Негры есть, а слова нет
Слово «негр», похоже, окончательно сброшено с «корабля современности». Во всем, что касается так называемого расизма, прав сексуальных меньшинств и гендерных различий, «окна Овертона» работают не на постепенное расширение внедряемого в сознание общества смысла, а, напротив, на его сужение. Это не открывающееся окно, а стремительно закрывающаяся форточка. В Средние века в Европе так действовала святая инквизиция. Сначала то или иное слово (понятие) становится неуместным в общественном дискурсе, затем и вовсе (почти по Оруэллу) превращается в мыслепреступление, за которым неотвратимо следует наказание. Костры на площадях еще не горят, но форточка Овертона уже захлопывается, погружая независимо мыслящую личность в презревшую элементарную логику, здравый смысл и саму человеческую природу интеллектуальную духоту. Пока осваивают то, что на поверхности: шахматы (нельзя делать первый ход белыми фигурами); фильмы (зрители отвращаются от мировой классики, например эпопеи «Унесенные ветром»); названия книг, где встречаются слова «негр» и «черный». Человеческая цивилизация (ее западная, назовем ее так, часть) вступает в эпоху внерасового, внеполового, внесемейного и в конечном итоге внекультурного существования. Повсеместные сносы памятников, отрицание истории через месть некогда прославившим свои народы людям свидетельствуют о сдаче этими народами духовных и жизненных позиций, иначе говоря, о капитуляции перед новой, не нуждающейся в базовых основах реальностью. Пока что эта новая, взращенная на толерантности и мультикультурности реальность не проявила себя ничем, кроме как злобным рыком в сторону тех, кто состоятельнее, образованнее и (по цвету кожи) белее, а также борьбой за справедливость посредством грабежей и погромов. Ее представители не способны к созиданию, но странным образом (стокгольмский синдром) им на помощь приходят те, кого они стремятся унизить и уничтожить. Сживаемые со света, подобно навигатору, прокладывают путь в новую реальность, где им нет места. Кто вынуждал французских издателей менять название романа Агаты Кристи, а устроителей Берлинского кинофестиваля делать главные призы гендерно нейтральными, то есть бесполыми? Следом за названиями, возможно, грядет сначала пересмотр, затем адаптация, а следом и запрет книг, где употребляются слова «негр» или «черный». Огромный пласт культуры, включая произведения Киплинга, Жюля Верна, Майн Рида, Марка Твена и прочих новоявленных «расистов», уйдет в никуда, исчезнет из школьных и университетских программ. Попадет под запрет и «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона», где сплошь и рядом встречаются обороты типа: «В Бостон прибыл корабль с грузом негров». Собственно, ничего нового в происходящем нет. Некогда могучий Рим сначала истлел внутри себя и только потом сдался на милость варварам. Радует, что Россия хоть здесь не торопится перенимать передовой западный опыт. У нас пока еще свободно звучат песни Вертинского, где «лиловый негр вам подает манто», и из стихотворения Маяковского не вычеркиваются строчки о «негре преклонных годов», взявшемся изучать русский язык за то, что им разговаривал Ленин. Впрочем, уже объявлена реформа русского языка. Ее, надо думать, проведут «без унынья и лени», и кто знает, какие буквы, знаки препинания и слова обретут статус нежелательных или устаревших?
