Три весточки с фронта

Галина Ивановна Ткаченко, прислала письмо в редакцию «Ростов официальный», в котором поделилась своими воспоминаниями. Только три весточки дошли с фронта от моего отца. Вернее, о моем отце. В первом письме – записка, написанная медсестрой из госпиталя, куда отец попал после первого же боя. Она написала, что рана не тяжелая, но в правую руку, поэтому писать сам он пока не может. А чтобы поверила семья, что все с ним хорошо, была приложена фотография, где улыбающийся отец в госпитальной одежде с рукой на перевязи стоял в обнимку с товарищами. Третью, последнюю, трагическую весть после долгого молчания отца принесло извещение. Маме сообщили, что ее муж, гвардии сержант, пропал без вести на Ленинградском фронте 30 сентября 1942 года, и это извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии. И в нашу семью вместе с огромным горем страны пришла и своя беда. Всего этого я по малолетству понять не могла. Мама показала мне письма гораздо позже, через несколько лет после окончания войны, когда я уже училась в школе. Сначала мне почему- то было страшно в них заглянуть, потом я решилась - рассматривала фотографию, вчитывалась в «похоронку». Но уже стало привычным жить без отца, я не представляла другой жизни. Текст извещения не произвел на меня такого впечатления, как второе письмо, написанное рукой отца. Мама рассказывала, что у него был красивый, аккуратный почерк, что редко бывает у мужчин. Старательно, мелкими четкими буквами было переписано стихотворение Константина Симонова «Жди меня», но не все. Вместо последней строфы – наискосок спешно набросаны слова: «Прости, не дописал, уходим в бой». Позже я много раз перечитывала давно заученные наизусть строки и поражалась. Как же сумел поэт так точно выразить мысли солдата, что тот адресовал его стихи своей жене? И какой же должна быть вера в силу поэзии, если перед боем солдат переписывает стихи? С тех пор в мою судьбу вошла любовь к поэтическому слову и возникло особое почтение к строкам, написанным во время войны. Многие из этих стихов записывались на тетрадных листках химическим карандашом. Газеты печатали их на первой полосе рядом со сводками Совинформбюро. Простые и искренние фронтовые стихи взывали к мести врагу, учили любви к Родине, рассказывали о боях, о солдатской жизни, о вере в победу. Разная судьба у фронтовых стихов. Одни стали народными песнями, другие мало кому известны. Не все авторы дожили до Победного Мая 1945 года. Но каждую годовщину Великой Победы встречают и их стихи, многие из которых посвящены любимым и детям. - Ты не знаешь, мой сын, что такое война, - писал Владимир Занадворов, погибший в ноябре 1942 года под Сталинградом: Это изо дня в день лишь блиндажный песок Да слепящие вспышки ночного обстрела; Это – боль головная, что ломит висок; Это - юность моя, что в окопах истлела. Это - грязных, разбитых дорог колеи; Бесприютные звезды окопных ночевок; Это – кровью омытые письма мои, Что написаны криво на ложе винтовки. В архивах гестапо после освобождения Таллина нашли списки людей, подлежащих обязательному уничтожению. Среди них был и поэт Юрий Инге - его стихов боялся враг. С первых дней войны поэт надел форму морского офицера, которой очень гордился. Ты не легко, не шуточно, не просто, Жестокое морское ремесло. Но для того, кто в молодости выбрал Бесстрашье вечным спутником своим, Нужна работа крупного калибра, И крепкий шторм подчас необходим, Чтоб никогда не ведая испуга, Смотреть, как в черный вражеский зенит Пружина боя, скрученная туго, Молниеносным залпом зазвенит . Но не в Таллине погиб поэт, фашисты торпедировали небольшой ледокол, на котором находился Юрий Инге. Вместе с ним погиб в Балтийском море и начинающий поэт Василий Скрылев, чьи строки стали заветом для молодых: Лишь тот поэтом флота быть достоин, Кто в каждом слове, в каждой строчке – воин! Многие поэты были фронтовыми газетчиками. И часто вместе с репортажами они выносили с поля боя новые стихи. Погиб на Орловской земле военный журналист Константин Бельхин: По тропам лесным, по глыбам скалистым Идем по фронту во все концы Мы, военные журналисты, Обыкновенные бойцы. Привычен огонь и мороз привычен, В грохоте - пишем, спим – в снегу. А если атака – штык привинчен, Граната выхвачена на бегу. Рвемся, бурю чувств побеждая, К ясному слову вновь и вновь. Жгучую ненависть словом рождаем, Словом рождаем большую любовь. Кровавая Сталинградская битва унесла жизнь поэта Михаила Кульчицкого. Марш! И глина в чавкающем топоте До мозга костей промерзших ног Наворачивается на чеботы Весом хлеба в месячный паек. На бойцах и пуговицы вроде Чешуи тяжелых орденов. Не до ордена, Была бы Родина С ежедневными Бородино. Не было и тридцати лет поэту-моряку Алексею Лебедеву, когда в ноябре 1941 года Балтийское море скрыло его навек вместе с кораблем. Незадолго до гибели он передал жене новые стихи. И если пенные объятья Назад не пустят ни на час, И ты в конверте за печатью Получишь весточку от нас – Не плачь, мы жили жизнью смелой, Умели храбро умирать,- Ты на штабной бумаге белой Об этом можешь почитать. Переживи внезапный холод, Полгода замуж не спеши, А я останусь вечно молод Там, в тайниках твоей души. И если сын родится вскоре, Ему одна стезя и цель, Ему одна дорога - море, Моя могила и купель Почти всю войну прошел поэт-разведчик Борис Костров, погибший на немецкой земле. Во фляге – лед. Сухой паек, Винтовка, пять гранат. И пули к нам наискосок Со всех сторон летят. Быть может, миг – И тронет сердце смерть. Нет, я об этом не привык Писать стихи и петь. И говорю, что это бред! Мы всех переживем, На пик немеркнувши х побед, На пик судьбы взойдем! Поэт Иосиф Уткин был тяжело ранен и с поля боя доставлен в полевой подземный госпиталь на окраине Брянска, а затем отправлен на лечение в Москву. Но правую руку спасти ему так и не удалось. С протезом возвращается на фронт газетчик и поэт. Он так верил в победу, но не дожил до нее. Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю. И время такое придет. Останутся грусть и разлука за дверью, А в дом только радость войдет. И как-нибудь вечером вместе с тобою, К плечу прижимаясь плечом, Мы сядем и письма, как летопись боя, Как хронику чувств, перечтем… Тяжело читать стихи военных лет. Нельзя даже примерно сказать, сколько их написано в годы войны, как и не счесть всех солдатских могил. А сколько солдат войны так и остались где-то в земле или в море, совсем без… могил. Моя мама обращалась в военные архивы, книги памяти, с надеждой «расшифровать» слова « пропал без вести». Но приходили ответы, примерно такие же, как в 1943 году вслед за извещением прислал начальник штаба части 23899, гвардии старший лейтенант Толмачев: « Вы просите сообщить об обстоятельствах, при которых пропал без вести ваш муж Чебаков Иван Андреевич. Сообщаю, что при выполнении боевого задания 30 сентября 1942 года в районе деревни Козлово Залугского района Ленинградской области в большой группе бойцов, которая вела бой с немцами, был и ваш муж. После боя, несмотря на розыски, найти Чебакова И.А. или хотя бы его труп не удалось. Поэтому Вам было сообщено, что он пропал без вести. 4.04.1943 г.» Потом и я пыталась что-то разузнать. Когда работала в областной газете в Новосибирске, узнала, что едет в Ленинградскую область группа поисковиков. Передала им свои копии документов - ребята серьезные, основательные, увлеченные, таким всецело доверяешь. Несколько захоронений они нашли в той экспедиции. Им даже удалось восстановить фамилию одного погибшего солдата по найденному уцелевшему жетону. После возвращения они рассказали: «После первых удачных находок пошли мы дальше, попали как раз в те места, где по документам пропал без вести ваш отец. Но там такие огромные болота - кошмар. Как нас предупредили, к ним даже приближаться опасно, грунт зыбкий. Если в бою наших оттеснили в том направлении, то что там говорить об исчезнувшей группе солдат ?! Там несколько полков могли пропасть без вести, а конкретнее – утонуть… » Так и не удалось мне открыть тайну, есть ли где-то могила отца. Прошло уже 75 лет со дня Великой Победы, а война хранится в памяти не только ветеранов, но и почти в каждой семье. Это хорошо видно, когда идет по главной улице города Бессмертный Полк. Да и сейчас, нет-нет, и отзовется страшное эхо войны. То найдена еще одна безымянная солдатская могила, то обнаружен склад боеприпасов, то при закладке фундамента нового дома обнаружилось, что собираются дом строить … на бомбе, на которую наткнулись, пришлось ее вывозить и взрывать. С тех пор, кроме номера дома и улицы, сохраняется народное название «дом на бомбе». Или же вдруг новое поколение погибших солдат задаст свой вопрос. Помню, как моя дочь в детстве настойчиво допытывалась у меня: « Мама, а почему у меня нет ни одного дедушки? У всех есть, хотя бы один. А у меня только три бабушки. Твой папа погиб под Ленинградом, а папин папа – под Сталинградом. Почему?» Разве может убедить ребенка ответ, что таких семей очень много? К сожалению, и в наше время далеко не все можно объяснить. Например, почему искажаются исторические факты? Что это? Невежество, неграмотность, тупость? Сознательная политика, нацеленная на мировое господство? И почему нужно привыкать к тому, что всем правят только деньги, а ум и совесть стали не в моде? В нескольких последних номерах «Литературной газеты» публикуются подборки стихов на военную тематику. В одном из них известный поэт Андрей Дементьев сокрушается: Сколько ждет нас бед и испытаний… Не идя на дружественный зов, Рушит наши памятники Таллин, Оскверняет прах фронтовиков. Шел солдат в атаку, и не знал он, Жизнью заплатив за торжество, Что земля, которую спасал он, Оккупантом назовет его. Трудно предугадать, какое «почему ?» возникнет у следующих поколений о войне, о сражениях в горячих точках или о напряженных враждебных отношениях между странами. Ладно, пусть спрашивают, лишь бы им не довелось испытать войну. Может, молодым удастся лучше разобраться в том, что не удается нам. Письмо в редакцию "Ростов официальный" прислала Галина Ивановна Ткаченко, член Союза журналистов России.