Интервью с российским теннисистом Павлом Котовым: о смене гражданства, помощи богатых спонсоров и ФТР
106-я ракетка мира Павел Котов честно рассказал, как можно стать топовым игроком, не уезжая из России.
Павел Котов — один из немногих — если не единственный — в российском теннисе, кто старается сделать карьеру, играя в родной стране. Ещё удивительнее: он даже ни дня не тренировался за границей. На сегодня игрок начала второй сотни взял три «челленджера» и дебютировал на ТБШ, пройдя квалификацию.
В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Павел рассказал о заработках и тратах, условиях в теннисных академиях России и почему они не уступают европейским аналогам. А ещё — о помощи меценатов, Федерации тенниса России и смешном споре с Даниилом Медведевым по юниорам.
«Ни недели не тренировался за границей»
— Павел, вы из спортивной семьи? Как попали в теннис? — Попал я в теннис абсолютно случайно. Перед мамой стоял выбор: куда, в какой вид спорта меня отдать, потому что я был очень реактивным ребёнком. В какой именно — без разницы. Но так получилось, что рядом с тем местом, где мы живём, были теннисные корты, и по времени самой удобной секцией оказался теннис. Не плавание, не фехтование, не борьба.
Там даже был не клуб, а три корта на юге Москвы. Занимался до 10 лет там, потом перебрался к Екатерине Ивановне Крючковой из бассейна «Чайка». Три-четыре года я с ней работал, она многое смогла объяснить. И потом перешёл в клуб «Будь здоров», который находится в посёлке завода Мосрентген. И там же до сих пор тренируюсь. В нашем клубе тренировался Даня Медведев, пока не переехал во Францию, Ольга Пучкова — она стояла в топ-30, Евгений Карловский появляется. У нас не только хороший клуб, но и есть с кем тренироваться. Для России это уникальная ситуация.
— Быть топом и тренироваться в России — не две параллельные реальности? — Многие говорят, что, тренируясь в России, невозможно играть на профессиональном уровне. Я лично могу сказать, что ни одной недели не тренировался за границей. Всегда занимался только в России: в клубе «Будь здоров» около 11 последних лет. На мой взгляд, это один из самых лучших клубов в России: много кортов — 17. Из них девять — хардовые крытые, восемь — открытые с разными покрытиями: по четыре хардовых и грунтовых. Кроме кортов есть тренажёрный зал и для ОФП. Пока не хватает бассейна, но, надеюсь, скоро будет. Много где в клубах играл турниры, так что мне есть с чем сравнить.
— В чём разница с европейской системой? — К сожалению, кортов мало практически во всех российских клубах, как и игроков, с кем можно сыграть. Да и теннис, в отличие от Европы, не такой популярный спорт.
— Откровение. Популярнее не становится? — Я этого не замечаю. Может, и становится. Так как есть достаточно много в профессиональном туре парней из России, кто хорошо играет. Но на данный момент не настолько популярен, как в Европе. Простой пример. Проводится какой-нибудь «челленджер» в Европе — даже не турнир ATP. Очень много людей придут смотреть теннис, расслабляться, отдыхать как зритель. Если в России же будет проводиться, очень мало людей придут смотреть.
— И к тому же дорогой вид спорта. — Да, не такая богатая страна, к сожалению, для этого. Да и заниматься им сложно. Хотел бы сказать спасибо спонсорам: Александру Брыксину и Николаю Заволокину, которые в какой-то момент, когда у родителей не было возможности меня спонсировать, очень сильно меня выручили и помогли мне. Не было бы их, не знаю, дошёл бы я до чего дошёл или не смог бы. Они работодатели моего папы, очень любят теннис, постоянно играют на любителях.
— Сколько ни слышу историй о юниорском теннисе — это всегда жертвы родителей. На какие шли ваши? — У меня семья — Вячеслав и Лилия — относительно состоятельная, но в теннисе, конечно, семьи других игроков часто гораздо более состоятельны, чем моя. Жертвы? До сих пор моя мама — и физио, и PR-агент. По турнирам я часто езжу с ней и тренером. Она уделяет всё свободное время мне. И несвободное тоже. А брат Юрий, который, когда я был помладше, очень помогал в том числе с бронированием отелей, перелётами — выполнял функции PR-менеджера.
— Были сомнения — продолжать ли из-за финансовых трудностей? — Тяжёлый вопрос. Были сомнения, что в какой-то момент просто придётся закончить из-за того, что не хватит денег. — Дома, как родители Дарьи Касаткиной, не закладывали? — Вы знаете, у нас и нечего было продавать. Поэтому нет, ничего. — Среднему классу реально воспитать топа? — Реально, но когда в определённый момент помогут богатые, обеспеченные люди. Без этой помощи, мне кажется, невозможно. Когда я был ещё юниором, федерация тенниса как-то помогала: оплачивала поездки на турниры, где-то даже билеты. Помощь была очень небольшой, но её оказывали. Одна поездка — билеты и суточные — $ 2 тысячи максимум. Точечные суммы. Спасибо сборной — они продолжают каждые полгода обеспечивать медицинское обследование — УМО. Приезжаешь в клинику, и они полностью обследуют тебя, чтобы знать, что всё в порядке и можно дальше играть. — Но микротравмы на вас. — Да, мама мне помогает, так как врач по образованию, и когда-то к знакомым, которых у бабушки много, обращаемся в определённые моменты. Она мне очень часто помогает с проблемами, связанными с медициной. — Как вы удачно окружили себя нужными людьми! — Да, хороших людей встретил.
«Маме зимой подарил шубу, себе — 13-й iPhone»
— Чтобы жить в туре, теннисистам, по их словам, нужно $ 200 тысяч в год. Сейчас этого много, мало или достаточно? — Сегодня этого достаточно. Не знаю, что будет в будущем.
— Хотя это сумма 2016 года. — Знаете, сумма осталась актуальной. В этих рамках приблизительно существую и я. Но мне кажется, что я даже более скромно живу — в пределах $ 100 тысяч. Потому что турниры играю поскромнее, чем те же из топ-50. Я же играл только одну «пятисотку», вторая будет в октябре в Нур-Султане.
— Сколько приходится тратить в год и на что? — В пропорциях — 50 на 50. Половина — тренеры по теннису, ОФП, своей семье отдаю из этого бюджета. Другие $ 50 тысяч — перелёты и гостиницы. Сейчас тем более это что-то с чем-то. Очень дорого стоит.
— Ваши коллеги и выбирают локации поудобнее. — Да, есть такой момент. Если клуб, например, в той же самой Германии, Франции, эта логистика проще, это и стоит подешевле, хотя не могу сказать, что намного. И ближе добираться. Но у меня идёт тренировочный процесс месяц в Москве, у себя, и затем уезжаю на месяц минимум — играю четыре-пять турниров подряд. В последнее время с марта были поездки по восемь недель. Два месяца до «Ролан Гаррос», потом вернулся в Москву, потому что у меня нет никакого вида на жительство или резидентства, только обычная шенгенская туристическая виза. С ней, судя по всему, в следующем году будут большие проблемы, так как она у меня заканчивается. — Проблемы? ATP поможет? — Что будет, узнаю в январе. Тогда и будет известно, помогут или нет. Но надеюсь. Если что, у меня есть американская виза — делал её для US Open. Поеду в США играть. Начал этот процесс за два месяца до «Шлема». Поставили за один рабочий день на три года. Конечно, очень повезло. Её же поставили Александру Шевченко, Борису Собкину и Наталье Вихлянцевой — вообще всей семье.
— То есть на себя буквально ничего не остаётся? — На данный момент на себя очень мало. После «Ролан Гаррос», куда прошёл в основную сетку, как и на US Open, подарил себе 13-й IPhone.
— А родителям? — Папе тоже подарил телефон, маме зимой купил шубу. Больших подарков пока ещё не дарил — не хватает средств. Если что-то и зарабатываю, то очень скромно.
— Роман Сафиуллин рассказывал, что не может позволить ни машины, ни квартиры. — Я в ещё более плачевной ситуации, потому что у Ромы хотя бы ATP Cup был — там много денег заработал. Я не участвовал по своей дурости — не сделал ни вакцинации, ни визы. А играл бы, попал по рейтингу, так как оказалось, что заболели Аслан Карацев и Андрей Рублёв. Мог бы спокойно играть. Когда-нибудь сложится. Всех денег не заработаешь.
«У нашей федерации нет этих денег»
— Президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев говорил, что есть пул из 60 молодых теннисистов, с которыми заключают контракты и которых ведут. Как туда попасть? — Я в этот пул никогда не входил. Не знаю. Вроде мне какое-то время назад говорили, что Роме помогали. Не помню, от кого слышал. В топ-300 стоит Алибек Качмазов — ему помогают. Я слышал, что сегодня помогают 6-10 игрокам максимум. А тем более такому количеству точно не помогают. — Но это же нормальная мировая практика? — Я слышал, что в иностранных федерациях помогают большему количеству игроков, чем у нас. Это проблема не в желании федерации, а в том, есть ли эти деньги. У нашей нет этих денег. Теннис развивается не благодаря, а вопреки.
«Играю, чтобы оказаться №1»
— Кстати, в Америке развит студенческий спорт. Он нам открыл Джона Иснера, Даниэль Коллинз, Кэмерона Норри. Вы же тоже знакомы с некоторыми? — Дима Шаталин, Алексей Нестеров, Лев Казаков. Знаком, но близко не общался, тем более сейчас разные часовые пояса. Но с Димой случайно пересеклись на USO, долго общались о том, как устроился. В США ему всё нравится. Сказал, будет жить там пока, ведь уже окончил университет, работает по профессии — финансистом.
— Есть ли подобная практика в России? — У нас нет такой системы, как в США. Меня в 18 лет тоже приглашали в Корнелльский университет — его окончил Лев Казаков. Одновременно нас пригласили учиться и играть за университет. Он согласился, а я пришёл к выводу, что мне это не нужно, и не согласился, остался в России. Во-первых, слишком далеко. Одно дело, если в Европе, когда ты в любой момент можешь сесть на самолёт, как раньше, и за три-четыре часа оказаться в России. Другое — когда учишься за 12-13 часов лёта.
— Вы немного тепличный человек? — Не то чтобы тепличный. Просто я много в каких странах побывал, и мне нравится у себя, в России. Кому-то, может, не нравится, а мне — очень.
— Эмма Радукану на US Open сдавала экзамены. Образование было её планом Б. А у вас оно есть? — Тут-то с планом А не всё понятно. Я сам получил образование, диплом тренера. В магистратуру не пошёл, думал идти в этом году, но отложил. Если что, буду работать тренером. Пока же цель: топ-100, топ-70 и по возрастающей. Мы же все играем за то, чтобы оказаться №1. Не все в результате оказываются, но есть такая мечта. Как её реализовать? Пока для меня это больше заниматься физической подготовкой.
— Не жалеете о детстве не как у всех: больше тренировочном, с ограничениями? — В моменте если только. Очень мало времени мог проводить с друзьями, всегда рано ложиться спать надо было, ехать утром на тренировку. Когда же возвращаешься, уже не особо хочется что-то делать, потому что и сил особо нет ни на что. Наверное, больше всего времени пожертвовал на теннис.
— То есть без личной жизни. А сейчас получается? — Да. Девушка есть. Живёт недалеко от меня.
— Теннисистка? — Такой вариант никогда не рассматривал. Насмотрелся историй про тех, кто встречался с кем-то из тенниса. Много кто рассказывал. У большинства игроков в туре жёны и девушки не из тенниса. Есть, конечно, такие исключения. Но жена Хачанова или Сафиуллина — другой пример. Я пошёл по их пути. Ведь постоянные разъезды, у девушки то же самое. Видимся реже, чем хотелось бы. Это я из опыта говорю.
— Как по юности справлялись с давлением? — Его вообще не было, так как родители — не спортсмены. Я до 16 тренировался столько, сколько хотелось. Наслаждался теннисом и тем, что обыгрывал людей.
«В Европе ты никому не будешь нужен»
— Вы из поколения Рублёва, Медведева, Хачанова. Как-то можно запараллелить ваши истории? — Мы тянемся за ними, хотим на том же уровне играть, на каком играют парни. — Может, их отъезд стал определяющим? Приходили такие мысли? — Нет, мысли такие не приходили. Самое главное, чтобы тренировки были под тебя. Если ты поедешь в какую-то обычную европейскую академию, то там никто тебя специально не будет тренировать. Ты никому не будешь нужен. Смысла ехать нет. Соответственно, здесь у меня всё подстроено под мои проблемы, тренируют только то, что нужно мне. Это самое важное.
— С чем связываете прорыв в 2022-м? «Челленджеры», попадание в сетку на двух ТБШ, почти первая сотня. — Год назад я начал тренироваться с Иваном Поляковым. Он стал отрабатывать со мной тонкости, которыми я до этого не занимался. Мой прорыв связан с этим. С октября я выиграл три «челленджера», дважды прошёл квалификацию ТБШ и ещё первый матч ATP выиграл. Это было в Марракеше против Талона Грикспура, после поражения в первом сете 0:6. Также огромное спасибо Игорю Челышеву — тренеру по теннису и Денису Степаненко — по ОФП. Они всегда поддерживают и верят в меня, даже когда я сам сомневаюсь.
— Что изменили тогда? — Подумал, что хочется наконец первый матч в основной сетке взять. И как-то обидно так безнадёжно и быстро проигрывать.
«Не осуждаю смену гражданства»
— Будете в элите — переедете? — Нет, нет такого в планах. Зачем менять то, что хорошо работает.
— Опыт Уимблдона и слухи про возможный недопуск на US Open отразились на вас? — Было обидно, это должен был быть мой второй ТБШ кряду. Но сыграю — хорошо, не сыграю — значит, не судьба. Надо проще ко всему относиться.
— Если встанет вопрос: конец карьере или смена гражданства — есть решение? — Пока что я об этом не думал, но буду, наверное, что-то предпринимать, если ситуация будет совсем безвыходная. Однако пока не думал, ведь дают возможность выступать. Надо решать проблемы по мере их поступления.
— Как относитесь к тем, кто меняет гражданство? — Осуждаю я или нет? Каждый волен выбирать, что ему лучше. Тем более у них стоит вопрос — будет ли у них возможность выступать, заниматься любимым делом. Если такая безвыходная ситуация, то нужно что-то предпринимать.
«Даня всегда меня обыгрывал»
— Вы говорили, что с Медведевым проводили время вместе в юниорах? — Друг против друга тренировались немного, но так как я был младше на два года, то чаще всего на соседних кортах.
— Как проходили очные встречи? — Даня всегда меня обыгрывал. На тот момент разница в возрасте ощутима. Это сейчас все сравнялись. Был даже один смешной случай. Когда играем друг против друга, то можем играть «на жопу»: это когда встаёт один человек к фону, а другой бьёт в него с подачи. Даня пробивал, так как я проиграл. Этот момент я запомнил на всю жизнь. Да и все тренеры — до сих пор мне напоминают.
— Сегодня пересекаетесь? — Конечно, он помнит, знает. Перед матчами на «Ролан Гаррос» и US Open желал удачи — встретились тогда в раздевалке. Но потренироваться не получилось — у меня долгие и тяжёлые матчи вышли в квалификации, разминался только со спарринг-партнёром.
— А кто был кумиром? Может, постеры чьи-то висели? — Роджер Федерер и Рафаэль Надаль. Когда играли друг против друга, болел за швейцарца. Но это ему при игре на грунте ни разу практически не помогло.
— После Нур-Султана какие планы? — Буду играть турнир ATP-250 в Стокгольме, потом Вена и «Мастерс» в Париже. Надеюсь, со своим рейтингом попаду в квалификацию. А после — предсезонка и австралийская неделя.
— В Австралии как раз будет новый турнир United Cup вместо ATP Cup — микс мужского и женского туров. Надеетесь, что в новом году всё изменится и вы сыграете? — Насколько знаю — запретили. Но если разрешат, то почему нет.
