Кубок Кремля, рождение и становление турнира накануне развала СССР: тайны, легенды, мифы
Как накануне развала СССР родился главный теннисный турнир нашей страны. В беседе с Тарпищевым и другими участниками событий.
Ровно 30 лет назад в такие же холодные хмурые ноябрьские дни в Москве прошёл первый розыгрыш мужского теннисного турнира «Кубок Кремля». Столько разных версий и даже небылиц было сказано за это время о его рождении и становлении. Многое, наверное, уже забылось, что-то даже превратилось в легенду. Нам удалось побеседовать с очевидцами и героями тех событий. В связи с этим «Чемпионат» начинает спецпроект «Легенды Кубка Кремля», в котором мы расскажем, как возник на развалинах Советского Союза самый известный турнир России, и, может быть, даже сумеем развеять некоторые мифы.
Мечта о теннисном турнире в СССР
Теннисный турнир не мог возникнуть на пустом месте. Для этого должны быть хотя бы две заинтересованные стороны – спортсмены, которые готовы показать своё мастерство, и зрители, желающие на это посмотреть. К концу 80-х эти два условия появились. С 60-х годов на «Больших шлемах» блистали Александр Метревели, Ольга Морозова, другие. В конце 80-х заявили о себе Наталья Зверева и Андрей Чесноков. Но об успехах советских теннисистов любители спорта узнавали только из газет и по радио. Телевидение упорно не замечало теннис. Прорыв случился, когда в середине 80-х по центральному каналу неожиданно стали показывать трансляции с Уимблдона. Постепенно публика стала разбираться в тонкостях этого «элитарного и буржуазного» вида спорта, как тогда называли теннис. Тут подоспела перестройка с гласностью и разрядкой в отношениях между СССР и Западом. Высшее руководство страны хотело изменить имидж государства. И теннисные мечтатели воспользовались этим моментом. «Какое замечательное письмо мы написали однажды в отдел пропаганды ЦК партии! – вспоминает президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев, а в те годы – капитан сборной СССР в Кубке Дэвиса. – В нём потребность в теннисном турнире в СССР рассматривалась с идеологической стороны. Мы указывали, что теннис показывают по телевидению во всём мире, что такие соревнования смотрят в десятках стран и это невероятно поднимет имидж перестройки, что пришла пора показать своё человеческое лицо».
Оказалось, чтобы провести теннисный турнир в СССР, надо прежде всего получить от международных теннисных организаций неделю в мировом календаре соревнований. «Естественно, нам хотелось получить категорию повыше. Но начинать с крупного турнира оказалось немыслимым делом. По одной простой причине: в то время наше советское правительство и родной Спорткомитет и слушать не хотели о тех деньгах, которые полагалось заплатить за приличный турнир, а найти спонсоров в Советском Союзе, вложивших бы большие суммы в теннисное соревнование — это вызывало в лучшем случае смех. Тогда, впрочем, и не знали слова «спонсор», — вспоминает Ольга Морозова, тогдашний главный тренер советской женской сборной.
Неделя – наша!
Наконец удалось получить неделю в теннисном календаре и началась организация профессионального турнира. Но нет, это был ещё не Кубок Кремля! Первым в истории отечественного спорта профессиональным теннисным турниром стал женский Гран-при Virginia Slims of Moscow. Он стартовал 10 октября 1989 года в СК «Олимпийский». Впоследствии этот турнир соединился с мужским Кубком Кремля и стал проводиться под одной крышей и в одни сроки.
Что же помогло получить эту неделю? По словам Ольги Морозовой, благодаря результатам советского женского тенниса и тогдашней моде во всём мире на СССР со стороны международных теннисных организаций появился огромный интерес к тому, чтобы в Москве проходил один из турниров. «Тут ещё возник Совинтерспорт, этакий советский вариант IMG, ущербный от самого своего рождения, и в конце концов на его бюджете мы первые сделали свой профессиональны турнир в Москве», — вспоминает Морозова. Призовой фонд составлял $ 100 тыс. В соревновании приняли участие спортсменки из 12 стран мира. В решающем матче 18-летняя финалистка «Ролан Гаррос»-1988 минчанка Наталья Зверева неожиданно уступила 25-летней американке Гретхэн Мейджерс.
«Призовые в Москве не выдавали»
Организационный вопрос с болбоями и линейными судьями, как оказалось, был самым простым при подготовке женского турнира, поскольку теннисные соревнования в СССР так или иначе проводились – и матчи Кубка Дэвиса, и World Team Tennis, и другие различные показательные мероприятия. Эти технические службы уже были налажены. Большая проблема возникла с наличной валютой, а следовательно и призовыми. Как известно, в СССР даже существовала статья уголовного кодекса «Нарушение правил о валютных операциях». «Тогда это была целая проблема. По государственному курсу менять валюту – это был полный грабёж, — вспоминает Виктор Янчук, в то время начальник отдела тенниса Спорткомитета. – А иностранцы хотели что-то приобрести, поменять, допустим, сотню долларов. Но по официальному курсу, который тогда был, доллар стоил 65 копеек. На это ничего не купишь хорошего. А реальный курс по жизни, по нашим ценам, был совсем другой – примерно 7-8 рублей за доллар. При этом призовые в Москве мы не выдавали, как это было принято везде. И WTA потом заработанные здесь в Москве деньги перечисляла спортсменкам уже где-то там за рубежом». Разница в бытовых условиях на Западе и в СССР была невероятной. Для спортсменок, которые приехали из-за рубежа в Москву, столкновение с советской действительность стало настоящим шоком. Доходило до анекдотичных ситуаций: в туалетах самого большого в Европе крытого стадиона «Олимпийский» игроки не могли понять, как спустить воду в унитазе, поскольку конструкция была допотопная. В стране в то время был дефицит всего, даже туалетная бумага распродавалась в считаные минуты. То же самое было с пепси-колой в раздевалках для игроков. Она моментально «заканчивалась». «Хорошие отели стали строить чуть позже, уже когда СССР развалился, а тогда игроков селили в гостинице «Россия», – продолжает Янчук. – Вроде бы центр города, престиж, рядом Кремль, но на самом деле нам писали замечания, что там тараканы, туалетная бумага нашего производства не соответствует мировым стандартам. Она была какой-то лощёной, очень скользкой, то есть не годилась для своих функций. На любую мелочь нужно было закладывать валютную статью расходов. Ту же простую бутилированную воду в Советском Союзе купить было невозможно. В магазинах продавалась только газировка и «нарзан».
«Страховой случай»
Без опыта организации такого соревнования предусмотреть всё было невозможно, но к счастью, женский турнир «Вирджиния Слимз» был застрахован. Это спасло советских представителей от очень больших проблем.
«На одной из тренировок американский тренер умер прямо на кортах. И я перекрестился, что мы застраховались. Если бы мы этого не сделали, то занимались бы тогда и гробами, и отсылкой тела в Америку, и с документами непонятно что нужно было делать, кроме самих расходов, — говорит Янчук. – А так наша страховая компания все эти вопросы решила. Но в наш адрес всё равно был упрёк по поводу дежурной медицинской бригады. Она у нас хоть и была, однако их автомобиль был типа скорой помощи, а не специализированный реанимобиль. Нам говорили, что можно было бы принять сразу оперативные меры – электрошок и тому подобное. Но в обычной скорой помощи этого оборудования нет. Так что нам это засчитали как минус». И всё же в целом турнир получил тогда высокую оценку со стороны WTA. Ведь выезжая на международные соревнования, организаторы московского «Вирджиния Слимз» приглядывались к тому, как всё устроено на Западе, и пытались всё это внедрить у нас, где это возможно. Были даже и свои находки.
«Нигде в мире на турнирах не было бесплатного телефона. А мы игрокам такую возможность предоставили, — продолжает Янчук. – Телефоны были в зоне игроков, так что по нему могли общаться все, кто находился там по аккредитации. Было два дисковых телефонных аппарата, которые включались у нас в смету. Конечно, по времени разговоры были регламентированы, но звонили очень многие. Как таковых очередей не было, но игроки всё время находились в этой зоне и пользовались телефоном, когда он освобождался».
Права на турнир за $ 100 тысяч
В это же самое время, когда в Москве организовывался женский «Вирджиния Слимз», у швейцарского предпринимателя Сассона Какшури появилось страстное желание провести в СССР мужской профессиональный теннисный турнир под эгидой ATP. Какшури родился в Иране, а в 1960-х переехал в Германию и начал вести бизнес с СССР, часто приезжая в Москву. В 80-х семья Сассона перебралась из Гамбурга в Цюрих, и там, в Швейцарии, он впервые познакомился с теннисом. Допустим, желание провести турнир в Москве у него было, но как это осуществить? С ATP проблем не возникло. Как писал «Коммерсант» в те годы, Какшури выкупил одну ноябрьскую неделю за $ 100 тыс. и гарантировал небольшой призовой фонд – чуть больше $ 300 тыс. Трудности начались, когда он пришёл к советским чиновникам рассказать о своей идее.
«Когда ко мне обратился Сассон Какшури – нас познакомили в Нью-Йорке на US Open – с вопросом «Как бы нам провести мужской турнир в Москве?», я внутри вздрогнул, потому что понимал, что это совсем другой уровень, — вспоминает Янчук. – Женский-то турнир мы проводим за счёт государственных механизмов, и запросов меньше. Поэтому посоветовал ему искать другую команду и других людей, которые смогут решать более сложные вопросы». Кто-то подсказал Какшури, что организацией международных соревнований в СССР занимается Совинтерспорт. Он пришёл к ним, те, в свою очередь, привлекли представителей Федерации тенниса СССР. Так Сассон вышел на Бориса Фоменко, который в те годы работал ответственным секретарём федерации, блестяще говорил на английском, и они быстро нашли общий язык. «Какшури очень долго оббивал пороги всех советских организаций, очень долго шли переговоры, — рассказывает Фоменко. – И я тоже пробивал этот турнир целый год. В какой-то момент Сассон мне сказал: «Вот что, милый мой. Если за две недели ты не найдёшь, кто будет председателем с советской стороны, не найдёшь людей, которые будут нам помогать, то я больше не приеду. Даю тебе две недели».
Выручили «Московские новости»
Всё дело в том, что Какшури стал держателем прав у АТP на любой турнир в эти сроки, а не конкретно на московский. Поэтому если бы он не договорился с советскими властями, то мог бы турнир спокойно перевезти в любую другую страну. По сути СССР у него просто арендовал время в теннисном календаре. «И вот буквально через 2-3 дня нам свои услуги предложила газета «Московские новости», — продолжает Фоменко. – Тогда она была сумасшедше популярная. Главным редактором был Егор Яковлев. Газета писала правду о перестройке, о советской власти. И вот «Московские новости», федерация тенниса и Какшури стали соучредителями этого мероприятия. Был создан оргкомитет. Его согласился возглавить Иван Степанович Силаев. Это был очень влиятельный человек, он был заместителем председателя Совета министров СССР и сам большой любитель тенниса. После этого дело пошло. Первое заседание оргкомитета состоялось 3 января 1990 года. И я должен сказать, что при той разрухе, которая тогда царила в стране, без Силаева Кубок Кремля мог и не состояться».
После создания Оргкомитета сразу же закипела работа. С советской стороны исполнительной частью занимался заместитель главного редактора «Московских новостей» Александр Вайнштейн, который опирался на поддержку Федерации тенниса СССР, а Какшури пригласил профессиональную команду американских менеджеров во главе с Юджином Скоттом. Это был очень известный человек в мире тенниса, сам в прошлом теннисист, журналист и организатор множества турниров, включая «Мастерс» в Нью-Йорке.
Уволить за Кубок Кремля?
Так как же появилось само название «Кубок Кремля»? Версий много. С разными нюансами большинство в целом сходится на том, что название было у Какшури практически сразу, но пробивать его пришлось с боями. Янчук: Какая тут версия? Я абсолютно точно знаю. Сассон Какшури сразу высказался: «Давайте назовём Кубок Кремля». Я замолчал, насторожился и, признаться, даже не поверил, что такое вообще возможно. Но это было впервые высказано, ещё когда он только намеревался организовать турнир. По тем временам это было и смело, и одиозно. И я сомневался, что такое название останется. Мне кажется, что если бы Спорткомитет был как проводящая организация, то, наверное, этого названия у турнира и не было. Но поскольку это проводилось через «Московские новости», а там был тогда выдающийся главный редактор с огромными связями, плюс авторитет Силаева, то этот вопрос удалось согласовать.
Тарпищев: Да, мы долго бились за разрешение назвать турнир Кубок Кремля. Оказалось, что слово «Кремль» в ЦК КПСС считали настолько святым, что какой-то, по их мнению, теннисный турнир при таком названии начинает претендовать на роль одного из главных достояний страны, вроде Оружейной палаты. Разрешение на привычное теперь для всех название мы не могли получить в течение месяца, бумага с нашим предложением переходила из кабинета в кабинет, как важнейшее государственное постановление. Но потом удалось доказать, что Кремлей то много, а не один московский. Фоменко: Однажды в два часа ночи по телевидению прошла передача с участием Тарпищева и Вайнштейна, и когда по окончании ролика на весь экран засветилась надпись «Кубок Кремля», я чуть не онемел от страха. Подумал, что к утру нас всех уволят. Но на это вообще никто не обратил внимания. В стране была такая неразбериха – каждый день проходили митинги и демонстрации. ЦК КПСС было не до этого. Поэтому, видимо, там наверху махнули рукой на это название. Продолжение следует.