Даниил Медведев: кто его психолог, интервью с Франсиской Дозе, мнение о скандалах, инцидентах, победах, поражениях

Франсиска Дозе рассказала, что представляет собой мир профессионального спортсмена с точки зрения того, что творится у него в голове.

Когда Жиль Сервара поделился со всеми решением Даниила Медведева прекратить сотрудничество, со слов тренера стало известно, что его теперь уже бывший подопечный работает с психологом. В интервью с Сервара прозвучало имя Франсиски Дозе, психолога, услугами которой пользуются топ-спортсмены — и далеко не только они.

У Дозе имеется сайт, на котором в разделе «Манифест» сказано, в частности, следующее: «Мой опыт в качестве профессионального тренера по повышению эффективности, трансгенерационного психоаналитика, терапевта и специалиста по энергетике Дао позволяет моим клиентам воспользоваться преимуществами глубокого подхода, при котором рассматриваются сложные процессы действий, будь то на психологическом, ментальном или энергетическом уровне. Для меня цель работы над собой, будь то в области спорта высших достижений, искусства, предпринимательства или на более личном уровне, заключается в содействии реализации намерения и самосознания посредством партнёрства. Работа над собой должна обеспечить следующее:

Седрик Рукетт, журналист издания Tennis Majors, пообщался с Дозе. В большом интервью Франсиска раскрыла самые разные темы, прокомментировав в том числе и некоторые инциденты с Медведевым.

— После поражения Даниила Медведева в первом круге US Open вы дали интервью Eurosport France, в котором рассказали о его поведении во время матча с Бенжаменом Бонзи. Тогда мы узнали, что вы снова работаете с ним. Можете объяснить, как это произошло? — Непросто ответить на этот вопрос, не выдав Даниила. Могу сказать, что мы возобновили отношения перед турниром в Галле в июне этого года.

— Давайте поговорим об этих знаменитых кадрах с Даниилом и о реакции, которую они вызвали. Когда вы видите, как он «разогревает» публику и отнимает у Бенжамена Бонзи шесть минут между двумя подачами в момент первого матчбола, или когда ломает ракетку в конце — кадры, которые произвели впечатление на многих людей, — как вы это оцениваете? У меня создаётся впечатление, что вы удивлены тем, что люди… ну, были удивлены или даже обижены. — Могу сказать, что я удивлена и в то же время не удивлена. Потому что он не первый и не единственный, кто так поступает. Теннис — это спорт, который провоцирует подобные чрезмерные реакции… У Даниила случаются определённые перепады настроения, и да, иногда они могут быть резкими и неприятными. Его поведение раздражает публику и влияет на неё. Мы помним, например, Джона Макинроя, который в своё время вызывал похожие чувства… Тем не менее мне представляется важным чётко различать, что именно оценивается: факт остановки матча, разбитая ракетка, то, что он говорит судье? Это не одни и те же факты. У меня сложилось впечатление, что всё смешали в кучу.

— Вы приводите в пример Макинроя, который мог позволить себе такое поведение, но тогда не было социальных сетей! — Именно это я и хотела сказать. В 1980-х годах не было социальных сетей, и мы не жили в так называемом «обществе спектакля», доведённом до крайности, которое мы знаем сегодня. Сегодня публика возмущается тем, что видит, и в то же время ей это нравится. Это заставляет её реагировать, развлекает и в то же время вызывает скандал. Это подпитывает поток комментариев.

Чтобы ответить на ваш вопрос, удивлена ли я, — да, в том смысле, что публика знает, что такого рода события происходят в определённых ситуациях и с определёнными игроками. И нет, потому что публика, похоже, не знает — или забывает, — что профессиональные игроки и спортсмены во всех видах спорта испытывают внутреннее напряжение, связанное с множеством различных задач для каждого из них. Нормально, что во время очень долгого матча выражаются эмоции всех видов, иногда в обострённой форме.

— «Нормально» – это значит, что такое поведение следует принимать и не реагировать? — «Нормально» — я всегда испытываю небольшие затруднения с этим словом, которое сглаживает восприятие происходящего и лишает его глубины и сложности. То, что делает Даниил, мягко говоря, не очень политкорректно. Это неприемлемо и, возможно, недопустимо, особенно потому, что многие игроки умеют сдерживаться и контролировать себя в подобных ситуациях. То же самое можно сказать и о реакции публики. Таким образом, мы видим, что преувеличения присутствуют по обе стороны: одно провоцирует другое, и наоборот. Но со стороны спортсменов нет глубокой злобы или намерения причинить вред, когда происходит такая ситуация. Для игроков с таким живым умом, как у Даниила, то, что происходит в этот момент, является одновременно бессознательным и сознательным, между неконтролируемостью и контролем над тем, что возникает в данный конкретный момент. То вмешательство фотографа на корте было, по крайней мере, незапланированным и привело к экстраполяции восприятия. А это приводит к резкой реакции. И, возможно, создаёт ситуацию, в которой игрок может воспользоваться недостатками системы.

Недостаток в правилах, в поведении судьи, который позволяет это, в поведении публики и так далее — игрок не использует всё это хладнокровно. Он использует это в пылу борьбы. Спортсмены высокого уровня обладают сильным инстинктом. Если они замечают, что что-то происходит, что они могут обратить это в свою пользу, они этим пользуются. Вот кто из зрителей и людей, комментировавших действия Даниила, скажет мне, что с ними такого не происходит, что они тоже переживают моменты, когда срываются, когда кричат, когда чувствуют себя переполненными эмоциями или желанием выбраться из ситуации, что подталкивает их к выходу за рамки? Одно из важных отличий заключается в том, что их не снимают на камеру в окружении тысяч зрителей и что всё это не появится в социальных сетях в мгновение ока. Поэтому всегда трудно определить, что является приемлемым. Но судить о чём-то, упуская из виду влияние других людей и общий контекст, с моей точки зрения, несколько однобоко.

— Если я перефразирую то, что понял из вашего ответа: в конце концов, ничто в правилах тенниса прямо не запрещает заигрывать с публикой, чтобы протестовать против решения, и это может быть частью «приемлемой» стратегии, чтобы извлечь выгоду из такой ситуации. Даниил играет с рамками, с пределом, и мы все когда-то так делали, поскольку это нормальный процесс. — Нормальный процесс — опять же, я не знаю. Обычный процесс, да. Судья на вышке должен устанавливать рамки и правила в матче. Если бы он активнее себя позиционировал, умел сдерживать то, что выходит за рамки, может быть, дело не дошло бы до такого. На фото мы видим, что все подвержены очень сильной энергии, которую Даниил излучает в этот момент. Все кажутся загипнотизированными его энергией. То, что происходит на корте во время матча, представляет собой систему, в которой каждый занимает своё место, играет свою роль. Зрители, судья, игроки, команды — всё это образует систему с циркулирующей энергией. В какой-то момент Даниил захватывает энергию всех. Иногда такое случается, но принимает не такой зрелищный оборот, поэтому почти никто этого не замечает. Например, в финале US Open 2021 года Даниил не оставил энергии своему сопернику. Это было заранее отработано. Джокович был как связанный по рукам и ногам. Даниил доминировал в матче по всем фронтам. А столкнувшись с тем, что произошло в то воскресенье [в матче с Бонзи], часть публики критиковала Даниила, другая выражала восторг. Это несколько похоже на цирковые игры, римские арены, где в какой-то момент все переносят свои личные ставки, убеждения, желания на игрока, который выражает что-то сильное, или на игрока, который остаётся пассивным. Одни поднимают большие пальцы, другие опускают их, и каждый берёт из этой ситуации что-то своё и проецирует это.

— Вы упомянули «общество спектакля». Следует ли понимать это выражение в том смысле, который ему придал философ Ги Дебор в своём эссе 1967 года, в котором он критиковал замену социальной жизни коммерциализированным представлением о социальной жизни? — Да, это прямая отсылка. Отличная книга, которую я рекомендую всем прочитать.

— Вы говорите, что реакция людей вас удивляет, но зрители и наблюдатели имеют право высказывать своё мнение о том, что происходит на корте. — Меня удивляют не столько реакции людей, сколько то, о чём я хочу им напомнить. Есть важная разница между словами «мне не нравится такое поведение, это не соответствует моему представлению о теннисе, я люблю, когда играют по правилам» и высказываниями, наполненными интерпретациями и намёками, без понимания, что и как поставлено на карту.

— Где, по вашему мнению, начинается и заканчивается законное право делиться своим мнением о том, что предлагают игроки? — То, что делает Даниил, не идеально, но это факт. Можно ли сказать «то, что он делает, ужасно, его нужно изолировать»? Мы страдаем от этого неприятного давления социальных сетей, где за экраном, за анонимностью всё дозволено и где люди говорят: «Даниил такой, Даниил сякой»… Они почти ничего не знают о Данииле, у них есть только доступ к факту. То, что я говорю, не является строго смысловой защитой Даниила, а скорее призывом к каждому быть более осмотрительным в своих публичных высказываниях, когда не знаешь, о чём или о ком говоришь. В этом обществе спектакля, да и в жизни мы позволяем себе комментировать всех и вся, не зная всех подробностей, без угрызений совести, в общей неразберихе. Меня всегда шокировали эти постоянные суждения и мнения обо всём и вся. Теннис и спорт не являются исключением, поскольку на очень высоком уровне они заметны. Публика и некоторые профессионалы, которые комментируют, не знают, что переживает игрок в данный момент, не знают, над чем Даниил работал или не работал над собой. Что не устраняет того факта, что даже работая над собой, человек не становится мудрецом средь мудрецов, особенно под таким давлением.

— Читатели подумают, что вы защищаете Даниила… — Это может касаться Синнера, Алькараса, Джоковича или кого угодно. Я помню статью после Открытого чемпионата США 2021 года, в которой два французских психиатра дали два противоречивых анализа характера Джоковича, притом что ни один из них не знал его лично. Большинство людей, которые высказываются, похоже, не знают, что переживает спортсмен высокого уровня, и тем более в теннисе, этом столь особенном виде спорта, который доводит эмоции до предела. Мы видели в наших теннисных клубах, как некоторые парные матчи ветеранов превращаются во что угодно, а заканчиваются в клубе дружескими посиделками.

— А за пределами тенниса наблюдаете ли вы те же механизмы в действии, когда работаете в других областях? — Конечно, человек – существо чрезвычайно сложное. Когда он сталкивается с некоторыми из своих фундаментальных ограничений и страхов, его реакции зависят от того, над чем он смог поработать над собой. Эта работа выполняется мало, редко или всё ещё частично в большинстве случаев. Преодоление этих пределов — повседневная задача спортсменов высокого уровня. И даже если они выбрали свой путь — чаще всего, но не всегда, это повторяющаяся и тяжёлая работа, чтобы научиться контролировать пределы.

— В теннисе кодекс поведения гласит, что даже когда ты сталкиваешься со своими пределами, ты должен контролировать свои эмоции. Если ты поступаешь так, как поступил Даниил, ты получаешь штраф в размере 42 500 евро — именно это и произошло с ним. Неужели люди, которые обеспечивают соблюдение этих правил, ничего не понимают в человеческой природе и косвенно наносят ущерб теннису? — Это сложный вопрос. Это также вопрос культуры. Я не говорю о национальной или коллективной культуре, я имею в виду систему представления о том, что такое соревнование. Я думаю о том, что требует спорт высокого уровня от человека, о котором мы говорим. Спорт высокого уровня, поскольку спортсмены являются публичными людьми, которые должны быть образцовыми, требует сглаживания или контроля эмоций. Должны ли мы ожидать, что эти спортсмены будут хорошими мальчиками и девочками, которые будут преподавать урок хорошего поведения перед камерами? Видом спорта, который мог бы породить так называемое образцовое поведение, был бы спорт для досуга, социальный спорт, спорт, в котором, так сказать, не слишком пачкаются складки юбки. Но так ли это на самом деле? Нет, спорт, как и многие другие вещи, в частности теннис, сталкивает нас с подобным.

— Можно возразить, что в конце концов речь идёт всего лишь об игре с мячом, зрелище и страсти людей, которые в неё играют. — Очевидно, что здесь речь не идёт о фундаментальных социальных проблемах, но если присмотреться внимательнее, в небольшом масштабе, мы обнаружим антропологические и психологические составляющие поведения человека перед лицом событий. Если вернуться к спорту высокого уровня, то он как бы в увеличенном виде показывает нам, как он сталкивает людей. Конечно, есть соревнование как таковое: все хотят выиграть. Но есть и многое другое. В теннисе на кону стоят деньги, очень большие деньги. И, конечно, есть много психологических, эмоциональных, ментальных пунктов: «Успех в теннисе — что это значит для меня?» Это как многослойный пирог. Он не может быть гладким и сводиться к самому спорту. На сцену выходят все. Поэтому, когда кто-то говорит мне: «Да, но есть же спортсмены, которые никогда ничего такого не делают», я испытываю соблазн ответить, что мы не знаем, как и почему они так поступают, а прежде всего — какой ценой; и как это в конечном итоге оборачивается против спортсмена. Мы видим, как спортсмены серьёзно заболевают по окончании карьеры из-за того, что держали все свои крайние эмоции в себе. Это вообще отдельная тема.

— Не наносят ли те, кто устанавливает эти правила, ущерба интересам спорта и спортсменов? — Можно сказать, что те, кто руководят этим видом спорта и зарабатывают на нём деньги, забывают, что они всячески давят на спортсменов, требуя от них непрерывных соревнований. Последние всё чаще и чаще открыто жалуются на это. Календарь соревнований очень напряжённый, потому что теннис — это спорт, который никогда не останавливается. Те, кто комментирует теннис, тоже знают об этом. Игроки могут чувствовать себя разбитыми и выгоревшими, но бизнес-машина всегда готова призвать их к порядку, независимо от состояния спортсменов.

— Вы делаете то же замечание, что и Корентен Муте: когда он теряет самообладание, ATP налагает на него огромный штраф. Но ATP подтверждает зрелищность происходящего, как можно быстрее размещая видео в соцсетях. — Он даже записал песню об этом. Он говорит об этом, он говорит о том, как «все» получают прибыль, «все» давят на тебя, «все» хотят результатов, но в конце концов ты остаёшься один в своей комнате, чтобы это переварить. Игрок часто остаётся один на один со всем этим. А на следующий день он должен вернуться на корт и вести себя как ни в чём не бывало, тренироваться как ни в чём не бывало, в то время как давление не прекращается. Я вспоминаю комментарии Зверева на эту тему не так давно. Корентен знает, о чём он говорит, и я хочу сказать, что две вещи, которые он описывает, полностью связаны между собой. Когда Корентен, Даниил или Кирьос вызывают бурю, они делают это не для того, чтобы её вызвать, они делают это, потому что находятся в затруднительном положении. Люди скажут мне: «Они могут над этим поработать». Но они работают над этим! Просто их характер, их образ жизни, который не является гладким, является не только ограничением, но также и рычагом — их рычагом — производительности, который придаёт смысл, сущность, душу тому, к чему они стремятся.

— Разве не за этим люди приходят понаблюдать на стадион или по ТВ? — Люди, которые приходят на стадион, тоже ожидают этого, даже если это их задевает. Мы приходим, чтобы увидеть, кто выиграет, а кто проиграет, но мы также приходим, чтобы увидеть неожиданные вещи, которые позволяют нам развлечься. Игрок, который отклоняется от воображаемой нормы своими эмоциями, привлекает внимание, питает бизнес. Но я хочу сказать, что в то время как все так или иначе извлекают выгоду из этого бизнеса и наслаждаются зрелищем, сам игрок остаётся один на один с этим эмоциональным давлением и должен принимать его на себя. А за эмоциями, которые являются видимым проявлением, у каждого есть целая психическая и метафорическая вселенная, и требуется время, чтобы уладить определённые вещи и привести их в равновесие.

— Как считаете, оправдание ли это тому, что игроки ломают ракетки? — Я здесь не для того, чтобы устанавливать спортивные правила, но мой голос может быть услышан, чтобы информировать общественность о том, что происходит внутри человека, подвержённого сильному напряжению. Бывает, я играю в теннис. Вы тоже. Мы не можем говорить о чрезмерной заинтересованности в нашем случае, и всё же нам иногда хочется разбить ракетку. Однако для них это их жизнь. Для них это стремление, для некоторых – профессия. Быть спортсменом высокого уровня — это не только вопрос технического мастерства. Это внутреннее путешествие. Иначе зачем прилагать столько усилий? Хотим ли мы видеть просто игрока А, игрока Б, дегуманизированных, противостоящих друг другу, как будто у них нет сердца, души, стремлений? Разве публика не приходит, чтобы увидеть противоположное? Они приходят, чтобы увидеть, как спортсмены пишут историю. И когда зрители говорят: «Давай, Даниил, ты прав» или «Даниил, хватит устраивать цирк», или «Синнер раздражает тем, что не показывает эмоций», то это потому, что они вкладывают в это что-то от себя в плане эмоций и представлений. Они выражают это за игрока. Они выражают это и за себя.

— Понимают ли это cпортсмены? — Я думаю, что многие – нет. Довольно удивительно, что голова, ум, ментальная сторона воспринимаются так несерьёзно, хотя желание, которое движет нами, является стимулом наших действий. Как будто человек – это только тело, которое должно подчиняться автоматически, не заботясь о своей голове, то есть об осознании того, что он делает, как и почему. Да и не только со спортсменами так. Многие опасаются исследовать и заботиться о своём уме, о своём существе, которое думает и чувствует! Возвращаясь к тем, кому нравится, когда спортсмен теряет самообладание, — было бы хорошо, если бы они поняли, что здесь выражаются страдания и желание избавиться от них. Прекрасным может быть то, как игрок отреагирует на событие, которое заставляет его страдать. В этот момент у спортсмена нет другой цели, кроме этой: как мне выбраться из этой ситуации? Он берёт то, что у него есть, более или менее адаптированное, более или менее чистое в своих действиях, более или менее подготовленное ментально и психологически, чтобы справиться с ситуацией. Но он не может быть спокойным, за исключением внешнего вида. То, что он делает, не является ни великим, ни скандальным. Это просто жизненно необходимо в данный конкретный момент. Теннис — это не просто отбивание мячей, это обмен ментальной силой.

— Когда Даниил или Корентен решают работать над управлением своими эмоциями, потому что не хотят мириться с тем, что с ними происходит, делают ли они это для того, чтобы добиться большего успеха или позаботиться о своём имидже? — Я не могу говорить от их имени, но что я наблюдаю в отношении такого подхода, так это то, что он не направлен на создание имиджа, за исключением, возможно, случаев, когда этого требует третья сторона, например, спонсор, который недоволен чем-то. Но в первую очередь он направлен на то, чтобы прекратить страдания или уменьшить их, а также найти пути к достижению результатов и внутреннему здоровью. Жить и строить — это нелегко. Это также долгий внутренний путь эволюции существа.

— Но если завтра игроки с темпераментом Корентена или Даниила будут вести себя как Бьорн Борг, можно ли с уверенностью сказать, что все сочтут это подозрительным и что это не поможет им хорошо играть? Означает ли работа над эмоциональной стабильностью умение определять момент, когда проявление своего характера на корте приводит к хорошей игре и хорошему самочувствию, и момент, когда это переходит в перенапряжение и человек попадает в зону страданий? — Несомненно, у каждой личности есть свой уникальный путь к достижению результатов. Работа заключается в том, чтобы способствовать удовольствию, определённому душевному здоровью, чтобы сформировать целостность с умственными и спортивными навыками, которые позволяют достигать результатов. Иногда это гораздо сложнее, и в амбивалентности бытия есть парадоксальные и неожиданные рычаги, которые, при правильном воздействии, способствуют достижению спортсменом результатов, несмотря на его собственные трудности. И эти рычаги уникальны для каждого. Вот почему сопровождение человека, спортсмена, на этом уровне требует творческого подхода, стимулирования его креативности и воздействия на различные уникальные аспекты психики и разума человека. Для меня в качестве рычага добавляется энергетика.

— Означает ли это, что культура тенниса, самоконтроля, хороших манер, предусмотренная кодексом поведения, более благоприятна для одних культур, чем для других? — В некоторых аспектах можно сказать и так. Что касается выражения эмоций или социального взаимодействия с культурной точки зрения, то действительно, если вы гуляете по Лондону и если вы гуляете по Парижу, то энергетика не совсем одинаковая. Если вы гуляете по Швеции, Норвегии или если вы гуляете по Италии, Испании или югу Франции, то тоже не совсем одинаковая. Однако мы замечаем, что каждый игрок, независимо от своей культуры, находит способ проявить себя. Так что…

Как все эти спортсмены стали спортсменами, но в первую очередь людьми? И, прежде всего, существует мифология историй, которые мы рассказываем себе или которые рассказывают нам. Пересечения этих мифологий встречаются на всех перекрёстках нашей жизни и на корте во время матча. Все спортсмены очень высокого уровня, несмотря на свой успех, сталкиваются с одной и той же проблемой. Им приходится иметь дело со слоганами: с тем, что о них говорили, с тем, что о них не говорили, со сравнениями, с внутренними, семейными и культурными предписаниями. Всё это очень сильно присутствует в них. Как и в каждом из нас.

— Вы говорите, что спортсмены не работают над своей эмоциональной стабильностью ради своего имиджа, но я помню, как Даниил, или в другом контексте Андрей Рублёв, говорили, что они больше не хотят видеть себя такими и что они собираются «давать» нам в СМИ меньше подобных сцен. Однако они снова начали. Это заставляет меня думать о механизме «новогодних» решений, таких как «я вернусь в спорт», «я перестану пить». Свидетельствует ли это о неэффективности намерений? — Мы видим, что не так просто применить на практике осознание событий, в которых мы участвуем. Существует дихотомия, с которой все мы сталкиваемся в жизни и для преобразования которой требуется время. Деконструкция и построение требуют значительных усилий. Однако всем людям, которые постепенно меняют своё поведение и глубокие механизмы функционирования, требуется время и обучение.

Чтобы изменить себя, нужно гораздо больше, чем просто заявление. Требуется работа над собой и постоянные усилия. Вы должны уметь наблюдать за своими поступками (и, следовательно, приобрести эту способность), понимать, почему вы так поступаете, осознавать, что происходит. Сказать: «Я зелёный, я хочу стать синим» — это значит пройти через промежуточные оттенки, которые не очень чёткие и которые в какой-то момент будут выглядеть как приемлемый синий. Это долгий процесс, требующий терпения. Если работа по преобразованию не происходит, то, возможно, это потому, что глубокое желание, глубокая мотивация не были по-настоящему осознаны или хорошо приведены в соответствие с принципом реальности того, что достижимо. Почему «я хочу заниматься спортом с 1 января»? Для чего? Чтобы выглядеть как мой мускулистый сосед? Или для себя? Это поверхностная, ситуативная или структурная мотивация? Для себя, для своего здоровья, для своего равновесия — как я пришёл к этому решению? Если желание не обновляется должным образом, ничего не произойдёт. Я бы добавила, что в конкретном случае спортсменов тренировки высокого уровня не являются идеальными для здоровья и равновесия человека — ни физического, ни психического. Это нечто необычное. Это состоит в том, чтобы выжать из организма максимум, за что, возможно, придётся заплатить позже. Тело и разум подвергаются испытанию. Постоянные тренировки, постоянное участие в соревнованиях, постоянное повторение одного и того же требуют умения находить в себе энергию, динамизм, радость, мотивацию, чтобы питать свой внутренний поиск таким образом, снова и снова. Сколько игроков в последнее время говорили, что графики были сумасшедшими, что они были измотаны? Почему всегда нужно продвигаться дальше? В этом контексте, из ста человек вокруг нас, сколько из них никогда не вели себя «чрезмерно» перед лицом повторяющихся ограничений или ситуаций?

— Никто, вероятно. — Именно. Поэтому я и говорю, что, когда мы выносим суждение в ту или иную сторону, мы судим самих себя. Типичный пример бессознательного мышления: «Я себе этого не позволяю, так почему другие должны иметь такое право?» Или: «Я всегда себя контролирую. Так почему кто-то другой не должен этого делать?». Или ещё: «Я ненавижу, когда он это делает, но на самом деле я бы хотел делать это в своей жизни». В любом случае, фразы типа «я контролирую свои эмоции. Ничего страшного!» не соответствуют реальности. Тот, кто так утверждает, — это именно тот, кто наступает на грань, чтобы не жить и не принимать их. Чаще всего из-за страха. Когда люди ведут себя чрезмерно агрессивно в ту или иную сторону, смотря спорт, это ставит их перед зеркалом собственных ограничений, собственного внутреннего гнева. Мы думаем о себе, мы говорим о себе.

— Потому что «шоу должно продолжаться». — Точно! Вопрос к тем, кто устанавливает правила. Разве не они первые «абьюзеры»? «Вы, актёры, должны соблюдать все свои обязательства и, более того, вести себя безупречно. Какими бы ни были усилия, что бы ни было, нам это неинтересно: каждый день ломайте себе спину, но вписывайтесь в рамки и не проявляйте эмоций». А как же другие актёры, участвующие в спектакле?

— Власти, в частности WTA, и некоторые турниры заявляют о необходимости учитывать вопросы психического здоровья и предоставлять игрокам соответствующие ресурсы. — Я заметила, что некоторые турниры «Большого шлема», такие как US Open и «Ролан Гаррос», действительно предоставляют спортсменам психологическую поддержку. Я не знаю, часто ли эта поддержка востребована. Но можно считать, что такая система может помочь игроку в данный момент и/или послужить толчком для начала работы с профессионалом. Но всё равно это немного «шизофренично», поскольку сложная система соревнований и спортивный рынок сами способствуют ухудшению самочувствия (как говорят сами игроки).

— Вы хотите сказать, что если бы общественность имела доступ к испытаниям и трудностям, через которые проходят спортсмены, она бы комментировала их менее вольно? — Многие спортсмены иногда находятся в очень плохом психологическом состоянии из-за того, что о них говорят, но чаще всего из-за того, что от них требует спорт высокого уровня, и из-за атмосферы, в которой они развиваются. Это также отражение общества спектакля. То, что произошло с Даниилом, его поведение и последовавшие за этим комментарии, — это всего лишь часть системы, история, которую мы рассказываем сами себе, мифология, которую мы создаём. Ведь что бы сказали, если бы Даниил выиграл? Мы хотим, чтобы гладиаторы, попадающие в логово льва, были бесчувственными, без эмоций. Когда он проявляет агрессию на корте, спортсмен высокого уровня не ищет этой агрессии. Он просто выражает внутренний гнев, он не злится на весь мир. Спортсмены, как правило, никого не оскорбляют, если что, они оскорбляют самих себя по умолчанию. Они защищаются от того, что считают несправедливым, или от бессилия, которое испытывают. Энергия, которую они мобилизуют, чтобы выбраться из ситуации, — это та же энергия, которая может обернуться против них. Вот и всё. И это просто человеческое. Это просто человеческое, потому что никто не идеален, никто из нас. Разве некоторые из тех, кто комментирует, не склонны забывать об этом?