Воспоминания шорт-трекиста Семёна Елистратова о золоте Сочи-2014 в эстафете: Виктор Ан, медали, машины победителям

Душещипательные воспоминания Семёна Елистратова – одного из героев золотой эстафеты.

10 лет назад в Сочи проходили заключительные дни Олимпиады. Для сборной России последние дни Игр стали по-настоящему триумфальными: команда завоевала шесть золотых медалей за три дня.

Замечательный марафон побед 21 февраля начали шорт-трекисты. Сперва Виктор Ан взял золото на дистанции 500 м, а потом наши парни стали чемпионами в эстафете.

Мы поговорили с одним из героев той командной гонки — Семёном Елистратовым. Олимпийский чемпион рассказал «Чемпионату», как не мог спать после победы в эстафете, почему самым запоминающимся моментом Игр стало награждение, в котором он не участвовал, и что поменяла в нём Олимпиада.

«Не переживай! Ещё медаль с тобой на Олимпиаде возьмём»

— Семён, сегодня 10-летие вашей победы в Сочи. Когда узнали, что Олимпиада будет в России, какие эмоции испытали? — Тогда мы сидели с Андреем Ивановичем Максимовым, моим личным тренером. Я сказал ему, что хочу выступить на домашних Олимпийских играх. Он ответил: «Не переживай! Ещё медаль с тобой возьмём!» Его слова оказались пророческими. Когда узнал, что в России будет Олимпиада, обрадовался. Тогда мы поняли, что нужно непосредственно готовиться к домашним Олимпийским играм.

— Были ли какие-то особые ожидания от Игр? — Буду говорить за себя. Я ничего особенного не ждал, потому что на Олимпиаду мы приехали за результатом. Все от нас ждали только одного — результата. У нас из ребят только Руслан Захаров был на открытии, он от имени спортсменов приносил клятву. А мы с Володей и Виктором на неё не пошли, потому что буквально на следующий день нам нужно было бежать. Мы были только на закрытии, когда уже все гонки закончились. Так как всё было нацелено на результат и задачей было выиграть олимпийскую медаль, других мыслей не было.

— Церемонию открытия по телевизору смотрели или даже так не получилось? — Мы с ребятами её по телевизору в номере смотрели. Красиво, красочно вышло. А вот салют мы смотрели прямо из окна. Стадион, на котором было открытие, находился недалеко от Олимпийской деревни. Так что салют мы увидели во всей красе.

— Вы участвовали в четырёх Олимпиадах, чем отличались Игры в Сочи от остальных? — Организацией. Это главное. То, какое было питание, проживание, трансфер и сопутствующее, было на другом уровне. Я потом был и в Корее, и в Китае и могу сказать — наши в Сочи постарались и задали такую высокую планку, что никто до неё не дотянулся. Это моё мнение, возможно, кто-то со мной не согласится.

«Когда пришёл Ан, мы поняли, что от нас нужна медаль»

— За пару лет до Игр сборная России получила усиление в виде Виктора Ана. Когда он пришёл в команду, что испытывали? — Тогда все поняли, что команда укрепляется. Видите, это история не только про Виктора Ана. Это история и про то, что у нас появился тренерский персонал, более квалифицированные доктора и массажисты, у нас появилась хорошие медицина, инвентарь и техническая база. В принципе появились деньги, которые стали правильно использоваться. Всё это в совокупности дало результат. А когда пришёл Виктор Ан, мы поняли, что все целенаправленно готовятся к Олимпийским играм и всем от нас нужны олимпийская медаль и результат. Тогда было понимание, что мы готовимся именно на это.

— Тренировки и спарринг с Аном мотивировали и помогали расти? — Дело в том, что, пока сам спортсмен не захочет начать расти, двигаться, меняться, работать, никакой олимпийский чемпион рядом, никакой высококлассный тренер этому не поможет. Для кого-то, конечно, Виктор был и остаётся примером, для меня в том числе. Без сомнений, это великий спортсмен. Он единственный в шорт-треке, у кого есть шесть золотых олимпийских медалей. Думаю, им можно восхищаться только за то, что он не побоялся, поменял всё, уехал в другую страну и завоевал там олимпийские медали.

— То есть у всей команды и так было это желание расти и развиваться? — Думаю, да. У всей команды было желание выиграть олимпийскую медаль. Она у нас была, но в далёком 1992 году. Тогда женская команда взяла в эстафете бронзу. Но мы все хотели золота. Одно дело быть призёром Олимпийских игр, а другое — олимпийским чемпионом. Это всё-таки две разные вещи. У всех было желание победить. Я рад, что наши пути как спортсменов сошлись и оно сбылось. В 2014 году мы действительно были одной большой, настоящей командой.

«Те слёзы были не от зависти, а от злости на себя»

— В личных стартах для вас Олимпиада складывалась не слишком удачно: на 1000 м и 1500 м вы попадали лишь в финал B, а буквально перед «золотой» эстафетой в четвертьфинале забега на 500 м были дисквалифицированы за ошибку. Не боялись вновь повторить её в следующих стартах? — Нет. Что касается личных дистанций, я был готов на то, что показал. Я заслуживал этого. Уверен, что каждому спортсмену на тот или иной промежуток времени дан какой-то потенциал, который он должен реализовать. Я в целом и начал его реализовывать, но позже. Для меня Олимпийские игры в Сочи послужили толчком расти дальше. Что касается эстафетной гонки, то у меня не было никаких триггеров. До этого на четырёх этапах Кубка мира, которые были квалификационными к Олимпийским играм, мы были в призах. Все понимали, что мы можем бороться за пьедестал почёта. Так что не было сильных переживаний. Хотя, конечно, я волновался, всё-таки не робот, но триггером неудачи в личных дистанциях не были.

— В своих соцсетях вы писали, что самым запоминающимся моментом Игр для вас стала вовсе не победа в эстафете, а награждение на 1000 м. Вы сказали, что плакали и не хотели идти на него из-за обиды на себя. Вас действительно тогда так задела неудача? — Я хорошо помню то награждение. Те слёзы были не от зависти, а от злости на самого себя. С того момента я все вопросы начал задавать только одному человеку — самому себе. Все вопросы, которые у меня возникали, я задавал себе. Оказывается, все ответы, которые я искал, мог получить сам. Для меня тот случай послужил толчком. С того момента начал меняться и быстро расти. Уже в следующем сезоне выиграл общий зачёт Кубка мира и чемпионат мира. Я до сих пор следую этому правилу в карьере: все вопросы задаю лишь одному человеку — себе.

— Получается, тот момент разделил вашу карьеру на до и после? — Наверное, да. После того момента я очень сильно повзрослел в плане спорта. К тому, чем занимался каждый день, я начал относиться профессионально, и всё поменялось. Меня часто спрашивают, в чём секрет моего успеха. Секрета нет. Его не существует. Его нет и никогда не будет. Всё очень просто: надо работать, верить и все вопросы задавать самому себе.

«Эстафету бежала именно команда. Все друг за друга»

— Как вы уже сказали, наша сборная была в призах в эстафетах на этапах Кубка мира. С какими ожиданиями выходили на лёд в Сочи? — У нас команда была абсолютно скатана, были наработки в тренировочном процессе. У всех команд есть тактика, которой они придерживаются изначально. У нас тоже на гонку был план А, план B, план C, план D и так до бесконечности.

Шорт-трек — тактический вид спорта, так что построение забегов можно варьировать по-разному. Со старта гонки мы придерживались определённой тактики, но, когда две команды упали, Виктор, молодец, первый сообразил и крикнул, что всем нам нужно бежать сейчас, и мы сразу побежали. В итоге почти со старта держали это расстояние и боролись, по сути, лишь с американцами. Ну и всё. Виктору оставалось сделать то, что он умеет лучше всего — финишировать.

— То есть в гонке был использован не план А или B, а план C или даже D? В целом, да. У нас было несколько наработок, и во время забега решалось, какие мы применяем. Нет какого-то шаблона, которого ты придерживаешься всегда. Это то же самое, что есть каждый день только мандарины и салат. Это же невозможно. Тактика варьируется, особенно в таком динамичном виде спорта, как шорт-трек.

— Когда увидели, что китаец и голландец упали в самом начале заезда, поняли, что это настоящий подарок? — Нет. Мы вообще ничего не думали во время забега. Мы лишь думали о том, чтобы сделать хорошо свою работу. Я уверен, что никто не думал о медалях. Никогда те, кто выигрывает, не думают о медалях или чём-то таком. Они думают лишь о том, как хорошо сделать свою работу.

— Что было у вас в голове во время самих заездов: и когда по льду бежали вы, и когда ваши партнёры по команде? — Удивительно, но, когда уже идёт сам забег, ты ни о чём не думаешь.

— Пустота в голове? — Да. Лично у меня пусто. Я максимально сконцентрирован просто на результате, лишь как-то себя контролирую в тактическом действии, думаю, когда мне манёвр применять и ускоряться. Получается какая-то сугубо узконаправленная профессиональная деятельность. Ты не думаешь о том, закрыл ли кран дома, выключил ли чайник из розетки. В голове лишь то, что касается шорт-трека и тактики.

— Именно вы сократили отрыв нашей сборной от американцев на 10-м круге. Как вам это удалось? — Я уже точно не помню этот забег, давно его не смотрел. Там эту командную гонку бежала именно команда. Все были друг за друга. Да, у нас был сильный финишёр Виктор, мы все это знали, но в команде не «я», там есть только «мы». Мы действительно были командой, и каждый в тот момент был на своей позиции, каждый что-то делал: пытался догнать или удержать. Я вам не скажу, кто и где догонял. У нас всех была одна задача — хорошо провести гонку, быть ближе к лидирующей позиции, чтобы Виктору было проще делать манёвры и заканчивать эстафетную гонку.

— Гул трибун оглушал? — Когда мы бежали эстафетную гонку, то не слышали друг друга, настолько стадион шумел. Нам пришлось общаться жестами и взглядом. Так как команда была скатана, мы понимали друг друга, понимали, что нужно бежать по-другому. Когда я ехал по виражу, чувствовал, что по льду идёт вибрация. Видимо, это случилось из-за того, что люди хлопали и топали. Это было здорово!

Знаете, как у нас было? В начале Олимпийских игр все спрашивали, что такое шорт-трек. А когда Виктор начал выигрывать… В последние дни уже было невозможно достать билет. Все хотели попасть на шорт-трек. Отдельно спасибо болельщикам за такую поддержку. От них шла такая энергия! Она вся доходила до нас. Большой поклон нашим болельщикам за то, что мы чувствовали в Сочи.

— Было ли из-за вибрации сложнее бежать? — Нет. Это никак не сказывалось. Просто было ощущение, что лёд движется, вибрирует. Прям чувствовалась эта мелкая дрожь. Очень необычные ощущения!

«Первые две ночи я не мог уснуть вообще»

— В какой момент вы поняли, что золото ваше? — Когда команда финишировала, тогда и понял. Первая эмоция — очень большая радость. Все друг друга обнимали, целовали. Когда ребёнок долго хочет какую-то игрушку и вы ему её покупаете, на его лице отображается невероятное чувство радости. В 2014 году четыре взрослых мужика и всё окружение сборной России и испытывали такое чувство. Мы были на седьмом небе от счастья.

— Олимпийский рекорд усилил эмоции от полученной медали? Кстати говоря, я о нём вообще не вспоминаю. Будто этого и не было. Был олимпийский рекорд? Ладно, окей (улыбается). Но, опять же, я говорю за себя. Если вы спросите у Руслана Захарова или Владимира Григорьева, может, они скажут другое. Нет, конечно, олимпийский рекорд — это круто, значит, мы действительно быстро сбегали. Это подтвердило в тот момент, что мы действительно топовая команда.

— Что испытывали во время церемонии награждения на медальной площади? — Когда ты выигрываешь на Олимпиаде, медаль тебе вручают только на следующий день. Поэтому единственное, чего я тогда хотел — чтобы быстрее медаль вынесли. В голове была мысль: «Пожалуйста, вынесите мне скорее медаль. Всё. Всем спасибо, до свидания. Мне больше ничего не надо». Мне просто нужно было медаль в руках подержать. Очень, прям очень сильно этого хотелось! Когда её вынесли, такое счастье было.

— О вечере после получения медали вы говорили разное. Где-то рассказывали, что отдали столько сил, что просто ушли спать в номер, а где-то — что пошли спать, но не уснули, смотря на медаль… Что же тогда случилось? — Единственное, чего мне тогда хотелось — побыть одному. Мы практически 20 дней бежали через день или два. В моём виде спорта ты не пробежал и сидишь кайфуешь, у тебя через день гонки. Я просто эмоционально и физически был вымотан и не хотел никуда идти. Сразу после того, как нас наградили, я пошёл в номер и попытался уснуть, но из-за эмоционального перевозбуждения не получалось. Потом пошли мысли, что я — олимпийский чемпион и это очень круто. Такое тоже не помогало заснуть. Кроме того, на мне была медаль: я её сразу на награждении надел, не снимал, лёг с ней спать и держал в руках. Это также не способствовало сну. Первые две ночи я не мог уснуть вообще, потому что было перевозбуждение центральной нервной системы и истощение. Многие профессиональные спортсмены знают, что при сильной усталости начинает нарушаться сон. Вот под конец Олимпиады у меня и было так.

— А потом? — Потом я эту медаль быстренько убрал. Решил, что мне нужно расти дальше, ведь у меня есть потенциал. А теперь я уже даже не помню, когда в последний раз видел эту медаль.

— Она ведь у вас хранится в музее. — Да. Пусть лежит там. У меня нет такого, что хочется посмотреть на медаль и вспомнить былые заслуги. Всё, время ушло. Я не тот, кто будет почивать на лаврах. Быстро забываю победы и не живу прошлым. Более того, я действующий спортсмен. Не считаю себя каким-то заслуженным спортсменом и олимпийским чемпионом. Пусть это придёт, но после спорта. Сейчас мне это не нужно, потому что есть большие цели и задачи, несмотря на отсутствие международных соревнований. Большой спорт — это не только Олимпийские игры, это в том числе и та жизнь, которую мы живём между этими Олимпиадами.

— То есть не жалко отдавать все свои олимпийские медали? — Да. Я даже перекрестился, когда отдал её. Дома от медалей смысла никакого нет. Они лежат в коробке, пылятся. Мне некоторые говорят: «У тебя растёт сын. Он бы мог на медаль смотреть». Но моему сыну нужен не олимпийский чемпион, а папа. Моей жене тоже нужен не олимпийский чемпион, а муж. Я абсолютно спокойно отдал свои медали. Тем более в музей часто детишек на экскурсии водят. Пусть они и смотрят на медали, может, кого они и замотивируют.

«Я пытался объяснить, что мне сейчас будут дарить эту машину»

— Судя по вашим фото в соцсетях, после победы всей четвёрке подарили перстни, как в НХЛ. Какие ещё подарки вы получили? — За домашнюю Олимпиаду наше государство отблагодарило нас, скажем так, по полной программе. Мы не знали, что нам будут дарить. Когда приехали на Красную площадь, первое, что я увидел, были небольшие паркетники Mercedes GLK. Я тогда подумал: «Вот это да! У меня будет Mercedes GLK! Вот это круто!» Но тут увидел, что это машина — за третье место (улыбается). Мы начали подниматься выше, увидел, стоят джипы большего размера — Mercedes ML. Тогда подумал: «Ну ничего себе! У меня ML! Это просто невозможно!» И тут я увидел, что эти машины — за второе место (смеётся).

Мы вновь поднялись выше, и я увидел самые большие, самые топовые — Mercedes GL. Помню, я сразу начал искать свою фамилию. Хотел запрыгнуть в машину, но за рулём сидел мужчина. Как оказалось потом, это был представитель Mercedes, который настраивал нам машины. Я сел на пассажирское сидение, а он мне сказал: «Молодой человек, пожалуйста, покиньте автомобиль. Здесь нельзя находиться». Я пытался ему объяснить, что я — это Семён Елистратов и мне сейчас будут дарить эту машину. Но был в таком эмоциональном состоянии, что он не понимал меня. «Успокойтесь, пожалуйста», — говорил он. В итоге мужчина всё-таки понял, кто я, сразу сказал: «Садитесь, пожалуйста, я сейчас вам всё расскажу».

— А про перстни расскажете подробнее? — Каждый перстень очень большой, красивый, именной. Спасибо олимпийскому комитету за такой памятный подарок. Он у меня лежит в коробочке дома. Я его никуда не ношу, не надеваю. Кстати, надо будет его тоже в музей отдать (улыбается).

— Чтобы тоже не расслаблял? — Да классно же! Для музея, для истории — это супер! Пусть рядом с медалью лежит.

— После Игр, полагаю, был всплеск вашей популярности? — Вообще, могу сказать, что пик популярности всего шорт-трека был после Олимпиады в Сочи. Вопрос лишь в том, как ей воспользовались.

— Как и многих наших чемпионов, вас пытались лишить медали. Остался ли от этого неприятный осадок? — Ну не лишили же.

— Это и прекрасно. — Это действительно хорошо. Что я могу тут ещё сказать? Может, если бы лишили, я бы говорил сейчас по-другому. Но, слава богу, мы все четверо сейчас с медалями. Как действующий спортсмен я никак не мог повлиять на те разбирательства. Распыляться и сотрясать воздух какими-то громкими заявлениями — это как минимум глупо и непрофессионально. Я делал единственное, что мог и что у меня получалось — готовился ко всем стартам, на которых должен был выступать и защищать честь страны. Особо не думал о той ситуации, так как никак не мог на неё повлиять.

«После Сочи я очень сильно вырос»

— Когда вы взяли то золото вам было 23 года. Спустя 10 лет восприятие медали поменялось? — Это хороший вопрос, но лучше мне его задать, когда завершу спортивную карьеру. Объясню почему. Об этом знают все профессиональные спортсмены. Пока ты находишься в спорте, у тебя всегда есть небольшая ложка дёгтя. Чтобы расти дальше, тебе нужно как можно быстрее забывать о том, что было вчера. А лучше — чтобы у тебя было чувство, будто ты ничего не добился и тебе лишь нужно дойти до того, к чему шёл всю жизнь.

— Что вы вынесли с той Олимпиады? — Я всегда говорил, что Олимпийские игры ничего во мне не поменяли. Но, отматывая эти 10 лет назад, я понимаю, что изменилось если не всё, то очень многое. После Сочи я очень сильно вырос, они меня очень сильно замотивировали. Если вы посмотрите на мои результаты с 2014-го по последнее соревнование на международном уровне — Олимпиаду-2022 — то увидите, что я был в призах на всех Кубках мира, чемпионатах Европы и чемпионатах мира. У меня была насыщенная жизнь. Я бежал быстро не через год или два, а стабильно показывал высокие результаты! Вот настолько сильно Сочи повлиял на меня. Плюс, повторюсь, после Олимпиады я все вопросы начал задавать только себе. Больше никому.

— К вопросу о болельщиках. После Сочи чувствовали где-то ещё такую поддержку? — На домашнем чемпионате мира в Москве в 2015 году. Конечно, там было не так много народу, но чувствовалось, что люди пришли болеть за тебя, за российского спортсмена. То же самое было через год, на чемпионате Европы в Сочи. Я вообще люблю дома выступать. Просто обожаю! Мы сейчас на Спартакиаде в Челябинске бежали, и, представляете, за меня, спортсмена из другого города, болели люди! Когда я понимаю, что за меня болеют, сразу бегут мурашки по коже, сразу появляются дополнительные силы. «Придётся порадовать болельщиков», — подумал я. Наверное, так 1000 м на Спартакиаде и выиграл (смеётся). Я люблю, когда меня поддерживают, ведь это придаёт сил. Нет чувства дискомфорта. Многие боятся выступать дома, так как висит груз ответственности. У меня это тоже было до Сочи, а потом прошло.

— Вас отпустило? — Да.

— Сейчас общаетесь с ребятами из той эстафеты? — С Русланом мы периодически видимся. Он сейчас в коньках выступает, так что на соревнованиях пересекаемся. С Володей мы вообще на каждом турнире видимся, он сейчас старший тренер сборной. С Виктором можем списаться, что-то спросить, помочь друг другу по инвентарю. До 2022 года мы с ним часто виделись на соревнованиях, потому что он был тренером сборной Китая. Всегда все на связи. У всех всё окей. Знаю, что, если вдруг что-то случится, все друг другу помогут.

— А сегодня будете 10-летие медали праздновать? — Ну сегодня мы с ребятами точно бокальчик друг за друга поднимем (смеётся). Я дома обязательно подниму бокальчик игристого за всех ребят, за нашу победу, за тренерский и технический штаб, за всех докторов, массажистов. Напишу всем ребятам: «Поздравляю с 10-летием победы».