«Устюгов заслужил место в «золотой» эстафете». Мальцев — впервые о своей драме на ОИ

Артём в Пекине обидно остался без медалей и долго отказывался говорить об этом. Но для «Чемпионата» сделал исключение.

Лыжник Артём Мальцев мог приехать с Игр-2022 олимпийским чемпионом. Но в спринте ему не хватило сил, в марафоне – немного хитрости, а на эстафету его не поставили. Хотя именно Артёма тренеры видели финишёром, но президент ФЛГР Елена Вяльбе приняла решение поставить на последний этап Сергея Устюгова. Который жил с Мальцевым в одной комнате в Олимпийской деревне.

Артём отказывался говорить с журналистами после Олимпиады в Пекине, но решил сделать для «Чемпионата» исключение. И честно рассказал, в каких он теперь отношениях с Вяльбе и Устюговым, как пережил поражение в марафоне и готов ли пахать ещё четыре года ради нового шанса на медаль Игр.

«Перебрал» от огромного желания»

— Вы здорово были готовы на Олимпиаде, в гонках не хватило чуть-чуть до медали. Удалось выйти на пик формы?

— Я бы не сказал, что был в лучшем состоянии в карьере, но пик формы в завершающемся сезоне действительно пришёлся на Пекин. Хотя я чуть «перебрал» перед «Тур де Ски» и не смог нормально пробежать многодневку. В душе я понимал, что вся работа проделана не зря, и проделана она именно к Олимпиаде, но и многодневку мне хотелось пробежать намного лучше.

— Вся работала шла по планам Маркуса Крамера? Или Сергей Турышев отвечал за вашу подготовку?

— Все планы писал Маркус. А Сергей был моим спарринг-тренером, помогал на всех интервальных тренировках, всю работу делал со мной. Всё было точно как в прошлом сезоне.

— По какой причине тогда «перебрали»? От сильного желания?

— От огромного желания, как мне кажется. Маркус расписал подробнейший план, но его где-то нужно было корректировать, добавлять или убирать что-то. Но я решил сделать все тренировки от и до. Я привык так работать, у меня есть чёткий план, и я должен ему следовать. Я полностью доверяю тренеру. Но одна-две работы в конце подготовительного сбора были лишними для меня. Не нужно было их делать. Когда на «Тур де Ски» приезжаешь, нужно быть свеженьким, ведь впереди много гонок. А я приехал, самочувствие прекрасное, всё вроде классно, отбегал первый спринт и понимаю, что всё. На этом загрузе всю многодневку и пробежал.

— Что делали после «Тура», чтобы к Олимпиаде подойти в хорошей форме?

— Прежде всего, отдохнул. Три дня в начале заключительного сбора я жил не в горах, а ниже, откатывался по туристическим трассам, наслаждался природой. А затем поднялся в горы и начал работать. Но на этот раз всё было очень аккуратно, контроль за состоянием был постоянным, чтобы не сделать опять лишнюю работу. Маркус даже запретил мне участвовать в гонках Кубка мира, куда я просился. Но эти этапы всё равно отменили, так что я спокойно готовился к Олимпиаде.

«Устюгов полностью заслужил место в эстафете»

— И стартовали в скиатлоне, о котором в вашем случае речь даже не шла, когда распределяли спортсменов по гонкам.

— Так получилось, что Сергей Устюгов отказался от этой гонки. Я как раз пришёл с тренировки, они с Маркусом сообщили мне эту новость. Крамер спросил, побегу ли я скиатлон. Ну а как не побегу? Конечно, побегу. И всё, побежал. К этой гонке я не готовился, просто стартанул. Спортсмен, который приехал на Олимпиаду, должен быть готов в любой момент бежать любую гонку. Пробежал довольно неплохо, хотя хотелось бы получше, чем девятое место. Но не смотреть же гонки со стороны, если есть возможность бежать. Я эту возможность использовал.

— После скиатлона был шикарный спринт в вашем исполнении – совсем чуть-чуть не хватило до топ-3.

— Я бы назвал своё пятое место не шикарным, но очень хорошим результатом – пятое место на Олимпиаде! С учётом того, что я не спринтер. Да, меня раньше ставили на Кубке мира на спринты, но лишь для того, чтобы квоту добрать. Правда, я всегда проходил квалификацию, но в забегах на выбывание максимум было попадание в полуфинал. В Пекине всё сложилось иначе. Высота, холод, тугое скольжение. Многие говорят, что мы должны уже отвыкнуть от русских морозов, постоянно тренируясь в Европе, но тело всё помнит. Я в мороз всегда хорошо бегал. Так что условия на Олимпиаде были мои.

— Своим выступлением в полуфинале вы фактически выбили Сергея Устюгова.

— А у меня не было возможности для другой тактики, кроме как работать с самого старта своим темпом. Особенно с учётом длинного финиша. Я не мог бежать иначе. В двух забегах получилось, а перед финалом я не восстановился, чтобы выдать такую же скорость. По сути, только полуфинал отбежал, оделся, как уже финал надо бежать. Если вы имеете в виду, говорил ли мне что-то Сергей после спринта – нет, ничего. Он всё понимал. Я сделал то, что мог сделать.

— В состав эстафеты вы не попали, финишёром команды был Устюгов…

— Я считаю, что это было справедливо. Сергей полностью заслужил это место всей своей карьерой. Я прекрасно это понимаю. Если бы эстафета состояла из пяти этапов, тогда я бы точно попал в состав (смеётся). Но что вспоминать? Такова спортивная судьба.

— А вы гонку смотрели?

— Конечно! А потом поздравил Сергея, когда он в номер пришёл. Как и всех остальных ребят. Это была великая победа. То, что произошло на Олимпиаде, никак не сказалось – мы близкие друзья.

«У нас с Вяльбе отличные отношения»

— На Елену Вяльбе обиделись?

— Нет, конечно. Какие могут быть обиды? Я всё понимаю. Она сделала выбор, который полностью оправдал себя результатом. Не надо ничего выдумывать. У нас отличные отношения.

— Сложно было бежать последнюю гонку морально?

— Если вы имеете в виду моё состояние после эстафеты – нет, не сложно, времени достаточно прошло. Сложнее было ждать решения жюри, состоится гонка или нет. Мы готовились к одной дистанции и в конкретное время, а в итоге из-за погодных условий бежали другую, да ещё и старт был отложен. Я настраивался на полтинник, несколько раз прокрутил эту гонку в голове, как бежать, как разложиться, где и в какой момент «натягивать». Темп же был совершенно другой, нужно было мгновенно перестроиться на другую дистанцию.

— Четвёртое место – самое обидное. Не хватило сил, тактически ошибся где-то, лыжи подвели?

— Точно не лыжи. У меня на всех гонках были великолепные лыжи – спасибо фирме-производителю и сервису. Наши сервисёры отработали на высшем уровне. Я думаю, что ошибся тактически. Не нужно было тащить на себе пелотон, где-то отсидеться. Но мне было некомфортно работать в толпе, толкаться. Из-за этого стресс больше. На последнем подъёме ноги не позволили мне поддержать тот же темп, который задали Иван Якимушкин и Симен Крюгер.

— Сильно переживали?

— Да я как в прострации гонку закончил. Финишировал, снял лыжи и думал ещё, что в других гонках получится всё-таки привезти домой олимпийскую медаль. А когда переоделся, пришёл в вакс-кабины, тогда и понял, что всё, Олимпиада закончилась. Следующий шанс только через четыре года.

«Работать дистанционно с Маркусом – не вариант»

— А вы готовы пахать ещё четыре года?

— Конечно. Мотивация есть, главное, чтобы здоровье позволило. Вроде бы – четыре года, долго. Но они быстро пролетят.

— В какой группе будете тренироваться? Ведь группа Маркуса Крамера расформирована. Елена Вяльбе на днях сказала, что Артём Мальцев сам может выбрать, с кем работать.

— Да, у нас с ней был разговор на эту тему. Она сказала, что меня готовы видеть в своей группе все старшие тренеры, все знают моё отношение к тренировкам, к работе, к тому, как я выполняю все тренерские планы и какие объёмы делаю. Конечно, я, прежде всего, пообщался с Маркусом. Он до конца был уверен, что сможет продолжить работу и приехать в Россию. Но с учётом всей ситуации этот вариант отпал. А тренироваться дистанционно под его руководством – не для меня, мне нужны сильные спарринг-партнёры для работы. Так что мой вариант – группа Юрия Викторовича Бородавко.

— Про его нагрузки и силовые тренировки ходят легенды.

— Да это не легенды, а чистая правда. Я общался с ребятами из его группы, общался и с теми, кто был у него раньше. Спрашивал Саню Легкова про работу с Юрием Викторовичем. Конечно, небольшой страх есть, но я думаю, что справлюсь. Ведь я прошёл школу Николая Евгеньевича Седова, у которого подход к тренировкам похожий, всё построено на интенсивности. Да, таких силовых тренировок не было, но я думаю, что можно с тренером всё корректировать, тренироваться по пульсу.

— На чемпионате России у вас не получается показать свои результаты. Причина?

— Я переболел коронавирусом. Две недели не мог сбить сильную температуру, ломило всё тело. Вообще ничего не помогало. Честно говоря, я думал, что без госпитализации не обойтись. Более-менее в себя приходил только после порошков каких-то. Выпьешь – немного легче становится. Тело привыкло тренироваться, а тут просто лежал две недели. К счастью, рядом со мной была супруга. Да и сына мы не стали отправлять к дедушкам-бабушкам. Они у меня переболели «короной» ещё в феврале, когда я на Олимпиаде выступал. Видимо, иммунитет у них выработался настолько, что даже от меня не заразились. Я рад, что они со мной были. Ведь очень долго их не видел, а тут приехал домой и заболел. Но хоть так вместе побыли.

Когда чуть восстановился, было очень тяжело потом даже лёгкие тренировки проводить. Последствия болезни в том, что я очень быстро уставал во время тренировочной работы. Я попробовал подготовиться к чемпионату России, приехал в Сыктывкар за десять дней до старта, но на спринте ничего не получилось. На скиатлоне уже получше, но это все равно не то, что было до болезни.

— Какие ещё гонки планируете бежать?

— Пока в планах большая эстафета. В зависимости от самочувствия решу, бежать полтинник или нет.

— За время болезни наблюдали за тем, что происходит в мире лыжных гонок? Как нашу команду просто выгнали с Кубка мира?

— Да, это очень обидно, что мы так рано завершили международный сезон. Мы спортсмены, а не политики. Наше дело – тренироваться, соревноваться, показывать результаты в борьбе с сильнейшими. Я же в начале сезона занял третье место в гонке преследования в Руке, но с той гонки снялись норвежцы, и тот результат я воспринимаю скептически. Всем хочется бороться с лучшими. Что будет дальше – непонятно. Но во время разгара пандемии мы уже тренировались в России и ничего, нормально подготовились. Мы всё равно не можем повлиять на ситуацию, только работать в тех условиях, которые будут.