Новак Джокович уволил Горана Иванишевича – что бывший тренер думает о сербе и причинах их расставания
Горан Иванишевич работал с Джоковичем пять с лишним лет, а сейчас рассказал о проблемах и причинах разрыва со звёздным подопечным.
Горан Иванишевич недавно прекратил сотрудничество с Новаком Джоковичем после пяти с лишним лет совместной работы. Знаменитый в прошлом хорватский теннисист (хоть и добившийся куда меньшего, чем сам Новак) привлекался изначально как специалист по подаче и был, по сути, вторым тренером серба после Марьяна Вайды, однако после ухода последнего из команды стал в ней главным. В интервью для Tennis Majors сербскому журналисту Саше Озмо, который написал про Новака целую книгу, Горан рассказал об этом отрезке своей жизни, вспомнил забавные истории, связанные с Джоковичем и его поведением на корте, и порассуждал о причинах их разрыва.
– Начну с того, что вы впервые сказали ещё до работы с Новаком Джоковичем, а затем несколько раз повторяли во время вашего сотрудничества. «Быть в команде Новака – примерно то же самое, что быть на скамейке мадридского «Реала». Как вам сиделось на скамейке «Реала» почти пять лет? – Это было восхитительно. Огромная честь, большая ответственность, и я очень горд. Были неспокойные времена не в плане непосредственно нашего сотрудничества, а в том, что происходило вокруг. Мы в команде шутили, что каждый раз там, где был я, происходила какая-нибудь хрень – травма плеча на US Open в 2019-м, потом коронавирус и всё связанное с ним… Но это всё не так важно. Новак Джокович – величайший теннисист и один из величайших спортсменов всех времён.
Понимаю, что людям всегда нужно что-то писать, говорить, давать советы, оставлять комментарии. И ты как тренер всегда на виду, тебя всегда будут винить. Когда Вайда тоже был в команде, мы с ним делили эти обвинения, однако потом он ушёл, и я остался на линии огня в одиночестве (смеётся). Но я бесконечно благодарен Новаку – он дал мне шанс, а я воспользовался им по максимуму. Результаты говорят сами за себя. Никто не сможет отобрать их у нас, стереть из памяти – они написаны чёрным по белому. Это были пять замечательных лет.
– Конечно, мы вспомним все эти ситуации – и хорошие, и плохие – но хочу начать с того, что сейчас интересует всех. Какова реальная причина прекращения вашего сотрудничества? Новак упоминал чувство перенасыщения друг другом… – Я читал много подобных высказываний. Повторюсь, людям всегда просто нужно что-то писать. К сожалению, никто не был даже близок к тому, чтобы попасть в яблочко. На самом деле, нет какой-то «настоящей» причины. Да, одной из причин стало чувство насыщения, усталости. Это были сложные и интенсивные пять лет. Люди забывают, что во время коронавируса в какой-то момент Новак стал величайшим злодеем на планете из-за своей позиции по прививкам. Нас не пускали в ту страну, в эту… Мы оказались в подвешенном состоянии – то играли, то не играли, готовились к турнирам, потом в стране меняли правила, из-за чего мы не могли попасть туда. Это ещё не говоря про Австралию и весь произошедший там хаос (речь о депортации Джоковича из страны в 2022 году после скандала с якобы поддельными справками о болезни, позволявшими ему не ставить вакцину. – Прим. «Чемпионата»).
Так что да, мы достигли определённого уровня насыщения. Как мне нравится говорить, это была физическая усталость. Знаете, как автомобиль нуждается в регулярном обслуживании и тюнинге. Если говорить простыми словами, я устал от него, а он от меня. И, главное, я не чувствовал, что ещё могу как-то помочь ему. Но всё равно мы достигли кое-чего великого как для себя, так и для тенниса в целом.
– Всё это произошло сейчас, когда вы были в Штатах, или назревало давно? – Нет, это не случилось в Штатах. Вообще, нельзя говорить о том, что это «случилось» [в конкретный момент]. Впервые я почувствовал что-то такое, когда мы были в США ещё в прошлом году. Не буду говорить, что что-то не так было ещё на Уимблдоне, хотя, конечно, то поражение сильно ударило и по мне как тренеру. Разумеется, я отдаю должное [Карлосу] Алькарасу, который оказался лучшим игроком в том финале – но сложись там одно или два очка иначе, и исход матча вполне мог быть иным. Затем мы отправились в Америку, и без ложной скромности могу сказать, что там всё было великолепно – тот реванш в финале Цинциннати с Алькарасом, затем победа на US Open. Но именно тогда я действительно начал чувствовать, что конец близок. Вопрос был только в том, произойдёт ли это ещё тогда, в 2023 году, или уже в нынешнем. Когда мы недавно говорили с Новаком в Штатах, он сказал одну замечательную вещь – не существует правильного или неправильного момента, есть лишь момент, когда два человека соглашаются, что время пришло. Может быть, сейчас, оглядываясь назад, можно сказать, что нам нужно было закончить сотрудничество в конце прошлого года. Я тогда перенёс операцию на колене, не был с Новаком шесть или семь недель, не смог прилететь в Париж на «Мастерс».
Думаю, общая усталость от всего постепенно нарастала и во мне, и в нём. Люди думают, что это особенность моих отношений с Новаком, но нет – с [Борисом] Беккером и с Марианом [Вайдой] было то же самое. Мы десятки раз обсуждали его манеру общения, его поведение на корте. Меня совершенно не смущали его крики, половину из которых я даже не слышал – на больших аренах слишком шумно для этого.
– И всё же его общение с командой во время матчей – одна из тем, которые часто поднимались. – Да это всегда обсуждается – подсказки тренеров или их отсутствие… Знаете, эти подсказки существуют в теннисе уже минимум лет 30, просто сейчас их загнали в рамки правил, согласно которым игрок может общаться со своей командой, находясь на той же половине корта, где она сидит, а за общение с противоположной стороны можно получить предупреждение. Но 30 лет назад было плюс-минус то же самое в плане подсказок – все общались со своей командой, просто какие-то арбитры чаще закрывали на это глаза, а какие-то – нет. Было много забавных случаев. И, знаете, Новак никогда не любил подходить к боксу с командой и что-то спрашивать, а предпочитал орать, находясь метрах в 30 от нас. Разумеется, я ничего не мог слышать – там себя-то едва слышишь, когда у тебя за спиной шумит целый стадион болельщиков.
Так вот, про примеры. Новак проиграл свой гейм, в котором действительно хорошо подавал – но смазал несколько ударов справа, а соперник здорово принимал. И вот он орёт: «Что не так с моей подачей?!» Я не могу донести до него то, что подача в порядке, а проблема в форхенде, и пока думаю, как сказать ему это, чтобы он меня услышал, он уже такой: «Что с моим приёмом?!» Но мы ещё не решили ни проблему с форхендом, ни предполагаемую проблему с подачей – хотя с ней на деле всё в порядке – и уже как-то оказались перед проблемой с приёмом.
У меня всегда был очень тихий голос, поэтому меня трудно услышать [в таком шуме]. Так что мы договорились с Мильяном [Амановичем, физиотерапевтом Джоковича], у которого самый мощный голос, что он будет передавать Новаку то, что я хочу сказать. Понятно, что наша общая цель – победа в матче. На игру может влиять множество факторов. Например, рядом может оказаться грозовая туча, и мы будем гадать, повлияет ли это на настрой, психологию Новака или нет. При этом реагировать на подобные вещи нужно за считаные секунды, а это не так-то просто.
Мы тоже находимся в стрессовых ситуациях, как и он. Вот ещё забавная история. Финал Аделаиды в прошлом году, Новак играет с Кордой. Ярко светит жаркое солнце, мы плохо видим против него, на корте творится что-то непонятное, Корда играет невероятно. Джокович проигрывает первый сет, во втором они идут ноздря в ноздрю, но Корда явно играет лучше. Мы сидим буквально в метре от Новака, и он требует от нас ответа – что не так с его игрой? Сначала отвечаю я, потом Чарли (Гомес, спарринг-партнёр Джоковича. – Прим. «Чемпионата»). В какой-то момент Новак кричит на своего брата, который тоже там: «Маре, скажи мне, что не работает?» Марко выдерживает паузу, смотрит на него пару секунд и говорит: «Ты должен найти внутреннее спокойствие».
Новак поворачивается к нам, и я начинаю гадать, кого он убьёт первым – меня, Марко или Чарли. Однако всего через пять минут он действительно находит это спокойствие, ход матча меняется, и он побеждает. Тогда нам всем было смешно, но Новак потом сказал, что эта фраза Маре действительно помогла ему. В общем, я хочу сказать, что сказанное в моменте может быть не очень-то и важно. Во время больших матчей, в решающие моменты все на нервах, и я спокойно отношусь к этому. Что с того, что он кричит? Нужно как-то избавляться от негативной энергии. Я считаю, что это нормально – ведь я тоже был игроком и знаю, как это работает. Ему это помогает.
– Вы когда-нибудь обсуждали с ним это после матчей, говорили о том, как его крики и всё такое обсуждают в СМИ? – Разумеется, он в курсе. Несколько раз мы говорили перед матчами о том, что зрители будут болеть против него, будут ждать момента, когда он даст слабину, чтобы спровоцировать его. Советовали ему стараться не реагировать так остро, успокаивать себя, находить другие способы выпустить пар, а кричать только тогда, когда уже ничего другого не остаётся. Во время матча часто сложно контролировать себя вне зависимости от того, как он складывается. Иногда это помогало, а бывало так, что он тратил слишком много лишней энергии. Однако он настолько гениален, что почти всегда находит способ добиться победы. При этом, когда он не кричал на корте, люди спрашивали, почему он этого не делает. Никогда не было такого, чтобы все остались довольны, как бы Новак ни вёл себя во время матча.
– Можете рассказать больше о вашем последнем разговоре в Майами? Сколько времени он занял, что вы обсуждали? – Ну, конкретными деталями я делиться не буду, но могу сказать, что рад, что полетел в Америку. В Австралии я уже чувствовал себя довольно уставшим, и не только из-за того, что Новак проиграл в полуфинале. После того поражения начались разговоры о том, какая это трагедия. Но, послушайте, ничего трагического не произошло – он же не в первом круге проиграл, к тому же уступил молодому парню, который был лучше и был отлично готов со всех точек зрения. Не знаю, что случилось с Джоковичем в том матче. Он не был собой, а Синнер был слишком хорош, чтобы можно было победить его, когда ты не готов на 100%. И даже 100% готовности не дают гарантии.
– Вспоминая тот матч, вам удалось понять, почему он не был собой? Дело ведь не только в самом факте поражения, а в том, как Джокович проиграл. Счёт запросто мог быть и 3:0 по сетам в пользу Синнера. – Да, матч вполне мог закончиться и так. Новаку удалось взять третий сет, и я подумал, что дальше он может отыграться, но в четвёртой партии у него не было никаких эмоций. Вообще, весь период в Австралии в этом году его кидало то в жар, то в холод. В первых раундах были проблемы, с Этчеверри и Маннарино он сыграл лучше, с Фритцем были один-два хороших сета и один-два плохих (Новак победил Тейлора в четырёх партиях. – Прим. «Чемпионата»). Но его уровень настолько высок, что он может побеждать всех этих теннисистов одной левой. А вот против Синнера, Алькараса, Медведева нужно действительно показывать класс. Если на корт выходит Новак в своей лучшей форме – скажем так, Новак A класса, это одно дело, но если играет Новак уровня B, то у нас проблемы. Ну, у него проблемы, и, поскольку я на его стороне, у меня проблемы (смеётся). Дальше начинаются обычные разговоры – катастрофа, всё ужасно, он до сих пор не выиграл ни одного турнира в этом году, хотя уже апрель, и так далее. Ну, в 2022-м у него не было ни одного титула до «Мастерса» в Риме, и ничего ужасного в итоге не произошло. Насколько я вижу, он всё ещё первая ракетка мира, а не 50-я, и сохранит эту позицию как минимум на ближайшие недели.
Возвращаясь к американским «Мастерсам»… Думаю, если бы Вукич больше верил в свои силы, то тоже мог бы обыграть Новака. А первый сет с Нарди был, пожалуй, худшим в его исполнении за те пять лет, что тренировал его. Новак выиграл второй сет, но я должен признать, что в третьем Нарди понял, что может одержать победу. В том сете он 16 раз пробил навылет, нельзя не отдать ему должное. Новак просто не был готов к этой битве. Он пытался, но всё пошло не по его плану. А Нарди на самом деле хорош – я считаю, что он уже должен быть в топ-50.
Мы здорово провели время в США, несмотря на результат, и были расслаблены. Разве можно винить Новака за это? Он выиграл в теннисе всё, что можно. Нелегко в такой ситуации каждый день находить мотивацию. Я видел на его тренировках, что ему непросто ежедневно мотивировать себя. Перед «Шлемами» это проще, но перед «Мастерсами» сложнее заставлять себя снова и снова тренироваться с той же интенсивностью, даже будучи таким перфекционистом, как он. Это требует сил, страсти, силы воли… А ему хотелось чего-то другого, больше быть с семьёй. Мы сели поговорить на следующий день, и я очень рад, что это произошло. После тех пяти лет вместе, за которые через что только мы не прошли, это был единственный правильный способ закончить всё. Точно не текстовыми сообщениями или звонком. Мы хорошо посидели, смеялись и разговаривали. Мне было важно сказать ему, что я чувствую, а он рассказал, что чувствует он, и всё это было очень здорово и приятно. Пять лет я всегда был с ним, и мы прошли через множество хороших и плохих моментов, через задержание [в Австралии], хаос – через всё.
Без камер Новак – очень хороший человек с большим сердцем. Я был готов даже умереть за него, если бы была такая необходимость. Он боролся со всем миром, и быть его тренером в такой момент было непросто. Всюду, куда бы мы ни пошли, люди смотрели на нас, на него как на злодея. Конечно, были и те, кто выражал поддержку, говорил, чтобы мы оставались сильными. Но очень многие были по-настоящему грубыми и агрессивными.