Дизайнер Мария Евстигнеева, эксклюзивное интервью: костюмы для фигуристов из Петербурга, сотрудничество с Китаем

Интервью с дизайнером Марией Евстигнеевой.

В костюмах от Марии Евстигнеевой выходит на лёд почти весь Санкт-Петербург: дизайнер шьёт для групп Алексея Мишина, Евгения Рукавицына и не только. Евстигнеева поработала с титулованной итальянкой Каролиной Костнер и действующей чемпионкой Европы Анастасией Губановой, а ещё отправляет свои творения в Китай.

Как происходит выбор концепции для костюма? Есть ли у фигуристов какие-то тренды? Какие ткани не подойдут для выступления? Об этом и не только – в интервью «Чемпионату».

– Есть ли в работе с фигуристами самая горячая пора, когда заказы идут постоянно? Сколько она длится? – Сейчас она и есть – конец лета и начало осени.

– А по сколько часов в день приходится вкалывать в эту горячую пору? – По-разному (смеётся). Иногда бывает больше 12. У нас небольшое ателье, получается так, что и эскизы нужно сделать, и поговорить со всеми, и сшить, и ещё примерка. Всё сконцентрировано в одно и то же время.

– Поговорить – это о программе побеседовать? – О запросах по костюму. Конечно, я могу что-то предлагать, иногда приходят и говорят: «Сделайте что-нибудь». Но «что-нибудь» не может быть, это же не на вешалку делается, а на конкретного человека. И человек должен меня направить, сказать: «Хочу это», «Не хочу это»… Так как это индивидуальный пошив, и мне нужно понимать, что хочет фигурист. Например, каждому человеку идёт определённый цвет. То, что мне сегодня нравится фиолетовый, не значит, что спортсмену подойдёт фиолетовый.

– Можно ли создать хороший костюм за очень короткое время? Был ли в вашей практике какой-то очень быстрый кейс? – За два дня сделали платье для Каролины Костнер. Мы параллельно делали платье ей и Ксении Столбовой. Умудрилась ещё и машинка сломаться, и вот одними нитками шили два костюма параллельно за два дня.

У меня получается шить вот так концентрированно, но это не означает, что я всегда так могу (улыбается). Не могу всё время шить очень быстро, некоторые, конечно, к этому привыкли, но я делаю так только иногда, потому что тяжело. Морально и физически сильно устаёшь.

– А за сколько заранее обычно приходят фигуристы? – Очень по-разному. Иногда за три-четыре месяца. Конечно, это хорошо, потому что даётся тема, и, даже если я ничего не делаю, она у меня в голове где-то есть, думаю, что можно сделать, мысленно прошиваю. Многие любят делать в последний момент, особенно когда программы меняются – сперва одну музыку выбирают, потом говорят, что нужно делать под другую. Творческий процесс складывается не только с моей стороны, но ещё и со стороны спортсменов, хореографов.

– Многие костюмы вашего авторства содержат в себе какие-то очень личные вещи для фигуристов – к примеру, созвездие Овна на олимпийском костюме Андрея Мозалёва (к программе на музыку Вангелиса), фотографии близких на рубашке Димы Алиева. Это можно считать авторским подходом в работе или же всё это идёт от фигуристов?

– Как это было с Андреем: почему звёзды? Потому что моряки тогда ориентировались по звёздам. Я спросила у Андрея, когда у него день рождения, и на костюме появилось созвездие Овна.

Какие-то личные вещи в костюме – это хорошо. Дима сам любит, чтобы было что-то от него. Изначально мы хотели сделать другое, но в итоге вместе вышли вот к этой истории. Мне хочется, чтобы сам человек выражался в костюме, а не только я.

– Кто из спортсменов провёл у вас в мастерской больше всего времени? – Ксения Столбова. У нас с ней очень хорошие отношения, она очень творческий человек, приходила сюда в мастерскую и вдохновляла нас.

– Юные фигуристы часто катаются в копиях чемпионских костюмов. Как вы считаете, хорошо это или плохо? – Почему бы и нет? Они стремятся к своим кумирам, наверное, и музыку так иногда выбирают, какую-то пластику движений повторяют. Я не люблю совсем уж копии делать, это, наверное, не нужно. Одинаковые костюмы сложно делать, иногда, бывает, шью для театра, и есть какой-то предел – пять одинаковых, а дальше уже чувствуешь себя швеёй-мотористкой (улыбается).

– В какой-то момент в фигурном катании часто стали использовать костюмы-трансформеры. Нет ли такого ощущения, что тренд изжил себя, что их стало слишком много и удивить зрителя становится всё сложнее? – Это один из способов выражения себя. Если это сделано удачно, то почему нет? Главное, чтобы это было удобно для спортсмена. Костюм Жени Семененко к произвольной программе «Мастер и Маргарита», например, мы долго перерабатывали: он выступил, потом отметил, что ему неудобно, достаточно долгое время мы ещё что-то доделывали. Потом решили сделать застёжку на магните, и так получилось, что у него поменялся костюм прямо в прыжке.

Мне кажется, для спортсмена такой трюк с трансформером – это сложно, потому что думать о костюме на соревнованиях не совсем правильно. Если он настолько в себе уверен, что может сделать ещё и шоу – это в плюс, но не в ущерб элементам.

– Тогда с трансформером идея шла от вас или от спортсмена? – Идеи идут изначально от спортсменов, я принимаю их информацию, перерабатываю и делаю. Они приходят с готовыми постановками, с пластикой, всё это дают мне, и дальше мы уже всё это вместе перерабатываем и делаем. У Жени и до этого была программа с костюмом-трансформером (произвольная в сезоне-2020/2021. — Прим. «Чемпионата»), он настоял на том, чтобы были такие изменения: «Хочу и всё» (улыбается). Упёрся, и мы всё-таки это сделали.

– Насчёт костюмов-трансформеров ещё есть такое мнение, что они помогают отвлечь внимание от каких-то недостатков программ, если образ не удалось до конца передать с помощью хореографии. Согласны ли вы с этим? – Всё зависит от спортсмена. Тренируются же ребята просто в чёрном трико, и дальше идёт мимика и всё остальное. Костюм – это ещё один момент, который может помочь спортсмену, сыграть в плюс.

– Раньше вы отмечали, что стараетесь удерживать среднюю стоимость костюмов в 30-50 тысяч рублей. Сейчас планка поднялась или всё ещё удаётся выдерживать её? – Материалов ещё пока много, из-за курса валют что-то подпрыгивает, что-то нет. Swarovski я в принципе не использую, например, хотя маленьким сейчас хочется больше стразов. Большинство костюмов оплачивает спорткомитет, и у них фиксированная цена, в которую я укладываюсь.

– «Маленьким сейчас хочется больше стразов» – это такой тренд сейчас пошёл? – Возможно. До этого было чуть поменьше, но, наверное, это из-за того, что я работала с фигуристами постарше.

– А если говорить про тренды, можно ли выделить какие-то детали, которые будут в топе в грядущем сезоне? – Когда они все выйдут, покатаются, то можно будет что-то выделить – в этом году все полюбили красное, или черное, или фиолетовое, или комбинезоны. Это уже по факту определяется. Я стараюсь не повторяться. Был такой сезон, когда делала пять красных платьев, но они все были разные по материалам и по стилистике. У кого-то — шифоновая юбочка, у кого-то – бифлекс, у кого-то — кружева, у кого-то — камни.

– Есть ли такие материалы, из которых точно не получится сшить костюм для фигуриста? – Из шерсти, например, из какого-то очень толстого, тёплого материала. Конечно, лучше, чтобы ткань была тонкая, эластичная, чтобы спортсмену было удобно.

– Не так давно вы показывали костюм для китайской фигуристки для программы «Холодное сердце» с необычным материалом – мех, получается, использовать можно? – При создании того костюма использовалось боа из пуха страуса. Маленьким, в принципе, всё можно, а когда это уже уровень профессионального спорта, нужно, чтобы ничего не отвалилось, чтобы было удобно.

– Китай – на данный момент главное иностранное направление вашего ателье? – Да, сейчас отправили туда 13 костюмов. Посмотрим, как оно дальше пойдёт, поскольку всё шьётся дистанционно. Есть не только китайские спортсмены, но и фигуристы из других стран.

– Сотрудничество продолжается, несмотря ни на что? – Жизнь идёт дальше, и, если мы сильны в своём деле, почему бы и нет?