Отстранение от Олимпиады, дисквалификация — интервью с Ольгой Потылицыной

С Ольгой Потылицыной мы заочно знакомы уже несколько лет, она была одной из первых участниц нашей рубрики «Красота дня» (объяснять, почему она туда попала, не нужно, всё понятно без слов). Но лично мы встретились лишь в конце этого года. Договорились, что через пару дней Ольга придёт в «Чемпионат» и расскажет о своей пожизненной дисквалификации, которая стала шоком для всего спортивного мира. Оля – интересная и весёлая девушка, знакомая почти с каждым российским спортсменом. Обычно она много смеётся и заряжает своей энергией. Однако наша беседа получилась совсем не весёлой, и в этом Ольгу винить нельзя. Она держалась молодцом и прямо отвечала на все вопросы, но порой всем присутствующим хотелось плакать. «Я – чистая спортсменка, у меня неоднократно забирали допинг-пробы» – 22 ноября самый грустный день в вашей жизни (в этот день комиссия МОК дисквалифицировала Потылицыну за махинации с допингом на Играх в Сочи. – Прим. «Чемпионата»)? – Один из. Это как финальный заезд на Олимпиаде в Сочи. Равносильно по эмоциям. Мне позвонил журналист и сказал, что на официальном сайте МОК уже есть решение. Я зашла на сайт, нашла материалы. Пока сама не прочитала, не верила. – Что происходило в этот момент? – Был шок. Сидела с подругой в кафе. Хорошо, что она рядом была, всячески меня успокаивала, говорила «подожди». Потом телефон начал разрываться, и я поняла, что нужно связаться с кем-нибудь из федерации. – С кем связались? – У меня был номер тренера. Сам он находился в Канаде, там было 5 утра. Он не понимал, что происходит. Мы решили дождаться мотивировочной части, чтобы потом пойти в суды. На следующий день у команды должен был быть старт этапа в Уистлере. Комиссия международной федерации бобслея и скелетона вынесла решение временно всех спортсменов из России отстранить от международных стартов. Ребята не смогли выступить. До Олимпиады есть время разобраться и оправдать решение, а тут не допускают. – У вас разрывался телефон, а кто звонил? – У меня два телефона. Один общий, второй личный. Общий отключила тогда. На личный звонили друзья, очень переживали, поддерживали. Было очень сложно это пережить. С одной стороны, в какой-то момент всё – успокаиваешься, а потом опять накрывает. Так было три дня. – Кто из вашей команды тяжелее всего переносил происходящее? – Ребята, которые выступали на Кубке мира. Они проснулись, узнали всё, пошли на тренировку, а там начали поздравлять латышей, что у них медали. Американка Кэти Юлэндер не первый раз покушалась на медали. Мне больше обидно за ребят, которые находятся в этой каше. Я уже прилетела домой, и пошли новости. А они в этот момент находились на соревнованиях и были лидерами. – Вы разозлились? – Злости не было. Идентичное решение было вынесено по лыжникам. Я не знала, что делать в этой ситуации. Была обида, потому что ничего нельзя было сделать. – Были какие-то предпосылки к дисквалификации? – Нет, никто ничего не подозревал. Когда вышел доклад Макларена, нам нужно было вылетать на старты, но в международной федерации сообщили о дисквалификации всей команды. Тогда собиралась комиссия, нас выслушали и решили допустить, но до следующих разбирательств. Эти разбирательства как раз начались 22 ноября. – О чём вы разговаривали с комиссией? Кто в неё входил? – Присутствовали только представители и руководители нашей международной федерации: из Германии и Италии. После этого пригласили на слушание в Лозану. Беседовали по видеосвязи с комиссией Освальда. Складывалось впечатление, что уже всё решено. Мы сидели с 11 вечера до пяти утра, потом попросили, чтобы нас отпустили, нужно было лететь на соревнования. Некоторые ребята остались, сидели около девяти часов. Только в конце нам дали высказаться, буквально по паре фраз. – Что вы сказали? – Думала, что скажу спокойную речь, но голос начал дрожать, и я еле сдерживала слёзы. – Цензурных слов хватило? – Много чего хотелось высказать, но иногда лучше не говорить ничего. Потом всё может быть использовано против тебя. Сказала комиссии, что я чистая спортсменка, что у меня неоднократно забирали допинг-пробы в России и за границей. — Много обиды внутри? — Ты проводишь много времени вне семьи, упускаешь моменты быть рядом с любимыми, уделяешь время только спорту, гробишь своё здоровье, и вдруг, когда ты реально падаешь, все от тебя отворачиваются. Ты получаешь травмы и сквозь все преграды поднимаешься наверх, а тебя берут и дисквалифицируют. Ладно, если бы я намеренно что-то принимала – тогда понятно за что. Но этого не было! Представьте, что вы идёте по улице. Кто-то сверху берёт, выделяет тебя и решает обвинить в убийстве человека. Ты пытаешься доказать, что невиновен, а тебе говорят: нам всё равно, ты виновен. Попробуй при таком раскладе докажи, что ты прав. – Но сейчас же вы будете доказывать? – Конечно. Уже подали иски в CAS, но адвокатов я не знаю. – Через кого отслеживаете ситуацию? – Тренер, президент федерации и его помощники. Конкретно я не углубляюсь в то, кто нас защищает. Лично этих людей не знаю, просто заполняю бумаги. – Виталий Мутко вам не звонил? – Нет. – Вам не обидно, что главный человек в нашем спорте, с которым вы наверняка знакомы, обделяет вас вниманием в сложившейся ситуации? – Мы с ним знакомы, он приезжал на наше собрание перед Сочи. Но не буду ничего о нём говорить. Моя задача – тренироваться и показывать результат, готовиться к главному старту моей жизни. – Такой старт ещё будет, обязательно! – Конечно, но не думаю, что именно в спорте. Я возрастная спортсменка, мне 28 лет. Пора задумываться о семье, идти дальше в жизнь. «Я разочаровалась в олимпийском движении» – В Корею на Олимпиаду вы хотите поехать? – Хочу, всё же ещё являюсь спортсменкой. Сделаю всё, чтобы поехать, но после уже будут решать, что делать дальше. – Вы читали свою мотивировочную часть? – Да, там нет ни одного доказательства. – У вас нет желания напрямую обратиться к Томасу Баху и спросить, почему так и за что? – Думаю, ему уже задавали такие вопросы. Может, он знает на них ответы, но точно не скажет нам. – Как думаете, почему такое жёсткое решение? – «Пожизненное отстранение» — до сих пор не понимаю за что. Это самое обидное. Для Джастина Гэтлина, американца, который дважды нарушал допинговые правила, такого не было. Сейчас уже третий скандал с ним разгорается. И то он вправе вернуться и выступать с наличием официальных обвинений. Доказательств нарушения нами допинговых правил – нет, всё только предположительно, и дают пожизненную дисквалификацию. Не два года, ни от одной Олимпиады или на один олимпийский цикл, а пожизненно – это ненормально! Я думала, что может быть какая-то дисквалификация, но не пожизненная. После лыжников были такие предположения, когда всех под одну гребёнку начали подбирать из-за того, что в списке находишься. Вдобавок этот список может расшириться. То есть любой спортсмен, который может негативно высказаться о мистере Родченкове или Макларене, рискует попасть под подозрение, если он выступал на Играх с 2012 года или в Сочи. Это вообще что такое? – Вы разочаровались в олимпийском движении? – Да. – Мечта любого спортсмена – выиграть Олимпиаду. Эта мечта осталась или уже не хочется к этому прикасаться? – У меня родители спортсмены, поэтому всю жизнь Олимпиада была для меня мечтой. Я ушла из горных лыж ради Олимпиады. Там победа была маловероятной. Олимпийские игры у меня всегда ассоциировались с праздником. Мечта всей жизни. Кто-то о Нобелевской премии мечтает, в каждой сфере есть такое. У спортсменов – золото на Олимпийских играх, старт всей жизни! Олимпиада всегда была праздником. Сейчас для меня это не праздник, хотя там будет выступать большое количество моих друзей. В бочку мёда ложку дёгтя добавили. Я сочувствую тем ребятам, которые первый раз в своей жизни поедут на Олимпиаду в 2018 году, потому что именно они оказались заложниками ситуации. – Вы поедете под нейтральным флагом? – Очень сложный вопрос. С одной стороны, это честь, флаг, Россия. Когда я выиграла свой первый этап Кубка мира, мне перед стартом просто болельщик крикнул: «Россия, вперёд». Меня это так завело! Я собралась, появилась спортивная злость, потому что выступаю за свою страну. Это непередаваемые ощущения – стоять на пьедестале со своим флагом. С другой стороны, если мы сейчас не поедем, то пострадает ещё больше спортсменов, как летних, так и зимних. МОК в таком случае, скорее всего, дисквалифицирует нашу страну на последующие две Олимпиады. Я не знаю, что бы я сделала. Много об этом думала. – Но ведь придётся решать… – Тех, кто решит поехать, нельзя называть предателями. Они в непростой ситуации, их надо поддерживать. – Если не поедете на ОИ, смотреть будете? – Сложный момент, ещё не решила. Картинка в голове и представления об Олимпиаде у меня были совершенно другие. Всё очернили, весь спорт. «Надо отменить или перенести эти Олимпийские игры в Корее» – Что болельщики вам пишут? – Пришло очень много сообщений, писем и звонков. С содержанием: «держитесь, мы всё понимаем, вы для нас всегда чемпионы, Россия с вами». Мне кажется, ни один из россиян не остался равнодушным. Всегда люди делятся на два лагеря, кто-то за спортсменов, кто-то против. Но больше было положительных откликов, поддерживают. Очень приятно. – А негатив от кого-то был? – Конечно, просто пишут что-то неприятное: «нефиг было допинг жрать», «что вы просите помощи, бедные овечки», «продай свой мерседес». – У вас есть мерседес? – У меня нет «мерина», но мне пишут «продай свой мерседес, который тебе дали». А мне ничего не дали. Я живу в общежитии и езжу на метро. – Что говорят иностранные спортсмены? – Иностранцы, с которыми я общаюсь, писали слова поддержки. Многие говорили, что всё понимают и мы всё равно для них друзья. А вот Элизабет Ярнольд, олимпийская чемпионка Сочи, сейчас жёстко высказывается. Ещё американцы Кэти Юлендер и Мартинс Дукурс. Но я заметила, что все, кто так активно выступает против российских спортсменов, больше ошибаются на трассе. Надо думать о спорте, а не высказываться о том, чего не знаешь. Если бы ситуация касалась спортсменов из других стран, я бы молчала и ждала, пока вынесут окончательное решение. Решений нет, а они уже делят медали. Меня поражает их поведение. Ведь любой может оказаться в подобной ситуации, как и мы. — Думаете, и другие страны могут попасть под такое давление? — Если научились вскрывать баночки без царапин, почему кого-то другого не могут обвинить в этом? Сейчас – мы, завтра – другие. На мой взгляд, надо отменить или перенести эти Олимпийские игры в Корее. Обязательно реформа допинг-контроля нужна, чтобы всё урегулировать, сделать честно. Такую систему придумать, чтобы все были убеждены, что обмана быть не может. Пусть соберутся всеми странами и найдут решение. Надо разработать другую допинговую систему и обезопасить всех спортсменов. Ни один спортсмен не защищён на данный момент. — Почему? — Если доказан факт, что можно вскрывать без царапин, то можно и поменять пробу, и кому-то что-то подсыпать, много вариантов у ВАДА, которое имеет прямой доступ к пробам. На месте других спортсменов я бы задумалась. – Обычно спортсмен об этом не думает, пока лично не столкнётся? – Да, я тоже тренировалась и ни о чём не думала. Надо мной вся команда смеялась, что я без витаминов. Никаких добавок не пью практически. Я только за натуральное питание. Когда всё произошло, то в команде начали смеяться. Мне все говорили: «ты-то куда, под своими пироженками», «готовилась на пироженках и попала под раздачу». Это смешно и грустно. — Когда впервые узнали, что такое допинг? — Когда я занималась горными лыжами, то вообще не знала, что такое допинг. Узнала об этом, только когда стала скелетоном заниматься — я новости читала про легкоатлетов. Начала конкретно углубляться в спорт, в высшие достижения, когда выходила на мировой уровень. Потом сама стала сдавать допинг-тесты и поняла, как это всё происходит и почему контролируют. Но я никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. Никому не пожелаю переживать подобное. — Как часто у вас брали допинг-пробы с момента до Сочи и до сегодняшней Олимпиады? — Не часто. Я почитала, сколько лыжники сдают, так у меня в два раза меньше. Последний раз у меня брали в Калгари сразу после соревнований. У меня там постоянно берут. Мне кажется, канадцы меня любят. Даже визу дали до 2026 года. Свой первый допинг-тест я у них же сдала. Это была самая жесть. — Первый раз страшно? — Я вообще стеснительная, в этом плане. Мне стали объяснять, как всё будет происходить, я спросила: «А вы что, будете смотреть на меня?». И они такие – «Да». Я бы никому не пожелала сдавать эти допинг-тесты. Это неприятная и унизительная процедура. Людям кажется, что ты просто пришёл, пописал и всё, но это не так. — Сложная процедура? — Даже если ты хочешь в туалет, всё равно не сможешь сходить — так досконально на тебя смотрят. Задираешь до груди футболку, рукава закатываешь до локтя, спускаешь штаны ниже колен. Тебе дают баночку, потом её надо определённо поставить. Сначала ты выбираешь баночку, которую будешь использовать, открываешь, вытаскиваешь её, оставляешь крышку, а затем моешь руки. Всё это время за тобой следит специальный человек. Потом ты идёшь в туалет вместе с контролёром. Он смотрит чуть ли не впритык, чтобы ты ничего лишнего не сделала. — Звучит унизительно… — Когда мы заполняем систему «Адамс», то на три месяца вперёд каждый день должны расписывать, где мы находимся. Это нарушение прав человека. Там вообще столько абсурдных решений, совершенно ненужных. «Я хочу поговорить с Родченковым. Сесть и посмотреть ему в глаза» — Вы морально готовы к борьбе за своё честное имя? — Я готова сесть на полиграф и ответить на все вопросы: знала я Родченкова или не знала, принимала допинг или нет. Я уже не знаю, как доказать свою невиновность, как донести это до людей. Нас сейчас просто нестандартно «фигачат». Никто с нами напрямую не общался даже. – А вам не хочется подать в суд на МОК за то, что вам испортили жизнь и репутацию? – Я просто не знаю, как это правильно сделать с юридической точки зрения. А так, конечно, всё хочется: кричать, доказывать. Никогда в жизни не думала, что кто-то может меня до такой степени облить грязью. Это переживают мои родные, близкие, друзья. Они понимают, что я честна, но всё равно их постоянно спрашивают, тыкают. — Вас тоже оскорбляют? — Мне много неадекватных людей пишут. «Вы на наши налоги тренируетесь», «лакшери живёте». Да какая богатая жизнь? Каждый день одно и тоже – тренировки. Ты приходишь в номер, у тебя душа от тела отдельно существуют, ты на исходе, стресс каждый день, рискуешь своей жизнью. Больших зарплат нет. Мы, как воины невидимого фронта, такие же бойцы. — Что думаете о Родченкове? — Я бы очень хотела напрямую поговорить с Родченковым. Сесть и посмотреть ему в глаза. – Ему можно написать. Хотите ему написать? – А что писать? Я хочу в глаза ему посмотреть и задать вопросы. – Вы бы его убили, если бы знали, что не понесёте наказания? – Нет. Такой грех на душу я не возьму. Бог его накажет и так. Думаю, уже наказал. – Кто вам больше не нравится — Макларен или Родченков? – Равноценно. – Если бы они оба тонули, кому бы кинули спасательный круг? – Посередине (смеётся). Пускай сами разбираются и грызутся. – Что бы вы сказали Родченкову? – «За что? Почему я? Мы вообще с вами не знакомы, я не знаю вас. Почему всё так?» Лично он обо мне ничего не может вспомнить. Я просто нахожусь в списке «Дюшес». Мне просто непонятно. Сначала список состоял из одних фамилий, но теперь он расширяется. По каким принципам он формировался? Если он уже был сформирован, почему он сейчас расширяется? Из нашей шестёрки нетронутым остался только Никита Трегубов. Он в самый последний момент отобрался, на последнем Кубке. Просто запрыгнул в последний вагон уходящего поезда, и его эта тема не затронула. О нём никто не знал, никто ставок не делал. Получается, что убирают всех ведущих спортсменов России. – Трегубов теперь белая ворона? – Любой спортсмен, который находился в Сочи, может попасть под подозрение. Почему сейчас многие спортсмены обходят стороной эту тему? Потому что не дай бог ты что-то скажешь не то и это дойдёт до того, кто решает судьбы на данный момент. Можно запросто оказаться в списке. – Вам не обидно, что никаких реальных серьёзных действий борьбы за наших спортсменов нет со стороны России? – Это сложно. Все сталкиваются с проблемой впервые, никто не знает, как действовать. Сейчас есть только суды. Сначала CAS, если для нас вынесут несправедливое решение, мы пойдём в гражданский суд. Будем бороться до конца. Министерство спорта выделяет нам средства на борьбу, на адвокатов. Мы не остаёмся без поддержки. «В скелетоне допинг — только технический. Состав металла коньков» — Давайте немного разбавим нашу беседу вопросами от читателей. Валентин Терешков спрашивает, Родченков – клёвый? – (Смеётся.) Да вообще офигенный. В кавычках. Да какой он клёвый? Он псих какой-то, как говорят «творческая личность». – Алекс Калиниченко спрашивает, какую трассу выберешь для заезда со мной? – (Смеётся.) Мы катаемся по отдельности, поэтому увы и ах. – Иван Поддубный: Ольга, что вы можете сказать о проблеме допинга в России? В нашей стране есть проблемы с допингом? – Частично есть. – Каково быть российской спортсменкой в наше время? – Я горжусь тем, что я российская спортсменка. Я знаю, что я – чистая. Всем советую идти в спорт, потому что когда-то это всё должно закончится. Будем доказывать, что мы самые сильные, смелые и красивые. – Человек с ником Cherry Mark, Ольга, ты выйдешь за меня? – (Смеётся.) Я не знаю даже вас, как выходить? Куда выходить? – Как допинг, в принципе, может помочь в скелетоне? – В нашем спорте допинг — только технический. Состав металла коньков. Есть определённые регламенты, как для коньков, так и для скелетонов. Их проверяют после каждого заезда. Иногда техническая комиссия снимает с соревнований и дисквалифицирует. Это наш самый настоящий допинг. Нет российского производителя коньков и скелетонов – это главный минус. У немцев работает целый завод, как в Формуле 1. Хочется заметить, что в мировом скелетоне не было ни одного случая допинг-проблем. – Вы и здесь первая? – (Смеётся.) Лучше последней облака ловить. — Сильно помогает технический допинг? — Можно взять Лену Никитину и Жаклин Лённинг. Пять десяток у Лены на старте отрыв — это полтрассы, просто пропасть настоящая. Если Лена едет ровно, не ошибается, Лённинг может позволить себе такой проигрыш на старте плюс ещё где-то удариться, а в итоге выиграть две-три десятки. Как этот проигрыш объяснить, даже суперстартовой Лене? Это технический допинг. – Сколько ещё вы планируете выступать? – После Кореи я планировала завершить. Не из-за того, что мне надоело, а из-за здоровья. Уже всё. Организм измотан. Я ни одного сезона не пропустила. С 9 лет ни одного года пропуска, сразу же возвращалась после операций. – Если вы не поедете на Олимпиаду, то со спортом закончите? – Думаю, ещё максимум год, чтобы удовлетворить себя в спорте. Кататься мне очень нравится. А летняя подготовка тяжело даётся. Зимой ты кайфуешь от того, что делаешь. Жалко, что у нас не общедоступный вид спорта. Было бы круто, чтобы многие прочувствовали этот адреналин и кайф. Со стороны кажется, что человек просто едет, а на самом деле там такое давление. — Давайте закончим беседу прямым вопросом. Ольга, вы принимали допинг? — Нет. Никогда. Готова пройти любые тесты, хоть полиграф, хоть что угодно. Я хочу стать матерью, а это точно бы сильно повлияло на организм. Никогда в своей жизни мне не приходилось с этим сталкиваться. Я чистая спортсменка и готова это доказать.