стал пилотом вертолета и одновременно репортером в местной телекомпании. Медленное признание Государственная машина не спешила признать заслуги Пауэрса даже после смерти. Операция с U-2 по настоянию президента Дуайта Эйзенхауэра была под эгидой гражданской структуры - ЦРУ, а не ВВС. Это позволило бы избежать обвинения в проведении военной операции, что могло привести к военному ответу по стороны Москвы. Уже после смерти отца его сын добивался, чтобы тому дали награду за пребывание в плену, однако формально он был гражданским лицом и выполнял гражданскую миссию и не подпадал под категорию военнопленного. Да и холодная война не была прямым вооруженным конфликтом. Признание стало возможным только после рассекречивания программы. Тогда стало известно, что операция над СССР все же была совместной с ВВС, что изменило статус Пауэрса в глазах чиновников. Ему тут же засчитали дополнительные годы службы, повысили в звании до капитана и наградили крестом "За летные боевые заслуги". В 2012 году Пауэрса наградили "Серебряной звездой" – третьей по значимости военной наградой. По словам его наследника, зла на государство за эти проволочки семья не держит. Понимают, что это бюрократические издержки и что во времена холодной войны по-другому они поступить не могли. "Все должно было просто встать на свои места, что и произошло. Но если бы я ничего не сделал, то он так и оставался бы непризнанным", - говорит сын пилота. "Отец никогда не считал себя героем. Он всегда считал себя пилотом, который выполнял свой долг и попался при выполнении приказа", - добавляет он. Машина отца Сегодня, по словам Пауэрса-младшего, в истории его отца не осталось темных пятен. Он до сих пор хранит немало вещей своего отца. Самым ценным наследством он называет автомобиль. "Мне предлагали 10 тысяч долларов за эту машину, когда я учился в колледже. Это "Мерседес" 60 с откидным верхом. Это очень редкая машина… Когда его сбили, это была его машина, что увеличивает ее стоимость. Это единственная вещь, которая мне особо дорога, потому что он оставил ее именно мне", - говорит сын Пауэрса. Поддерживать ее в идеальном состоянии дело хлопотное и дорогостоящее. По его словам, реставрация сейчас стоила бы около 100 тысяч долларов. Так что Пауэрс-младший просто следит, чтобы она была на ходу. "Я выезжаю по выходным, езжу тут, слежу, чтобы она работала и была обслужена. Пять миль туда, пять миль обратно", - рассказывает он. Еще один дорогой памятный предмет – часы Rolex. В них Пауэрс погиб, когда уводил в сторону от детей оставшийся без топлива вертолет. По словам его сына, ему эти часы не подходят и все эти годы просто лежали в коробке, так что он планирует продать их на аукционе в Швейцарии. В его домашней коллекции 85 писем, написанных отцом из СССР, его одежда, документы и масса других вещей. Он относится к этому прагматично. "Что я буду с ними делать? Я пока не знаю. Если все сложится и я уйду на пенсию, то отдам кучу всего в музеи. Если у меня будут сложности и не будет денег на выход на пенсию, то буду продавать", - говорит сын Пауэрса.
