«Крутой подъем» Александра Карелина: «Ценю только чистые победы»
Просто – русский Ивана Поддубного называли русским богатырем. Меня – «русским терминатором», «русским медведем». Но мне ближе эпитет – русский. Вообще, я спокойно отношусь к разным определениям. Пусть соперники волнуются, как тебя называть. Судьбоносная встреча Я готовился быть шофером большого грузовика. Глядя на папу Александра Ивановича, хотел повелевать этим огромным железным если не монстром, то хотя бы конем. Мой папа, когда я с ним поделился, что тоже хочу быть водителем грузовика, сказал: «Сынок, поэтика людей в летных шлемах, длинных крагах, шарфах, развивающихся над багажником открытого автомобиля – эта экзотика уже прошла. Сейчас это тяжелый труд, солидол, масло, грязь, дороги». Не могу сказать, что мечтал об этом. Понимал только, что как сын своих родителей я должен начать работать. Но приход в старейшее школьное здание молодого Новосибирска тренера Виктора Михайловича Кузнецова и беседа с ним все изменили. «Забалделся» У нас выражение «сносит голову» (от успеха - Прим. ред.) заменяется одним простым словом – «забалдеться». И я в этом состоянии однажды оказался. Но длилось оно недолго – минут тридцать. В 1988 году мне посчастливилось попасть в состав сборной. А в 1989-м, будучи олимпийским победителем, в Швейцарии я стал абсолютным чемпионом – выиграл в своей категории и в составе команды. Прилетели домой в Новосибирск. Пока шли до багажного отделения, я тренеру Виктору Михайловичу говорю: «Все, все состоялось». Он: «Ты о чем сейчас?» Я говорю: «Ну, смотрите, Виктор Михайлович: Европу выиграл, Олимпийские игры – получилось. Сейчас – чемпион Мира. Все состоялось. Кубок Мира тоже в зачете есть. Можно заканчивать». Он на меня смотрит и говорит: «Саш, вот что бы тебе сейчас сказал [первый трехкратный олимпийский чемпион в вольной борьбе] Александр Васильевич Медведь?». Мне как-то неловко стало, я замял эту историю. Взял сумочку и – домой, поменял вещички и вечером – на тренировку. Непокоренный русский дух Мы – нация победителей. Наши отцы, деды побеждали не на спортивных, а на военных ристалищах. Русский героизм необъясним для всего мира. Я родился и вырос в Сибири. Задумайтесь на минуту: в те годы туда приезжали не за романтикой, а по приговору. И дети уязвленных, пораженных в правах людей во время войны без претензий к власти отстояли Москву, встали на защиту Родины. У меня два деда Ивана. Один погиб в первые дни, второй прошел всю войну. В книге Яна Дымова «И дружбой сильны богатыри» описывается, как Виктор Михайлович Игуменов, несмотря на повреждение глаз, с расколотыми бровями боролся на чемпионатах мира, на Олимпийских играх. Это о многом говорящие примеры. Мы всегда думаем о том, как не подвести команду, как не разрушить ожиданий, которые с тобой связаны. Да об этом и подумать некогда. Все это – часть нашей данности. Это то, почему русские для всего мира труднообъяснимы, почему наш язык в изложении наших удивительных русских авторов даже через призму перевода неимоверно интересен для всего мира. Движение на Олимп Находиться на Олимпе – это одно. Но на него сначала надо взобраться. И вот этот процесс достижения – достаточно жесткий, но неимоверно интересный. Я бы даже сказал, сказочно интересный. Это не просто – потянулся, с печки упал, и ты уже кандидат в олимпийскую команду. Мне всегда везло: один город, один тренер. Важно и другое – строгие родители. В какой-то момент вместе с мышцами пришел ум. У нас же в Сибири не принято по два раза повторять или долго разъяснять. Если уж раз принял на себя обязательства, то – все. Важно и само нахождение в сборной команде, в атмосфере состязательности, категорически жесткой и в то же время кристально чистой, потому что у нас ценятся только чистые победы во всех смыслах – не только умение уложить соперника на лопатки, но и манера достижения победы. «Выходить и бороться» Я трижды был знаменосцем олимпийской сборной страны. Сеул, 1988 год: красный флаг Советского Союза, сверхкоманда, оторопь у всего мира, когда мы вышли на стадион. Барселона, 1992 год: Союза нет, нас допустили с единственным условием, что мы не будем выступать республиканскими командами. У меня в руках белый с пятью олимпийскими кольцами флаг. Но кто мы? Атланта, 2006 год: российский триколор и бессловесная музыка Михаила Ивановича Глинки. За восемь лет, представляете, какие переломы мозга? Когда сейчас говорят, что нам будет особенно тяжело, я поддерживаю эти опасения. Но все это можно пережить, если ты готов к борьбе – честной и открытой. Нужно выступать, нужно доказывать, что мы – лучшие. Надо выходить и выигрывать. Говорят, что олимпийские победители свои имена оставляют там, на Олимпе, рядом с олимпийскими богами. Так вот надо, чтобы русских имен там было как можно больше. «Клякса на биографии» В 1999 году я готовился к чемпионату России. Поехал в Японию, чтобы потренироваться. Ко мне пришли мои «товарищи», которых я здесь лишил шансов выступать за сборную, потому что сам там все места здесь занял, и которые искали продолжения своей карьеры. К схватке со мной Маэда готовился полгода со сборной Соединенных Штатов по вольной борьбе. Про него сняли два фильма по полтора часа, которые рассказывали, как он себя изнурял, чтобы «этому русского» намылить холку. После схватки Маэда меня спросил: «В чем прокол?». Я говорю: «Шею не качал, и это подвело тебя – немного нагрузил тебе шейку, и голова закружилась». Не к этому он готовился. «Служу народу, а не занимаюсь политикой» Я не считаю себя представителем власти, политиком. В моем представлении политика – это удел президента, министра иностранных дел и дипломатического корпуса. Мы же занимаемся тем, что пишем инструкции по использованию. Мы адаптируем закон под меняющуюся жизнь, обеспечиваем и делаем все, чтобы власть разговаривала с гражданами понятном языке. Когда провожу встречи, спрашиваю: у кого есть сотовый телефон. Все смотрят, как на душевнобольного, – у кого в наши дни нет сотового телефона. Дальше: а кто, прежде чем успел нажать на кнопку, прочитал инструкцию по эксплуатации? Редко одна рука, и неважно, какая аудитория – 20 или 500 человек. Так и к законам люди относятся: пока что-нибудь не замкнет, никто не станет законы изучать. А потом будут читать, как автослесарь их трактует. Я не могу назвать себя буквоедом. Агитатор, главарь – вот это обо мне. И даже в 1999 году, когда Сергей Кужугетович Шойгу предложил мне принять участие в выборах, в тройке «Единства» я был вторым – гарантированный мандат. Но я поставил условие, что пойду еще и по одномандатному округу: если споткнусь, мандат из федерального списка не приму. Но все получилось. И сегодня мне не стыдно за результат, потому что я служу. Главные победы в жизни Главных побед – несколько. Конечно же, это олимпийские победы. Победа и то, о чем я никогда не пишу в плакатах во время избирательных кампаний, – это мои дети, это то, что папа жив, это то, что мой тренер Кузнецов в свои почти 80 лет до сих пор на ковре. Вот такие сложно описываемые, но очень необходимые для меня по мироощущению победы. Победа – то, что наша страна стабильно живет и развивается. За последние 20-30 лет мы пережили жестокие потрясения. Сегодня мы имеем право на свое мнение. Пережив растерянность после развала и утраты советской государственности, мы смогли принять поправки в Конституцию, которые характерны для сильного государства, а не для государства растерянного и не знающего, куда идти. Это победа. И я считаю, что к этому тоже имею отношение. Фото: пресс-служба Государственной думы РФ, пресс-служба «Единой России», ФедералПресс / Екатерина Лазарева, ФедералПресс / Виктор Вытольский
