Интервью с первым тренером Мирры и Эрики Андреевых, Марина Павлова – о взрослении девочек, их сильных сторонах и перспективах

Марина Павлова – с воспоминаниями о детстве теннисисток, их потенциале, семье и перспективах на будущее.

Мирра и Эрика Андреевы, рассуждая в интервью о своих успехах, всегда вспоминают своего первого тренера. Сёстры выросли в Красноярске под руководством Марины Алексеевны Павловой и самую важную базу получили именно от неё. В феврале этого года Федерация тенниса России отметила Марину Алексеевну и в честь 50-летия наградила её почетным знаком ФТР и Благодарственным письмом за большой вклад в развитие отечественного тенниса.

Корреспондент «Чемпионата» встретилась в Красноярске с Мариной Алексеевной, которая также была и её первым тренером. В ностальгической беседе Павлова вспомнила, какими в детстве были сёстры Андреевы, объяснила успех девочек и поразмышляла об их будущем.

«Пришли, были малявки, но трудолюбивые»

— Марина Алексеевна, какие ваши первые воспоминания о девочках? — Пришли маленькими, Эрике лет шесть было, примерно в том же возрасте Мирра ко мне пришла. Хорошенькие, симпатичненькие. Мирра с маленького возраста была общительная, Эрика более молчаливая.

Что очень интересно: с самого раннего возраста они были малявки, но трудолюбивые. Не надо было их заставлять. Особенно, конечно, этим отличалась Эрика: играла одну корзину, вторую, третью. С тренировки было не выгнать.

По Мирре сразу было видно, что она талантливая и сильно отличается от детей её возраста. У неё было заметно хорошее чувство мяча, координация. Всё у неё сразу стало легко получаться. Но она тоже старалась.

У них у обеих ещё с малышовского возраста было желание выиграть. Ни одна, ни вторая не любили уступать.

— С какого возраста тренеры начинают видеть потенциал в детях? Можно ли было его сразу увидеть в Андреевых? — Таких детей, как Мирра, видно сразу, с первых шагов на корте.

Я очень долго не набирала малышей, но с прошлого года опять начала. Зачастую приходят в четыре-пять лет. Они какие? Неуклюжие, ещё ничего не умеют, мячи поймать не могут, надо показывать, как приставной шаг делать. У Мирры такого не было. Такое ощущение было, что она уже где-то тренировалась.

— Она ведь долго смотрела за Эрикой. — Да, она с самых пелёнок находилась рядом с кортом. Рая (мама девочек. – Прим. «Чемпионата») привозила Эрику на тренировку, забирала Мирру из садика, и та сидела, смотрела, слышала, о чём мы говорили. Видимо, она всё это впитала, у неё в теории всё уложилось в голове, и на практике сразу многое получилось.

— Что говорит о том, что ребёнок потенциально может выстрелить в про-туре? Может, врождённая координация или какие-то другие физические данные? — Ну, о том, что ребёнок может стрельнуть, в шесть лет – да даже в 10 – невозможно сказать. Понятно, что на примере Мирры было видно улучшение, как она поднималась и очень быстро прогрессировала. Но, опять же, были какие-то сомнения.

Детский теннис – это детский теннис, во взрослом же всё сложнее. Многие дети-юниоры играют хорошо, а во взрослом теннисе теряются. Бывает, раз мы их где-то увидели — и всё.

Так что сложно сказать наверняка. Только уже когда всё случилось.

— Что тогда помогло Андреевым пробиться в про-тур? — Ещё с детства было видно, что девчонки разные по характеру. Эрика более спокойная, а Мирра всегда пробивная, смелая. У неё в хорошем смысле нет кумиров. Конечно, она уважает соперников, но так, чтобы возникал трепет – такого нет. Она выходит и с любым оппонентом играет. Показывает ту игру, которую может. И, наверное, вот это очень помогает.

«Родителям надо ставить памятник. Таких в теннисе больше нет»

— Какими ещё девочки были на корте и в жизни? — Обе страдали от того, что немножко психовали, когда не получалось. И ракеток сколько ломали. Но это из-за большого желания побеждать, и это было всегда, с детства. С возрастом всё равно человек работает над собой. Девочки растут психологически, физически, тактически, в каждом элементе.

— Какими были у девочек отношения с родителями? — У них вообще очень хорошая, положительная семья. И родителям надо, наверное, памятник ставить, таких больше в теннисе нет, они единственные. У них очень тёплые отношения. Родители всегда их поддерживали, помогали. И это же не каждый родитель так поверит в своих детей и поставит на карту всё. А они поставили всё, и эта карта сыграла.

Андреевы никогда не вмешивались в процесс. Они были рядом с кортом, но никогда не указывали тренеру что делать. Просто наблюдали, помогали, смотрели.

— Как тогда выстраивался их тренировочный процесс? Как часто занимались? Как со школой успевали совмещать? — Как обычно: утром — школа, с обеда — тренировка, после неё — ОФП. Я так вспоминаю, у них не было никаких ни праздничных дней, ни дней рождения друзей, ни ещё чего-то. 2 января, 8 марта и всё прочее – мы тренируемся. В любой день тренировки. Причём девчонки сами на них шли. Помню, им мама говорила: «Эрика, может на ОФП сегодня не поедем?» А она говорит: «Как? Поедем!» Их это не напрягало, они сами получали удовольствие от процесса.

— Какие отношения были у них с вами? — Наверное, обычные отношения тренер-воспитанник. Мы хорошо общались, девочки понемногу чем-то делились, но чего-то особенного в том их возрасте не было. Тем более они уехали, ещё когда были детьми.

— Как долго девочки тренировались у вас? — С Эрикой тренировались лет семь, с Миррой — года четыре.

— Тяжело было расставаться, когда они уезжали? — Конечно, с одной стороны, жаль. Но, с другой стороны, я думала: «Что я им ещё могу дать?» И вообще, зачем им сидеть в Красноярске? Было видно, что девчонки прогрессируют, и им в любом случае надо было уезжать, чтобы не закиснуть здесь.

— В какой-то момент почувствовали, что дали девочкам всё, что могли? — Всегда понимаешь, что можешь дать ещё. Но не надо передерживать детей. У них тогда появился шанс уехать – и они им воспользовались.

«У Мирры одна из сильнейших подач в туре»

— Какие сильные стороны сейчас видите в игре девочек? — Про Мирру повторюсь: она независимо от того, какая соперница, выходит и борется. Это вот её сильное качество.

С точки зрения техники у Мирры достаточно хорошая подача, в женском туре одна из сильнейших. Бэкхенд её, который сейчас нахваливают. Перевод по линии.

Если уже сказать о минусах, то ей можно улучшить игру с лёта. Как раз в парной игре у Мирры это было заметно. Если ей ещё этот элемент добавить, то, она станет машиной для побед.

— А чего пока не хватает Эрике для стабильных результатов? У неё ведь есть отличная техническая база, классная поддерживающая семья. — Эрика хорошо смотрится в отдельных эпизодах, и она на корте может всё, но сейчас её игра стала немного невыразительной, меньше красивых розыгрышей. Не хватает агрессии.

— Как отслеживаете успехи девочек? Смотрите их матчи? — Не каждый матч смотрю онлайн, бывает, что на следующий день в повторе пересматриваю. Но, конечно, на таких топовых турнирах, как «Шлемы» и Олимпиада, смотрю все игры.

— Как поддерживаете контакт? — Немножко переписываемся, поздравляю, удачи им желаю. Когда приезжали в том году, конечно, виделись.

— Вы смотрели матчи Мирры на разных покрытиях. Как считаете, какое из них больше ей подходит? — Мне кажется, на харде она хорошо смотрится. Хотя Мирра сама говорит, что ей нравится каждое покрытие. Но её такой активный теннис эффектнее смотрится на харде.

«Мирре и Диане надо продолжить играть пару»

— Насколько неожиданной для вас стала серебряная олимпийская медаль Мирры Андреевой в паре? — Честно сказать, да, неожиданная. Вообще мало кто ожидал. Девчонки встали в пару в первый раз – и тут такой результат. Тем более по сетке мало кто верил, что они, например, смогут чешский дуэт [Катержину Синякову и Барбору Крейчикову] обыграть.

Мне кажется, что девчонкам надо продолжить играть пару. Они очень хорошо смотрелись, эмоционально здорово друг другу подошли. Было ощущение сыгранности, будто это пара, которая играет не первый турнир.

— Чувствуете свою причастность к успехам Андреевых? — Конечно, приятно. Чувство гордости и радости есть. Мы же работали с ними не один год, что-то я в них заложила. По крайней мере, не испортила (смеётся). Понятно, что тогда они были детьми, но свою частицу труда и души я вложила. Всё равно приятно.

— Такой ранний успех и большая популярность не сломают Мирру? — Мне кажется, нет. Мирра же не просто сейчас выстрелила: она играла на уровне ITF много-много турниров, поэтому она уже давно известна. Всё идёт своим путём, нет такого скачка, что она была никем, а потом внезапно появилась. Она доказывает, что занимает своё место.

— Тренируете ли сейчас кого-то, кто подаёт такие же надежды, как девочки в своё время? — У меня сейчас почти нет детей такого уровня. Только в прошлом году набрала малышей, там есть девочка Аня. Хорошенькая девчонка, шесть лет, год отзанималась. Хорошо у неё всё получается, и папа с ней дома занимается.

Когда Андреевы приезжали к нам в прошлый раз, Аня с папой подошли к девочкам и сказали: «Мирра, готовьтесь, через 6-10 лет мы вас обыграем». Амбиции такие есть, и это уже очень много значит.

— Каким видите будущее сестёр Андреевых? — Про Мирру чуть проще сказать: у неё есть все шансы быть №1 в мире. Мне этого, конечно, очень хочется, и я сильно верю. Мирра может. Пусть так и будет.

У Эрики тоже есть потенциал, она может всё. Даже немного обидно, что не всё сейчас получается. Но если она сможет перебороть этот барьер, раскрепостится в плане игры, наберёт побольше уверенности, то тоже сможет показать себя и поиграть.