Интервью с главным тренером «Динамо» Санкт-Петербург Дмитрием Белоруковым — о тренерстве, игровой карьере и будущем

Дмитрия Белорукова вы можете помнить по «Амкару» и «Динамо». Сейчас он работает тренером в Санкт-Петербурге.

Дмитрий Белоруков – символ «Амкара». 11 сезонов в качестве футболиста, потом – недолгое время тренером. А в начале этого года он неожиданно оказался в родном Петербурге, возглавив «Динамо» из Второй лиги. Для 39-летнего Белорукова это первый опыт работы главным на профессиональном уровне.

Запускаем!

Как Белоруков оказался в Петербурге

– «Динамо» из Санкт-Петербурга. Как вы здесь оказались? – В конце декабря мне позвонил спортивный директор Александр Макаров. На тот момент я работал в Перми. Мы пообщались. После связались с президентом клуба, тоже переговорили. Меня заинтересовала возможность поработать на профессиональном уровне. Приехал в Петербург и подписал контракт.

Это мой первый клуб такого уровня. Повышение. Ни капли не сомневался. Я вернулся в родной город – домой.

– Какие задачи обозначило перед вами руководство? – Команда не попала в первую восьмёрку, поэтому как таковых задач на весну у нас нет. Пока собираем команду, ведём селекцию. Меняем общий подход к формированию и позиционированию клуба – хотим сделать акцент на молодых футболистах – до 21–22 лет. Много возрастных ребят покинули «Динамо». Надеюсь, у нас получится построить хороший коллектив.

Ориентируемся на питерских футболистов. Сейчас у нашего клуба нет возможностей приглашать ребят из других городов. Есть небольшой селекционный блок, но бóльшая часть вопросов замыкается на Макарове.

– В Перми вы работали с молодёжью. Это стало важным аргументом в пользу вашего назначения? – Полагаю, да. Мы обсуждали это с президентом. Это стало плюсом при выборе в мою пользу.

– Сейчас клуб не имеет никакого отношения к обществу «Динамо». Получается, полностью частный? – Да. Всю команду тянет наш президент Константин Самсонов – у него свой бизнес. Он вкладывает средства в команду, выступает главным спонсором и одновременно руководителем. К таким людям только уважение.

– Слышал, что в следующем сезоне клуб уже хочет бороться за выход в Первую лигу? – Планы такие есть. Но всё будет упираться в финансовое положение и инфраструктуру клуба. Планов действительно много, есть большое желание развивать проект. Однако времена непростые. Надеюсь, всё получится.

Недавно мы объявили об открытии академии в Петербурге. Есть и молодёжная команда, которую важно развивать. Клуб старается выстроить правильную структуру.

Тренерская карьера Дмитрия началась ещё в 2015 году. Как это?

– Старт вашей тренерской карьеры пришёлся ещё на 2015–2016 годы, когда вы были играющим тренером «Амкара». Как так получилось? – Я был возрастным игроком, капитаном. Тренером назначили Гаджи Муслимовича Гаджиева. Играющий тренер – его инициатива. Он хотел видеть меня в штабе, где я бы представлял интересы команды. Но полномочия, честно говоря, были формальными. Он просто в одном интервью сказал, что Белоруков – играющий тренер. Контракта не было. Участвовал в обсуждениях, высказывал мнение, на этом всё. Тренировки не готовил, не проводил, работал наравне со всеми. Дальше от команды я от этого не стал.

– Зачем Гаджиеву это было нужно? – Может, для того, чтобы быстрее сблизиться с командой. Познакомиться и понять все принципы работы. Я ему в этом помог.

– При этом карьеру вы завершили в 2019-м. Быстро пришла идея, что вы хотите уже полноценно тренировать? – Почти сразу. Не хватало коллектива. Вообще не мог находиться один, не привык жить в этом русле. Так что через пару месяцев пошёл в пермскую академию и взялся работать с детьми.

Тренерство мне нравилось всегда. Многие говорили, что может получиться. Возможно, дело в лидерских качествах, чём-то ещё. Так что логично было бы попробовать себя в этой роли. И вообще, мне нравится работать в полях.

– Почти сразу вас позвали ассистентом в пермскую «Звезду». Много непривычного? – Параллельно с работой в академии пошёл учиться на лицензию. Получил её, и Хузин позвал в «Звезду» во вторую лигу. Непривычным было всё. Ты уже не футболист, а часть руководства. Сложно было перейти от панибратского отношения к официальному. Ведь в команде было много ребят, с кем мы ещё играли.

– Дальше – «Амкар». – Да, клуб возродился, и мы всем тренерским штабом пошли туда. А через полгода я возглавил молодёжку клуба. Всегда этого хотел. Как только позвали главным, даже не думал. Там было много рутинной и не очень интересной работы. Мы с ней справились. Сформировали костяк будущей команды. Посмотрим, что из них вырастет.

Белоруков — воспитанник «Смены»: ездил на сборы с Петржелой, а «Зенит» предлагал контракт

– Вы – воспитанник школы «Смена». Конец 90-х. Как вы опишете то время? – Я попал в интернат в девятом классе. Там тренировался с ребятами постарше. В эти три года изменился во всём, прибавил во всех футбольных компонентах. Не будь того периода, возможно, ничего бы не достиг.

С нами учились Сычёв, Кержаков. Правда, Александр не тренировался, а работал с «Зенитом». Ещё Максим Астафьев. Вообще, многие чего-то добились.

– Атмосфера была жёсткой? Время накладывало отпечаток? – Было по-разному. Но все жёсткие истории были до нас. Когда я приходил, уже даже прежней дедовщины не было. Хотя в любом случае плюс-минус как в армии.

Понятно, что, кто старше, мог что-то сказать молодому, за чем-то послать. В детали вдаваться не хочу, но были неприятные истории. Меня это обошло, потому что я приходил туда только учиться. А жил дома.

– С Сычёвым были близки? – Как и со всеми остальными. Потом он уехал в тамбовский «Спартак», и контакты прекратились. Он был хорош. Но не сильнее всех на голову. В топе лучших игроков – да.

– Вы имели все шансы попасть в ту самую команду с нашего двора, которую собирал Петржела. Играли в «Зените-2», ездили на сбор с основой. Почему не остались в Питере? – «Зенит» предложил контракт. Быть рядом с главной командой, но не в ней. Под основой. Аршавин, Малафеев, Денисов уже работали с Петржелой на тот момент, а меня приглашали в другом статусе.

– И что вас смутило? – Было другое предложение. Сразу играть на высоком уровне. Конкурировать за место в составе.

– Тем не менее с Петржелой вы прошли сборы. Какими они были? – До сих пор точно могу сказать, что это были очень тяжёлые сборы. Такие нагрузки я нигде не встречал.

– Чем тренер ещё запомнился? – Когда уже улетали, команда собралась в аэропорту. Все чуть ли не в самолёте. Но нет Петржелы и вроде бы Быстрова. Ждём, однако никто не приходит. В итоге выяснилось, что они засиделись в казино. Но в последний момент всё же успели. Петржела любил казино. Это не секрет.

– Какая сумма значилась в неподписанном контракте с «Зенитом»? – Около $ 30 тысяч в год. С учётом подъёмных. Это были не космические, но хорошие деньги. В том же «Зените-2» до этого я зарабатывал 20 тысяч рублей в месяц. Так что приличное повышение. Тяжело было отказываться.

– Был ли разговор с Петржелой о вашем будущем? – Да. На последнем сборе. После чего и решил, что не подпишу контракт. Он сказал, что не видит меня конкурирующим в борьбе за основной состав.

– Там ведь были неплохие игроки. – Да, но по прошествии времени понимаю, что мог бы конкурировать. И, может, был бы одним из лучших. Но тогда был молодой. Имелись советчики…

– Хотя бы раз пожалели, что не подписали тот контракт? – Пожалел через неделю. Уже заканчивался заявочный период. Агент изначально сказал, что всё будет нормально. Я сидел дома, ждал звонка. А агент пропал. Не пишет, не звонит. Уже думал проситься обратно. Вообще, много мыслей было. Но за три-четыре дня до конца заявки всё же подписал контракт с «Анжи».

В Махачкале Белорукова называли «американцем». Но заиграть он там не смог

– Почему именно Махачкала? – Они взяли меня без просмотра. Это было главное.

– Дагестан 20 лет назад. Наверное, не главное позитивное впечатление в карьере. – Команда играла в Первой лиге. Крепкий середняк. Но я почти сразу стал основным. Тренер Евгений Кузнецов в меня поверил. Мы жили на базе за городом на берегу моря. Около получаса до Махачкалы.

– Там было безопасно? Никто не стрелял? – Только на свадьбах. По городу передвигались спокойно. Нас разве что называли «американцами». Внутри команды. Было такое понятие: приезжие – значит, американцы.

– В «Анжи» вы не задержались. – Так меня оттуда выгнали. В тот момент был серьёзный удар по юношеской психологии. Весь первый круг отыграл в основе, потом сменился тренер. Пришёл Галямин, и там быстро решили, что я неинтересен.

– Напрашивается наивный вопрос: «А что случилось?» – В то время я не понимал, как это работает. Сейчас уже смотрю адекватно. Они взяли игроков в аренду из других клубов на мою позицию. А со мной попрощались.

– Жёстко. – От меня ничего не зависело. Они выплатили мне все деньги по контракту и дали бумагу, что могу работать с другой командой. Примерно с сентября был в Питере и тренировался с «Машиностроителем».

– А что агент? – Он был. Но в то время никто не озадачился объяснением каких-то причин. Из московского «Динамо» меня так же убрали – приехал иностранец: мне сказали, что не нужен.

11 лет в «Амкаре»: Рахимов научил футболу, Черчесов — менеджер, алкоголь, Лига Европы и 5 миллионов отступных

– Кто позвал вас в «Амкар»? – Это было ещё до «Анжи». Интерес возник, когда я был в «Зените-2». Приглашали на сборы, но я поехал с Петржелой. Так что к моей кандидатуре вернулись через год. После расторжения контракта с «Анжи» позвали в Пермь. На первых сборах подписал контракт с «Амкаром»

– Первый тренер Сергей Оборин – жёсткий? – Воспоминания о нём позитивные. Он дал мне будущее в футболе. Как человек он добрый и хороший. Хотя мог и прикрикнуть. Но, в общем-то, много в чём помог.

– Как человек – бесспорно. А как тренер? – Про тренеров – либо хорошо, либо никак.

– Каким тогда был коллектив? – Очень хороший. Не чувствовалось, что я приезжий. Быстро стал игроком основы.

– Вскоре после Оборина пришёл Рахимов. Вы говорили, что он «научил «Амкар» играть в правильный футбол». Давайте расшифруем. – Можно сказать, что он в принципе научил футболу. Объяснил, как правильно играть в обороне, как перемещаться, страховать. При нём я понял, что такое адекватные требования, которые надо выполнять. До этого играли как получится. При Рахимове появилась система. Стало полегче.

– В Перми вы оказались в том самом возрасте, когда приличная часть талантливых игроков из футбола уходит – сигареты, алкоголь, тусовки. Как у вас с этим было? – Все это так или иначе проходили. Я не исключение.

– Вы курили во время игровой карьеры? – Да, бóльшую часть. Пусть и промежутками.

– Алкоголь? – Тоже был.

– Это мешало? – Самому оценивать трудно. Скорее мешало. Мой пример в этом плане неидеален. На него не надо равняться. Мы старались это делать в правильное время и в правильные дни. Может, не всегда получалось.

Вполне возможно, если бы не делал чего-то из этого списка, моя карьера сложилась бы иначе. Лучше или хуже – не знаю.

– Снова к «Амкару». Лучший сезон команда выдала при Божовиче – вы же тогда почти весь сезон шли на третьем-четвёртом месте. И в итоге остановились в шаге от медалей. Как так вышло? – Всё началось ещё с Рашида, при котором в 2007-м мы стали восьмыми. Потом – четвёртое место. Всё по накатанной. Божович не стал ломать то, что сделал Рахимов. Плюс добавил игры в атаке. Все тогда были в самом футбольном соку. И мы дали хороший результат.

– Четвёртое место и выход в Лигу Европы. Сколько дней вы это отмечали? – Несколько точно. Помню, из-за этого даже пропустил самолёт в Питер. И пришлось покупать новый билет.

– А у вас была весёлая команда. – Это бесспорно. Всякое случалось.

– При этом в тот период вас звали чуть ли не все большие клубы. Расскажите о них. – Тогда Рашид ушёл в «Локомотив», забрал Левенца. Говорили, что меня тоже хотели. Но до конкретики не дошло. Интересовались и другие топы. И не только топы – Гаджиев хотел видеть в Самаре. Но там был вопрос в цене. Сумму, которую установил «Амкар», тогда никто бы не потянул.

– Знаете эту сумму? – Около € 5 млн. В то время из «Барселоны» в «ПСЖ» за такие же деньги ушёл Максвелл.

– Не было желания поговорить? – Желание было, но не хотелось портить отношения. По сути, я заявил бы, что не хочу играть в «Амкаре».

– Игра в Лиге Европы – одно из главных событий в карьере? – Безусловно. В Перми интерес был огромный. Люди сидели на заборах, стройках, деревьях. Самое большое футбольное событие в Перми.

– Вы ведь олицетворение «Амкара» того времени. – Главной звездой себя не чувствовал. Я не нападающий. Болельщики любили игроков атаки – Кушев, Пеев, Волков. У защитников совсем другая работа. Да, меня знали все, но это история не про любовь и овации. Вспоминаю, что, когда меняли Волкова, стадион всегда «взрывался». А меня не меняли. Играл по 90 минут. Поэтому без оваций.

– Пользовались своей известностью в Перми? – Узнавали всегда. Помогали, в чём-то уступали. Из последнего – случай в МФЦ. В очереди много людей, охранник подошёл, дал номерок и сказал, что я следующий. И поблагодарил за игру.

– А какие-то значимые подарки? – Такого не было. Это в других командах.

– Какая самая большая премия был в «Амкаре»? – $ 20 тысяч. Когда обыграли на выезде Томск и заняли четвёртое место.

– В этот момент где-то рассмеялся Александр Кокорин. – Каждому своё.

– Следующий важный хайлайт карьеры – сезон со Станиславом Черчесовым. Вернее, 24 тура. Главное воспоминание об этом? – Это не тренер, а менеджер. Он привёз серьёзный штаб. Каждый занимался своим делом. И всё это курировал Саламыч со своей харизмой, характером, наставническими речами. Такой опыт был первым.

– Как у вас сложились отношения? – Всё нормально. Хотя когда он только пришёл, то убрал из команды Попова и Волкова – лидеров и опытных футболистов. Думал, что я следующий. Но в список не попал. И в процессе работы у нас сложились нормальные отношения.

– Тогда образ Черчесова – диктаторский? – Скорее да. Он знал всё и про всех. Когда всё хорошо и есть результат – мог что-то пропустить. Имею в виду нарушения дисциплины. Если начинается что-то плохое – всегда вспомнит. Но не наказывал за каждый косяк. Думаю, это стратегический подход. Его метод. Но мы точно понимали – он знает всё. Даже если не говорит.

Финиш карьеры: как Белорукова убрали из «Динамо» и зачем пошёл в «Анжи»

– Черчесов в итоге ушёл в «Динамо». А через два года вы сами оказались там. Почему решились на переход в 33 года? – Хотелось что-то поменять. В «Амкаре» отыграл 11 лет. И тут позвало «Динамо». Я мог разорвать контракт без всяких проблем. А в Москве ещё и давали зарплату в два раза больше. Тоже аргумент.

– Но вы всё равно приходили в клуб, который совсем недавно скупал звёзд, а потом оказался в ФНЛ. Так что не лучшее время. – Да, переходил в Первую лигу. Но оправдываю это тем, что там была самая большая зарплата в карьере. В итоге первое время был основным, а потом… Как и всегда, пришли новые футболисты. И меня отдали в аренду в «Амкар». При этом сами платили деньги. Кто-то из руководства дал даже интервью: мол, как же так, мы ему платим деньги, а «Амкар» такие результаты показывает.

– Но в «Динамо» вы с кем-то поговорили? – Общался. И с тренером, и с руководством. Напрямую не говорили, но я понимал, что ничего личного. Только бизнес – надо было привезти своего футболиста. Чтобы купить что-то новое, надо отдать что-то старое.

– Последний ваш клуб – «Анжи», за который вы отыграли всего полгода. Почему вы туда поехали? – Тогда они играли в РПЛ. Начало сезона, никто не хотел вылетать. Были планы сохранить команду, наладить финансирование. Но не вышло. Я отыграл до зимы. Но не получил за это время ни одной нормальной зарплаты. Дальше, может, и поиграл бы, но не хотелось за те деньги, которые предлагали. И не было желания заканчивать в первом или втором дивизионе. В принципе, я и до сих пор могу выскочить на поле, но каждый день тренироваться тяжело.

Деньги: сколько остались должны в клубах (в пересчёте на квартиры)

– За деньги, которые вам остались должны в «Амкаре» и «Анжи», можно купить квартиру в Петербурге? – Можно. Думаю, несколько нормальных квартир точно.

– Что-то можно вернуть? – Небольшую сумму отдал УЕФА. По «Анжи» документы отправили. Но не знаю, как сейчас.

– Вы играли в то время, когда некоторые не самые талантливые футболисты заработали на много поколений вперёд. Про вас такое вряд ли можно сказать. Жалеете? – Не особо. Ведь нередко эти самые футболисты быстро заканчивали. Я доиграл до 35 на уровне РПЛ. Считаю, это хороший результат. Да, могло всё сложиться иначе. Но я играл в хорошем коллективе, на меньших деньгах, но с лучшими эмоциями.

– Но вряд ли вы заработали себе до конца жизни? – Если очень скромно жить разве что. У нас не было денег на дорогие машины, квартиры. Но я построил дом в Перми – возможно, это самая большая трата.

– Изменили бы что-то в своей карьере? – Из нереализованных моментов – ни одного матча за сборную России. Был всегда рядом со списками, но не в них. Плюс – мало европейских матчей.

– В Европу не звали? – Никогда. Но было большое желание там поиграть. Может, как тренер ещё съезжу.

Самая мрачная часть интервью: деградация РПЛ, убитый детский футбол и отсутствие света

– Вы следите за происходящим в РПЛ? – В последнее время меньше. После исключения из еврокубков чемпионат России потерял свою значимость. Главные матчи смотрю, но большого интереса нет. Как игрок следил почти за всеми матчами тура, а сейчас только обзор.

– Уровень снизился? – Думаю, да. Что делать? Работать с молодёжью. Важна массовость футбола. Это же всё можно посчитать – сколько раньше было команд, сколько сейчас. Сколько вообще людей задействовано в футболе.

– Футбол стал менее интересен? – Да. И меньше людей играет на профессиональном, любительском уровне. На выходе получаем то, что есть.

– Но РФС говорит, что работа ведётся. – У них всё на бумаге. В полях ведь никто не работал. У нас, практиков, немного другое ощущение. Давайте честно: всё очень плохо. Детский футбол в регионах умирает. В Перми на город-миллионник нет даже чемпионата города. Есть только края. И там две команды борются за что-то, остальные – проходной двор. Нет никакой конкуренции. Лучших игроков забирают Москва, Питер, Краснодар. И кому это нужно?

– Может, тренерам? – Им это неинтересно. Никто не повышает их квалификацию, не помогают с образованием. Это замкнутый круг. Хороший футболист никогда не пойдёт работать тренером. Если только фанатик. Я пошёл работать туда не за деньгами. И получал 22 тысячи рублей. Месячный оклад тренера в Перми. И что на эти деньги можно сделать? Качественного специалиста на такие деньги не пригласить. А работа – почти каждый день.

– Российский футбол вернётся в Европу? – Надеюсь. Но нужно понимать, что сейчас мы многое теряем. И возвращаться придётся с большим трудом. Важный показатель – присутствие российских футболистов в Европе. Раньше там было 40 человек. Прошло 20 лет – осталось двое. Вот и весь наш футбол. Хотя в РФС всё растёт. От безысходности можно и в Азию пойти. Но и там, думаю, мы никому не нужны.

– Давайте всё же обозначим свет в конце туннеля. – Я пока света не вижу. Наш футбол становится хуже. И деградирует. Где свет?