«Мне хотелось жести». Россиянин рассказывает, как выживают в самой жуткой гонке мира
Сезон северных классик в это воскресенье завершает «Париж — Рубэ». Вячеслав Кузнецов, последний из россиян, поднимавшихся на пьедестал на северных гонках, вспоминает запах веселья и адову брусчатку в Аренберге. — «Париж — Рубэ» я первый раз увидел, когда гонялся по юниорам. Не помню, кто тогда выиграл, но после этого понимание велоспорта изменилось. До этого видел в основном гранд-туры — «Тур де Франс» и «Джиро», а тут — брусчатка! Конечно, всё это воспринималось по-другому. Я тогда выступал за Самарскую область. Дороги были не самые лучшие, и подумал: «Ну, наверное, у меня получится выступать на таких брусчаточных гонках». Я ведь привык к сложным условиям! В детстве, в принципе, и велокроссы ездил. Ну как велокроссы. Я из Тольятти. Там хорошее лето и хорошая зима. Зимой ничего не оставалось делать, кроме как гоняться в лесу, где-то через бревна перепрыгивали, где-то по грязи — тот же велокросс. Я бы сказал, это вообще отдельная дисциплина, неофициальная — русский велокросс! (Смеется.) Используется в период зимней подготовки — просто потому, что по-другому никак (смеется). «РУБЭ» VS «ТУР ФЛАНДРИИ». ЧТО ЖЕСТЧЕ? Честно сказать, я понимаю, что «Париж — Рубэ» — это «Северный ад» и вся эта история, но мне кажется «Тур Фландрии» более жесткой гонкой. Вот правда. И тактически, и технически. Там есть много нюансов, в том числе по рельефу, которые делают ее совершенно особенной. Есть и свои хитрости для тех, кто хорошо знает, какую гонку ему предстоит проехать. Тот ж Тайенберг. На него нужно въехать в лидерах, иначе потом уже момент будет упущен. Там есть такой слив, выложенный узкой плиткой, но не брусчаткой, и туда помещается только один. Понятно, что это всё против правил — ты ведь в тот момент едешь не по брусчатке, но всё равно многими этот момент используется. Болельщики пытались с этим бороться — наливали в слив масло, накидывали грязь, чтобы гонщики не пытались облегчить себе жизнь на этом участке. Ну, а если тебе всё же удалось заехать на этот слив, ты уже едешь с той скоростью, с которой хочешь. Если заехал вторым, третьим, четвертым — уже зависишь от того, как там будет впереди складываться ситуация. Велика вероятность, что придется выехать на брусчатку. Может, даже упадешь. Ну, а если ты падаешь на Таенберге, если не дай бог случится проблема с педалью — теряешь кучу времени. ПИВО, КАРТОШКА И ЗАПАХ ВЕСЕЛЬЯ Вообще, брусчаточные классики — это своего рода культ. Особенно в Бельгии. Там все знают, что такое шоссейный велоспорт. И атмосфера на «Фландрии» мощнейшая — на «Тур де Франс» я не был, но все остальные значимые гонки проехал. Поэтому могу сказать, что «Тур Фландрии» по эмоциям и антуражу у меня на первом месте. За день до старта в отель приходят болельщики, берут автографы. В день гонки за пять километров до старта ты никуда не можешь проехать, нереально припарковаться — живой поток людей. И у командного автобуса — даже если ты из самой маленькой команды — стоит толпа болельщиков. При этом все очень доброжелательные. На обычной гонке ты зашел на пьедестал на представлении команд перед стартом, расписался — и всё, а на «Фландрии» — большое представление всех команд. Это всё рано утром, площадь забита людьми. При этом во время самой гонки на северных классиках болельщики не мешают, не выбегают, ведут себя достойно, не кидают мусор. Правда на «третьем» Кваремонте, когда пиво болельщиками выпито, картошка съедена, ты въезжаешь в узкий коридор, и запах веселья уже чувствуется (смеется). Ну, а после финиша — у них вечеринки и after party. Атмосфера незабываемая. Когда выиграл Алекс Кристофф, к нам приходили спонсоры гонки, принесли несколько ящиков пива, чтобы мы посидели и отметили. Без фанатизма, конечно, но ведь победа на «Фландрии» — особый момент в карьере. ЛЕС, ДУШ, АД Северные классики — это предельный фокус. Особенно «Париж — Рубэ», когда идет секция брусчатки за секцией. Теряешь фокус — гонка быстро для тебя закончится. Как я уже сказал, по мне, так «Фландрия» сложнее, а «Париж — Рубэ» — «Северный ад» скорее в силу искусства маркетинга (смеется), но и брусчатка там… адова. По-другому не скажешь. Она отличается от той, что на Фландрии. Она хуже, да и секций обычно больше. Важный участок — Аренбергский лес. Он суперзнаменитый, но я, что называется, не понял… Когда первый раз там проехал, действительно не понимал, чем он так страшен, может быть, просто сам по себе по картинке колоритный — брусчатка через мрачноватые заросли, но не больше. Брусчатка там с плохим покрытием, хотя есть участки и намного хуже. Тем не менее много раз в истории «Рубэ» именно в этом лесу в пелотоне проходила ключевая селекция. Когда я гонялся, были годы не дождливого «Рубэ». Но скажу честно, мне хотелось жести. В один год мы были очень близки к этому. Прогноз был — дождь. Даже в субботу шел дождь, а потом всё резко поменялось, мы стартовали практически без осадков. Но даже при этом из-за того, что брусчатка за ночь успела просохнуть только частично, было очень много падений. Я тогда ни разу не упал, проехал, но завалов было много. Еще знаковая для «Рубэ» история — финиш на велодроме и душ в специальных бетонных кабинах. Ни разу не обследовал всё это — быстрее бы залезть в автобус, чтобы отдохнуть. Но кабины — это тоже часть истории, именные они только у победителей «Рубэ». ЧТО ЕСТЬ И КАК ВЫЖИТЬ? Очень повезло, что в начале моей профессиональной карьеры наставником был Лука Паолини. Он был немногословен, не проводил лекций, не давал много советов, лишь отмечал самое важное. Мог подойти перед стартом гонки и сказать: «Сегодня смотри за мной, будь рядом и делай то, что я делаю, а если не будет получаться, просто наблюдай». Потом уже говорил, что и как по итогам, где-нибудь за ужином или в лобби отеля, если пересекались. Мне всё это очень помогло, потому что его замечания всегда были по факту и конкретно. Его «делай, как я» заключалось в выборе позиции на ряде участков, в том числе на тех, которые кому-то могут даже не показаться ключевыми. Например, на «Тур Фландрия» важно второе прохождение Кваремонта, и, чтобы заехать туда в лидерах, нужно уже за 7 км на повороте в городе держаться впереди. Перед этим — спуск. Лука подъехал, стукнул в спину и сказал «пора». Мы в три секунды из конца пелотона практически оказались в первой десятке. Такие позиционные вещи просто нужно знать — где лезть в борьбу, где пропустить. Вообще, к более опытным гонщикам перед такими гонками важно прислушиваться. К примеру, они нам говорили: «Ребята, ешьте больше с вечера, завтра будет 260 км по равнине с большой скоростью». И перед «Рубэ», бывало, мы съедали по 400 г макарон. Во время гонки важно не забывать питаться, иначе просто выключит. Не поешь вовремя — шансов доехать будет меньше, не говоря уж о шансах за что-нибудь побороться. Первую половину гонки надо питаться твердой пищей — ел рисовые кейки, булочки с джемом, булочки с курицей, ветчиной, а потом уже в заключительные два-три часа подкидывать и твердую пищу, и напитки высокоуглеводные, плюс гели. Иначе в этой гонке «не выжить». Словом, северные классики — гонки на выживание, брутальные гонки, борьба идет очень серьезная, толчки, чуть ли не до драки дело доходило, при этом важно оставаться с холодной головой и тактически грамотно сработать. Иначе ну просто без шансов! Как там говорил Том Боонен? «Чтобы выиграть здесь, нужен не только план, но и яйца». В общем, я с ним согласен (смеется).
