Александр Епифанов: "Совинтерспорт" помешал мне стать футболистом"

Разрешив Фетисову бесплатно играть в НХЛ, "Совинтерспорт" попытался компенсировать потери на Епифанове

Главный тренер ХК "Ак Барс — Динамо" Александр Епифанов отметил в этом году свое 60-летие. Будучи рожденным в соседнем с Татарстаном городе Ульяновске, он только на подходе к 60-летнему рубежу приехал в Казань, где не бывал во время игровой карьеры. Об этом и многом другом — в эксклюзивном интервью "Реальному времени".

"Мы заматерели настолько, что были "обязаны" побеждать в чемпионатах"

— Александр Александрович, при вас команда "Зоркий" состояла из привозных игроков, что было нехарактерно для советских времен. Господчиков, Ермолаев, Фасхутдинов из Ульяновска, Корпалев из Кемерово, Шишкин из Иркутска, ребята из заполярных Мончегорска и Мурманска, и даже из Москвы...

— Там много было местных ребят из Московской области. Местные Валерий Грачев, Николай Горелов, плюс Александр Теняков (в будущем тренер казанской "Ракеты"), был Юрий Петров, чей брат Владимир был в знаменитой хоккейной тройке с Михайловым и Харламовым, я потом поиграл и с его сыном Максимом. Плюс Владимир Баранов, Михаил Климов из Балашихи, Александр Караблин, Михаил Курыгин из Обухово, Игорь Соберзянов из Люберец, ребята из Перово... Но первоначально рост "Зоркого" начался, когда пригласили возрастных Бочкова, Лобачева, Панева из Алма-Аты, и впервые стали чемпионами страны 1979 года, при легендарном главном тренере Евгении Папугине.

— То есть, условия в небольшом подмосковном городе были приемлемые?

— Зарплата моя составляла уже 200 рублей, я только-только женился, клуб сразу предоставил квартиру, и главное — я мог развиваться в спортивном плане. Когда Валентин Хардин, главный тренер свердловского СКА, спрашивал, куда я ухожу, я сказал про "Зоркий" — и он утвердил меня в этом решении: "Саша, ты правильно сделал!"

В итоге я с "Зорким" выиграл Кубок мира, Кубок Европейских чемпионов, национальные Кубки и дважды становился чемпионом страны. В 1992 году это был чемпионат СНГ, а в 1993 — первое чемпионство в России. Мы шли к этим достижениям постепенно, часто будучи в призерах. Наш наставник Евгений Манкос комплектовал команду молодыми, и в результате мы заматерели настолько, что были "обязаны" побеждать в тех чемпионатах. Вот насколько были заточены на результат, показывает моя история. В игре в Алма-Ате я сломал левую руку, а команде предстояли матчи в Кемерово и Новосибирске. Манкос меня спрашивает: "Не поможешь?". Я говорю: "Ребята уйдут на раскатку перед игрой, я зайду в раздевалку, доктор снимет гипс, завяжет коньки, и я выйду на игру. Правая рука здорова, помогу, чем смогу". В итоге мы имеем преимущество, остается минут 15 до конца, и мой одноклубник Валера Грачев, борясь с игроком кемеровского "Кузбасса", врезается мне коньком в опорную ногу. Я падаю на сломанную руку…

— Помнится, когда я сломал руку в конце 90-х, то играл потом в мини-футбол в гипсе, но однажды мяч в нее попал, и я "увидел небо в алмазах"…

— А я чуть сознание не потерял, но нашатырный спирт вернул в реальность. Когда переехали в Новосибирск, то там уже рука распухла, меня повезли на рентген, где доктор сделал снимок, обзывая меня последними словами. Я говорю: "Так было надо".

"В Финляндии меня прозвали Лукко, что переводится как замОк"

— Вы рассказываете историю 1993 года, который запомнился еще и тем, что вы впервые сыграли на чемпионате мира.

— Да, завоевал серебряные медали. Меня и раньше приглашали в сборную страны, и я играл на международных турнирах. Но на чемпионат мира не удавалось отобраться. Скажу прямо: обиды не было. У нас было очень много великолепных защитников, причем, приглашались целыми парами, сыгранными в своей команде. И Нуждинов с Сизовым из московского "Динамо", и Савлук с Шакалиным из "Енисея", блестящие мастера.

Увы, повторить успехи в чемпионате страны нам не удавалось, поскольку СССР к тому времени уже развалился, и мы это прочувствовали в том, что нам не платили зарплаты, а игроки начали разъезжаться — кто куда. В итоге из чемпионского состава в межсезонье ушло 11 человек, и всё.

— Вы перешли в финскую команду "Па Са Бенди", и это, наверное, был тяжелый для русскоязычного человека переход — все-таки финский язык тяжелый для изучения.

— Соглашусь, было нелегко. На первых порах выручало то, что Иматра, откуда команда "Па Са Бенди", находится на границе с Россией. Там рядом город Светогорск Ленинградской области, и местные жители немного понимали по-русски. И потом надо сказать спасибо руководству клуба — оно приставило учительницу к нам (а я играл в "Па Са Бенди" вместе с Олегом Чекубашем из первоуральского "Уральского трубника"). Поначалу мы общались и с тренером Лаури Сегерманом, и с партнерами по команде языком спортивных терминов, а потом сказались и уроки финского, и работа с самоучителем. Через год я уже все понимал, и даже сам, хоть и с акцентом, но заговорил. Наш тренер Лаури Сегерман, брат известного финского бендиста Леона Сегермана, подобрал хороший состав, который перебрался в высшую лигу чемпионата страны, и уже с нашей помощью команда финишировала на шестом месте, наивысшее в истории "Па Са Бенди". Меня за игру в защите прозвали Лукко.

— Наш легендарный вратарь из хоккея с шайбой Владимир Мышкин тоже играл в Финляндии, в городе Раума, в команде под названием "Лукко".

— Что переводится, как замОк. Доходило до того, что в отдельных матчах ко мне приставляли хоккеиста, задачей которого было мешать мне. Я такого, честно говоря, не видел, чтобы персонального сторожа приставляли не к игроку атаки, а к защитнику. Как только начиналась атака соперников, он, не обращая внимания на взаимодействия с партнерами, перемещался ко мне, целенаправленно мешая. Я поначалу недоумевал, но в этом есть работа тренерской мысли соперников. Увы, на следующий сезон нас покинули несколько ведущих игроков, главный тренер, и руководство клуба предложило стать мне играющим тренером.

"В летний период я в Финляндии работал в три смены"

— Сказывалось на зарплате?

— Нет, получал одну зарплату. А подрабатывал я на фабрике по переработке вторсырья у одного из спонсоров команды. Времени в первый сезон было много. В отличие от СССР и России, в Финляндии спорт полупрофессиональный, тренировок было гораздо меньше, всего два-три раза в неделю. Более того, в летний период я там работал все три смены, поскольку производство круглосуточное. Плюс поддерживал себя в форме, играя в футбол. И вот как-то мой одноклубник Юссу Кованен, который поигрывал в футбол в местной команде второй лиги, пригласил на тренировку. Я приехал, потренировался, и местный тренер подошел на разговор, пригласил на вторую тренировку, затем выставил на товарищеский матч, после чего предложил контракт.

— Вы в это время уже были и играющим тренером, и в перспективе — "подающий надежды" футбольный плеймейкер?

— Да, именно, но состояться второй части моей карьеры помешала такая организация как "Совинтерспорт". Ее чиновники затребовали за меня сумму, непосильную для полулюбительской команды второй лиги.

— Любопытная организация, которая потеряла дикие суммы на контракте с командой НХЛ Вячеслава Фетисова, который, не желая платить, уезжал в Америку с помощью Гарри Каспарова. С другой стороны — ваша загубленная карьера начинающего 34-летнего футболиста.

— Даже при том условии, что она ничего не сделала для моего потенциального контракта с финским футбольным клубом. Тем более, что я не был профессиональным футболистом, просто в летний период мы играли на КФК, первенство коллективов физкультуры, проще говоря, любительской третьей лиги. Там были еще Слава Архипкин, Коля Горелов, Валера Грачев, Максим Петров, сын знаменитого хоккеиста Владимира Петрова.

Может, это и к лучшему, поскольку я из Финляндии вернулся домой — точнее, в Красногорск. Тогда "Зоркий" переживал не лучшие времена. Я уезжал в те времена, когда он становился чемпионом страны, а на тот момент команда попала в переходные игры за право сохранить место в Суперлиге. И тут мне главный тренер Евгений Манкос позвонил: "Саныч, приезжай!" Жена осталась в Финляндии с младшим сыном, я взял старшего, и на машине приехал. А тут, как обухом по голове: Манкос подал в отставку, и в клубе мне предложили: "Принимай команду". Это был 1996 год.

"Ты, Саша, доигрался, межпозвоночная грыжа, сам позвоночный диск развалился…"

— Прямо скажем, неоднозначное предложение. Что такое 1996-й в России? Непонятная политическая обстановка, инфляция. А у вас за спиной спокойная жизнь в Финляндии…

— Да, старший сын пошел в первый класс, младший ходил в детсад. Мы уже все выучили язык, но.. Так мы были воспитаны в духе патриотизма и любви к своей стране…

— Да, но в духе патриотизма СССР. И было непонятно: то ли мы вернемся в социалистическое прошлое, то ли розданные ваучеры помогут нам достичь капиталистического благосостояния.

— Я об этом поначалу не думал. Выиграли мы тот переходной турнир, и только после него я вернулся в Финляндию, и мы сели размышлять над дальнейшей судьбой. А в там так хорошо складывалось, что у меня уже было право получения вида на жительство. Это очень редкий случай для Финляндии, и такое предложение было мне сделано. В остальном тоже все было хорошо: бытовые условия, сложившаяся команда, отличные отношения с руководством клуба, но у меня сердце лежало к тому, чтобы вернуться. Я так думаю, что если бы уезжал пораньше, то легче было бы переносить разлуку с родиной, а так у меня свербило в душе: надо возвращаться.

В Иматре мне устроили отличные проводы, и я вернулся в "Зоркий", где снова стал играющим тренером. Потом вернулся в клуб Манкос, и я перешел на должность его помощника, продолжая выходить на площадку. Со временем стало улучшаться финансовое положение "Зоркого", началось строительство крытого стадиона — это во времена, когда Московской областью руководил генерал армии Борис Громов. При Борисе Всеволодовиче спорт в Московской области расцвел, наш "Зоркий" он сделал не просто командой Красногорска, а командой области. Пригласили на должность главного тренера Владимира Янко, у которого я работал играющим помощником тренера, но после одного из матчей у меня случились такие жуткие боли в пояснице, что всю ночь не мог уснуть, и с утра отвезли в госпитале. Там профессор на меня посмотрел, сказав: "Наконец-то я тебя вблизи увидел, а то все с трибуны любовался. Но ты, Саша, доигрался, межпозвоночная грыжа, сам позвоночный диск развалился, нога отнимается…" Он же мне и делал операцию, и так в 2001 году я закончил с хоккеем.

— Вам исполнилось сорок лет. Как говорила героиня Веры Алентовой, возраст, когда "жизнь только начинается".

— Мне врачи предрекали, что на коньки я уже не встану, но ошиблись. И встал, и поигрываю, как за ветеранов, так и сейчас на тренировках с ребятами в "квадрат" встаю.

— Помимо тренерской работы в Казани, у вас есть еще проект развития хоккея в Германии. Это через контакты Сергея Биткова из Оренбурга, где вы тоже работали в местном "Локомотиве"?

— Нет, через моего старшего сына Евгения, который прошел школу красногорского "Зоркого", а потом уехал жить в Германию. Там во Франкфурте-на-Майне он нашел единомышленников по развитию хоккея с мячом, и совместно они создали национальную федерацию. Лучшие из хоккеистов страны составили местную сборную из русскоязычных ребят, которая заявилась в группу Б мирового чемпионата, и со временем поднялась до группы А, приглашая меня для ведения тренировочного процесса. Сейчас мой сын президент федерации Германии, плюс вице-президент международной федерации, а сама сборная уже пять лет выступает в группе А мирового хоккея. Мы имеем возможность приглашать в сборную страны хоккеистов, у которых есть немецкие корни, в частности, из Краснотурьинска, Свердловской области, того же Сергея Биткова, у которого жена немка. Пригласили бы и голкипера Андрея Рейна, и неувядающего Павла Франца, они немцы, но были задействованы в сборных Казахстана и России.