Роман Костомаров в передаче «Эксклюзив» с Дмитрием Борисовым на Первом канале: ампутация, Макгрегор, кома, страх смерти

В передаче «Эксклюзив» с Дмитрием Борисовым Роман признался, что ему было бы не страшно уйти.

Почти год прошёл со страшного момента, когда олимпийского чемпиона 2006 года Романа Костомарова госпитализировали в Коммунарку со страшным воспалением лёгких. Фигурист побывал в коме и только через несколько недель пришёл в сознание, после чего пережил несколько ампутаций на руках и ногах. Несмотря на это, Роман встал на протезы и возобновил тренировки. Он уже вышел на лёд на коньках, а 17 декабря будет участником шоу Ильи Авербуха.

Роман Костомаров не стесняется и говорить, раскрывая подробности – иногда до дрожи ужасающие. В программе Первого канала «Эксклюзив» с Дмитрием Борисовым Костомаров снова был предельно откровенен. Он вспомнил, как давал согласие на ампутацию, как находился в коме и как понял, что смерть – это не страшно.

«Не чувствовал боли до того как мне сказали, что нужно ампутировать руки и ноги»

Был момент, когда я чуть ли не жалел, что меня спасли? Это действительно было. Мне кажется, такое чувство может посетить любого человека, который лишается своих конечностей. Тем более я спортсмен, фигурист, не понимал, зачем и для чего я здесь остаюсь.

Всё было так легко в полном бессознании, я не чувствовал боли до того момента, как мне сообщили, что нужно ампутировать руки и ноги. До этого момента я был в коме, мне было хорошо. Я чувствовал себя спокойно, ничего не понимал. Наверное, в этот момент тяжело было всем людям, близким, но я ничего не чувствовал. Весь ужас я ощутил, когда очнулся и мне нужно было принимать решение по поводу проведения операции. Это было моё решение. Необходимое для того, чтобы провели ампутацию ног. Я горько плакал, но сказал «да».

Ещё состояние было такое, я об этом жалел. Не знаю, что бы изменилось, если бы я сказал «нет». Какие бы решения принимали врачи, жена. Наверное, если бы я сказал «нет», меня бы не прооперировали и пошла бы гангрена. Да, была угроза жизни. Просто интересно самому, что было бы. Дали бы просто умереть? Или выключили бы меня, провели бы наркоз и сделали операцию? Хотя я слышал, что известная певица (Юлия Началова. – Прим. «Чемпионата») таким образом умерла.

Я сказал «да», был в больнично-наркотическом состоянии, весь на препаратах, чтобы меня вернули к жизни для принятия таких решений. Я сказал «да», а через какое-то время, конечно, много об этом жалел.

Тяжело было принять ещё в больнице, что того, чем я дорожил всю свою жизнь, я лишился. Я про самостоятельность. Быть самостоятельным человеком. Никогда не хотел ни от кого зависеть. Это было очень трудно принять. Я чрезмерно благодарен своей жене, которую люблю, которая была со мной на протяжении всего времени, а сейчас помогает мне во всём, ухаживает и кормит. Весь быт на ней. У неё появился 46-летний ребёнок.

Остались ли у меня страхи? Я понял, что смерть — это не страшно. Я боялся всегда, всегда берёг себя в жизни. Хоть я и экстремальный человек, прыгал с мостов на банджи, быстро гонял на мотоцикле, но всегда боялся упасть, сломать ногу или руку, потому что у меня была работа — фигурное катание. Подсознательно я берёг себя. Где мог ехать 320 км, ехал 300 (смеётся). Почти на самом максимуме.

Про смерть я не думал, но в подсознании было, что смерть — это страшно. Сейчас я понял, что нет. Страшно остаться инвалидом.

«В окне палаты виделся бойцовский зал, где тренируются Емельяненко и Макгрегор»

Помню ли я кому? Когда меня отключили, уже нет. Помню, как забрали в больницу. Дальше помню, что пару раз самостоятельно сходил в туалет, дальше я очнулся в конце января. Сквозь препараты мне снились странные сны. Не знаю, откуда это во сне бралось. Ты не понимаешь, живой ты или нет. Это как когда человек спит, ему порой снится что-то страшное, бредятина…

Был сон, который запомнился. Будто есть реальная жизнь, а есть параллельная. Снился сон, как я смотрю на себя со стороны, метров с 10. Рядом кто-то снимает меня стоящего на телефон. Я стоял в шапке и в какой-то момент, будто спичка, которая тлеет, я из шапки (испарился), а она падает на кроссовки. Я так смотрю, в полном шоке и не понимаю, что такое. И таким же образом через секунд 20-30 вновь появился. И я это вижу.

И, когда я пришёл в себя, Оксане и брату говорил, что на телефоне записано такое… Посмотрите, как я просто истлел и обратно вернулся. Оксана говорит: «Какое видео, тут нет никакого видео». Спуталась реальность и нереальность. Возможно, во время этого сна я летел камнем в пропасть и, наверное, не долетев, как говорили врачи, несколько метров, вернулся обратно. Выжил. Возможно, связано с этим. Сны порой были ужасными. Если буду говорить про все, передачи не хватит.

У меня в палате было окно, из которого медсёстры смотрели за мной. В этом окне мне виделся бойцовский зал, где тренируется Фёдор Емельяненко, куда приехал Конор Макгрегор. Где бойцы тренируются, а я не могу встать с кровати. Помню, как говорил Макгрегору: «Давай, иди сюда». А я как бы был прикрыт полотенцем, похож на шотландца. Говорю ему, мол, иди сюда, я с тобой… А он просто стоит и смеётся, мол, ты попробуй просто с кровати встать, боец.

Когда я пытался вставать с кровати, медсёстры своими жёсткими руками возвращали, чтобы я не рыпался. Видно, сон и реальность у меня соединялись, и я пытался встать. Нельзя было и не на что.

Когда я очнулся без конечностей, пришёл в себя после наркоза, помню, что я весь в кровавых бинтах. Когда увидел на перевязке, что там, ужаснулся. Не понимал… Да и сейчас не понимаю, что со мной произошло.

«Было бы гораздо спокойнее покинуть этот мир, но это страшно для близких»

Сила воли? Сейчас это не так трудно, как было в больнице, начать всё с нуля. Там было самое трудное. Во-первых, выкинуть из головы эту реальность. Зачем вот это оставлять на земле? Это реально по-другому не назовёшь, страшно. Начать что-то делать, перевернуть в мозгу, что нужно что-то начинать, двигаться и тренировать себя. Нужно поднимать голову с подушки. Для меня это было шоком, не понимал, как тренироваться. У меня ничего нет, как тренироваться и для чего?

Это всё благодаря жене. Благодаря ей и брату, которые были со мной рядом. Каждый день старались промывать мой мозг, говорили, что пройдём этот трудный путь вместе, но нужно начинать. Есть ради кого жить. Знаю, что смерть для близких — страшная жизнь, но мне было бы не страшно уйти. Было бы гораздо спокойнее покинуть этот мир, но это страшно для близких и родных. Но я понимал, что время всё лечит. Понимал, что через полгода и год всё пройдёт. Даже если меня не будет, все будут жить. Да, будут вспоминать периодически.

Я чувствовал себя обузой, не понимал, что буду делать. Опять же, для чего? Не хотел быть инвалидом, жить инвалидом, тем более таким. Хоть руки бы оставили, но кто-то там у нас, Всевышний, послал испытание. Или просто подкачала моя уверенность в том, что я могу всё.

Виню ли я себя в том, что случилось? Говорю же, что подкачала чрезмерная уверенность. Да, болею я, но не в первый раз, мне 45 лет. За все эти годы я простывал, была температура, кашель. Серьёзных операций у меня никогда не было.

В чём причина? Это большое стечение обстоятельств. На Новый год все болели, Оксана заболела 31-го числа. А у меня всё в порядке: баня, снежочек. Всё на здоровье, я только закаляюсь. С температурой я не ходил в баню, мы 31 декабря почти всегда ходим в баню. А потом 2 января все заболели, все, кто на гастролях. Я в подсознании говорил, что все слабаки. Когда в начале Нового года начались выступления, а у меня была женская роль, тёплый костюм, вспотеешь… Жарко было очень, а за кулисами стоял вентилятор, который дул на декорации. А я вставал перед ним, чтобы охладиться. Но я это делал из года в год. Но сейчас я понимал, что это охлаждало меня и начинался кашель, он появлялся и за два-три года до этого. Покашлял и прошло, ничего страшного в этом нет. В этот Новый год меня конкретно подзацепило, обезболивающие, укольчики. Да, было самолечение, я так отработал все концерты.

Я спокойно отвыступал, мы даже катались на улице в Подмосковье, какие-то спектакли. Я чувствовал себя прекрасно до последнего… Ну, как: понимал, что кашель, но кашель пять-семь дней, ничего страшного. Я работал по три спектакля в день, физически себя чувствовал хорошо. Так понимаю, что антибиотики ослабили мой иммунитет, болезнь близких, вентилятор, лёд… Думаю, обезболивающие сильно обманывали мой организм. Думал, что это пройдёт, как обычно, не первый день катаюсь, когда болею. Ничего такого не ощущал. И только 9-го числа, когда мы пошли попариться в баню, в прорубь… Но мы это делали регулярно. Но только я в этот момент подумал, что наконец-то откатали, сейчас попаримся… Было ли там горячительное? Крепких напитков точно не было, могли выпить пивка кружку, не более.

Знал, что умирают от пневмонии после коронавируса, но чтобы произошло то, что со мной произошло, я этого никак не ожидал. Понятно, что умирать я не собирался без боя, но если бы я знал, что всё так может для меня закончиться… Что можно простыть… Я бы, наверное, за месяц до этого дня кардинально всё поменял. Если бы просто думал, что умирают от пневмонии, махнул бы рукой. А если б знал, что останусь без рук и ног, то точно бы что-то изменил. Увы, теперь только можно мечтать.

Первое слово в новой жизни — мама? Это само как-то… Не помню, где мы были, это произошло как на автопилоте. То ли я подумал, что это будет для меня самое простое слово, чтобы вывести. Оксана говорила, что напиши имя дочки или сына, а я автоматом пишу слово «мама». Оно самое родное и близкое. Ещё так хорошо получилось, я в душе порадовался. Автографы я, конечно, теперь не раздаю, но даже это могу сделать в исключительных случаях.