Зарубежные турне были для советских футболистов незабываемым приключением. Каждый стремился за границу, где можно было посмотреть другой мир и выгодно закупиться на сэкономленные суточные. Знаменитые спортсмены привозили в СССР новые впечатления и делились с приятелями веселыми историями. Экс-нападающий ЦСКА и «Локомотива», чемпион мира среди железнодорожников Александр Козловских рассказал «Ленте.ру» о суровых реалиях советского футбола 1970-х, о жесткой системе армейского спорта, о договорных матчах, о том, как Валерий Карпин пробивал себе дорогу в большой футбол, о дружбе с Эдуардом Стрельцовым и о том, как пытался забить Льву Яшину.

«На суточные можно было разгуляться»

«Лента.ру»: Самый запоминающийся матч в вашей карьере?

Козловских: Однажды я сыграл против самого Льва Яшина. Это был товарищеский матч в Кирове, знаменитый вратарь уже заканчивал карьеру. В недавнем фильме про Яшина показано, как он смещается в сторону, когда на ворота выходит игрок. Тот бьет — и Лев Иванович берет мяч. А потом объясняет: я специально освобождаю один угол, чтобы вынудить соперника пробить именно туда. Я про этот трюк не знал, мне всего 18 — и вот выхожу с ним один на один. Яшин смещается вправо и оставляет свободный угол. Бью на силу, мяч попадает в штангу и уходит мимо ворот. Эх, а так мог бы похвастать, что забивал самому Яшину!

Судьи вас сильно обижали?

В 1974-м ЦСКА играл в «Лужниках» со «Спартаком». Уступили из-за ошибки судьи [Валентина] Липатова, хотя соперники, наверное, думали иначе. Самое интересное, после матча вышел приказ — забрать Липатова на переподготовку в армию. И он целый месяц скрывался, чтобы его не забрали.

В 1974 году вы вместе с ЦСКА побывали в Северной Америке. Какой нашли жизнь на «загнивающем Западе»?

Я вылетел на три дня позже команды, поскольку сначала меня не хотели выпускать из страны. А история такая: пермскую «Звезду», с которой мы выиграли вторую лигу СССР, поощрили поездкой в Марокко. Там ко мне подошел человек: «Сигареты есть?» У меня как раз был с собой блок. Мужик попросил продать его, я согласился. В общем, предложил принести в условленное место.

Это была провокация?

Наверное, ведь больше я этого человека не видел. Так вот когда мы оформлялись в Америку, я заполнял документы как попало. И меня не выпустили: конечно, напрямую не сказали, что из-за сигарет, но у меня сложилось именно такое ощущение.

Почему же потом изменили решение?

Загадка. Когда команда улетела, меня попросили сидеть на чемоданах. Дня через три снова вызвали в ЦСКА и огорошили: «Ты летишь в Америку». Поехали в банк, мне там выдали доллары — на всякий случай побольше, поскольку добираться предстояло долго. Познакомили с сопровождающим и посадили в самолет до Монреаля. Далее — Торонто. Запомнилось, что самолеты у них вроде наших трамваев: люди сели, попили кофе, съели бутерброды и через час вышли. Летают как на работу. А мои встречающие перепутали время и в аэропорт не явились. Пришлось брать такси.

Как в фильме «Брат 2»?

Нас предупреждали, что там везде бандиты и надо быть осторожнее. Пугали, короче, сильно. Пока я ждал [встречающих], рядом ошивался субъект небольшого роста в кепке с огромным козырьком как у грузина. Я еще подумал: «Какой-то мафиози, надо от него подальше держаться». Я же второй раз в жизни выехал за границу и сразу в Америку. В общем, выбираю красивое такси, сажусь, а за рулем этот. Ну, думаю, все, попал. А мужик-то оказался нормальный, пока ехали все мне что-то рассказывал. Привез меня в отель на берегу озера Онтарио. Портье на чистом русском сказал, что ЦСКА уехал на хоккей, и предложил проводить меня в мой номер.

Откуда взялся этот русский в Канаде 1970-х?

Украинец. Оказалось, бывший бандеровец. Воевал на стороне повстанцев в Западной Украине, а в 1949-м, когда их стали прибивать, эмигрировал в Канаду.

Что он вам рассказывал?

Сказал, что хорошо тут живет и что жену вместе с ним сразу не выпустили [из СССР], она приехала только через 20 лет.

Как советскому человеку Торонто?

Впечатлил. Нам тогда было очень далеко до их уровня жизни. У них уже тогда были многоэтажные торговые центры. Возможно, мы и сейчас на том уровне не живем.

Что привезли семье?

Ой, много чего. Рубашки были по доллару. [Женские] трусики «неделька» — по полтора. А в наше время, в 1970-е, в СССР не знали, что такое «неделька». В общем, на суточные можно было разгуляться.

Но ходили вы не только по магазинам?

С [вратарем Леонидом] Шмуцем зашли в… сексуальную штуку. Там кабины по кругу, зашли в кабину вдвоем, чтобы дешевле. Стоимость — центов 15. Запускаешь, и вылезает голая негритянка. Круг вращается, и она к тебе то задом, то передом повернется, то груди поднимет. Пять минут посмотрели и ушли.

С ЦСКА вы побывали и в Ираке?

Там нас потрясающе принимали, создали изумительные условия. Даже воздушный парад устроили в нашу честь. Это очень интересная, чисто восточная страна. У них свой образ жизни.

«Тарасов сказал: “Я занялся не своим делом”»

В ЦСКА вы попали, можно сказать, против своей воли — из пермской «Звезды», где обратили на себя внимание высшей лиги, верно?

Поначалу у меня были значительные пробелы в технике, играл за счет физических данных и голевого чутья. 1973-й, я в Перми, и после первого круга меня вызвал тренер [Николай] Самарин: «Ты уже перерос нашу команду и готов для высшей лиги, я советую тебе ехать в Ленинград. “Зенит” — это твое». Я согласился, приехали ленинградцы, подписали со мной контракт, поставили на ставку. То есть еще играю за «Звезду», а деньги начисляют в «Зените».

Ловко.

Когда поехали на какой-то выезд, за мной увязались два подозрительных мужика, один даже был с фингалом. После тренировки они вошли ко мне в номер, я хотел закрыться, но не успел. Оказалось, эмиссары из Ворошиловграда (ныне Луганск — прим. «Ленты.ру»). Зазывали в «Зарю», которая годом ранее выиграла чемпионат СССР и готовилась к старту в Кубке европейских чемпионов. Очень упорно уговаривали. Чтобы они отвязались, сказал, что служу в армии. Они пообещали перевести меня к себе и уже начали процесс, как вдруг на горизонте появился ЦСКА.

И добровольно-принудительно забрал в Москву?

Потом выяснилось, что в ЦСКА началась паника: почему российского игрока забирают на Украину?! Сразу прислали офицера, он приехал 4 сентября, а 5-го у моего сына день рождения. Я просил дать мне возможность отпраздновать с ребенком и улететь в Москву на день позже. Он резко отказал: «Нет, я не имею права, у меня приказ». Это был первый звоночек, который меня оттолкнул [от ЦСКА]. Ладно, 5 сентября мы прилетаем в Москву, меня привозят к начальнику ЦСКА. Ему говорят, что, мол, такой-то рядовой доставлен. Он на меня смотрит (а я в гражданской одежде) и спрашивает: «Рядовой, а где твоя форма?» — «В сумке». — «Ты же военнослужащий!» Это оттолкнуло еще сильнее. Неужели нельзя по-человечески? Все-таки спортсмена привезли.

Кто-то еще вас в ЦСКА удивил?

Великий защитник [Альберт] Шестернев. Он уже закончил карьеру и вошел в тренерский штаб. И вот наставник [Валентин] Николаев устроил двусторонку между первым и вторым составами. Меня сразу выпустил в основе, а за дубль вышел Шестернев. И вроде он и в возрасте уже, и давно без игровой практики, — но я ничего против него не могу! Ни убежать, ни обыграть. Думаю, что же мне вообще светит в высшей лиге, пора собираться домой. Потом, правда, приспособился.

Самый счастливый для вас день в составе армейцев?

Наверное, когда забил два мяча киевскому «Динамо». Сразу обступили корреспонденты, интервью. Стали спрашивать про разницу между высшей и первой лигами. А я просто готовился к этой игре, наметил себе план, и он оправдался. Защитники атакуют в момент приема мяча, жестко бьют по ногам. Чтобы этого избежать, надо не ждать, а встречать мяч и резко уходить в сторону. Удалось переиграть киевлян за счет стартовой скорости. Хотя в «вышке» играют побыстрее, пожестче и поплотнее.

Кстати, за сколько бегали стометровку?

В районе 11 секунд. Но стометровка — ерунда, в футболе гораздо важнее дистанция 30 метров. Как-то бежал 100 метров с мастером спорта и на отсечке 30 метров я у него выиграл. Потом он набежал, обогнал и в конце обошел меня метров на 10-15.

Почему все-таки ушли из ЦСКА?

Было что-то вроде морального обязательства перед «Зенитом». Хотя и жена настаивала на ЦСКА, и ребята уговаривали, и бог давал три шанса на то, чтобы остаться. И руководство говорило, что у меня пошла игра, партнеры ко мне хорошо относятся.

Сказал армейцам, что обещал «Зениту» играть за них. Дали мне обходной лист, у всех подписал, оставался начальник отдела кадров. Прихожу к нему утром, а он мне с порога: «У меня приказ тебя задержать». Оказалось, Николаева сняли [c должности старшего тренера ЦСКА], назначили [Владимира] Агапова. И меня задержали. Опять начались уговоры, я не соглашаюсь. Вызвали в здание Министерства обороны на Фрунзенской набережной. Сказали, что [министр обороны СССР маршал Андрей] Гречко оставляет меня особым приказом как нужного специалиста.

Надо полагать, и повысили в звании?

Дали лейтенанта. В общем, продолжил играть за ЦСКА, забил сразу пять мячей, пригласили в сборную. Я подумал, что, если сейчас попаду в сборную, из ЦСКА вообще будет не уйти. И я начал валять дурака. Это была детская глупость, но хотел сделать все, чтобы отпустили. Стал меньше двигаться в итоге выпал из основного состава. Потом команду неожиданно принял [легендарный хоккейный тренер Анатолий] Тарасов. И опять начинается, снова меня уговаривают. После возвращения из Сирии объяснил Анатолию Владимировичу свою ситуацию, что, мол, обещали отпустить. Он понаблюдал за моей работой на тренировках и спрашивает, куда я хочу поехать — в Польшу, Чехословакию или Венгрию.

В группу советских войск?

Да, причем так просто туда не отпускали, это право надо было заслужить. Но я твердо решил демобилизоваться. Тарасов очень удивился, он-то думал, что это я с ним не хочу работать.

Насколько вообще Тарасов был компетентен в футболе?

Отвечу его же словами. Когда прошел год и ЦСКА выступил неудачно, он сказал: «Да, я занялся не своим делом».

Как вы расстались?

В итоге Тарасов обещал помочь мне демобилизоваться и на прощание сказал, что я делаю большую ошибку, о которой буду жалеть всю жизнь. Он оказался прав.

Ждали в «Зените», а очутились вы в «Локомотиве». Почему?

Узнав про мою демобилизацию, ленинградцы приехали к жене и подтвердили свои намерения. Сказали, чтобы я позвонил им, когда окончательно освобожусь из ЦСКА. По характеру я был не особо приспособлен к жизни, никогда себя не выпячивал. И позвонить в Ленинград не решился… Получилось так: они ждут от меня звонка, я — от них. Между тем мне поступали приглашения от половины команд высшей лиги. И тут подходит [старший тренер «Локомотива» Игорь] Волчок. «Зенит» молчит, а я уже больше недели как демобилизовался. И только написал заявление [о приеме в «Локомотив»], как приезжают ленинградцы: «Квартира тебя ждет».

В советском футболе случалось всякое. Наверняка вам и «договорняки» играть приходилось?

Я не сторонник договорных игр, никогда их не любил. В 1971 году мы со «Звездой» играли в Сочи переходные матчи за выход в первую лигу. Планировалось, что наверх пойдут «Автомобилист» (Нальчик) и «Металлург» (Липецк). В стартовой встрече, однако, мы победили липчан вопреки судейству и спутали все карты. В заключительном туре, который для «Звезды» уже ничего не решал, нас попросили разойтись ничьей с «Автомобилистом», не обыгрывать их. Очень необычно было играть: надо было действовать так, чтобы вдруг случайно не забить. То есть совершенно иначе, чем в обычном матче. Чувствуешь себя странно… Вот с того момента я эти «договорняки» и невзлюбил.

Таких игр в вашей карьере было немало?

Были, но не очень много.

Если руководители двух команд договорились между собой, а футболист не согласен — можно отказаться выходить на матч?

В теории да, но какой смысл? Просто не получишь премиальные, и все.

«Карпин рвался играть с перебинтованной головой»

С кем из партнеров по «Локо» играть было приятнее всего?

А в составе тех лет хватало интересных исполнителей. Например, вратарь [Золтан] Милес и его сменщик Валера Самохин были достойны друг друга. Отмечу и [защитника] Евгения Александрова, который выступал за молодежную сборную СССР. Владимир Ряховский — чистый локомотивец, по-моему, больше всех сыграл [за клуб]. Почетный железнодорожник. Про Газзаева уже сказал. Александр Аверьянов, Юрий Семин, Владимир Эштреков, Гиви Нодия. Все с именами, поиграли.

Вы завершили карьеру в 33 года в Кирове. Сейчас играют и в 38…

Начались микротравмы. Выхожу на игру, нормально бегаю, потом раз — и надрыв задней мышцы. Приходилось меняться после первого тайма, по ходу второго. Эти мелкие повреждения постоянно давали о себе знать. После окончания карьеры поступил в Высшую школу тренеров. Мы выезжали в команды второй лиги, и я понимал, что чувствую себя хорошо. Наверное, мог еще поиграть.

К моменту завершения выступлений вы уже наелись футболом или все-таки хотели продолжать?

Не наелся. Поэтому еще побегал за ветеранов. Но была цель окончить ВШТ и стать тренером. Если бы была уверенность в том, что я поступлю туда позже, я бы еще поиграл.

Какому вратарю в ваше время было труднее всего забить?

И [Владимир] Астаповский у нас в ЦСКА был хороший вратарь, и Милес в «Локо».

Вы ведь и с Эдуардом Стрельцовым знакомы были?

Сдружились, когда вместе играли за сборную ветеранов. Эдуард очень хорошо ко мне относился. Однажды поехали в Румынию, где-то взяли коньяк, и Стрельцов на игры больше не ездил, сидел в номере. Когда уже уезжали, у нас был заключительный банкет. Говорили друг другу лестные речи. Стрельцов встал и обращается к организаторам: «Вы принимаете таких известных футболистов, но как вы принимаете?! Поесть — и то нечего. Вот сидит Александр Козловских, разве ему хватает этой еды?» Был я с ним и в его последней поездке в Пензу. Предстояло сыграть 12 матчей, Стрельцов вышел на первые два. Затем снова сидел в номере, мы заходили к нему, поднимали по рюмке. Вернулись мы из Пензы, и примерно через месяц он умер.

О том, что произошло на той самой даче, Стрельцов не рассказывал?

Никогда. А я и не спрашивал, не хотел бередить старые раны.

В 1992 году вы тренировали в подмосковном «Трестаре» Алексея Киселева, который потом приобрел большую известность в мини-футболе. Как поняли, что подопечному необходимо сменить вид спорта?

Было такое. Как-то ко мне подошли и спросили, есть ли ребята, подходящие для мини-футбола. А Киселев был у нас капитаном команды. Говорю ему: «Лех, давай-ка переходи в мини-футбол. У тебя все данные для него, хорошие техника и удар, а для большого футбола нет скорости». Месяц уговаривал, в итоге уговорил. Года три назад Киселев передал мне привет через общих знакомых и поблагодарил за то, что я его тогда все-таки убедил. В итоге он стал призером чемпионата мира и Европы, признавался лучшим игроком первенства России.

История с Киселевым — главная ваша тренерская удача?

Пожалуй, да. В конце 1980-х я тренировал в Школе высшего спортивного мастерства в Химках, и по договору мы работали вместе с ЦСКА. Помогал старшему тренеру [Леониду] Назаренко. У нас в команде играли [Валерий] Карпин и вратарь [Андрей] Новосадов.

Как Карпин оказался в ЦСКА-2?

Служил в армии. Помню, проводили товарищеский матч в манеже армейцев, и они с соперником столкнулись головами.

Карпин тогда еще был с короткой стрижкой?

Да. Так он с забинтованной головой и доиграл. Хотя, казалось бы, матч товарищеский, результат неважен и можно поберечь себя.

Интересный случай произошел, когда вы тренировали «Динамо» из родного Кирова. Во время вашей отлучки в Москву к заболевшей жене руководство команды отчислило ведущего игрока, отказавшегося возвращаться с выезда самолетом и хотевшего пересесть на автобус. Его безосновательно обвинили в пьянстве, а с вами не посоветовались и лишь поставили перед фактом, так?

Тогда я впервые столкнулся с таким, можно сказать, предвзятым отношением. Моим помощником был тренер, работавший еще в предыдущем штабе. Я хотел взять своего, но потом решил оставить того человека, думал, что делаю хорошее дело. Как выяснилось, оставил себе врага. С его подачи все мои действия переиначивали и доводили до генерала в искаженном виде.

Командой руководил настоящий генерал?

Да. Он молодец, переживал за футбол. Моя ошибка в том, что сам я к генералу не ходил, доверился начальнику команды, с которым мы не нашли общий язык в плане отношения к игрокам. Он общался с ними как военный человек. Когда произошла упомянутая вами история, он сразу же порывался отчислить футболиста. Я возражаю: «Хорошо, Палыч, а вместо него ты выйдешь на поле?»

На прощание сказал, что с таким отношением к людям команды у них больше не будет. Так и получилось — «Динамо» скатывалось все ниже и ниже, пока не подверглось расформированию. В этом году, правда, хотят восстановиться [в профессиональном футболе].

Какие выводы вы извлекли из этого опыта?

Ошибок по молодости допустил немало. Надо было сразу ставить на место начальника команды, я же привык доверять людям. Я думал, что если человек что-то говорит, он это выполнит. Понял, что с людьми надо жестче, а я так не могу, я — мягкий человек.

Мягкость мешала вам в тренерской работе?

Увы. Считаю, что тренером я так и не стал, ушел в сторону. Заболела жена, подался в коммерцию. Это были 1990-е годы. Сначала был челноком, потом возил лес из Кирова. Случались и острые моменты… На семь лет выпал из футбола, а когда захотел вернуться, было поздно.