"Лучшее оставим на Олимпиаду". Гимнаст Далалоян о пользе самоизоляции, дружбе и титулах

Российский спорт оправляется от последствий самоизоляции, вызванной пандемией коронавируса. Одной из первых команд, вернувшихся на спортивные базы, стала сборная России по спортивной гимнастике, однако один из ее лидеров — трехкратный чемпион мира Артур Далалоян принял решение пропустить сбор из-за медицинских процедур. Воспользовавшись вынужденным простоем, спортсмен дал откровенное интервью ТАСС, в котором рассказал об отношении к переносу Олимпиады, новых вызовах, дружбе и соперничестве с Никитой Нагорным, радости от отцовства и своих мечтах. — Опишите день Артура Далалояна до самоизоляции и во время нее? В чем ключевая разница? — До карантина я очень мало проводил времени дома, с семьей. Если и удавалось побыть с домашними, то все равно рано утром подъем, тренировка, отдых, тренировка. И только поздно вечером попадал уже домой. Сейчас я как-то иначе стал смотреть на свою квартиру. Мне кажется, что она уже маленькая, надо менять (смеется). Нужна квартира побольше, чтобы в таких ситуациях чувствовать себя комфортнее. Раньше этого не замечал. Проснулся — ну, вроде кухня. Позавтракал, кофе себе сделал, уехал. Вечером вернулся — кровать, спальня, жена, дети, поиграться с ними и всякое такое. А сейчас, когда начинаешь больше сидеть дома, искать занятия себе какие-то, хочется иметь более обширные возможности. — Тогда прямой вопрос: самоизоляция — ад или рай? — Ха! Даже не знаю… Думаю, это больше урок для фантазии, воображения. И возможность взглянуть на свою жизнь со стороны. Появилось гораздо больше времени переосмыслить что-то, присмотреться к жизни семьи, своих детей, жены, своим интересам. Когда тебя немножко ограждают от профессиональной деятельности, хочешь не хочешь, но начинаешь в себе выискивать что-то новое. Сейчас хорошая возможность для этого. Не знаю, может, я просто человек такой, но я стараюсь больше черпать плюсов из этого. А минусы превращать во что-то полезное. — И что нового удалось отыскать за это время? — К примеру, я нашел себе такое занятие — тренировки онлайн. Это на самом деле очень увлекает. Причем это произошло больше не по какому-то моему желанию и рвению. Просто очень много запросов было в соцсетях: "А вы не проводите случайно онлайн-тренировки? А вы не могли бы вот нашему сыну подсказать или связаться и поддержать?" Или вот друг у меня работает тренером. У него своя группа, он ее на карантине тренировал по видеосвязи. И один мальчишка у него занимался самостоятельно вне этих тренировок и получил достаточно серьезную травму — упал с турника и получил компрессионный перелом шейного отдела позвоночника. Это не прямо ужас, поправится мальчишка, выздоровеет. Но какой-то промежуток времени он все равно лежит в кровати. И вот они создали видеоконференцию, друг пригласил меня, попросил поддержать этого мальчишку. Я зашел и понял, что у них там на самом деле жизнь кипит, все занимаются, даже какие-то задания у них есть домашние на карантине. Все дружные такие, общаются. Ну я и подумал, а почему бы не попробовать хотя бы индивидуальные занятия? Для собственной группы нужно, конечно, чуть побольше навыков. Но я думаю над этим. Это действительно интересно — передать свои знания, свой путь, который ты сам проделал в детстве. Особенно когда ты видишь, что ребята горят этим. Это для них невероятное удовольствие — вроде бы карантин, все довольно плачевно, а тут открываются такие возможности. — Видел, у вас и иностранцы занимаются? — Да, у меня вот сейчас мальчик, ему 9 лет. Он с семьей живет в Бельгии, но родители у него русские. Парень по-русски не очень говорит — понимает хорошо, но сказать не все может. Для меня это на самом деле даже хорошо — есть возможность попрактиковать английский язык. Мы же постоянно ездим по соревнованиям, в том числе и за границу, так что это все мне необходимо. — Чем еще занимает себя трехкратный чемпион мира? Помимо тренировок, естественно. — Я стал очень правильно питаться, много внимания уделяю тому, что съесть, как приготовить. На самом деле могу сказать, что у меня есть определенные данные, чтобы готовить хорошо и вкусно. Моя жена Оля в восторге от того, как у меня получается, честно (смеется). Любое блюдо, за что бы я ни взялся. Она мне даже говорит: "По-моему, у нас в семье должен готовить ты, а не я". — Это все женские хитрости. — А я не знаю, как это воспринимать — то ли она просто хочет спихнуть это на меня, то ли я действительно вкусно готовлю (смеется). Но все равно это льстит. На самом деле мне нравится готовить, особенно если что-то необычное. Не как в ресторане или в столовой, а вот что-то придумать, новые ингредиенты какие-то, что-то свое вносить. Это мне нравится, а главное — получается классно, когда все делаешь на ощущениях, а не по рецептам из интернета, по чужому шаблону. Плюс, конечно, пока свободное время, занимаюсь детьми, дочкой своей. У нее сейчас зубки режутся. На днях вылезли за раз четыре зуба верхних, представляете? До этого мы с женой просто вешались — конечно, когда у деток прорезаются зубки, это невероятно больно. Последние две недели она максимально беспокойная была — в любой момент как заплачет. Мы с супругой старались как-то смягчить это все, мазали мазями специальными, но особого эффекта это не дало. А тут — хоп, и за раз четыре зубика появились. Я не так давно стал папой, поэтому для меня это прямо удивительно (смеется). — Николь же сейчас девять месяцев? Тот самый возраст, когда пара недель проходит — и уже как будто бы другой человечек совсем. — Это точно. Да даже каждый день просыпаешься — уже что-то новое. Повадки, движения, взгляд. Это просто непередаваемо. — Говорите, начали следить за питанием? А я-то думал, вы сейчас расскажете, как отъелись за самоизоляцию. — А здесь как раз еще один момент, за что я на самом деле благодарен этой самоизоляции. Был какой-то двухнедельный момент, когда я снял с себя эти оковы — ел что попало, всякую гадость. Но в основном почти все время я держу себя в ежовых рукавицах. И для меня на самом деле эта сила воли стала большим открытием. Потому что раньше у меня были большие проблемы с весом, с питанием, особенно когда интенсивные тренировки, нервы. И после занятий объедаешься так, что невозможно похудеть. Отсюда и результаты хуже, и травмы. Но сейчас я могу сказать, что горжусь собой. Просто есть люди, которые в такой момент теряют себя. Ищут повод, чтобы спихнуть все плохое на карантин, и находят себе оправдания. А есть те, кто себя как-то даже находят. И я стараюсь к этой категории тянуться. Надеюсь, я на правильном пути. — Давайте немного назад вернемся. Февраль. Начинается сезон потихоньку, пошел Кубок мира. Вы должны были лететь в Японию, потом — в Штутгарт, но этапы в итоге отменили. — Да, изначально планировался этап в Японии, но потом сказали, что страна закрыта для посещения. С него меня сняли, поставили на Штутгарт. До него оставалось всего две недели. За такое время тяжело набрать хорошую форму, но все-таки меня поставили. И я не должен жаловаться — заявили, значит, надо готовиться. И я начал такую экспресс-подготовку, весогонку. Но буквально за день нам говорят, что никакого Штутгарта не будет, все отменяется. Трудное время было, конечно. — Уже тогда понимали, что с вирусом все серьезно? — Я понимал, что он бьет. И бьет сильно. Но я не думал, что все будет настолько обширно и долго по времени. Мне казалось, Олимпиаду он не зацепит — месяц-два будет бушевать, а потом затихнет. Поэтому это в любом случае сильный удар. — Игры в Токио должны были стать первыми для вас. Что первое промелькнуло в голове, когда их перенесли? Цензурное, нецензурное — неважно. Самая первая эмоция. — На самом деле я не расстроился. И не отнесся к этому решению с негативом, не думал о том, что мне так надо туда попасть и всякое такое. До последнего я сохранял хладнокровие. Всему свой час, и именно в него надо работать, а заранее куда-то рваться, настраиваться — я считаю, это лишнее. Это мое правило в жизни — я стараюсь быть максимально терпеливым человеком, сдержанным. И буду прилагать максимум усилий ровно в тот момент, когда это нужно. Поэтому я не могу сказать, что в тот момент я как-то особенно отреагировал, матом ругался. Нет, я принял это спокойно. И решил для себя следующее — значит, мне нужно стать лучше к Олимпиаде. И это время мне дано, чтобы я был к ней готов. Конечно, как и у всех людей, у меня были планы на этот год, задачи. Естественно, процентов 60 из них просто испарились в никуда. Они ушли спокойно, я просто помахал им рукой вслед, и все. Значит, так нужно. Мы в любом случае становимся сильнее от этого, нужно все равно с позитивом смотреть на мир даже в таких ситуациях. — Я так понимаю, новость об отмене Олимпиады вы встретили на затяжном сборе на базе "Озеро Круглое". Обсуждали это между собой, с тренерами? К каким выводам пришли? — Многие ребята реагировали не так, как я. У всех свои взгляды. Кто-то вообще никак не прокомментировал, кто-то расстроился и огорчился. У кого-то были мысли, схожие с моими. И это правильно, не бывает такого, чтобы у всех было одно и то же мнение. Особенно в команде, а у нас она довольно большая. И тренеры старшие, мудрые, они через многое прошли. — Затем вас перевезли в Новогорск... — Если честно, я его теперь только с негативной стороны вспоминаю. Остался осадок от этого всего. — Расскажите, как оно было? Со стороны, знаете, звучит, как будто вас привезли чуть ли не в концлагерь и заперли там. — На самом деле изначально все было достаточно мягко. До того момента, пока мы не сдали тесты на коронавирус. Первые три дня ждали результаты, ходили тренироваться в легкоатлетический комплекс. Готовились в том числе и на своих снарядах, которые мы привезли. В отеле, где жили, питались вместе с синхронистками, "художницами". После тестов всех распределили по своим местам проживания. Кушать ходили в разное время. Затем нашли два положительных теста у нас — непонятно вообще, откуда они взялись. Но вообще еще же заболели люди из персонала базы. — Как вы узнали о том, что у Андрея Федоровича и Сергея Найдина положительные тесты? Вас собрали, объявили и эвакуировали? — Нам позвонили по номерам — мы уже тогда жили по одному. И сообщили, что в команде два положительных результата. Имена не назвали, сказали только, что их увозят в больницу. Тех, у кого не нашли ничего, попросили в шесть часов вечера собраться внизу с вещами. Мы поужинали в своем отеле и переселились в корпус для зимних видов. Дальше, говорили, будем отталкиваться от ситуации. Предполагалось, что нас закроют на две недели без тренировок, распределят на группы по пять человек. И вот этими пятерками мы должны были ходить питаться, гулять не дальше 50 метров от отеля — вот это вообще странно, честно говоря. И вот нас распределили, переселили, все серьезно. Но проходит буквально несколько часов — нас опять обзванивают доктора и говорят, что завтра нас всех отпускают по домам и у нас просто будет 14-дневный карантин, так как мы контактировали с заболевшими. И мы такие — класс, а зачем это вообще было делать? Можно же было в тот же вечер отпустить по домам. Понятное дело, для иногородних это проблема, им еще билеты покупать, а московским для чего сидеть? В итоге убедили директора базы, собрали вещи и где-то в 11 вечера поехали домой. Перед этим сбором я отправил жену с детьми к родителям в Екатеринбург, потому что ей тяжело было бы здесь без меня. И это хорошо, потому что я на самом деле немного даже испугался. Ведь если я контактировал с зараженными, а потом приехал домой к семье… Но об этом никто не подумал, никого не волновало. Просто сказали — все, вы свободны, поезжайте. И я подумал — хорошо, что жена и дети сейчас в безопасности. Я же отсидел дома 14 дней карантина. После этого у меня не было никаких признаков болезни, хорошо себя чувствовал. Купил своим билеты домой — и все, начали вместе сидеть на самоизоляции. — Дополнительно тестировались? — Нет, дополнительно тесты не сдавал, потому что уже тогда было много опасений насчет этого. К примеру, как у Андрея Федоровича было. Он сдал тест — сначала был положительным, потом еще один через несколько дней — уже отрицательный. У Найдина такая же история. К тому же такая информация гуляла в интернете, да и знакомые говорили, что врачи, даже если есть хоть какие-то показатели, сразу ставят диагноз "коронавирус". Не хотелось под это все попасть. Поэтому я отсидел 14 дней, понял, что у меня нет никаких симптомов, ни с кем не контактировал. — Вы сказали, что карантин для вас продолжается. Но ведь сборная России по гимнастике с 24 мая начинает тренировочный сбор на базе "Озеро Круглое". Получается, вы на него не едете? — На самом деле — да, не еду. Мне позвонил Андрей Федорович — он в курсе, что я сейчас прохожу лечение, которое откладывал из-за подготовки к Олимпиаде. У меня кисть и нога больные. Во время карантина я созвонился с федерацией, попросил добро на то, чтобы они оплатили мне курс в частной клинике. Там есть хороший травматолог, с которым я на связи, он всегда лечил меня. Он сейчас работает примерно раз в неделю. И предложил пройти курс лечения сейчас, так как нет соревнований и тренировок. В итоге я договорился с федерацией и тренерами, что пройду курс сейчас. Все были за. Примерно две недели назад я прошел первые процедуры, 26 мая назначено второе посещение. И сегодня (запись интервью проходила 23 мая — прим. ТАСС) мне звонит Андрей Федорович, говорит, что с воскресенья заезд на базу. Он предложил отложить лечение, что, как по мне, нелогично и нецелесообразно, либо закончить его и не ехать на сбор. И мы вместе решили, что лучше выбрать второй вариант. После того как я закончу процедуры, мы свяжемся и решим, как мне можно безопасным образом вернуться в расположение команды на тренировки. — В таком случае когда планируете присоединиться к сборам? — Думаю, больше трех недель получится задержка. После 26-го числа мне еще через две недели нужно пройти третью процедуру. Если все это дает положительный результат и травматолог говорит, что лечение закончено, мы будем думать, как попасть на "Круглое". Если же их не хватит, я буду делать четвертую и пятую процедуры, чтобы долечиться до конца. Потому что здоровье сейчас — самое главное. Чтобы приступить к полноценным тренировкам, нужно поправить его. — Как считаете, сколько времени потребуется для набора формы? — Учитывая, что я сейчас держу себя в хорошей форме, мне кажется, восстановлюсь достаточно быстро. Примерно месяц-полтора потребуется для набора кондиций, в которых я смогу нормально тренироваться и выполнять сложные элементы, связки. А после этого смогу приступить к осваиванию полукомбинаций и комбинаций. На это уйдет еще примерно месяца полтора. Так что суммарно от начала тренировок и до момента, когда смогу выйти на соревнования на пике формы, понадобится три-четыре месяца. Естественно, уже через два месяца я, может, уже буду в нормальном состоянии, смогу собрать комбинации, но не буду "звенеть". — То есть где-то к чемпионату Европы и Кубку России планируете подойти готовым? — Там, думаю, буду в средней, рабочей форме. Это не высший пик, из которого можно выжимать максимальные результаты, но все же. — Пик на Олимпиаду оставите? — Да, естественно. Придержим все лучшее к следующему году. Я думаю, он начнется без эксцессов и все пойдет как по маслу. Главное — побороть этот год, перетерпеть его и вынести для себя максимум пользы. — Вы с Никитой Нагорным неоднократно рассказывали о своей дружбе. Сколько вы уже дружите? — Больше десяти лет точно. — Помните, как познакомились с ним? — Нам было лет по 11−12. Мы тогда участвовали в соревнованиях "Олимпийские надежды", вот там и познакомились. После старта пошли кушать пиццу — мы с тех пор всегда так делали. — В "Вечернем Урганте" вы рассказывали, что однажды подрались в номере. Расскажите подробнее. — Мы не то чтобы подрались… Так получилось, что мы никогда до того раза не жили вместе. И с тех пор — тоже. В тот раз мы впервые попробовали, потому что "ой, брат-брат", всегда считали себя лучшими друзьями. Это было лет в 14 или в 15. Проходили сбор на "Круглом", и парень, который всегда раньше жил с Нагорным, не приехал. А меня постоянно селили то с одним, то с другим. Ну и решили — а давай, почему нет. Заселили нас, и в тот же вечер разъехались по разным номерам (смеется). Первое, на чем мы не сошлись, — я всегда сплю у окна, а он заехал чуть раньше меня и занял ту кровать. Я просил его уступить, а он же тоже такой упертый. "Какая разница, ложись там!" — говорит. Или вот мне, например, нравится умывальник, который у двери, а он уже возле него вещи свои расставил. Ну и в итоге поняли, что у нас у каждого свои интересы. Когда встречаются два таких человека — таких быка, — так и выходит. — Вы реально с тех пор даже не ругались ни разу? — Да. Хотя мы и тогда не ругались. Решили спокойно, что это ни к чему хорошему не приведет, будем только сталкиваться лбами постоянно. Но вообще это и сейчас есть. Просто Никита — такой человек-энерджайзер. Ему постоянно надо что-то делать, шуточки придумывать. Он без тормозов совсем. В шутку может ударить даже. А я вот если меня, например, заденут плечом, я это как шутку не восприму. Сразу закипаю и начинаю "бычить", хотя человек даже, может, не хотел обидеть. В таких моментах с ним тяжело. Он прямо высасывает энергию из тебя (смеется). Вот даже хочется просто прийти и отдохнуть в номере, а он не даст этого сделать — просто высосет из тебя все соки. И не то чтобы он хочет так делать. Это все непреднамеренно. Просто такой от природы. Но мы не ругаемся, не было таких моментов, чтобы мы переходили грань. — И даже после того, как вас отцепили от Олимпиады-2016 В Рио-де-Жанейро, не было обиды на парней? — На парней — точно нет. Были определенные моменты в плане отбора. На контрольных тренировках у нас были судьи, тренеры, и чувствовалось, кого подтягивают, подталкивают. Здесь было обидно, что кого-то вот так, а меня, наоборот, задавливают. На самом деле я в то время прямо пер вперед, но до конца не хватило. Плюс травма колена — разрыв мениска. Я не делал операций, и в то время оно у меня так сильно заболело. А у меня основные снаряды — вольные упражнения и опорный прыжок, и в полную силу их с таким повреждением не выполнишь. А там еще и такой большой объем нужно было проходить. И в какой-то день, я как сейчас помню — у нас должна была быть контрольная тренировка, и я понимаю, что колено болит невероятно. Я и обезболивающий укол сделал — не помогает. И я не то что разбежаться не могу в полную силу — ходить толком не получалось. Слезы накатили — все отборочные старты прошли, и я все еще готовлюсь с командой, но уже не вывожу. В этот день я кое-как прыгнул через боль. Естественно, с падением, сбавки были большие. И мне задают вопрос: "Ты можешь забыть про боль и тренироваться дальше? Если нет, уходи в другую команду". А она тренировалась по времени позже, чем олимпийская. Они занимались больше для себя, такой резерв. Я после этого вопроса расстроился, конечно. Мы поговорили с тренером, и я понял, что не могу. И тренер сказал: "Нет так нет". Мне кажется, из этого все равно ничего хорошего бы не вышло. В ответственный момент просто подставил бы команду, потому что выступать с травмой — это самое плохое. Никогда не знаешь, когда она даст о себе знать. Поэтому мы решили самостоятельно отойти в резерв и готовиться к другим соревнованиям. — То есть, по сути, это было ваше с тренером решение? — Совместное решение. Главный тренер же тот вопрос с наводкой задавал — дескать, как ты будешь выступать, тренироваться? По-моему, три-четыре недели оставалось на тот момент до отъезда на Олимпиаду. Суть в том, что это очень большая ответственность. У меня спрашивали, могу ли я дать гарантии, что в какой-то момент это колено не полетит и на этом все закончится? А у нас ведь так команда составлялась, что если бы меня взяли, запасного человека на прыжковых снарядах не было бы. И если бы, не дай бог, что-то случилось, меня не смогли бы заменить на те же самые оценки. А это могло бы сказаться на итоговых результатах. Это большой натиск, давление, а я еще молодой пацан был. И мы решили на себя такую ответственность не брать. Я думаю, правильно сделали, так лучше. Всему свое время. — На самом деле почему поинтересовался про дружбу. Я помню вас с Нагорным на чемпионате мира в Штутгарте — вы болели друг за друга даже в личном многоборье. Еще раз — вы, лучшие многоборцы мира, болеете друг за друга. Это же просто невероятно. — Я могу это объяснить изначальным воспитанием. Нас учат и призывают к этому. Даже в молодежной команде нас никогда не сталкивали лбами. У нас есть, понятное дело, контрольные тренировки, но на них ты отвечаешь сам за себя. У нас не контактный вид спорта, где нужно бороться друг с другом. Результат делает только твоя работа, твой собственный подход. Конечно, можно надеяться на ошибки других, но за свою работу ты отвечаешь сам. Тем более когда речь о командных соревнованиях. У нас они вообще в приоритете. На первом месте — команда. У нас даже когда идет углубленное медицинское обследование, нам дают психологические тесты с вопросами, командный ты человек или нет. Во время сборов периодически возникают такие опросы. Нас подводят к этому. И я не могу сказать, что это только заслуга нас, спортсменов. Большую роль в этом играет и то, какие условия нам создают. И что наше руководство задает такой тон. А то, что между нами такие отношения, — это, конечно, тоже хорошо. Значит, ни у кого нет какой-то корысти, желания, скажем так, сыграть не по правилам. Потому что во времена Алексея Немова, Алексея Бондаренко, Максима Девятовского, Антона Голоцуцкова все равно бывало, что кто-то кого-то подставит, подлянку какую-то подкинет. Выступали за одну команду, но стычки были. А у нас сейчас просто все сложилось, звезды на небе сошлись. И состав, и дисциплина, и отношение к спорту другое. Раньше, к примеру, мы к чемпионату или Кубку России относились спустя рукава. Для нас это было так: а, фигня, приехали, потусовались, выступили, медальку взяли, и все. Сейчас совсем другие взгляды, цели, стало больше ответственности и уважения. — Так же будет и на Играх в Токио? Вы же понимаете, что там будете основными соперниками. То есть, условно, Далалоян выиграет, и Нагорный будет рад как за себя, и наоборот? — Конечно. Никуда наша дружба, уважение и взаимопонимание не денутся. Тут выигрывает тот, кто большим пожертвует, больше вложится и проделает работу над собой. Кто сможет все ненужные моменты отодвинуть в сторону. В таких видах спорта, как у нас, именно эти моменты и определяют результат. Не получится так, что кто наглее, задиристее или сильнее физически, тот и выиграет на Олимпиаде. Здесь и психология играет большую роль. И то, какой сложности мы достигнем за этот год. У меня вот, к примеру, получилось выиграть в 2018 году чемпионат мира, потому что свои комбинации обкатывал на протяжении четырех лет. И за это время они у меня накатались, я к этому турниру уже ничего даже не усложнял, потому что они были настолько отточенными, что я делал их не задумываясь. Я не прикладывал каких-то суперусилий, не выполнял суперкомбинаций, чтобы прыгать выше головы. Просто делал свою работу, и она дала такие плоды. Сейчас у нас идет конкуренция. Мы соперничаем даже на тренировках, и это чувствуется. Мне кажется, Никита скажет то же самое. Я думаю, тренеры точно видят это со стороны. Мы друг друга подталкиваем, чтобы усложняться, делать что-то новое, развиваться быстрее. Я не знаю, как все повернется в итоге, но за этим очень интересно наблюдать. Знаете, мне порой кажется, что я за собой как бы наблюдаю со стороны. Иногда мне кажется, что у меня какое-то раздвоение личности (смеется). Например, вижу я, что на тренировке Никита что-то такое крутое сделал или выполнил подход суперстабильно без разминки. И думаю: "Ага, и что же сейчас я предъявлю?" И меня это подталкивает. Даже если я уже выдохся на тренировке, все впустую идет, естественно, нахожу в себе силы тоже подойти и сказать свое слово. Это такая обоюдная мотивация. Мне кажется, у нас в России еще такого не было. Вообще если брать нашу историю с Никитой, то так получается, что один год я выстрелил, а Никита немножко в засаде был. В 2019-м было наоборот, хотя для меня этот год тоже довольно хорошо прошел. А все вторые места объяснимы тем, что я ушел от комбинаций прошлого года. Решил резко все усложнить, все шесть снарядов. И все эти комбинации нужно обкатывать, и, конечно, все это дало знать. Комплексную работу ты теряешь, где-то вылезают ошибки. Как, допустим, в многоборье. На прыжке, который я делаю идеально, самый легкий для меня, на чемпионате мира 2019 года я ошибся. Эта проблема возникла именно при обкатке нового комплекса. Ну и, конечно, очень много всего в жизни происходило помимо этого — дочка родилась, жене хотелось больше внимания уделять. Все это накопилось и, наверное, сказалось на мне в том году. Но я надеюсь, что произошедшее пойдет мне на пользу и позволит больше таких ошибок не допускать. — Самая безумно крутая вещь, которую вы когда-либо делали в жизни? — В Сочи в Скайпарке прыгнул с моста. Там есть такая тарзанка 120 метров в длину над рекой. Причем когда я туда пришел, не знал, решусь в итоге прыгнуть или нет. Когда готовился, очень переживал, а потом подумал — встану туда, посмотрю вниз и прыгну. А когда залез туда — блин, там же так высоко (смеется). — Что страшнее — выходить на тарзанку или на соревнования? — Однозначно на тарзанку. — А если выбрать самый главный поступок в жизни? — Предложение руки и сердца моей жене. По эмоциям и тем чувствам, которые я испытывал в тот момент. Понятное дело, что адреналин тогда тоже присутствовал, но больше было теплоты. Как будто бы даже крылья появились, которыми хочется укрывать свою супругу от всего плохого, что есть в этой жизни. Это человек, который подарил мне еще одного маленького человечка. И ради них мне хочется свернуть горы, бежать вперед и сносить все на своем пути. — Кстати, сколько вы вместе? — Три года. — Историей знакомства поделитесь? — Все из-за гимнастики (смеется). Мой хороший знакомый открывал школу и пригласил меня на день открытых дверей. У моей супруги от первого брака есть сын Степа, и она привела его в гимнастику, чтобы он в этом клубе занимался. А мы тогда помимо участия в открытии еще и занимались с детками. Было много групп, нас распределили всех на разные снаряды. И так вышло, что сперва я познакомился со Степкой. Помню, на перекладине ему что-то показал, на кольцах покачал. И он так ко мне привязался, вцепился в руку, тянул меня всюду. Мы стали играться, не отлипали друг от друга. Я еще даже не видел, кто его мама. Мы то в яму с шариками сходили, то на батуте попрыгали. Уже урок закончился, все ушли, уборка началась, чтобы следующую группу запустить, а мы все играемся. И тут я заметил — на нас смотрит такая женщина в голубой блузке с коротким рукавом, красивая такая. Сидит одна и смотрит. Естественно, она мне сразу очень сильно понравилась. Она посмотрела на нас — то на Степку, то на меня, потом подошла, мы пообщались. Это был чисто ознакомительный разговор, но у меня он проходил с содроганием в голосе. Она мне потом рассказывала, что я тогда на нее абсолютно никакого впечатления не произвел (смеется). Ну, гимнаст и гимнаст. Потом они отзанимались, пошли переодеваться, и я от ее подруги услышал, что они собрались на площадку, которая неподалеку была. У нас как раз был перерыв в полчаса, и меня прямо тянуло туда, к ней. Я до машины своей прогулялся, чтобы на нее посмотреть. И самое главное — искра-то была (смеется). Я несколько раз прошел мимо них, и мы оба друг на друга смотрели. Потом я все соцсети перерыл, чтобы ее найти. А в итоге она меня сама нашла. Друг после открытия школы выложил фотографии на страницу клуба, и там были мы со Степой. Отметили меня. И так она нашла мою страницу, написала мне, поблагодарила за урок. Спросила, тренер ли я, не могу ли я со Степкой позаниматься? Потом я через два дня узнал, где она работает, заказал ей цветы. С этого все и началось. — Она ездила с вами на соревнования? — Да. Мы были на турнире в Барселоне. Собиралась поехать на чемпионат России, но его отменили. В Бельгию на шоу мы тоже вместе ездили, на финал Бундеслиги в Германии. — А когда не ездит, смотрит ваши выступления? — Конечно, смотрит, болеет всегда. После каждых соревнований мы созваниваемся, списываемся. И если я чуть ли не седой после стартов, то она еще больше переживает. — Сейчас у вас, кажется, есть почти что все, что нужно человеку для счастья. О чем вы мечтаете? — На самом деле не знаю, о чем мечтаю. Я привык к скромности с самого детства. У меня и семья была не самая богатая. Сейчас у меня прекрасная жена, дочка, Степка, которого я тоже считаю сыном, воспитываю, он родной мне человек. Я доволен, как у меня складывается спортивная карьера, что я все еще развиваюсь. Мне пока это интересно. Кроме того, благодаря успехам в спорте появилось много всего положительного. Медийность, легкая популярность — не зашкаливающая, а именно что легкая, когда она не переходит грань. Приходишь в магазин, и кто-то тебя узнает, это классно. А не когда тебя все узнают, смотрят, пальцем тыкают. После соревнований меня часто узнают, на улице просят сфотографироваться, потому что равняются на нас. Это приятно. В соцсетях пишут родители: "Дети равняются на вас". Пусть в некоторых моментах я и не такой идеальный, как они себе представляют. Конечно же, не идеальный. Но когда ты понимаешь, что ты подаешь хороший пример и все главные ценности в жизни у тебя и без того есть, уже даже не хочется никаких богатств. Единственное, чего мне хочется, — большой уютный дом, в котором можно было бы принимать гостей — друзей, знакомых, родителей. И чтобы все в нем были дружными и сплоченными. — А что насчет будущего в спорте? Как думаете, на сколько лет еще хватит запала? — Я думаю, на следующий цикл меня еще хватит. Конечно, было бы больше уверенности, если бы Олимпиада не перенеслась на год вперед. Сейчас уже возникают определенные сомнения, а надо ли мне будет после 2021 года продолжать? Будет ли мне это интересно, будет ли это вдохновлять? У меня часто стали возникать мысли, что ничто не вечно. Как и страсть к спорту. Рано или поздно настанет момент, когда все закончится. И я все думаю, когда же он будет. Мне хотелось бы верить, что он настанет после 2024 года, чтобы еще цикл продержаться на высоком уровне. Но не так, чтобы прямо стиснув зубы, потому что это позарез нужно. Хотелось бы сохранить эту страсть. — А после спорта что? — Решу в тот момент, когда объявлю о том, что завязываю. Вот тогда мне и придет эта мысль. И я уверен, что она будет хорошей и приведет меня к новым высотам. Беседовал Владислав Жуков