Прославленный футболист и первый муж Анны Седоковой умер молодым: трагедия Валентина Белькевича, «Динамо» К, «Спартак»
Как Киев перехватил его у «Спартака» и почему не отпустил в «Ливерпуль».
В незабываемом киевском «Динамо», в 1990-х гремевшем в Европе, на ведущих ролях были три иностранца, не считая натурализованного россиянина Калитвинцева. Да и те — условные легионеры. Все — родом из СССР: грузин Каладзе и белорусы Хацкевич с Белькевичем. Рослый, крепкий Александр следил за порядком в центре поля, тогда как умница Валентин творил в атаке: снабжал мячами супердуэт Шевченко — Ребров и методично поражал ворота самостоятельно. Великий Лобановский оценивал высочайший игровой интеллект Белькевича капитанской повязкой, а болельщики — просто обожали, называя не иначе как Валиком.
Между тем жизнь гениального плеймейкера и самого титулованного футболиста Беларуси была полна драматических сюжетов и оборвалась до обидного рано. Сегодня ему исполнилось бы всего 49. Вспомним Мастера.
Родители Белькевича развелись, когда он был маленьким. Воспитанием мальчика в основном занималась бабушка
— Мы познакомились лет в 8-9, в школе минского «Динамо» — и с тех пор шли по жизни вместе, — окунается в прошлое Александр Хацкевич. — Заниматься футболом начинали на знаменитом динамовском асфальте. В те времена не было «сложного детства» в Советском Союзе — мы все были счастливы. Не помню точно, когда родители Валика развелись, но он чаще жил у бабушки. Я тоже регулярно оставался у них ночевать, особенно летом, когда тренировки проводились на «Динамо». Квартира в одной остановке от стадиона — удобно ездить. Каким был Валик? Мелким, но хитрым и техничным. Скромные антропометрические данные компенсировал интеллектом. Лет после 20 уже вырос и окреп, а в детстве был очень хрупким и маленьким. Но талант был виден всегда — уже по детям и юношам Белькевич признавался лучшим игроком турниров.
Дебютный матч Белькевича в союзной «вышке» ознаменовался судейским скандалом. Последнюю игру при СССР он провёл в Киеве
Советский футбол был прекрасен многообразием стилей, но большинство из них зиждилось на мощной функциональной базе. Юный Белькевич физической силой и выносливостью не отличался — может быть, поэтому относительно поздно, на 19-м году, стартовал на взрослом уровне. Зато — удачно. На кубковый матч в Житомир тренер минского «Динамо» Вергеенко привёз в основном молодняк, и всё равно игра вызвала сумасшедший ажиотаж в провинциальном украинском городке. «Полесье» осчастливило 15 тысяч земляков на трибунах сенсационным камбэком с 0:2 на 2:2. В этой игре Валентин и забил свой первый и единственный «союзный» гол. Зацепил он немного и высшую лигу СССР. Дебютный матч вышел со скандальным оттенком. ЦСКА танком пёр к золоту, «Динамо» болталось в серединке таблицы. Фаворит выиграл — 3:1, но ярче всех в «Лужниках» выступил рефери из Душанбе. Изя Гурман поставил два пенальти в ворота минчан (Корнеев реализовал, Дмитриев — нет), а после простодушно парировал нападки гостей: «Я находился в точках, откуда мне плохо были видны эпизоды». Белькевич при счёте 0:2 заменил Жуту. В последнем — вообще последнем в истории — туре чемпионата Союза уже Жута вышел вместо Белькевича во втором тайме против «Арарата» (сыграли 0:0). А в последний раз при СССР Валентин вышел на поле в Киеве, опять-таки в Кубке. В первом матче 1/8 финала 22 ноября 1991-го местные динамовцы победили белорусских одноклубников 2:0 (Белькевич отбегал на Республиканском полчаса), а ответный уже не состоялся. Уникальный был розыгрыш: в 1/4 финала прошла всего одна игра с единственным голом Карпина на 100-й минуте, а финишировал Кубок СССР, когда страны под таким названием полгода как не существовало. Впервые за сборную — ещё одно символичное совпадение — Белькевич сыграл против Украины, в октябре 1992-го.
Белькевич много лет не общался с журналистами. Причина — травля в СМИ после дисквалификации
Пять лет после исчезновения Союза минчане безальтернативно выигрывали чемпионат республики — прямо как киевляне в соседней Украине. Но именно в этот период, осенью 1994-го, полузащитник пережил первое жестокое потрясение в карьере — годичную дисквалификацию.
Но на родине не все поняли и простили нарушителя поневоле. Игрока полоскали в прессе. «Выдумывали интервью» (цитата из невыдуманного интервью «Прессболу»). По свидетельствам людей, близко знавших Белькевича, эта история серьёзно повлияла на мировоззрение игрока. Он стал более замкнутым, недоверчивым, а от журналистов вообще наглухо закрылся — даже банальных экспресс-комментариев годами избегал.
Характерный эпизод из моей журналистской юности. Летом 1999-го четвёрка журналистов газеты «Команда» явилась на базу «Динамо» в Конче-Заспе интервьюировать чемпионов Украины. С тремя игроками проблем не возникло. А с капитаном — не сложилось.
Белькевич с минских времён не давал интервью. Но тут просто так не сольешься: клуб сказал «надо». Со страдальческой гримасой Валик назначил встречу моему коллеге и другу Диме Дымченко: в 13:00 в номере. В час дня тот стоял у дверей. Постучал — тишина. Потоптался нерешительно в коридоре минут пять — попытка номер два. Ноль реакции. Наконец, набрался храбрости, открыл дверь, вошёл. И обнаружил футболиста… беззаботно спящим (или искусно притворяющимся). Подёргал за плечо: «Валентин, вставайте…». Валентин открыл глаза: «А! Что?» — «Ну как же, интервью…». Белькевич строго зыркнул на часы, потом — на молодого корреспондента: «Мы на который час договаривались? На 13:00. А сейчас — 13:15. Извините, мне отдыхать после тренировки надо». И выпроводил из комнаты. Хитрюга на поле, Белькевич и тут ловко вышел из-под прессинга.
Табу на общение с прессой Валентин снял лишь спустя годы и только по очень вескому поводу — признанию лучшим футболистом чемпионата Украины. Но и тогда крайне настороженно относился к СМИ — поэтому его интервью в Сети наперечет.
«Спартак» тоже выходил на Белькевича и Хацкевича, однако Киев «сработал эффективнее»
Но это было позже, после феерии в Лиге чемпионов — выносов «Барселоны» и «Реала», полуфинала с «Баварией». А в середине 1990-х перед минскими друзьями-одноклубниками встал крайне непростой выбор: Москва или Киев, «Спартак» или «Динамо»?
«Интерес со стороны «Спартака» был, — подтверждает Хацкевич. — В конце 1995-го или начале 1996-го Есауленко [бывший вице-президент московского клуба] приезжал в Минск. Встречались в ресторане, беседовали. Но «Динамо» сработало более эффективно. Валик первым уехал в Киев, у него контракт с Минском раньше закончился. А я — через два месяца. Считалось, что по складу ума и игровым характеристикам Белькевич больше подходил под спартаковский стиль, чем под динамовский. Так что украинским болельщикам очень повезло, что на протяжении долгих лет они наслаждались игрой такого великого футболиста».
Правда, сладилось у Белькевича в Киеве не сразу. При главном тренере Сабо его даже в дубль спускали — неслабый такой удар по самолюбию официально лучшего футболиста Беларуси.
В Киеве Валентин близко сдружился с Шевченко, и эта взаимосвязь чудесно отражалась на игровом сотрудничестве. У Лобановского, в принципе, коллективные взаимодействия репетировали до автоматизма, но Андрей с Валиком просто-таки телепатически понимали друг друга на поле: ещё до приёма мяча хавбек знал, куда рванёт нападающий.
Белькевич был таким же символом киевской чудо-команды, которая завораживала весь бывший Союз, как Шевченко и Ребров. Но если украинские нападающие на пике уехали на Запад, в Италию и Англию, то их белорусский товарищ все лучшие годы отдал «Динамо».
«Думаю, предложений по нему было много, — предполагает Владислав Ващук. — Вопрос в том, доходили ли они до самого Белькевича. Я, например, о приглашении в «Боруссию» и «Монако» узнал только после ухода из «Динамо». Можно сказать, что нас ограждали от информационных потоков. Из Киева в то время неохотно отпускали игроков, чтобы не ослаблять команду». Белькевича, с его слов, в 1999-м хотел «Ливерпуль». Не продали. Верно, из тех же соображений, о которых говорит Ващук.
Единственным игроком, которого «Шахтёр» в 2000-е пытался перекупить у Киева, был Белькевич
В 2000-х, когда антагонизм Киева и Донецка в футболе достиг апогея, представить трансфер игрока из команды в команду стало просто невозможно. Но однажды Ринат Ахметов, могущественный хозяин «Шахтёра», всё же сделал предложение киевским коллегам: $ 8-9 млн за Белькевича. За игрока, которому шёл уже 30-й год, приличные деньги. Но потенциальная трансферная бомба так и не рванула.
«По-моему, Валик был единственным футболистом того «Динамо», которого пытался купить «Шахтёр», — припоминает Хацкевич. — Но Белькевич однозначно сказал, что в Донецк не пойдёт».
В 34 он уехал доигрывать в Азербайджан, в бакинский «Интер». А через полтора года вернулся в «Динамо» в новом качестве, тренерском.
С певицей Седоковой капитан «Динамо» прожил два года. После развода он вернулся к девушке, с которой встречался с середины 1990-х
В мире шоу-бизнеса футболиста Белькевича знали как первого мужа Анны Седоковой. Пышную свадьбу динамовского капитана с «рыженькой» из золотого состава девичьего трио «ВИА гра» обсуждали не только и не столько спортивные СМИ, сколько светские хроникеры. Позже выяснилось, что к тому времени невеста уже была беременна — в июне 2004-го её фигура не выдавала интересного положения.
Рождение дочери Алины — самое счастливое совместное воспоминание в краткосрочной семейной жизни футболиста и певицы. Уже через два года звёздный брак развалился — не сошлись характерами и взглядами на жизнь. Анна впоследствии жаловалась, что у Белькевича была другая — «до, во время и после неё». С киевлянкой Олесей Валентин познакомился после перехода в «Динамо», но отношения оформил лишь после развода с Седоковой.
«Наверное, два известных, творческих человека не могли долго прожить вместе, поэтому развод Валика и Ани был в какой-то степени предсказуем, — рассуждает Александр Хацкевич. — Конечно, он переживал. Любое расставание болезненно, а когда ещё и маленькое сердечко бьётся рядом — вдвойне. Впервые стал отцом — и практически не видел дочку. Но как бы тяжело ему ни было, Валик не показывал этого посторонним. Он вообще очень хорошо умел скрывать эмоции, будь то радость или грусть, держал всё в себе. Когда мы играли, я свою жену знал меньше, чем Валика. Но даже меня он не во все подробности своей жизни посвящал».
О втором браке футболиста многие узнали только после его смерти — Белькевич вообще не афишировал личную жизнь.
В августе-сентябре 2014-го Киев похоронил трёх больших футболистов — Белькевича, Баля и Гусина
Последние четыре года жизни Валентин трудился тренером в системе киевского «Динамо». По отзывам товарищей, имел задатки сильного специалиста. Но в полной мере реализовать их не смог. Не успел. Летом 2014-го у него истёк контракт, а продлевать его клуб почему-то не спешил. По воспоминаниям вдовы Белькевича, это стало для него настоящим потрясением, спровоцировав тяжёлую депрессию.
«Он тогда ушёл в себя, замкнулся — даже на звонки друзей не отвечал, — рассказал коллега, попросивший не называть его имя. — Не понимал, как дальше жить, что делать. Сжигал себя изнутри. В тот вечер вроде бы сидел дома, смотрел телевизор. Вдруг поплохело, захрипел. Оторвался тромб. Скорая пыталась спасти, но тщетно…»
«Валентин умел видеть футболистов и людей, умел работать с ними и в перспективе мог много дать не только молодёжи, но и взрослым, сформировавшимся игрокам, — считает Хацкевич. — Мы вместе начинали в дубле киевского «Динамо», а как только была создана команда U19, он с ней сразу выиграл чемпионат Украины. Когда Сергей Ребров принял первую команду, в академию зашла большая группа испанских специалистов. Не помню, чтобы его полностью убрали из клуба. Чтобы «Динамо» некрасиво поступило с Белькевичем — такого просто не могло быть. Лето-осень 2014-го были очень тяжёлыми — столько ребят ушли друг за другом. Мы часто виделись с Валиком, и никаких визуальных предпосылок к трагедии не было. Даже если ему было плохо — никогда не признавался. Когда услышал в телефонной трубке: «Валика больше нет» — шок был такой, что не передать словами. Это очень тяжело, но изменить мы ничего не можем. Только помнить».
«Он сильно переживал после окончания контракта, — добавляет Ващук. — Весь негатив в себе переваривал. Но когда Валик ушёл, никто не мог поверить, что это правда. Молодой ещё парень, всего 41, по здоровью никогда вопросов не было. Пока ты играешь, выплескиваешь эмоции на поле, а после карьеры их выбросить сложно. Он так и в памятнике отображён — сидит на лавочке, думает, переживает…»
