Россия — Украина — 1:1, 9 октября 1999, Филимонов, Шевченко – воспоминания болельщиков

Спасибо, что поделились. В течение дня мы собирали ваши истории о матче России и Украины, состоявшемся в «Лужниках» ровно 21 год назад. Их набралось почти 200 – и каждая по-своему особенная, трагичная, наполненная болью. Честно скажу, выбрать самые душераздирающие было непросто! Спасибо каждому, кто принял участие в нашем небольшом опросе-ретроспективе, — мы обязательно будем практиковать такое и дальше. Ниже – 12 самых пронзительных, на наш взгляд, болельщицких рассказов о том вечере, ставшим для многих самым жутким в истории российского футбола. Илья. «Та сборная осталась у меня в памяти как сильнейшая» Мне было 10 лет, и с того отборочного цикла началось моё полноценное увлечение футболом. До этого я смотрел матчи только за компанию с отцом, в том числе – знаменательные еврокубковые матчи «Спартака». Это не могло не сформировать во мне многолетнюю симпатию к команде из моего города, победившей у меня на глазах мадридский «Реал». В отборочный цикл Евро-2000 я включился весной, с матчей с Арменией и Андоррой. Обрадовавшись крупным победам, я узнал, что мы неудачно стартовали в группе, проиграв все три стартовых матча. Для выхода на континентальное первенство нужны были победы во всех оставшихся играх, в том числе – над действующими чемпионами мира. Матч с Францией был первым, из-за которого я не спал до поздней ночи (удалось убедить маму и бабушку в исторической важности момента). После триумфа сборной на «Стад-де-Франс» я не мог и не хотел представлять, что это когда-нибудь закончится. Решающий матч с Украиной представлялся финальной точкой этого отрезка праздника жизни, после которого наступит какое-то абстрактное счастье и мир во всем мире. Было ощущение, что игру ждёт вся страна. Помню даже рекламные ролики на «Первом канале», показывающие празднование в «Лужниках» по окончанию матча и ругань в украинском селе с фразой: «Шо ты, Микола, на меня ругаешься, это не я на воротах стояла!». В нашей победе никто не мог усомниться. Сейчас я понимаю, что после дефолта 98 года, больно ударившего по каждой российской семье, победы футбольной сборной были настоящей отдушиной. Объединяющей радостью, которая в тот момент так нужна была нашему обществу в тяжёлый период. Тот матч я смотрел в гостях у бабушки и дедушки. Помню, что игра была довольно тяжелой, украинская сборная играла отлично, но в победе наших не было никаких сомнений. Гол Карпина со штрафного выглядел максимально логичным, но его 75-минутное ожидание слегка потрепало нервы. Ответный гол Шевченко и ошибка Филимонова воспринялись, скорее, как нелепая случайность. Казалось, что времени отыграться ещё полно, тем более что судья добавил достаточно, а наши постоянно атаковали и имели голевые моменты. Комментатор Виктор Гусев постоянно передавал счёт параллельного матча Франции и Исландии. В какой-то момент исландцы сравняли, и была вероятность, что мы вместе с украинцами выйдем из группы даже в случае ничьей. Однако всё закончилось как закончилось, чуда не произошло. Наши не забили, а будущие чемпионы Европы дожали исландцев. Конечно, после года ожидания и эмоциональной накачки у меня, десятилетнего, было большое горе. Плакал после матча, пока не уснул. Мама пыталась меня успокоить: «Ну не переживай так, давай будем болеть за какую-нибудь другую команду?». Я возмущенно ответил: «Мам, ну ты чего, сборная же одна!». К Филимонову после матча у меня претензий не было, он блестяще отстоял весь отборочный цикл и отлично играл в «Спартаке». Каждый имеет право на ошибку, жаль, конечно, что она произошла именно в такой момент. За украинцев я порадовался, раз уж не мы, то пусть хоть соседи поедут на Евро. Команда была сильной, имела в составе будущих звёзд Европы и получила бы путевку заслуженно. Поэтому их нелепому вылету от словенцев я был расстроен (тоже, кстати, из-за ошибки голкипера). Мне казалось, что окружающие разделяют мои чувства по этому поводу, потому что в то время отношения с Украиной и украинцами были отличными, успехам киевлян в еврокубках радовались совсем немного меньше, чем собственным. Хотя я и был убит горем после матча, но ободряющие слова Гусева, что скоро новый отборочный цикл ЧМ-2002 и там мы обязательно будем снова бороться за победу, сделали свое дело. Верилось, что сборная будет так же отлично играть всегда, и проиграть может только по нелепой случайности, как с голом Шевченко. Но второй раз такая ошибка уже математически невозможна! Та сборная навсегда осталась у меня в памяти как сильнейшая. До сих пор есть ощущение, что все последующие успехи, выходы на ЧЕ и ЧМ, победа над Нидерландами и прочие, не сравнились бы с радостью от выхода той сборной на Евро-2000. Да и вообще, футбольная история сложилась бы совсем по-другому. Поэтому на вопрос «Что бы вы сказали игрокам той сборной после матча?» я бы однозначно и тогда, и сейчас ответил: «Спасибо вам за всё, вы настоящие молодцы! Не расстраивайтесь!». 9 октября 1999 года мы собрались у моей тёти. В зале расположились я, мой отец и два моих двоюродных брата. Мы с братьями уселись на полу, ближе к телевизору Gold Star, папа был позади, на диване. У всех нас были вполне себе обоснованные ожидания на итоговый успех, ведь перед тем сборная Романцева выдала удивительный спринт из ряда побед, превратившись из команды-разочарования в главную команду-надежду страны. Каждый помнил чудо на «Стад де Франс» и последовавший через три дня волевой успех в игре с Исландией. Само течение матча помню смутно в виду давности произошедшего, но фоном закрепилось ощущение постоянной борьбы на каждом участке изумрудного газона. И напряжение. Как говорится, его можно было резать ножом! И это у нас в комнате, а что творилось на стадионе, я и представить не могу! 75 минута, по-моему, и удар Карпина. Боже, как мы орали!!! Обнимались, прыгали, ух!!! И дальше был еще больший валидол, надо было отстоять. Но вот она, кажется, 87 минута. Штрафной, полуудар-полунавес Шевченко, куча народа, и во вратарской тоже. Кажется, взял Филимонов мяч, но падает с ним за линию ворот… Это не описать словами, но нашу реакцию не забыть до сих пор. Пишут, что на стадионе воцарилась гнетущая тишина, но я её не помню — её заглушила удручающая, домашняя, тишина нашей комнаты. Секунд на пять точно… Потом отец картинно повалился на диван и наигранно засмеялся короткими смешками. Мы с братьями посмотрели на него, мгновенно уловили, как он попытался разрядить обстановку, и нас накрыла волна истерики. У меня были слезы, но я смеялся. Всё это длилось тоже недолго, меньше минуты, точно, потому что надо было еще досмотреть матч, надежда теплилась. Но и она угасла с финальными свистком… Я ещё долго поверить не мог. Неделю, наверное, если не больше. А спортивные выпуски по телевизору специально пропускал, не читал обзоры. Это уже потом, спустя месяцы, та же сборная Романцева уверенно прошла отбор на ЧМ-2002, вдохнув в нас новую жизнь. Да, на самом мундиале снова огорчили, как и в 1996 на Евро в Англии, когда я первый раз запоем смотрел чемпионат. Как в 1999-м перед Евро-2000. Как в 1997-м, но там я всё-таки склонен винить предвзятость Крондла. Тогда я ещё не знал, что через почти 9 лет буду чуть ли не молиться на голландское чудо Гуса, как буду не узнавать наших «пешеходов» под его чутким руководством, как буду восторженно орать в ночь с 21 на 22 июня 2008 года, совсем не боясь разбудить страну, потому как страна и не спала… А тот вечер стал для меня самым жутким футбольным разочарованием. И хочется, чтобы оно таковым и оставалось. Алексей. «Тишина в вузе в понедельник напоминала поминки. По мечте» Я был уверен, что сборная России победит. Не покидало это ощущение ни в перерыве при счете 0:0, ни в середине второго тайма. А уж когда Карпин забил гол в дальние ворота (мы сидели точно по центру за Филимоновым во втором тайме), эта уверенность объяла, как мне кажется, всю нашу «заворотку». Начался какой-то карнавал на трибунах. Откуда-то появился коньяк. «Кони» братались с «мясом», «зенитосы» – с «динамиками», «торпедоны» – с «паровозами». К празднованию подключился мужичок в розе одесского «Черноморца» — болел за Россию. Нет, я не путаю Одессу и Новороссийск. Тогда было именно так. А потом произошло то, что произошло. Повторюсь, мы сидели как раз за этими воротами. Вот удивительно: я помню столько всего, что происходило со мной в день матча, до него, после, а вот из того, что было после гола, не помню практически ничего. Шок. Помню, я накрылся флагом и сел впервые за матч на сиденье. В себя пришел уже в метро — так же с флагом на голове в окружении своих товарищей по несчастью. Напротив сидела типичная компания «кузьмичей», увешанная дудками, и громко смеялась. Как же по-разному приняли мы то поражение. Из-за этого, кстати, чуть было не произошел конфликт. Вышли на «Университете», слегка потолкавшись. Несмотря на то, что я до сих пор слегка сочувствую украинской сборной в споре с другими европейскими командами, тому, что случилось с Шовковским (кто не в курсе — во многом, из-за его ошибки Украина тоже не поехала на тот самый Евро), я был безумно рад. Злорадство. Ничего личного. Кто-то вспоминает тишину «Лужников» — как я уже сказал, я её не помню. А вот тишину вуза в понедельник помню. Напоминало поминки… Не по российскому футболу, нет. По мечте. Всеволод Шаров. «Шок, трагедия, крушение сказки со всей тяжестью опустились на мою голову» Мне было 12 лет, с рождения я жил в подмосковном Серпухове — простая интеллигентная семья: отец — учитель, мама — врач. Папа и дед были ярыми поклонниками московского «Динамо», а я, как и многие мои школьные приятели, стал преданным болельщиком московского «Спартака» — гегемона российского футбола 90-х. На этой почве у нас с отцом часто возникали яростные баталии во время матчей внутреннего чемпионата, но, когда наши клубы или сборная играли на международной арене, наши горячие сердца и громкие крики звучали в унисон. Прекрасно помню весь тот отборочный цикл: обескураживающий старт из трёх поражений команды Бышовца сменился эйфорией от серии побед под руководством Олега Романцева! Помню, как на эмоциях после великого матча Франция — Россия (2:3), обняв отца, сказал ему: «В этом году я даже соглашусь обменять очередное чемпионство «Спартака» на выход Сборной на Евро-2000!!!». В тот вечер, 9 октября 1999 года, я готовился к празднику: шарф любимой команды в руках, как оберег для Романцева и спартаковских сборников, большая пачка чипсов, новенькая чистая кассета VHS в видеомагнитофоне для записи этого исторического матча. Нервное напряжение в течение 75 минут матча и вот оно — безумие восторга, прыжки до потолка под крики Виктора Гусева «Карпин! Валерий Карпин! Он пробил стенку! Пробил Шовковского! Гол! Россия впереди!» В этот момент я впервые в своей жизни заплакал от счастья… Как же хотелось в тот момент, чтобы сразу после гола Карпина прозвучал финальный свисток. Наши уверенно защищались, и рабочий фол Смертина не предвещал никакой беды. Шевченко подошёл к мячу, а Саша Филимонов, с портретом которого на чёрной майке я проходил всё лето, заставил меня зареветь от горя и лупить изо всех сил ни в чем не повинный старенький ковёр на стене… Хохлов промахнулся из выгодной позиции, свисток судьи и… Шок, трагедия, крушение сказки со всей тяжестью опустились на мою голову. Следующим утром, рано проснувшись, я включил видеомагнитофон с записью вчерашнего матча. Снова и снова, в пятый, в десятый раз я пересматривал и обратно отматывал момент с голом Шевченко, где-то в глубине души, где-то на осколках безумной надежды, умоляя Филимонова ну вот сейчас, ну вдруг, вопреки всем законам жизни и времени, поймать этот мяч и не допустить фатальную ошибку… но всё тщетно, вслед за Францией-98 (первый осознанный большой футбольный турнир в моей жизни) сборная России не поехала и на Евро-2000. В будущем такая тяжелая футбольно-эмоциональная травма случится со мной лишь однажды, когда прекрасная сборная Хиддинка проиграет ответный отборочный стыковой матч ЧМ-2010 Словении в Мариборе… Но это уже будет совсем другое горе, горе в Мариборе. Лев Левашов. «После этого матча я понял, что жизнь – не кино» Эту игру мои родственники смотрели как увертюру предстоящей большой встречи. Мы жили в Иркутске, матч начинался, по-моему, то ли в 11, то ли в 12 вечера, потом – рабочий день, но родители не спали. Это очень сильно удивляло. Мать, от которой я никогда не улавливал спортивного интереса, вцепилась в пульт от напряжения, отчим волнительно попивал пиво, с интересом прислушиваясь к Виктору Гусеву, а я с первых минут почувствовал, как заколотилось моё сердце. Я смотрел первые 15-20 минут стоя. В дальнейшем это станет традиционным на ближайшие лет 10, когда будет играть любимая команда. Было так тревожно за сборную, что я помню, как терпел, чтобы не сбегать в туалет, пока не кончится тайм. Во втором тайме напряжения стало гораздо больше: родители вскрикивали и вздыхали уже от каждой атаки и тех и других, а я уже не сидел. И тут назначают штрафной. С тех пор я не видел, чтобы штрафные с такой дистанции пробивали именно так. Без обводки, на силу с подъема. Но стенка прошита как штыком, и телевизор отключается — это мама от радости случайно нажала кнопку «выключить» на пульте. Мы прыгали, кричали и слышали то же самое в соседних квартирах. А дальше просто ждали, когда будет конец. Я отворачивался, затыкал уши на каждой украинской атаке, но ту, роковую, почему-то не пропустил. А дальше – слёзы, истерика. Я, наверное, первый раз в сознательном детском возрасте плакал от такой несправедливости. Я чувствовал себя обманутым. Я реально не понимал, почему так произошло. И, кажется, после этого матча я понял, что жизнь — это не кино. И место несправедливости здесь всегда будет. На следующий день мне мама разрешила не пойти в школу, потому что я проснулся поникший, убитый, не понимающий и еще несколько дней ходил с этим чувством. Помню, что после матча я не понимал, почему всем составом они не могли встать в ворота и хотел, чтобы они это объяснили. Дмитрий Беляев. «Помню гол Карпина, «шедевр» Филимонова и какой-то нечеловеческий выдох отчаяния комментатора Виктора Гусева» Помню этот вечер, как будто это было вчера… За неделю до матча мне исполнилось 24 года. Не помню, как праздновал, что мне подарили. Впрочем, это было неважно. Главный подарок для себя я ждал от нашей сборной. Смотрел дома, в полном одиночестве. Помню, был даже рад тому, что дома никого не будет: никто не отвлечёт меня ни на секунду от зрелища. Была какая-то абсолютная уверенность в победе. Ведь не может быть так, что, поднявшись с самого дна, выиграв 6 матчей подряд, мы можем упустить победу в самый последний, решающий момент… Но судьба лишила нас этого Евро, причем самым жестоким образом. Глубоко убежден: окажись мы там – выступили бы как минимум не хуже, чем в 2008 году. Из самого матча помню два убойных момента у Панова и Титова, когда они в упор били головой, причем Панов – в пустые ворота. Вот после этих нереализованных моментов и мелькнула в первый раз мысль о том, что всё может плохо кончиться. Помню гол Карпина, «шедевр» Филимонова и какой-то нечеловеческий выдох отчаяния комментатора Виктора Гусева. Странно, совсем не помню моментов у наших ворот (кроме гола), хотя они наверняка были. Но пересматривать матч даже спустя 20 лет выше моих сил. После матча долго сидел и тупо смотрел в стену. Искренне не понимал, за что нам, россиянам, такое. Еще не отошли от дефолта 1998 года, большая часть страны за чертой бедности, и футбол – это то немногое, что позволяло хоть как-то отвлечься. Потом пошел на балкон покурить, выкурил, наверное, штук 6-7 подряд, размышляя о том, как несправедлива жизнь. И тут я услышал, как за стенкой мой сосед (интеллигентный отец семейства) последними словами распекал наших футболистов, причем делал это так виртуозно, что можно даже позавидовать, как человек в совершенстве владеет русским матерным. Его жена и дочь пытались его успокоить, от чего он заводился еще больше. Странно, но я немного успокоился, даже улыбнулся, и ко мне пришла какая-то уверенность, что футбольный бог вернёт мне сполна за этот вечер. И он вернул, правда, ждать пришлось почти 10 лет. Сначала ногами сборной Хорватии отправив нашу сборную на чемпионат Европы 2008 года, затем победой «Зенита» в Кубке УЕФА, игрой сборной на Евро и Суперкубком УЕФА у того же «Зенита»… Александр Кукарин. «Помню мама с выдохом произнесла: «Ну, это ж наши» Я смотрел дома с мамой: она обожала футбол, и сама чертила и вела турнирные таблицы, будь то отбор или финальная часть — неважно. Помню гол Карпина, который был как глоток свежего воздуха после 70 минут достаточно вязкой игры на не самого лучшего качества газоне «Лужников». «Ну вот она, победа», – пронеслось в голове. — Вот он, Евро-2000!». Я воспринимал этот выход как какой-то личный праздник! Продержаться 15 минут с далеко не самой топовой сборной – это раз плюнуть. Сейчас Украина пробьёт штрафной, будет подача, Филимонов поймает (а как иначе, если он мой кумир, и я поэтому стал вратарем в местной ДЮСШ), полежит, конечно, чтобы время потянуть, лупанёт подальше и судья свиснет! Вот пошла подача Шевченко, Филимонов пошёл на перехват, потом попятился назад (с кем не бывает, чутка не рассчитал или мяч поменял направление, неважно), главное, что мяч всё равно летит в руки… Поймал, но как-то по баскетбольному ударил его об землю… и мяч оказался в воротах. Виктор Гусев в этот момент произнёс какой-то гортанный рык, но и это было много, ведь ни мы с мамой, ни забитые под завязку «Лужники» даже этого не смогли из себя выдавить. Полнейшее ощущение пустоты и полёта в пропасть. Ощущение уезжающего поезда с надписью Евро-2000, а мы на перроне уже с чемоданами, но без билета. Помню мама с выдохом произнесла: «Ну, это ж наши». Произнесла с той небрежностью, с которой вся Россия от мала до велика, произносила эту фразу вплоть до 2008 года, потом на пару лет забыла, но дальше до 2018-го продолжала. Мол, а чего было ещё от них ожидать? Это ж наши… Алексей. «Я не мог уснуть почти до самого рассвета» Это был не лучший день в моей жизни. Мне было 15, и я только начинал становиться активным футбольным болельщиком. За сборную начал «шизить» 5 июня после «Стад-де-Франс». Смотреть футбол намеревался дома с отцом. А для разогрева решил прогуляться с друзьями в одном из парков города. Там-то всё и началось. Это были 90-е (хоть и конец), и мы с пацанами жестко получили от местных за то, что гуляли не в своём районе. Короче, к футболу я пришёл домой, изрядно побитый, но ничто не могло сломить моего оптимистичного настроя и надежды на самый выдающийся камбэк в истории сборной (после трёх поражений на старте). Весь матч меня дико трясло, а когда забил Валера, я, наверное, мог обеспечить электричеством весь наш район. А потом случился Филимонов… Помню только, что я упал на пол, обхватил голову руками и лежал так минут 5. Что делал и испытывал отец, даже представить боюсь. Поднявшись, я на автомате досмотрел последние минуты (где был шанс у Панова), после чего молча ушёл к себе в комнату. Говорить никто ни с кем не хотел, всем и так всё было понятно. Даже маме и сестре, которым до футбола было, как до звезды. Я не мог уснуть почти до самого рассвета – лежал на спине и тупо смотрел в темный потолок. Полнейшее опустошение и шок. Мне кажется, я и заговорил впервые хоть с кем-то только к вечеру следующего дня. Эта дата и спустя 21 год — одна из самых трагичных в моей жизни! Илья. «Тогда я понял, что футбол может дарить не только радость, азарт и восхищение, но и сильную, невыносимую боль» Мне тогда было всего 17 лет, и я жил, буквально горел футболом. Только в прошлом году закончился фантастический ЧМ-98, который я смотрел взахлёб, прилипнув к ламповому телевизору, и вот сборная моей страны получает шанс сыграть в большом турнире. Я ждал этого, как ничего, наверное, в жизни не ждал. И вот решающий матч! Смотрел с папой дома по телевизору. Как мы кричали, когда Карпин вывел сборную вперед, – это была фантастика, команда уже почти была на долгожданном ЧЕ! Почти… А потом роковая 88-я минута, которую я помню до сих пор. Мне, 17-летнему парню, стало плохо. Я помню бледную маму, которой весь этот футбол был до лампочки, но она безумно за меня волновалась. Помню, как кричал папа, выключая телевизор, чтобы я не смел так переживать из-за такой ерунды. А я плакал… Я плакал вместе с Карпиным, вместе со всей сборной и страной. Сейчас мне 36 лет, и я помню те эмоции очень хорошо. Тогда я впервые понял, что футбол может дарить не только радость, азарт и восхищение, но и сильную, невыносимую боль. Тот матч я запомнил навсегда. Но я бы сказал спасибо нашим парням и пожал бы руку каждому за всё, что они делали, за волю, за максимальный результат. В футболе, как и в жизни, случается всякое – нужно просто уметь это преодолеть. Артем Шишкин. «Отец сказал фразу: ***** (конец) всем ******* (концам)!» Матч я смотрел дома с отцом. Он отчаянно болел и переживал за команду, каждые 10 минут бегал курить на балкон. Тут ведь напряжение ещё было таким после победы наших над французами! Я же тогда был более-менее равнодушен к футболу как таковому, но ради эмоций посмотреть за компанию с отцом – это было святое! Когда наступил тот самый ключевой момент, отец замер у телевизора. По правде говоря, ни он, ни я не думали, что этот штрафной приведёт к голу. Всё-таки уже была самая концовка матча, да и стандарт был далеко от ворот, прямым не пробьёт даже Шевченко (ух, как же я и отец ошибались). Ну и вот происходит то ли удар, то ли подача, но мяч каким-то образом оказался в воротах, когда казалось, что Филимонов полностью контролировал ситуацию и уже забирал этот мяч. В этот момент в доме воцарилась тишина на секунд 20. Потом отец, как ужаленный, молча выбежал на балкон и закрыл дверь. Некоторое время курил, затягиваясь так, будто это последняя сигарета, которая осталась на планете и на неё претендуют еще 7 млрд человек… Я же молча, глядя на отца, пытался переварить: как такое могло произойти… Отец мне рассказал о значимости матча, и тут вот ТАКОЕ. Через минуту отец выглянул с балкона, и просто, не выходя, сказал фразу, которая для нашей семьи в будущем стала крылатой и использовалась в случае самых безнадежных ситуаций: ***** (конец) всем ******* (концам)!». Вот такие вот воспоминания: одним словом – полнейшее опустошение. Alekstark. «Это как взять и разрушить детскую мечту» Смотрел этот матч дома, мне было 15 лет. Плакал, когда прозвучал финальный свисток. В голове прокручивал сто раз этот момент, думал: выбей кулаком мяч и всё. Это моё главное разочарование в жизни среди футбольных событий. Я обожал ту сборную Романцева. Это были лучшие игроки: Мостовой, Карпин. Это как взять и разрушить детскую мечту. Зачем было нарушать правила в середине поля… На Филимонова был очень зол сначала, потом стало жалко. Сборная на Евро-2000 могла зажечь, это было золотое поколение. Андрей Полетаев. «Тысячи людей шли в тишине. Тогда я понял, что сказок не бывает» Был на том матче. Сидел на трибуне как раз за спиной разбегающегося Шевченко. Самое большое впечатление – переполненные «Лужники». Нет, я и до этого ходил на матчи «Спартака», где собирались все 80 000. Но тут было явно больше, бешеный ажиотаж. Когда пришел на стадион, сел на свое место, но уже к середине первого тайма мы все куда-то сместились – явно из-за переполнения трибуны. Позже где-то видел, что на игре насчитали за 100 000, и это было похоже на правду. Пожалуй, самый эмоциональный матч, который я смотрел. Видимо, политическая накачка, а она была, сказалась. К тому же после серии побед мы могли выйти на Евро, что казалось фантастикой после провального начала отбора. Ну и сила соперника играла роль – Украина тогда была очень грозной командой. И после первого матча, где она нас возила, было боязно, хотя перед игрой в Москве мы уже понимали, что наша сборная стала намного сильнее, чем в сентябре 1998-го. Ещё помню эмоции от гола Карпина – это трудно сравнить с чем-либо. Объективно, в тот момент мы стали самыми счастливыми людьми на Земле, оказались в раю. Говорю без преувеличения. Было нехорошее предчувствие сразу после удара Шевченко. Я видел, как Шевченко бьет с таких точек в играх «Динамо»: мяч сильно и по закрученной траектории летит в ворота – как ракета! Увы, через полторы секунды мои опасения оправдались. Запомнил тишину сразу после гола. Весь стадион замолчал. Не помню, чтобы кто-то тогда кричал оскорбления в адрес Филимонова, это все началось после. Потом мы всё-таки нашли силы погнать команду вперед, даже был голевой момент. Но когда не забили, то поняли – всё. После матча все мы, эта нереальных масштабов толпа, молча шли к метро. Не было агрессии, никто не ругался. Сюрреалистичная картина: тысячи людей идут в тишине. Тогда я понял, что сказок не бывает.