«Это точно мне? Это точно для меня? Все как в зазеркалье». Как Ольга Граф принесла России первую медаль в Сочи

Первая — и бронзовая. Интервью с первой российской медалисткой Игр в Сочи Ольгой Граф. Бурные эмоции, инстинктивно расстегнутый «комбез» и невероятная эмоциональная связь с болельщиками. Ольга Граф всегда умела зажечь, и именно ей удалось открыть счет российским медалям на Играх в Сочи. Бронза на 3000 м в тех реалиях была сродни золоту. В интервью «Матч ТВ» Ольга вспомнила, как это было. — Честно говоря, вообще не верю, что прошло десять лет. Неужели это я?! Сейчас это уже другая жизнь, далеко от спорта. — В спорте вы были другой? — Конечно. В спорте ты живешь в ограничениях, у тебя постоянный режим, за тебя все решают, есть календарь. Сейчас у меня ребенок, новые знакомства, новая жизнь. — У вас не было желания вернуться в спорт к юбилею Игр в Сочи? На длинных дистанциях сейчас конкуренция не такая высокая. — Я до сих пор смотрю трансляции Кубка мира, знаю всех ребят — еще бегают те, с которыми лично знакома. Хочется порой покататься! Видела результаты российских соревнований — уровень упал, скорости уже совсем не те. Но и я тоже уже не та. Я прекрасно понимаю, что это тяжелый труд, опять жить в рамках календаря, подготовки. Покататься хочется, соревноваться и снова окунуться во все эти ограничения — нет. — Не огорчают секунды на внутрироссийских соревнованиях? — Такие результаты — временное явление. Когда я начинала, вообще не было крытых катков, потом они начали появляться. И в Москве, и в Челябинске, и в Коломне. Результаты стали расти. Теперь есть Иркутск и Коломна. Детям есть за что цепляться в плане мотивации — бить рекорды катков, например. Так что прогресс будет. *** — А вас что мотивировало, например, в 2010-м? Могли подумать, что уедете с домашней Олимпиады с двумя медалями? — Конечно, нет. Но я мечтала об Олимпиаде, тем более в Ванкувер не отобралась. Девчонки, вернувшись домой, столько всего рассказывали. И когда меня позвали в команду Маурицио Маркетто, я просто очень хотела попасть на домашнюю Олимпиаду. А уж когда попала и завоевала первую медаль — это все вообще было нереально. Первые сутки после — как в зазеркалье. Я открывала эту коробочку с медалью и пыталась убедиться: «Это точно мне? Это точно для меня?» Я пересматривала забег много раз, тем временем у меня разрывался телефон, а когда зашла в интернет, там было море сообщений. — Это ведь была к тому же первая российская медаль в Сочи! — Поэтому внимания было еще больше. Перед стартом все делалось для того, чтобы мы не перегорели, тем более мы открывали конькобежную программу, и, соответственно, на открытие я не пошла. В Олимпийской деревне чувствовалось, что все ждут первой медали, а когда я ее завоевала, внимания было очень много. Я тогда не знала, как и что. Встретила в коридоре Ваню Скобрева, он сказал: «Ты что тут ходишь? Надо тусить!» Можно было пойти в Русский дом, например, к болельщикам. Но я никуда не пошла. Маурицио, когда увидел, что у меня столько эмоций и адреналина, сказал, что на тренировку мне идти не надо. Отвечала на звонки, общалась с семьей. Звонили знакомые и знакомые знакомых. Было очень приятно. — Не жалеете, что не удалось эту бешеную популярность монетизировать? — Ни о чем не жалею. Мне порой казалось, что это внимание — чересчур, тем более для нашего вида спорта, который им не избалован. В конце сезона еще был чемпионат мира, там была медаль, и я постоянно договаривалась о каких-то встречах, эфирах. Меня забирали с одного мероприятия на другое, я ни от чего не отказывалась. Муж видел, что мой ресурс заканчивается, что я буквально таю, выгораю. Забрал телефон и сказал: «Так жить нельзя, если дальше хочешь тренироваться». Так что все, что можно было взять от того момента в Сочи, я взяла. И когда отказалась от участия в Пхенчхане, кстати, была не менее популярна. — Ваша победа еще запомнилась и расстегнутым комбинезоном! — Сейчас на тех секундах в видео рекламка начинается. Но комментарии остались — они добрые. Забавный казус — инстинктивно расстегнула. Лишний повод улыбнуться и вспомнить, как это было. *** — Вы не переживали насчет тех нагрузок, которые давал вам Маркетто? Не все с этим справлялись. Плюс психологическое давление перед Играми было серьезное. — Давление было, нам говорили, что мы должны серьезно отнестись к домашней Олимпиаде. Я не переживала, что не вывезу. Было тяжело, но я кайфовала от такой работы. Непростые моменты всегда бывают, и как-то я даже уходила с тренировки, но в целом это просто часть рабочего процесса — возвращалась, так как знала, для чего это нужно. Либо идешь вперед и делаешь все для своей цели, либо ничего не делаешь — и уходишь в другую жизнь. Вообще, считаю, это здорово, что Маурицио взялся с таким энтузиазмом за работу. Он мог просто получать свои деньги, потом сказать — ну не получилось. У него были свои цели и задачи. Думаю, он не был готов к такому низкому уровню коньков в России, тем более на контрасте с итальянцами, которые заняли свою нишу и у которых были совсем другие результаты. Я на тот момент была 18-й из 24-х на чемпионате мира. О чем мы можем говорить? — Общаетесь с Маурицио? — Поздравляю с днем рождения, с Новым годом. Он спрашивает: как живем, как дочь? Я переживала: как он в пандемию? В Италии ситуация была сложной. Сейчас приятно видеть его в трансляции с этапов Кубка мира. Стоит на «бирже»! Рада, что он в здравии. — Когда вы поняли, что способны стать призером Олимпиады? — За год до этого, когда у меня была бронза на этапе Кубка мира в Астане. Уровень результатов у меня был уже более или менее высокий, понимала, что могу запрыгнуть в призы. Ирен Вюст и Мартина Сабликова оставались вне конкуренции, но третье место было вакантным — за него все и боролись. Я была в топ-6, при благоприятных обстоятельствах могла попасть в призы. — Вы из тех спортсменов, кто ничего не помнит об Олимпийских играх, кроме объекта, на котором были? Или удалось что-то увидеть? — Ничего не помню вообще. Я ничего и не видела, кроме катка и Олимпийской деревни. Открытие было по телевизору, салют — с балкона, а потом — соревнования и тренировки. Я бежала и 3000 м, и 5000 м, и командную гонку. Шансы на медали были. Один раз был полувыходной, попыталась выйти из Олимпийской деревни, но ни до чего не дошла. Была настолько узнаваемой, что постоянно останавливалась и раздавала автографы. — Но было же закрытие! — Да! Светящиеся медали, все очень красиво и немного грустно, что все заканчивалось. Родители мои ходили на церемонию — и были просто в восторге. — Знаю, что уже говорили об этом, но не жалеете, что не поехали на Олимпиаду в Пхенчхане? — Нет, не жалею. Нисколько не екнуло в сердце, даже когда комментировала забеги. Тем более нам сделали альтернативные соревнования, получили все, что заработали. Мне все говорят, что на меня пришлись золотые годы в олимпийском движении, когда уважали принципы Пьера де Кубертена, когда все было дружно. Потом верх взяли разные политические моменты, плюс пандемия, когда все сидели в своих комнатах на Олимпиаде. Я рада, что видела совсем другую — радостную, дружную — атмосферу. *** — Вы говорили, что хотите заняться туристическим бизнесом после окончания карьеры. Удалось? — Сначала была пандемия, теперь многие границы закрыты. Мы решили, что это не наше. Хочется, чтобы все было в лучшем виде, но сейчас пришлось все закрыть — сложно работать в таких условиях. Занимаюсь ребенком. — Не хотите работать в сфере спорта? — Приду на каток — загорюсь такой идеей. Мне было бы интересно работать тренером, но пока ищу себя, нужно подумать, чем хотела бы заниматься. Если поступят какие-то предложения, я рассмотрю. — Получается, есть шанс увидеть Ольгу Граф на «бирже»? — Я бы, скорее, рассматривала вариант работы консультантом, потому что в противном случае опять придется вернуться в тот же режим, а мне хочется видеть, как растет мой ребенок. Я стала такой сентиментальной! Как я могу ее оставить? Раньше, мне кажется, я была более строгой. Еще предстоит подумать над тем, как бы теоретически я могла вернуться в сферу спорта и в каком качестве.