«Это было тяжелое время. Я не мог ни с кем поговорить, не мог выговориться или получить поддержку. Все, кто знал меня и видел мои матчи, понимали, что со мной что-то не так. Я не спал ночами, потому что даже будучи уверенным в собственной невиновности, ты осознаешь, что обстоятельства тяжелые. Все [члены команды] сразу признались, и это позволило играть.