"Есть паралимпийцы, которые водят автомобили, будучи инвалидами по зрению"
Известный тренер по плаванию Михаил Зубков — об излишней вовлеченности родителей в тренировочный процесс и последней Олимпиаде советской сборной
"Тогда в России и Украине все было, в общем-то, одинаково: талоны на то, на это, тотальный дефицит. У меня был ВАЗ-2101, и в 1991-1992 годах я на нем таксовал между тренировками, чтобы прокормить семью. Потом появился свободный рынок, и мы стояли в очередях, чтобы получить 20 литров бензина в одни руки. У нас еще продолжала оставаться одна страна, где не было разницы, допустим, между Белгородом и Харьковом, разделенными 60 километрами", — вспоминает Михаил Зубков, в прошлом член сборной СССР, а ныне — востребованный тренер по плаванию, работающий и непосредственно со сборной Украины, и с юными пловцами со всего бывшего Союза. В интервью "Реальному времени" он рассказал о самых интересных моментах своей спортивной и тренерской карьеры.
"Очень многие родители пытаются реализовать свои амбиции через детей"
— Михаил, как вы начинали плавать, обойдя вниманием хорошо развитые игровые виды спорта?
— В моей родной Перми хоккейный "Молот" находится в районе Мотовилиха, туда надо было бы добираться, что в советские времена было непросто. В футбол в семь-восемь лет набора не производили, а уже после стремиться в местную "Звезду", когда я начал заниматься плаванием, не было никакого смысла. Зимние виды спорта, которые развиты у нас на Урале, также связаны с поездками на тренировки, инвентарем, и так далее. Заморачиваться по этому поводу родителям, которые не связаны со спортом, затруднительно.
Я учился в центре Перми, на расстоянии двух кварталов находился бассейн "Комсомолец". Начинал с бассейна на 15 метров, потом перешел в другой и так и рос в рамках советской спортивной подготовительной системы. У нас была профессиональная спортивная школа с абсолютно четкими методиками, которая готовила мастеров и кандидатов в мастера спорта. Качество тренерского состава, качество системы подготовки не вызывало никаких сомнений. Плюс у родителей была и до сих пор есть дача на берегу реки Чусовая, соответственно, все лето проводил на берегу реки, научившись плавать в самом раннем детстве. Зачем мне было куда-то дергаться?
— На первых порах очень многое зависит от детского тренера…
— Да, и мой наставник Людмила Ивановна Монякова — это тренер, которая довела меня до уровня мастера спорта, выполнив "социальный проект" на 100 тысяч процентов. У меня безмерная благодарность к этому специалисту, к сожалению, очень рано ушедшему из жизни. Она для всей нашей группы была, по сути, второй матерью, тратя свое время с нами в лагерях, на сборах и так далее. Кстати, это отличие подготовки советской от нынешней. Тогда не было принято, что родители занимаются спортивными успехами детей. Тогда же все работали и, дай Бог, раз в год приходили на соревнования, чтобы узнать, чего ты там добился.
— А сейчас?
— А сейчас просто бросается в глаза вовлеченность родителей в спортивную деятельность своего чада. Эти родительские комитеты, которые подчас пытаются самостоятельно определять: как тренировать, сколько, куда ездить на соревнования, как стартовать. Не могу сказать, как это происходит в игровых видах спорта — просто "не в теме", хотя, чисто по общению, наслышан, что там есть перекосы как со стороны тренеров, так и со стороны родителей.
Увы, очень многие родители пытаются через детей реализовать свои амбиции, и я хочу обратиться к ним через ваше издание: папы-мамы, пожалуйста, если вы хотите увидеть свою фамилию на первой строчке табло, приходите на соревнования и выигрывайте их самостоятельно. А ребенку предоставьте право самому решать, чего он хочет. Ваша задача направить его в спортивную секцию, но дальше он сам добьется результата, а помочь ему может только тренер. Когда родители начинают выступать: "нас не так тренируют" — пожалуйста, свисток в зубы, секундомер в руки и вперед, на бортик.
В плавании вклад родителей в успехи ребенка минимизирован. Доставить ребенка в бассейн и забрать оттуда домой, накормить, проконтролировать, чтобы он отдохнул, чтобы у него в школе все было нормально, обеспечить ему правильный распорядок дня — все! К счастью, есть такой беспристрастный арбитр, как секундомер. Вышел — проплыл — результат на табло. Достижение которого, в первую очередь, зависит от таланта и работоспособности ребенка, плюс мастерства тренера.
"Олимпийская аккредитация была нашим аусвайсом"
— Ваша единственная Олимпиада пришлась на последний старт сборной СССР, и проходил он в недружественной тогда Южной Корее в 1988 году.
— К Олимпиаде в Сеуле градус политического противостояния между СССР и Южной Кореей был уже заметно снижен. У нас была гласность, перестройка и так далее, а с точки зрения Кореи, я думаю, вообще не было такого накала отношений. Его пик прошел в 1983 году, когда в советском небе был сбит корейский самолет. К 1988 году уже произошла встреча Горбачева с Рейганом, устраивались телемосты, по-моему, к тому времени отменили процедуру собеседования перед выездом за границу — лично я в такой ни разу не участвовал. Уже тогда ходили разговоры о южнокорейском экономическом чуде, поэтому мы представляли, в какую страну едем.
Потом, нам было по 20 лет, а в этом возрасте мы были готовы ехать хоть куда. Корея? Едем, пусть даже между нашими странами еще не было дипломатических отношений, но нас, спортсменов, это совершенно не касалось. Олимпийская аккредитация была нашим аусвайсом. Всю команду погрузили в самолет в Москве, на котором мы долетели до Хабаровска, а оттуда перелетели в Корею.
— А как же подготовительные сборы?
— Никаких акклиматизационных сборов на Дальнем Востоке не было, но я не вижу в этом ничего страшного. Прилетели первым рейсом в Корею за десять дней до Игр, поскольку мы соревновались в первой части олимпийской программы. Хотя планировалось, что во Владивостоке построят бассейн, в котором мы пройдем акклиматизационный сбор, но, видимо, его так и не построили в срок. Я, кстати, был в нем, но уже в более позднем возрасте.
С той Олимпиады сохранились фотографии, где мы сидим вместе с Игорем Полянским и американским пловцом Беркоффом… Дэвид Беркофф, как я понимаю, один из представителей русской эмиграции, с которым мы тогда познакомились и продолжаем общаться до сих пор, я послал ему это фото и он был дико рад. Эту фотографию мы сделали в гостиничной комнате у Полянского, в последний для нас олимпийский день, когда он зашел к нам пообщаться. На тот момент не существовало никакой напряженности между спортсменами некогда враждующих стран. И не было такого контроля со стороны определенных органов, как практиковалось с нашими предшественниками.
— И как бы вы оценили свой олимпийский старт?
— На Олимпиаде я улучшил свой результат в заплыве на 200 метров комплексом, в котором финишировал четвертым, решив ту задачу, которую мне ставили после попадания в олимпийский состав. Турецкий (Геннадий Турецкий — советский пловец и легендарный российский тренер, — прим. ред.) перед финалом сказал: "Все, что от тебя требовалось страной, ты выполнил, попав в восьмерку сильнейших. Теперь плыви для себя".
В итоге я был четвертым, Вадим Ярощук из Украины третьим, и хорошо. Мы, вместе проплавав в сборной восемь лет, ели один хлеб, пили одну "хлорку"… Недавно встречались в Киеве, очень тепло пообщались. Как и с Серегой Маринюком, ранее пловцом из Молдовы, а сейчас уже 20 лет как живущим в США, женившимся на местной чемпионке Олимпиады по плаванию. Мы, к сожалению, крайне редко общаемся, но когда мне понадобилась его помощь, он тут же ее оказал.
— Чем запомнилась Олимпиада?
— Помимо золота Владимира Сальникова мне запомнились победа Сергея Бубки в прыжках с шестом и выигрыш наших баскетболистов. Повезло, что он пришелся на момент, когда нас уже не было в Сеуле. Плавательная программа проходит в начале Олимпиады, а потом мы уезжаем на родину. И это правильно, я считаю, поскольку у нас уже старты закончились, а людям еще играть и играть.
Вот с нашими велосипедистами, возможно, поступили излишне жестко. Там была командная гонка на шоссе с участием сборной из четырех велогонщиков, которую мы традиционно выигрывали. А тут остались без медалей в стартовый день Олимпиады. После которого всю команду на следующее утро отправили на родину. Это, я считаю, жесткое решение. Там еще были две девочки, выступавшие в прыжках с вышки. Что касается баскетболистов, то они ставили на уши Корею уже без нас.
— В вашей специализации плавания был безоговорочный лидер с непростой судьбой.
— Да, на протяжении моей спортивной карьеры более удачливым соперником был венгр Тамаш Дарньи. Человек, который выиграл четыре олимпийских золота, будучи полуслепым на один глаз… Когда он выходил на старт, то снимал обычные очки, складывал их под тумбочку и плыл за очередной победой.
По нынешним меркам это инвалид, есть люди, которые с меньшими проблемами со зрением выступают на Паралимпиадах. И ладно бы только это, но, завоевывая медали, они, как паралимпийцы, получают потом все блага наравне с олимпийскими чемпионами и призерами. Я считаю, что это отдельная тема, в которой есть люди, родившиеся с недостатками, и вот они являются героями, выходя на соревнования. Есть пример пловца Игоря Плотникова, который родился без рук, воспитывался в интернате, прошел через все, чтобы стать паралимпийским чемпионом. Это пример спортивного подвига. И в то же время есть паралимпийцы, к которым возникают вопросы, поскольку они водят автомобили, являясь инвалидами по зрению. Я тут не понимаю: либо ты незрячий, либо не садись за руль автомобиля. Или-или…
Возвращаясь к Тамашу: он просто доминировал на плавательной дорожке на протяжении двух олимпийских циклов. На мой взгляд, он даже не парился по поводу своего недостатка. Венгрия — это страна с культом водных видов спорта, родина методики обучения плаванию.
"В начале 90-х таксовал между тренировками"
— Почему в вашей карьере не было стартов на чемпионатах мира?
— Потому, что я на них не выступал. Хотя результат зимнего сезона перед ЧМ-1986 позволял мне быть в десятке сильнейших в комплексном плавании, но на отборочном чемпионате СССР летом того года я стартовал не очень удачно и не попал в окончательный состав сборной страны. Увы, регламент проведения чемпионатов мира тех лет, в какой-то степени, не позволил мне стартовать на них. После Мадрида-1986 был австралийский Перт-1991, а я к тому времени уже успел уйти из профессионального спорта. Было бы как сейчас — разрыв в два года между чемпионатами мира, я бы имел больше шансов стартовать.
Честно говоря, у меня и с чемпионатами Европы не заладилось. Участвовал только в 1985-м, а спустя два года не смог поехать из-за травмы, от которой оправился только к концу года и начал подготовку к Олимпиаде. Дальше у меня был еще один чемпионат Европы 1989 года, Игры Доброй воли-1990, после чего не получилось отобраться на чемпионат мира в Австралию, и созрело решение заканчивать спортивную карьеру. И карьера пошла на спад, и политический строй в стране изменился, что настраивало на другие жизненные приоритеты.
— Какие?
— Я завершил карьеру в 1992 году, когда было 24 года, Союз развалился, и я мог выступать за Украину, где был меньший уровень конкуренции. Но тогда не только конкуренции не было, но и зарплаты не стало. Нам ее задерживали по 3-4 месяца, и за это время инфляция прилично уменьшала покупную способность тех денег. Оставаться в спорте или пойти в тренеры никто не хотел, во всяком случае из моих недавних товарищей по сборной страны.
Помните самое жуткое выступление сборной России по плаванию на Олимпиаде в Афинах в 2004 году? Одно из объяснений этого провала в том, что в сборной не осталось "советского" запаса спортсменов, и туда не пришли в качестве тренеров люди, которые закончили соревноваться в 90-е годы. Будучи сами спортсменами топ-уровня, они могли подготовить к тому же 2004 году достойную смену, спортсменов такого же уровня. Но они в спорте не остались, потому что в те годы престижность спорта упала катастрофически. Уже к Олимпиаде в Сиднее-2000 практически не было спортсменов, воспитанных советской школой. А продукт постсоветского спорта тогда еще не успели воспитать.
— И какой была жизнь на Украине после развала страны?
— Уверен, что на момент развала СССР между нашими республиками не было никакой особой разницы. У меня был автомобиль ВАЗ-2101, и в 1991-1992 годах я на нем таксовал между тренировками, чтобы прокормить семью. Затем появился свободный рынок, и мы стояли в очередях, чтобы получить 20 литров бензина в одни руки. Все, в общем-то, было одинаково: талоны на то, на это, тотальный дефицит. Цены выросли, став рыночными, а зарплата осталась прежней, на уровне СССР. У нас еще продолжала оставаться одна страна, где не было разницы, допустим, между Белгородом и Харьковом, разделенными 60 километрами.
Если говорить о заработках спортсменов, то все жили одинаково плохо. Те, кто постарше нас, успели закончить, уходя в бизнес, уезжая за границу, в том числе для того, чтобы работать тренерами. Практически все наше поколение, которое пришло в большой спорт после Олимпиады в Лос-Анджелесе в 1984-м, к Барселоне-1992 ушло, и туда поехала обновленная сборная.