«Я прошел через девять лет ада, потерял все, что у меня было. В том числе жену». Откровенное интервью Жерома Вальке

Глава IFA и бывший генсек ФИФА — о жизни, ЧМ-2018 и «Играх дружбы». В середине октября в Уфе состоялся форум «Россия — спортивная держава». Одним из заметных лиц мероприятия стал генеральный секретарь Международной ассоциации дружбы (IFA) Жером Вальке. Из большого интервью Вальке «Матч ТВ» вы узнаете: Почему Всемирные игры дружбы не состоялись в России в 2024 году;Какая страна и когда сможет принять соревнования;Почему спортивные чиновники переходили границы, делая заявления по «Играм дружбы»;Каковы суммы призовых за медали;Как Вальке пил водку и говорил на английском с Виталием Мутко;Когда ждать возвращения российского футбола на международный уровень;О девяти годах ада из-за отстранения от футбола, потере семьи и желании умереть в собственной постели. «В какой-то степени даже чувствую себя немного русским в нынешних обстоятельствах» — С какими чувствами вернулись в Россию, которую посещали во время подготовки к чемпионату мира по футболу? — Сейчас другая ситуация и другие обстоятельства, при которых я приезжаю в Россию. Мир сильно изменился за эти годы. Тем не менее я очень рад вернуться в Россию, это приятно. С какой теплотой меня встречают люди, как мы разговариваем, обмениваемся мнениями! Это просто потрясающе! — Сколько упаковок чак-чака увезете домой? — Ноль! Потому что в нем много сахара (смеется). — Как изменилась наша страна за это время? — Невозможно сравнивать, потому что Россия десять лет назад не была в такой ситуации, как сегодня. Сегодняшняя ситуация просто все делает другим, она создает ощущение, что вы въезжаете в страну, которая, скажем так, немного отрезана от остального мира. Это чувство я могу понять, потому что я был отстранен [от футбола] в течение последних девяти лет, и это было очень тяжело. Я не хочу сравнивать эти ситуации, они разные. Иногда я могу понять чувство того, что значит быть русским сегодня. В какой-то степени я даже чувствую себя немного русским в нынешних обстоятельствах. — Москва сегодня и Москва в начале 2010-х годов — два разных мира? — Да, город сильно изменился, это два разных мира. В этом году летом я уже прилетал в Москву, убедился, какой это красивый и потрясающий город. Находясь в столице, не всегда можно почувствовать, что происходит в остальной части России, потому что Москва — это вещь в себе. — «Игры дружбы» как раз должны были состояться в Москве и Екатеринбурге. Нет ли сожаления, что не удалось провести соревнования в сентябре? — Мне кажется, с самого начала было немного сложно провести Всемирные игры дружбы, когда за одно лето проводятся Олимпийские и Паралимпийские игры, Игры БРИКС. Такое обилие крупных международных соревнований — это очень серьезный вызов для организаторов и спортсменов. Ты задаешь себе вопрос: а смогут ли топовые атлеты принять участие во всех турнирах, а сами соревнования пройти на высочайшем уровне? Поэтому буду честен и откровенен: с момента, как я возглавил Международную ассоциацию дружбы, для меня было понятно, что вполне возможно мы не сможем провести «Игры дружбы» в 2024 году. — Решение о переносе было верным? На какой стадии готовности были «Игры дружбы»? — Потребовалось определенное время, чтобы принять окончательное решение о переносе Игр. Это правда, что каждый день, пока мы ждали возможного переноса, делал их организацию немного сложнее. Вопрос в том, что можно иметь лучшую спортивную инфраструктуру, но в соревнованиях не примут участие лучшие спортсмены из разных стран, программа Игр будет представлена не всеми видами спорта. Это не обеспечит качество с точки зрения потенциальных результатов. Было время, когда речь шла не о готовности «Игр дружбы», не об инфраструктуре, которая в России на высочайшем уровне, не о силе России, чтобы убедиться, что все будет идеально организовано, а о том, кто будет частью этих соревнований. Это было главной причиной для того, чтобы спросить или подумать о переносе. — Когда они состоятся и где? — Может быть, в следующем году. Может быть, через год. Многое будет зависеть от ситуации в мире. Игры стали бы идеальным мероприятием для продвижения дружбы, но пока существует конфликт, «Игры дружбы» в России потенциально столкнутся с той же проблемой в отношении спортсменов даже в 2025 или 2026 году. Буду предельно честным: если ситуация в мире будет меняться, то соревнования должны пройти в России в 2026 году. Это было бы идеальным временем для турнира. Если же геополитическая ситуация не поменяется, то «Игры дружбы» могут состояться в другой стране БРИКС. — Спорт — это дорога для возможностей и сближения народов. Вас сильно злили высказывания спортивных чиновников из МОК и других организаций, что «Игры дружбы» — это политический проект России? — Мне кажется, все зашло слишком далеко, и были заявления, которые были вовсе не нужны. Понимаю, если бы они были сделаны сгоряча или в устной форме между нами. Но вместо того, чтобы промолчать, люди начали публиковать пресс-релизы, которые были порой очень резкими, переходили границы. Я прекрасно понимаю разочарование, которое вы можете испытывать в отношении мира спорта и ощущения, что, как мы всегда говорим, спорт должен быть независим от политики, должен свободно решать, чего он хочет. Но это не так. Сегодня спорт стал важным инструментом для стран в их продвижении на международной арене. Мы слышали слова министра спорта Венесуэлы о том, что страна использует спорт для создания политической связи с другими государствами. Спорт в 2024 году — это не тот мир спорта, который был у нас 50 лет назад. Спорт сегодня — это вопрос, представляющий интерес для политиков. И когда вы организуете чемпионат мира или когда ведете процесс подачи заявок на чемпионат мира или на Олимпийские игры, на любые крупные мероприятия, это вовлекает страну на федеральном и правительственном уровне. — Зимние «Игры дружбы». Это возможно? — Для начала мы должны постараться провести летние «Игры дружбы» (улыбается). Вопрос в том, начинаете ли вы играть по-крупному или стартуете с маленькой истории. Конечно, когда вы начинаете делать большой проект, вы должны поддерживать его на высоком уровне, сразу же думать о следующих изданиях. Мое мнение: надо начинать с малого. То есть провести первые «Игры дружбы», создать вокруг них всю необходимую структуру, в том числе экономическую, чтобы она была привлекательной, позволила заинтересовать другие страны для проведения соревнований. Для спортсменов выиграть олимпийскую медаль — важное достижение в жизни. Это как для футболистов выиграть чемпионат мира или Европы, Лигу чемпионов или что-то еще. Я имею в виду, что «Игры дружбы» не являются альтернативой Олимпийским играм. Это еще одно соревнование в мировом календаре, которое дает доступ спортсменам к хорошим призовым деньгам, к новому признанию среди болельщиков и так далее. Некоторые спортсмены тренируются годами, а затем едут на Олимпийские игры. Потенциально для них есть турнир, не в тот же год, что и Олимпийские игры, чтобы провести еще одно соревнование, где они также могут выступить и завоевать медали. И я не хочу, чтобы у мира было ощущение, что наши соревнования созданы как конкурент Олимпийским играм, которые существуют более 100 лет. Олимпиада — это бренд, олимпийские медали хотят завоевать все. И именно выбор 2024 года для «Игр дружбы» был, возможно, немного сложным. — Напомните, какие призовые полагались спортсменам? — 40 000 долларов за первое место, 25 000 — за второе, 17 500 — за третье. Это хорошие призовые. «Пригласил бы на чемпионат мира по медиафутболу Роналдинью как одного из послов южноамериканского рынка» — В рамках форума «Россия — спортивная держава» было принято решение о проведении чемпионата мира по медиафутболу. Назовите трех самых популярных людей в России, кто мог бы сыграть за сборную? — Честно вам скажу, я даже не знаю таких людей. Если точнее, меня интересует не это. Для меня медиафутбольная лига — это явление, которое интересно целому поколению. То есть надо сохранить традиционный футбол с правилами, пусть они немного и различаются. И привнести то, что делает мир приятным для молодежи. Музыка, искусство… Это привносит что-то новое, динамичное. Честно вам скажу, я не очень люблю социальные сети, разных блогеров и представителей других платформ. Но смотрю на то, что представляет собой мир сегодня. И думаю, что мы нашли то событие, которое предлагает этому миру отличный ответ. — Какой же он? — Влюбленность в футбол. А медиафутбол — это то, что востребовано молодым поколением. Он может стать инструментом взаимодействия с ним. Таким же, как искусство, культура, музыка и так далее. — Мы немного о другом. Капитан «Вашингтон Кэпиталз» Александр Овечкин, который сейчас в НХЛ охотится за рекордом Уэйна Гретцки по голам, провел матч против футбольной медиакоманды, забил гол — и об этом в России вспоминают до сих пор. Это прекрасный пиар и способ расширить свою аудиторию. — Но первичная цель нашего партнерства с медиафутбольной лигой — развитие на международном, а не только на российском рынке. Вы же сами у меня в кулуарах спросили: «А что, если такой популярный блогер как Криштиану Роналду с 641 миллионом подписчиков придет в медиафутбол, какой будет ваша реакция?» Да вы и сами знаете мой ответ! И не только потому, что Роналду — самый популярный спортсмен мира. Он еще один из самых профессиональных футболистов, потому что работает на тренировках до последней минуты, играет все время. Он ролевая модель профессионализма в футболе в отношении тренировок, здоровья, поведения. Хотя вы сами понимаете, привлечь Роналду будет сложно. Не уверен, что какой-то медиаклуб его потянет. Но если говорить об имидже футболиста, чтобы мы зацепили не только Европу, но и Южную Америку, я бы пригласил бразильца Роналдинью как одного из послов для этого рынка. И нам нужно подумать, кто мог бы зацепить азиатский рынок, то есть тут действительно надо работать с аудиторией. — Почему Роналдинью, а не Месси? — Во-первых, потому что Месси все еще профессиональный футболист, и это главный момент — действующего игрока сложно отпустить на наш турнир. Во-вторых, Месси — гений в том, как он играет в футбол. Но это то же самое, как и Роналду. Это мечта. Хорошо мечтать, но нужно быть реалистом. Опять же, пока эти игроки находятся на контракте со своими клубами, пока есть риск, что у них возникнут проблемы, их команды никогда не согласятся отпустить на медиатурнир. Вот поэтому я и говорю о Роналдинью. Он свободен и может делать все, что захочет. Он сам распоряжается своей жизнью и физической активностью. Но если через год или два Месси с Роналду перестанут играть и перейдут в медиафутбол, то наша лига просто улетит на другую планету. — Почему бы чемпионат мира по медиафутболу не провести в рамках «Игр дружбы» в России? Как вот в рамках Олимпиады проходит футбольный турнир. Нам кажется, оба соревнования от этого выиграют, а «Игры дружбы» получат мощный пиар. — Очень хороший вопрос. Но и очень опасный вопрос. Потому что медиалига уже существует и достигла уровня, который представляет реальный интерес. С другой стороны — «Игры дружбы», которые находятся в стадии строительства. Мы даже не знаем, когда они будут организованы. И нужно быть осторожными, чтобы объединять эти два турнира. Слово «нельзя» применять не буду. Но трудно использовать успех медиалиги, чтобы за счет них раскручивать «Игры дружбы». Это не как донорство, когда перекачал кровь от одного человека другому, а тот встал и пошел. — Но есть такой пример, когда НБА приезжает на летние Олимпийские игры, а НХЛ — на зимнюю Олимпиаду. Это два разных проекта, но вместе они составляют отличный микст. — Я работал на Олимпиаде в 1992 году в Барселоне, куда приезжала первая Dream Team. Та самая, с Майклом Джорданом и Мэджиком Джонсоном. Это было потрясающе. Историческое событие! Но как вы думаете, когда люди смотрели те матчи, они больше говорили об Олимпиаде или о Dream Team? Я о том, что команда мечты, за которую выступали лучшие звезды НБА, как бы затмила то, что происходило на Олимпиаде. Убрала на второй план и пловцов, и гимнастов, и фехтовальщиков. То есть если вы объединяете что-то, то должны убедиться, что создаете большую ценность для обоих, и одно не затмевает другое. Сейчас мы стараемся сделать так, чтобы медиалига существовала за пределами России. Она раскрутилась в вашей стране, а теперь должна выйти на международный уровень. В этом приоритетная цель. А вот «Игры дружбы» будут организованы в России. Мы уже по географии движемся в разные стороны. При этом понятно, что по завершению мирового конфликта, из-за чего все так осложняется, соревнования могут проводиться и в других странах. И это будет отличная платформа, чтобы собрать людей вместе и приветствовать на спортивном уровне остальной мир, приглашая его обратно в Россию. Но это будет не в ближайшее время. «Мне четко сказали: выпить полстакана водки нельзя, только до дна!» — Возвращаясь к чемпионату мира по футболу. С какими стереотипами впервые ехали в Россию? Возможно, вам говорили о медведях с балалайками, повсеместном употреблении водки? — Решение о проведении чемпионата мира в России было принято 2 декабря 2010 года. С тех пор я начал плотно работать с вашим оргкомитетом, часто и довольно много ездить по России. И я никогда не видел медведей на улице, и уж тем более, играющих на балалайке (смеется). Но я видел игру на этом инструменте на различных местных культурных мероприятиях. Вместе с супругой в Санкт-Петербурге мы ходили на балет. А что касается водки, то ее мы пили с Виталием Мутко (смеется). — Любовь к балету сохранилась? В России его чаще посещают люди более культурные. — Я больше не хожу на балет, потому что моя жена не так давно решила, что нам следует разойтись. В конце концов, поход на балет — это больше ее инициатива, потому что 17 лет жизни она посвятила этому искусству. — Правда ли, что русские готовы свернуть горы ради достижения своих целей? Говорят, что дорожная карта к чемпионату мира была настолько впечатляющей, что повлияла на решение чиновников ФИФА. — Я занимался подготовкой к чемпионату мира на протяжении пяти лет — до 2015 года, когда вынужден был покинуть ФИФА. Уверен, что в оставшиеся три года до старта турнира все продолжилось так же, как и при мне. У меня были прекрасные отношения с главой российского оргкомитета Алексеем Сорокиным, на протяжении всего времени его команда и города доказывали, что они способны реализовать проект. В итоге все мы видели, что все гарантии ФИФА со стороны России были выполнены. — Английские СМИ и чиновники были очень обеспокоены, когда чемпионат мира сначала отдали России, а затем Катару. Вы чувствовали эту политическую напряженность, что ФИФА обвиняют в каких-то нечестных выборах? И как справлялись с этим давлением? — Действительно, много было всего сказано о решении, принятом членами исполнительного комитета ФИФА по чемпионатам мира 2018 и 2022 годов. Я был в комнате, где проходило голосование, и по каждому турниру они были отдельными. Могу сказать с полной уверенностью: на голосовавших не оказывалось никакого давления, это были их собственные решения. Все страны, подавшие заявки на проведение чемпионата мира в 2018 и 2022 годах, пытались сделать все возможное, чтобы получить турнир себе. И понятно, что проигравшие были разочарованы. Подготовка к выборам — это работа не одной недели, это месяцы и годы кропотливого труда. В этот процесс вовлекаются власти на самом высоком уровне, потому что страна должна гарантировать ФИФА специальное разрешение на продажу пива на стадионе, сделать что-то еще. Вы должны приложить огромные усилия, всю свою энергию и страсть, чтобы показать преимущество своей заявки над другими кандидатами, чтобы члены исполнительного комитета ФИФА почувствовали, что именно в вашей стране должен пройти чемпионат мира. У России был ряд аргументов. Это большая футбольная страна, которая ранее никогда не проводила Кубок мира. У Катара был тот же аргумент, потому что турнир никогда не проходил на Ближнем Востоке. В итоге мы увидели, что чемпионат мира 2018 года, как и турнир четыре года спустя, прошли на высоком уровне, были лучшими. Уверен, таким же будет чемпионат мира в 2026-м, который проведут США, Канада и Мексика. А дальше у нас будет такой же потрясающий турнир в 2030-м в Испании, Португалии, Аргентине, Уругвае и Марокко. При этом, когда я работал в ФИФА, я придерживался мнения, что чемпионат мира должен проводиться в одной стране. Это позволяет вам приехать и открыть для себя новый регион, получить незабываемый опыт и эмоции, как это было в ЮАР, Бразилии, России и Катаре. А когда турнир проводят три или пять стран, как это будет в скором времени, это будет другая концепция. В конце концов, в футболе важно только первое место, и, если вас избрали хозяином чемпионата мира 2 декабря 2010 года в Цюрихе, другие страны будут вам — России и Катару — завидовать. Поэтому, что бы ни говорили люди после решения исполкома ФИФА, это было лишь выражением грусти и печали от поражения. — В России продажу пива на стадионах разрешили только на чемпионатах мира и Европы. Вы можете понять, что значит футбол без пива? — Я привык смотреть футбол под пиво. При этом я спокойно могу пойти на футбол, не употребляя напиток, как это было на чемпионате мира в Катаре, где в последний момент была запрещена продажа пива. Да, употребление пива — это своего рода традиция, которая идет из Англии, когда вы смотрите футбол исключительно под пиво. С другой стороны, если ты не можешь смотреть футбол без пива, то это уже проблема. Все же футбол — игра, от которой надо получать удовольствие в любой ситуации. А если очень хочется выпить, можно употребить десять банок перед игрой (смеется). — Но тогда придется бегать в туалет. — И невозможно будет посмотреть игру! Те, кто пытается лоббировать возвращение пива на стадион, в качестве аргументов приводят следующее: какими бы ни были ограничения, люди все равно могут прийти на футбол пьяными. Я был в Катаре, и в отелях вы могли выпить столько пива, сколько захотите, или любой другой алкоголь, и после этого прийти на стадион. Что касается воздержания от пива в течение 90 минут. Вы же, летя в самолете из Дубая в Нью-Йорк, в течение семи часов не курите, и ничего с вами в конце концов не происходит. — Вы вспомнили, как пили водку с Виталием Мутко. Теперь это ваш самый нелюбимый напиток? По русской традиции — между первой и второй перерывчик небольшой, а там уж третья, четвертая и так далее рюмки. — Так было в первую ночь, когда я приехал в Москву (смеется). И сейчас в Уфе не успел заселиться в отель, как мы пошли на ужин, где выпили две бутылки водки. Мне четко сказали: выпить полстакана нельзя, только до дна! — Две бутылки на двоих? — Нет-нет, на пятерых (смеется). Каждую рюмку пили с тостами, и когда они закончились, салютовали и пили за выпитое ранее. — Каким вам запомнился Мутко? Вас поразила его пламенная речь на английском языке «Лет ми спик фром май харт»? — Я был впечатлен, когда он появился в какой-то момент и начал говорить по-английски. С ним всегда был человек, который мог помочь, но я не помню, чтобы у меня были проблемы в коммуникации с Виталием. Со стороны Мутко выглядит очень холодным, но в то же время он очень открытый человек, с ним очень легко общаться, особенно когда вы в узком кругу. Он был на 100% предан делу, чтобы чемпионат мира в России прошел успешно. Мутко присутствовал на всех наших встречах, он полностью поддерживал любые предложения. Так что у меня остались очень хорошие воспоминания от совместной работы с Виталием и Алексеем Сорокиным. «Я бы хотел, чтобы российский футбол скорее вернулся на европейский и международный уровень» — Гимн футбольной Лиги чемпионов — наверное, один из самых потрясающих спортивных гимнов. И не слышать его вживую тяжелое испытание. Как вы относитесь к санкциям ФИФА и УЕФА против российского футбола? — Вы знаете, что я больше не являюсь частью мирового футбола на таком высоком уровне и не знаю, по каким причинам были применены те или иные санкции. Я думаю, что это просто глобальная система запретительных мер, частью которой является спорт, потому что спорт, как мы уже говорили, так же важен, как и политика. Но рано или поздно все закончится. Я бы хотел, чтобы российский футбол скорее вернулся на европейский и международный уровень, ваши сборные и клубы играли на чемпионатах мира и Европы, в Лиге чемпионов. Но это не зависит от нас. То, что мы можем сделать со своей стороны сейчас, — это постараться быть максимально готовыми к моменту, когда это произойдет, чтобы Россия смогла провести эти матчи, какие-то крупные международные турниры на своей территории. — Как опытный спортивный чиновник, можете ли сказать: процесс возвращения будет более длительным, чем быстрое отстранение? — Считаю, что спорт потенциально должен стать той платформой, которая вернется на международный уровень первой, будет использоваться для объединения людей. Я уверен, что спортивные организации и спортсмены из других стран ничего не имеют против российских спортсменов, против их участия в соревнованиях. Но они вынуждены следовать той системе наказания, которая была утверждена высшими органами власти собственных стран и стран другого мира. И как только у них будет свобода принимать решения самостоятельно, вопрос допуска России произойдет довольно быстро. — Недавно у вас был день рождения. Что вам подарили? И много ли презентов увозите из России? — Нет, в России мне ничего не подарили. Но я скажу вот еще что. Я также не получил подарок на день рождения ни от своей бывшей жены, ни от моих детей, кроме маленькой открытки. Я думаю, что это первый день рождения в моей жизни, когда мне не подарили ничего. Это немного странно, но, возможно, я уже слишком стар, чтобы получать подарки (смеется). — Ваш коллега Рене Фазель, бывший президент Международной федерации хоккея, стал предпринимателем в России, получил гражданство и теперь выращивает яблоки. Как вы видите свою пенсию? Может быть, винодельня или домик в горах, где вы просто сидите, пьете коньяк и наслаждаетесь жизнью? — Я [после отстранения от футбола] прошел через девять лет ада, потерял все, что у меня было. Удивительно, но футбол дал мне все лучшее в жизни и отнял все, в том числе мою жену, которую я встретил на чемпионате мира в ЮАР и с которой мы недавно расстались из-за всех этих событий. Как я уже говорил, я прекрасно понимаю русских людей, которые оказались под санкциями, потому что сам был отстранен от любимой работы. Я знаю, что у меня еще есть 5-6 активных лет для работы спортивным функционером. Поэтому после выхода на пенсию я хочу двух вещей. Первое: быть рядом со своими детьми, которым 10 и 12 лет и которые живут отдельно от меня в Испании. Второе: когда придет время, я хочу уйти из этого мира без боли — тихо умереть в своей постели. Это ключевой момент для меня. А где я мог бы сидеть у камина и пить вино — не так уж и важно. Главное, чтобы меня окружали мои близкие и несколько хороших друзей, с которыми я мог бы разделить воспоминания о жизни. — Жером, желаем вам в период вашей активной деятельности стать проводником для возвращения российского спорта на мировую арену. Через «Игры дружбы», думаем, это возможно. — Большое спасибо!