Наркомовские 100 грамм – история и воспоминания

Неофициальный термин в рядах Красной армии, которым обозначали норму выдачи водки военнослужащим – это наркомовские сто грамм. История гласит, что в январе 1940 года во время Советско-финской войны народный комиссар обороны Климент Ворошилов, сокращенно Нарком, обратился к Иосифу Сталину с просьбой выдавать бойцам и командирам Красной армии по 100 граммов водки и 50 граммов сала в день. Такая просьба была обоснована тяжелыми погодными условиями, в тот год морозы на Карельском перешейке доходили почти до −40 °C. По данным Википедии, с 10 января по начало марта 1940 года военнослужащими РККА было выпито более 10 тонн водки и 8,8 тонны коньяка. Так их и прозвали – «наркомовскими» или «ворошиловскими». Традиция продолжилась и с началом Великой Отечественной войны. Сталин лично подписал приказ «О введении водки на снабжение в действующей Красной армии» 22 августа 1941 года, хотя, по некоторым воспоминаниям фронтовиков, это было сделано задним числом – водку начали раздавать еще в самом начале войны. Сколько пили? «Установить, начиная с 1 сентября 1941 года, выдачу 40-градусной водки в количестве 100 грамм в день на человека красноармейцам и начальствующему составу действующей армии», - говорилось в приказе. Чуть позже танкистам норму удвоили до 200 граммов водки в день, а летчикам начали выдавали по 100 граммов коньяка. На Закавказском фронте вместо водки наливали портвейн и сухое вино. Как писала газета «Вечерний Харьков», в 1942 году за декабрь было выпито 5 млн. 691 тыс. литров водки, за тот же месяц 1943 года - 5 млн. 665 тыс. литров. Доза была выбрана не случайно. Предполагалось пить «наркомовские» перед моментом наивысшей опасности, то есть перед атакой, ведь алкоголь ликвидирует чувство страха, неуверенности и тревоги. Русскому мужику 100 грамм – что слону дробина, а если принять на грудь больше, то от пьяного бойца толка мало. Еще Александр Суворов говорил: «до боя пить – убиту быть». Употребляли водку и после атаки. Человек, переживший стресс, должен выплеснуть накопившиеся эмоции наружу и как-то сжечь имеющуюся энергию действием. В данном случае алкоголь помогал сбросить накопившееся в ходе боя напряжение. Зачастую наркомовские 100 грамм выпивались после боя теми, кто остался жив, по еще добоевым спискам численности подразделения, что с учетом потерь давало возможность выпить гораздо больше «соточки». В начале войны, в 1941 году, водку развозили по фронтам в железнодорожных цистернах. На местах её переливали в бочки или молочные бидоны и отправляли в части и подразделения. Но уже в 1942 ситуация на фронтах усложнилась, выдачу водки стали осуществлять лишь тем, кто находится на передовой или ведет наступательную операцию. Раненым наливали 50 грамм водки. Остальные пили только по праздникам. В апреле 1943 правила выдачи водки вновь изменились. По сто грамм в сутки на человека теперь выдавались не только наступающим частям, но и всем подразделениям, ведущим непосредственные боевые действия и находившимся на передовых позициях. Водку солдатам прекратили выдавать лишь в мае 1945 года после победы над Германией. 100 грамм спасали или убивали? Помогали ли фронтовые 100 граммов воевать, или только мешали – на эту тему мнения участников Великой Отечественной войны расходятся. Воспоминания фронтовиков очень противоречивы. Одни говорят, что наркомовские сто грамм помогали снять жуткий стресс и хоть как-то забыться. «Без спиртного невозможно было победить… мороз. Фронтовые 100 грамм стали дороже снарядов и спасали солдат от обморожения, так как многие ночи они проводили в чистом поле на голой земле…», - вспоминал Федор Ильченко, арестовавший фельдмаршала Паулюса во время Сталинградской битвы. Морской пехотинец Дмитрий Вонлярский позже вспоминал, что водку выдавали, но не на регулярной основе. Обычно «наркомовские сто грамм» выпивали перед атакой молодые солдаты, и в большинстве случаев они же и погибали первыми. Опытные красноармейцы старались избегать алкоголя во время сражения, поскольку он сильно затормаживал реакцию и снижал боевые качества. «Конечно, перед боем ходили и раздавали бойцам водочку. Для храбрости, как полагается. На передовой появлялся бак со спиртом, и кому – сто грамм, кому – сто пятьдесят. Те бойцы, кто постарше, не пили. Молодые и необстрелянные пили. Они-то в первую очередь и погибали. «Старики» знали, что от водки добра ждать не приходится», - подтверждал режиссер Петр Тодоровский, который на войне был командиром взвода. «Восторженные поэты назвали эти предательские сто граммов «боевыми». Большего кощунства трудно измыслить. Ведь водка объективно снижала боеспособность Красной армии», - говорил генерал армии Николай Лященко. «Я не пробовал этого зелья до зимы 1942 года, - пишет Н. Никулин, находившийся на службе в Красной армии с ноября 1941 года, - пока нужда не заставила. Морозным днем я провалился в замерзшую воронку и оказался по грудь в ледяной воде. Переодеться было не во что и негде. Спас меня старшина. Он выдал сухое белье (гимнастерку, шинель и ватник кое-как просушили у костра), натер меня водкой и дал стакан водки внутрь, приговаривая: «Водка не роскошь, а гигиена!». Поэт Твардовский: «А еще нельзя ли стопку, потому как молодец?». «Наркомовские 100 грамм» наложили отпечаток и на искусство. О них поют в песнях: «Давно ты не видел подружку, дорогу к знакомым местам, налей же в железную кружку свои боевые сто грамм». Упоминает о «ворошиловских 100 граммах» и Александр Твардовский в поэме «Василий Теркин»: «Растирали, растирали… Вдруг он молвит, как во сне: — Доктор, доктор, а нельзя ли изнутри погреться мне, чтоб не все на кожу тратить? Дали стопку — начал жить, приподнялся на кровати: — Разрешите доложить. И с улыбкою неробкой говорит тогда боец: — А еще нельзя ли стопку, потому как молодец?».